Фарт (часть 8 из 10)

Продолжение

Глава 7

***
Я собиралась на свидание и решала, подходит ли шерстяное сливочно-бежевое платье и шляпка с тонким полосатым перышком к этому пасмурному утру. Меня трясло как больную малярией. Кажется, никто никогда не писал в романах, что взаимная любовь приносит такие страдания. Раньше мне казалось, что это чувство окрашивает мир в яркие краски и делает жизнь легкой как пушинка. Но реальность оказалась жестока. Мне понадобилось меньше суток на понимание, что вдали от Алоиза я не могу полноценно существовать. Меня не покидало чувство, что я закована в стальные прутья, которые кто-то стягивает тем сильнее, чем дольше я не вижу предмет своего обожания. Казалось еще чуть-чуть и воздух перестанет поступать мне в легкие.

До полудня оставался еще час. Отец должен был давно уехать в больницу, но неожиданно он распахнул дверь в мою комнату.
– И куда ты наряжаешься? – его тон не предвещал ничего хорошего. – Мне сказали, что последние два дня ты появлялась дома перед заходом солнца. Это какая-то новая привычка гулять в одиночестве по неизвестным улицам? Или ты была не одна?

Я всегда боялась его. Но сейчас, видя эти ледяные, какие-то холодные рыбьи глаза, я испытала ужас. Вдруг он запрет меня дома и никуда не пустит? Что делать? Придумать милую ложь или стать наконец взрослой и дать отпор его деспотизму?
– Папа, ты должен кое-что знать, – Для храбрости я сжала кулаки и так вдавила ногти в ладони, что кажется из них начала сочиться кровь. – Я гуляла с мужчиной.

Не знаю, какое бывало выражение у моего отца, когда на операционном столе умирал его пациент, но думаю похожее на то, что я увидела сейчас. Да, конечно, его дочь не смела встречаться с кем-то без разрешения, как не смела жить, дышать, говорить. В нем медленно начала закипать ярость. Наконец она хлынула через край.

– Кто он!? – Его голос прогремел на весь дом. – Как этот человек посмел подойти к тебе без моего разрешения?!

Мне вдруг стало смешно. А что если сказать ему правду? Конечно, скорее всего после такого признания мне придется уйти из дома прямо в этом платье. Но может, это и есть моя судьба? Хотя нет. Я еще не уверена в чувствах Алоиза. Да что я говорю! Уверена, полностью ему доверяю! Но вдруг… Вдруг он не хочет брать на себя ответственность за мою жизнь? Хотя, как бы это было прекрасно… Сбежать вдвоем прочь из этого города… Укатить на поезде в Вену или Париж… Ах да, как я забыла… Ведь Алоиз, по его словам, не очень успешный антиквар, а я без отцовских денег всего лишь бездомная старая дева. Эта мысль поставила точку в моих терзаниях. Я поняла, что пришла пора учиться искусству обмана.

– Папочка, – Я постаралась улыбнуться и наивно поморгать глазами. – Мне же двадцать семь лет. И я очень стесняюсь и своего возраста, и своей хромоты. Я так хотела переломить в себе этот страх, что когда позавчера, господин Юшкевич предложил мне ежедневные прогулки на свежем воздухе, я решила, что это будет прекрасная тренировка перед настоящим свиданием, на которое я однажды пойду, благодаря тебе.

– Кто этот Юшкевич? – голос отца все еще звучал жестко.

– Польский князь из Кракова. Я зашла выпить кофе с пирожным в «Бристоль», где он остановился. Там-то мы и познакомились. Да ты не волнуйся, ему семьдесят восемь лет, дома его ждут жена и правнук. Это просто милые невинные прогулки по историческим местам. Не более того.

– И когда закончатся эти милые прогулки? – Кажется отец успокоился, но все еще не верил в то, что его дочь научилась принимать какие-то самостоятельные решения.

– О! Он уедет через неделю. А пока я изучаю с ним местные легенды. Он знает их множество, так что не дает мне скучать.

