Когда право лукавой ночи, до заката, в могилу канет, в предрассветной, тоскливой корче, оживут и застонут камни. Вид их жалок, убог и мрачен под крупою росистой пудры. Вы не знали, что камни плачут ещё слаще, чем плачет утро, омывая росой обильной ветви, листья, цветы и травы? Камни жаждут, чтоб их любили. Камни тоже имеют право на любовь, на х

Дар Купалы. часть 2

| | Категория: Проза
Теплыми летними днями семья обедала на дворе, под дощатым навесом, который соорудил еще в давнее время сам дед Авдей. Молодой хозяин подворья, сын постаревшего Авдея, Матюшко, сыто рыгнул, положил ложку на струганые доски стола. Потянулся к жбану с кислым квасом, только принесенным с погребицы, облапил толстыми пальцами его запотелые бока. Пил долго, с передыхами.

Напившись, ленивым взглядом оглядел сидевших за столом домочадцев. Время шло к полудню, но на улице было пасмурно. Небо, затянутое лиловыми облаками, пропускало неверный свет солнца, окрашивая все в сиреневые и багряные тона. На горизонте, красными сполохами вспыхивали молнии. Временами слышались раскаты грома, далекие и глухие.

- Не будет дождя! Вишь, гроза сухая идет! Рокочет, да не плещет! – не обращаясь ни к кому в отдельности, сказал Матюшко: - То покосу, не помеха!

- Ась? – откликнулся глуховатый дед Авдей. Он был стар. Высохшее тело покрывала просторная рубаха. Глазки его, потерявшие от возраста былые цвет и блеск, подслеповато жмурились. Семья уже заканчивала обед, и только дед, по прежнему, тянулся деревянной ложкой к миске с щами. Отвлекшись на голос сына, Авдей вздрогнул, проливая варево на одежду и стол. Дед, виновато заморгал, обирая с себя трясущейся рукой разваренные капустные листья. Матюшка крякнул, требовательно взглянул на жену, но проворная Дарьица, уже заботливо обтирала запачканную рубаху свекра чистым рушником.

- Так и я, говорю! – дребезжащим голосом отвечал сыну, дед Авдей: - В лес, на порубку – пора ехать! Самое время, сосну валить! Только, к болоту – ходить не следоват! – дед, передумал есть, отложил ложку в сторонку: - Нельзя, говорю к болоту-то! Помню, выехали мы туда, с Епифашкой, да Ванкой Кривым, добрые сосны там стоят! Только в топоры ударили, а тут – как загукало, забухало…Мы и обмерли! Сам Хозяин – шумит, нас значится, прогоняет… Ну мы и ….

Дед продолжал свой внезапно начатый рассказ, нисколько не заботясь о слушателях. Матюшко, слышавший отцовы байки в сотый раз, грозно прицыкнул, на засмеявшуюся было дочурку Лукерьицу. Девочка, смущенно уткнулась глазами в стол. Рядом с ней сидел Иванко, лениво ковыряясь в глиняной миске с рассыпчатой кашей, щедро сдобренной коровьим маслом. Сегодня в вечер, Матюшко с семейством, собирался отъезжать на покос, и по такому случаю, обедали особенно сытно и обильно, впрок!

- Экий ты, квелый! – не обращая внимания на продолжавшего свой рассказ отца, произнес Матюшко, с неодобрением глядя на сына: - Мать! Глянь, на первоя своего! Блёдный, ровно утопленник! Не ест, не пьет… Какой с него сейчас работник! Беда! – замотал он густой бородой.

Дарья подошла к сыну, прижала его русую голову к груди. Погладила кудри, вздохнула. Все, давно приметили, что после Купалы, Иванку словно подменили. Ушло от него веселье, былое озорство. Вечерами он оставался во дворе, недовольно отмахиваясь от зовущих его на гульбу дружков погодков. Стал молчалив, и все время сосредоточенно думал о чем-то нелегком. Но никому ничего не объяснял.