Отец в сердцах швырнул в угол, попавшийся под руку клубок ниток.
– Это нарушает правила этикета. Но я так понимаю, нынешняя молодежь относится к этому в высшей степени легкомысленно. И этот твой престарелый князь должно быть выжил из ума, если не спросил моего разрешения на такие встречи.

– Папа, я ему сказала, что ты временно уехал в Берлин. Потому что мне надо учиться быть самостоятельной. Господин Юшкевич как раз очень переживал, что нарушает правила, но я его утешила, сказав, что ты приветствуешь мое взросление.

Не проронив ни звука, отец покинул мою комнату, хлопнув дверью. Разговор был окончен. Этот жест всегда означал одно и то же: «Делай что хочешь, раз ты такая глупая и упрямая овца». У меня отлегло от сердца, и я в изнеможении села на кровать. Теперь я отыграла себе семь дней на прогулки с князем. Ну хоть так. А дальше будет видно.

***

До полудня оставалось четверть часа, когда я села на черную скамейку. Только бы он поскорее пришел, думала я, нервно водя пальцами по гладкому камню. После инцидента с отцом любовная лихорадка стала еще мучительней. Мне было уже наплевать на этикет и запреты, я думала только о том, чтобы скорее прижаться к Алоизу и получить возможность хотя бы ненадолго избавиться от стальных оков на сердце.

Не знаю, что чувствовал сам Алоиз, но он появился из-за старинной колонны раньше, чем часы на городской ратуше пробили полдень. Он был бледный и какой-то встревоженный. Неужто он чувствует то же, что и я? Мне не пришлось долго ждать ответа на этот вопрос. Я встала, сделала шаг ему на встречу, хотела что-то сказать… Но как видно приветственные разговоры и ритуалы не входили в планы нашей разорванной души. Сначала мы схватили друг друга за руки, а потом сплелись в объятьях и замерли посреди тропинки, на прохладном, предвещающим дождь ветру.

– Теперь я хотя бы могу дышать, – Сказал через некоторое время Алоиз, немного отклонившись назад, но все еще сжимая меня в кольце рук.

– Неужели мы чувствуем одно и то же? – Я взглянула ему в глаза и увидела бескрайнюю печаль. – Но что случилось? Почему вы так грустны? Произошло что-то ужасное?

– Нет, напротив, я бодр и счастлив, – Он попытался сказать это весело, но я почувствовала, что не все так гладко, как он пытается показать.

– Вы приобрели какую-то драгоценную редкость? Что может случиться в жизни антиквара, чтобы его настроение улучшилось? – Я хотела как-то разговорить его, и решила, что тема антиквариата должна мне помочь.

Он странно посмотрел на меня:
– Говорите, драгоценную редкость, Ханна… Да, пожалуй. Хотя, о чем это я? Совсем потерял голову. Моя новость как раз в другом. Я стал довольно богат. Потому что не приобрел, а продал почти все ценности, которые годами собирал мой отец. Завтра я думаю заключить еще одну сделку и освободиться от лавки, которая теперь напоминает лавку старьевщика, а не антиквара. Я сделаю это и… Ханна, посмотрите! Собирается дождь. И почему бы нам не пойти в эту лавку. Там еще осталось кое-что достойное внимания. Я заварю нам ароматный чай из лепестков грез и бутонов надежд. И мы будем смотреть как капли рисуют судьбоносные иероглифы на оставшемся в целости стекле, и послушаем их музыкальную дробь по фанере, которой заделали вторую витрину.

Я охотно приняла его предложение, которое он сделал весьма вовремя. В лавку мы вбежали в тот момент, когда на улице разразилась страшнейшая гроза.