- Ластишся! – недовольно засопел на жену Матюшка: - Все титькаешся с ним, а он уж и тебя, давно перерос! Блажь в голове его! Вот возьму розгу, да выстегну, блажь эту! Или оженю! – вдруг озарился он нечаянной мыслью: - А что? Отчего не оженить? И девка есть! Аленка, Митрохина дочка – самый сок девка! За версту видать, как по Иванке – огнем полыхает! А, мать? Как быть?

- Оставил бы ты дитя! – ответила Дарья: - Видишь, не в себе он! Никак, сглаз наложил кто! Надо бы, бабку Явдошку просить, с уголька над ним сбрызнуть! Бог милостив, отстанет лихоманка…

Иванко поднялся с лавки. Широко махнул по груди перстами.

- За хлеб – соль, мамынька! Пойду я!

…На закате, они втроем, подъезжали к покосу. Дочку, Матюшка оставил на хозяйстве, вместе со старым отцом. Дед Авдей горестно вздыхал, провожая домочадцев. Впервые, его словно малое дитя оставляли на дворе, не взяв на косьбу. Дед бодрился, но понимал, что силы его на исходе, и на поле – он станет для работников больше обузой, чем помощником.

- Старость! Старость, язвить ее! – бормотал он бесцветными губами, выгребая из коровьей клетушки пахучий навоз.

…Матюшка, еще загодя, выезжая с мужиками поглядеть на травостой, поставил на стане - небольшой балаган из ветвей и травы. Расположилось семейство быстро и сноровисто. Подул вечерний ветерок, разгоняя пустые тучи. Багровел над рекой закат, обещая на утро ветреную, жаркую погоду.

Иванко задумчиво смотрел в рассыпчатые угли костра, на котором тихо бурлил казанок с немудрящим варевом. Невдалеке загорались огоньки, слышались голоса: располагались приехавшие на покос соседи односельчане.

Отужинав, улеглись спать. Матюшко заснул быстро: едва его большая, стриженная в скобку голова коснулась свернутой в скатку овечьей шкуры, как сразу раздался раскатистый храп. Рядом с ним, тихонько посапывала, уставшая за день Дарья. В темноте слышался топот спутанной лошади, негромко и умиротворяюще позвякивал ботало-колокольчик, подвешенный к шее коня.

Иванка не спал. Он лежал на спине, глядя на рассыпанные в вышине звезды. По небу торопливо бежали облачка. Они набегали на блещущий месяц, и окрестности изменялись в причудливом шевелении теней, отбрасываемых густым осокорем, росшим у самого балагана, и невысокими кустами на краю покосной луговины.
От вида несомых верховым ветром облаков у парня слегка закружилась голова. Иванко устало закрыл глаза…

…Проснулся он поздно, наверное, давно уже миновала полночь. Ничего не изменилось, только на земле стало совсем тихо. Так тихо, что казалось – тишина эта звенела. Высоко в небе, желтым кругом светила полная луна. Иванка прислушивался. На реке, вдруг звонко заурчали, затренькали жабы и лягушки, рассыпая призывные трели своим зеленым подругам. Прерывая их, в зарослях осокоря робко, словно проверяя свой голос, щелкнул соловей.

Но Иванка, не обращал на это никакого внимания. Он слышал тихий голос, который звал его по имени. «Иванко! Где же ты? Иди ко мне!» - снова прошелестел в ночи девичий шепот. Парень вздрогнул: он узнал этот голос, и более того, сам себе не отдавая отчета, в глубине души – ждал его. С той самой, памятной ночи на Купалу.