***

Глава 8

***

Мы пили ароматный чай и ели берлинские пирожные, которые я успел принести сюда перед тем, как отправился в парк. Да, мне снова удалось хитростью заманить Ханну к себе и заставить поддержать мою будто бы спонтанную идею, которую на самом деле я хорошо продумал. И вот мы здесь – за столиком из красного дерева, который не понравился господину Гораку, потому что был недостаточно стар и пах как-то не так, как он ожидал. Что ж, это к лучшему. По крайней мере можно выпить чай в более-менее приличной обстановке…

Мы никак не могли насладиться друг другом. При встрече молчали, а за чаем стали наперебой говорить о новостях. Я рассказывал про своих ночных визитеров, она – про авантюру с несуществующим польским князем. Как хотел бы я поведать ей историю про фарт и свои воспоминания. Но разве это возможно? Она не готова. По крайней мере пока. Не готова жить в моем мире, верить в фарт, который готовят из ледяного красного вина, не готова… Хотя с тем, что в нас живет одна душа на двоих, она кажется свыклась.

Ханна сказала, что еще неделю, благодаря своему вранью, сможет бывать у меня допоздна. Странное совпадение. Неделю мы будем вместе. Неделю я буду варить фарт. Что-то зловещее есть во всем этом.

Милая Ханна, какое же это испытание смотреть на тебя, видеть эти губы, глаза, и понимать, что никогда ты не будешь моей. Я так люблю тебя и именно поэтому отдам кому-то другому. Ты выйдешь замуж, родишь детей и, быть может, будешь до конца дней помнить свою первую любовь, которую ты получила из-за обрывка женской души, которая прилетела к нам из какого-то невероятно далекого времени…

– Алоиз! – Ее голос вывел меня из оцепенения. – Алоиз, скажите, а кто вы на самом деле?

Я удивленно посмотрел на нее. Что за вопрос? Неужели я ее недооценивал? Кто я на самом деле? И как мне реагировать? Я медленно встал, подошел к ней, потянул за руку, чтобы мы смогли обняться, и начал целовать. Мы снова слились в единое целое, и снова в нас трепетали кусочки души. Но в этот раз на меня напало странное отчаяние.

– Кто я такой, Ханна? – говорил я, покрывая ее лицо поцелуями. – Это нельзя объяснить за один раз. Я безумно влюбленный человек, который готов отдать за вас и жизнь и душу. Да, это вполне достойно звучит. Но! Всего каких-то пять дней назад я был удивительным ничтожеством.

– О, нет Алоиз! – Она рассмеялась тысячей хрустальных колокольцев. – Вы наговариваете на себя. Я знаю, чувствую это. А ведь любящее женское сердце не может ошибаться. Возможно вы как все мужчины увлекались женщинами, вином, азартными играми… Но это же ничто в сравнении с тем, что мы сейчас испытываем друг к другу. Я вижу, знаю, что будь вы другим человеком, то уже уговорили бы меня совершить шаг, о котором я бы потом жалела. Но… Вы ведь этого не делаете…

Я приложил пальцы к ее губам:
– Замолчите, Ханна. Вы не осознаете, чего мне стоит целовать вас, держать в объятьях и не совершать то, о чем вы говорите. Я не могу, не хочу вас губить. Хотя мечтаю об этом ежесекундно. Но вы, как странно. Зачем вы завели этот разговор? Что вас толкает? Часть души? Или судьба? Я не понимаю…

И вдруг, в моей голове вспыхнуло и погасло воспоминание. Раввин из моего видения говорит: «Одной ты должен отдать любовь и свою душу, тогда в следующей жизни не будешь таким никчемным. В твоей крови проснется дар предков…» Это же несовместимые вещи! Как в моей следующей жизни, в крови постороннего человека может проснуться дар моих предков?! Если только это не… Я похолодел. Так вот, что мне предначертано! Нарушить все принципы, все законы, все что хоть немного было для меня свято! Все это ждет меня. А потом… Я все еще не догадался, что будет потом, но чувствовал, что конец более, чем просто близок.