Иванко поднялся и быстро пошел к реке. Выпавшая роса, приятно холодила босые ноги, но парень ничего не замечая, шел вперед: туда, куда призывал его голос…

Шагах в ста от балагана, из темноты вынырнула небольшая фигурка. Иванка остановился, он узнал. Это была Алена.
Девушка стояла, склонив головку. На плечах ее был накинут цветастый платочек. Видать, принарядилась дева, готовясь к долгожданной встрече. Долгожданной оттого, что вот уже более двух недель после злосчастной ночи, Иванка упорно избегал ее. И наконец, Алена решилась.

- Иванко! – робко окликнула она: - Нет на мне вины! Это все венок – виноват… И ты… Зачем ты меня оставил?

- Здравствуй, Алена! – вынужден был ответить ей Иванко, и замолчал.

- Иванка! – девушка, решив, что ей удастся поговорить с любимым, глубоко вздохнула, заговорила снова, жарко и страстно: - Прости меня, любый! Возьми меня! Я буду тебе такой верной женой, какой еще не было на этом свете! Делай со мной – что хочешь, ничего не боюсь… Я за тебя – в огонь пойду! Только – возьми, не бросай…

Алена теребила концы нарядного платка, в глазах ее, светились слезы и чистая как месяц - любовь. Она несмело подняла голову, и невольно отшатнулась: взгляд того, кому она изливала свою выстраданную печаль, был равнодушен и пуст. Иванка, не слушая Алену, смотрел в сторону реки.

Он, конечно, слыхал, что произошло с Аленой в ночь Купалы. Прознали в деревне про то, как встретила она на свою беду, распаленного брагой и ревностью Петрована. Но большого значения, подобному никто не придавал. Были, все-же, такие – кто неодобрительно отнесся к поступку мужика, но особо и не осуждали, ссылаясь на древние обычаи буйного праздника. Подумаешь, наступил пьяный мужичина тяжелой ногой на стебелек девичьей души! И всего-то! Люди быстро позабыли о случившемся, но только не Алена… И теперь, она с замиранием сердечка, ждала своего приговора от любимого.

- Вот что, Алена! – медленно произнес Иванка: - Сердца на тебя – не держу! Не повинна ты ни в чем! Да только, видно, не судьба – нам с тобой! Прости! И больше – не ходи ко мне! Прощай!

Последние слова он говорил уже на ходу, быстро побежав к реке. Алена медленно пошла к стану. Узорчатый платок волочился за нею по мокрой от росы траве.
- Все венок! – шептала девушка, глотая слезы: - Зачем он утонул…

…Иванко бежал к реке. Он чувствовал, куда ему надо идти, и скоро остановился возле широкой прогалины среди кустов ивняка. Пологий бережок, поросший сырой травой, обрывался в самую глубину омута. Парень хорошо знал это место. С детства, он выглядывал в темной глубине больших, неподвижно стоявших полосатых окуней, и ловил их на уду, вырезанную из гибкой талы. И сейчас, он как в детстве, опустился на колени, стал напряженно вглядываться в непроглядную темень воды.

Поначалу ничего не было видно. Но затем, Иванко приметил, как с невидимого дна, к поверхности, стало медленно подниматься светлое пятно. Что-то выплывало к нему, и в глубине становилось все светлее. Склонившийся Иванко, увидел бледное лицо, с большими прозрачными глазами. Вокруг него пышной волной переливались голубовато – зеленые волосы. Тонкие руки протянулись к нему: «Я ждала тебя! Почему так долго не идешь? Иди ко мне!»

Губы, на прекрасном лице не шевелились, но Иванко услышал этот немой призыв. Очарованный парень, склонялся к воде все ниже и ниже. Он понимал, что в омуте его ждет неминуемая гибель, но не в силах был противиться этому зову, и сам хотел уйти к нему. В душе его возникло сладкое, томительно чувство ожидания чего то неизведанного, но страстного, и желанного…

Иванко, уже почти коснулся головой воды, как вдруг почувствовал на своей груди сильную боль, словно за пазуху ему попал выстреливший из костра тлеющий уголек. Что – то жаркое, выпало из распахнутого ворота его рубахи, и упало в воду. Это был его нательный крест, который надела на него мать после Святого крещения.

Крестик булькнул в воде, вокруг него поднялось облачко из светлых пузырьков пара. Зашипев, он стал медленно остывать. И тут Иванко заметил, как по лицу прекрасной девы прошла тень легкой боли, разочарования и укора.
.
«Зачем ты так сделал?» - снова услышал он печальный голос, и девица, с грустью глядя на Иванку, стала медленно опускаться во тьму воды…

…Иванка, шел от реки. Взгляд его был отрешенно пуст, словно он потерял то, что искал всю свою короткую жизнь.
....Поутру, выстроившиеся в след друг другу, косари, дружно взмахнули косами. Влажная от росы трава, густыми пластами ложилась под остро отточенными, отполированными до синевы, жалами. Мужики шли ровно, уверенно и привычно, делая косовищами широкие замахи.
Косить решили сообща. На миру, как известно и смерть красна, а труд – тем более прекрасен. К полудню, косцы стали выходить к реке, оставив за собой широкую прокошину на обширном лугу. Иванка, шел вслед за отцом. Не зря дед Авдей, самолично отбивал и налаживал косу своему внуку: казалось, что трава – сама, покорно ложилась в ряд, не дожидаясь замаха косаря.

Привычная работа отвлекла Иванку от нелегких воспоминаний о прошедшей ночи. Особенно тяготила его, нечаянная встреча с Аленой. Он понимал, как нечестно поступает с девушкой, но ничего не мог поделать с собой. То, что захватило его сердце, было сильнее его! Страшное, но прекрасное!

На берегу, косцов ждали «накрытые» полотна, расстеленные на траве, уставленные едой и питьем. Веселые, оживленные радостью люди купались в реке, смывали первый соленый пот и усаживались у скатерок, поднимая полные ковши браги и пива. Зашумел праздник. Он был последним, до самой жатвы хлебов. Начиналась нелегкая сенокосная пора.

Слегка хмельные соседи, разошлись быстро, задолго до темна, памятуя о предстоящей работе. Иванко, улегся в тени. Мимо него прошел Матюшка: он недовольно глянул в сторону сына, но смолчал. Зато подойдя к жене, начал что-то сердито выговаривать ей. Мать отвечала ему, бросая в сторону Иванки озабоченные взгляды.

…Иванко не слышал, о чем говорили родители. Покусывая зеленую былинку, он лежал на спине. Выпитая брага, первая с непривычки - усталость от косьбы, расслабили тело. Он потихоньку дремал, и ночные дела, стали забываться, словно приснившиеся в дурном сне. Но это был не сон: об этом напоминало покрасневшее пятно ожога на груди, оставленное, раскалившимся не ведомо отчего, крестиком.

…Иванко никому не говорил, о том, что произошло с ним в ночь на Ивана Купалу. Тогда, он - не задумываясь бросился в реку, что-бы столкнуть с места остановившийся на течении венок Алены. Подплыв к нему, Иванко тронул его рукой, но тот не поддался его усилию. Присмотревшись внимательней, парень с удивлением заметил, что от венка, в самое дно реки, отходит тонкая нить, голубого цвета. Она словно привязала к чему-то невидимому цветочное ожерелье, с горящей лучиной посередине крохотного плотика из веточек, который старательно соорудили ручки его Аленушки.
И вот тогда, Иванко глянув на испуганную подружку, набрал полную грудь воздуха – нырнул, на самое дно!
Иванко, Иванко! Знать бы – да не нырять! Но видать, от своей судьбы не уйти. Не ушел от нее – и он!