– Ханна, – я взял ее голову в свои руки и примял золотые волосы. – Ты станешь моей? Сегодня, сейчас. И потом семь дней, пока тебя отпускает отец. Ты же этого хочешь, иначе не завела бы такой разговор? Я читаю желание в твоих глазах. И поверь, если бы я не был тем, кто я есть… А об этом я расскажу тебе сегодня же. Я никогда бы не совершил этот шаг и не довел бы тебя до падения, которое на самом деле твоя единственная судьба. Так ты согласна?

В ответ она просто кивнула. И я понял, что если два человека носят в себе обрывки одной души, то морали нет места в их жизни.

***

Мы лежали в кровати, на которую еще вчера я принес Ханну из подвала. Я накрыл нас старинным покрывалом, расшитым арабесками, и думал о том, с чего начать свою историю, что оставить на потом, а о чем поведать вперед остального.

Я рассказал ей и про своего деда, который научил меня колдовать и разговаривать с духами, про отца, который видел судьбы в амальгамовом зеркале. Не стал скрывать и о том, что должен приготовить фарт, для той души, что соединила наши жизни, но умолчал, откуда взялся рецепт этого чудодейственного напитка. Потом я рассказал, как вчера хотел увезти ее в особняк на Цюрихском озере, потому что Европу ждет большая война, и как спустя всего лишь несколько часов получил деньги, чтобы это могло стать реальностью.

В ответ она сверкнула на меня изумрудными искрами своих пленительных глаз:
– И ты передумал? Мы не поедем в Цюрих?

– А ты готова бросить ради меня отца? – сказал я и тысячу раз проклял свою судьбу, за то, что должен умереть именно тогда, когда наконец обрел счастье.

Она рассмеялась:
– Готова ли я? – Алоиз, иногда ты кажешься мне безумным. – Ну конечно. Мы уедем отсюда хоть завтра. Ах да, фарт. Ну через семь дней. Возьмем билеты. Я оставлю на столе прощальное письмо. И знаешь, мне кажется, что он, мой отец будет рад, когда от меня избавится. А потом мы приедем в Швейцарию, остановимся в дорогом отеле. Ведь ты сказал, что у тебя много денег?

– О да! – Я рассмеялся, вспомнив, сколько лежит на моем счету после ночных безумств господина Горака. – Утром, Ханна я фактически получил наследство от всех своих предков. Его хватит и на дорогие отели, и на шикарный особняк, и на безбедную жизнь, с процентами швейцарского банка. Но Ханна, ты можешь дать мне одно очень важное обещание?

– Любое! – Она рассмеялась.

– Тогда поклянись, что согласишься принять от меня все эти деньги и точно уедешь в Цюрих даже в том случае, если со мной что-то случится.

– Алоиз… Зачем мне Цюрих и деньги без тебя? Нет, я конечно тебе клянусь, раз ты так хочешь. Но я не понимаю, ты что-то знаешь о своей судьбе? Видел в своих видениях, слышал от духов?

Я уклонился от прямого ответа и сказал, что завтра она станет владелицей всех моих денег и сможет получить их в том самом швейцарском банке, представительство которого обналичило вчера чеки господина Горака. А потом мы провели вместе еще некоторое время, после чего я отвез ее домой, высадив, как и в прошлый раз так, чтобы не видели соседи.

***

Поздно вечером я ворвался в аптеку. За прилавком стояла рыжая девочка лет двенадцати и прижимала к себе огромный бумажный сверток, перевязанный бечевкой.

– Вы господин, который заказывал Узамбарскую фиалку и еще много всего? – прошепелявила она.

– Ты абсолютно права, милое создание. Я надеюсь, что твой…

– Брат. Он сказал, что вы обязательно придете и просил передать, что ваш заказ полностью готов.

Я взял у нее из рук сверток и прикинул, должен ли я еще что-то доплатить. Но она, как видно, была готова к этому вопросу:
– Мендель просил вам передать это, – она протянула купюру.

– Оставь себе на конфеты, – Прошипел я и поспешил убраться подальше от мерзкой аптеки и ее рыжеволосых обитателей.

Наконец-то я собрал все, что нужно для приготовления фарта. Нет, я не собирался медлить, потому что слишком боялся, что моя смерть придет за мной до того, как я сварю чудодейственный напиток! Я достал горелку, приспособил над ней большой стеклянный сосуд и сел изучать заклинание. Но оказалось, что я не заучиваю слова наизусть – я их вспоминаю. Все эти магические фразы дремали в моей голове и сейчас, когда память ко мне вернулась, я прекрасно знал каждое слово и мог повторять их сколько угодно.

Что ж, остается только начать. Я откупорил бутылку и попробовал вино. Да оно было сладкое и довольно ароматное. Но в наших краях такие напитки действительно не ценили. Ну, им же хуже. Когда-нибудь кто-то наладит производство красного ледяного вина и разбогатеет. Но пока для этого не пришло время. Я вылил все содержимое бутылки в сосуд и занялся травами. Рыжий Мендель не обманул – в свертке было девятнадцать растений, из которых одно сильно напоминало фиалку необычной формы. Но полагаться на честность этого паршивца слишком опасно.

Я достал последний выпуск каталога трав, который успел прикупить сегодня за пять минут до закрытия книжной лавчонки, и уселся сверять травы с картинками. Итак, розмарин и роза. Вот они, сплелись друг с другом как в легенде о моем любимом императоре Рудольфе. Раввин что-то говорил о том, что женщина для которой я готовлю фарт любит того, с кем живет в разных мирах. Видать, это была его идея нашептать мне через колодец о розмарине с розой. Ну да ладно, теперь уже все равно. Клевер. Да это он – как его не узнать заядлому картежнику? Крапива – ну разумеется трава кладбищ и благородного колдовства. Астра. Не подумал бы, что она важна. Садовая гвоздика, которую всегда собирала в букеты моя мать. Да, она точно принесет удачу. Зверобой – должно быть, он нужен для привлечения счастья. Можжевельник – это меня не удивляет, весьма популярен у алхимиков с древних времен. Герань. Вот так дела! И она здесь замешана. Азалия. Я на всякий случай внимательно рассмотрел иллюстрацию. Все верно, идем дальше. Аукуба японская. Да это она. Аукуба японская или золотое дерево. Несомненно, на женщину, которая ждет фарта, благодаря моему эликсиру прольется золотой дождь. Репешок. Ага, вот мы и выяснили, кто изгоняет родовые проклятия. Люцерна – старинная спутница удачи. Маранта. Я зашуршал страницами каталога. Молящаяся трава родом из тропической Америки. Да, однажды я слышал, что против колдунов с того континента бессильны любые европейские маги. Значит, маранта здесь для придания силы моему зелью. Базилик – трава Иосифа, которой привлекают деньги. Узамбарская фиалка. Эта точно для кардинальных перемен в жизни. Кажется, она действует даже на меня. А это? Лапчатка! Только вчера подумал о Российской Империи, как она прислала мне весточку. Да, там ее почитают как магическую траву исцеления от всех недугов. Алтей. Творчество. Что ж, кем бы ни была эта женщина, но все произведения, которые она создаст, будут иметь успех. Кто она? Художник? Писатель? Поэт? Как жаль, что никогда я не узнаю, что изменил в ее жизни мой фарт. Итак, последний ингредиент. Лунник. Как он красив в осенних букетах! А когда знаешь, что приносит в жизнь звон монет, то кажется еще краше. Но пора приступать.

Минут тридцать я крошил травы в вино и помешивал их стеклянной палочкой. Потом зажег горелку и начал шептать слова заклинания. Не знаю, сколько это длилось, но я будто ушел из реальности. Казалось, что я и мое варево существуют отдельно от мира людей. Нас окутало непрозрачное облако тайны, и даже если бы кто-то ворвался в это время в мою дверь, то не увидел бы ничего, кроме стола, окутанного несуществующим дымом.

Закончив говорить, я почувствовал, что отдал своему занятию все силы. Я с трудом дошел до кровати, еще раз взглянул на ровное пламя горелки и заснул беспробудным сном.

***

Продолжение следует