…На самом дне, на чистом песке- лежала девица. Тело ее, одетое в белую рубаху с вышитыми узорами, обвивали водоросли. Бледно лицо было спокойно и красиво. И красота та была – неземная! Густые волосы плавно переливались прядями зелено–голубого цвета! Глаза, опушенные темными ресницами - прикрыты, словно девушка спала, ровным и крепким сном. Вокруг нее все светилось голубизной, словно сам месяц, смог дотянуться от неба до глубокого дна омута, освещая покой девицы своим серебряным ликом. Но только, свет этот, был другой, не такой как на земле.

Пораженный Иванко, забыв обо всем, смотрел на девушку, и вдруг – ее глаза открылись! И тогда, он понял, что утонул! Но утонул не только в воде, а и в невиданной им прежде глубине прозрачного взгляда, которая была в открывшемся ему взоре!

«Иванко!» - услышал он: «Освободи меня! Сними с груди камень!». Губы девицы не шевелились, но ее взывающий к помощи голос, проник Иванке в самую грудь, которая стала разрываться без воздуха. В голове его зазвенело, черными всплесками забухали громкие колокола. Ужас стал охватывать парня, но глянув на деву, он из последних сил рванулся к ней. Уходящее из жизни сознание, успело выхватить взглядом веревки, опутывающие тело утопленницы, и большой камень, лежавший посреди маленьких холмиков ее груди. Иванко сумел столкнуть скользкий камень и прикоснулся к веревкам. Крепкие было на вид, они разрушились под его ладонями, превращаясь в легкие облачка ила.
В глазах Иванки, вспыхнуло ослепительное пламя всполохов огня, и его стала поглощать бездонная тьма. Он падал в эту тьму, но ему не было больно и страшно. Последнее о чем он подумал, это о том, что сумел…сумел столкнуть камень…. Рядом с ним, на дно медленно опускался Аленкин венок…

И вдруг, ему стало легче. Неведомая красавица, всплыла со дна, обвила Иванку гибкими руками, и прильнула к его губам - своими, прохладными и легкими. Они слились под водой в страстном поцелуе. Иванка, не отнимая губ, смотрел в ставшие такими близкими голубые глаза, и чувствовал, как в него, вливается - почти ушедшая было, жизнь…
Девушка подтолкнула его к верху. «Иди!» – снова послышался ее голос: - «Иди! Но – ты вернешься ко мне! Я знаю это! И буду ждать!»

…Иванка вынырнул на поверхность. Лег на воду, жадно наполняя заболевшую грудь спасительным воздухом. Он слышал, как громко и страшно кричала Алена. Видел и то, как замялись на берегу оробевшие парни. И только Алена, охваченная порывом любви и отчаяния, смело кинулась к реке…
А дальше, случилось то – что случилось! Он разлюбил, ту, которая совсем недавно, была дороже всех богатств на свете. А разлюбив, не смог – обмануть!

…Усталость победила тяжелые думы, и Иванка заснул. Он не слышал, как к нему подходила мать. Дарья укрыла сына пахнущим овцами полушубком, пригладила его растрепавшиеся во сне волосы, перекрестила. Мать долго сидела рядом с сыном, шептала молитвы, вглядываясь, в до боли родимые, черты его лица. Под телегой, на свежем пахучем сене, вертелся Матюшка. Он сердито и громко кряхтел, огорченно сопел широким, ноздреватым носом, не понимая – что могло приключиться с его сынишкой.

…Иванка, так и не осознал, как и когда, он сумел прийти к омуту. Но он снова слышал голос девы, который притягивал парня к реке, как тянется человек к самому дорогому в своей жизни. И снова, как и вчера, из глубины воды, в голубом свете, стала выплывать та, без которой он уже не мог жить. Иванка видел ее глаза, и бесстрашно шагнул в воду.

Только в это время, за его спиной, вдруг послышались грузные шаги, и чей-то голос, позвал к себе.

- Не торопись, сынок! К ней, ты всегда успеешь! А пока, уважь, побудь со мной!

Иванка оглянулся. Позади его стоял большой, коренастый старик, одетый так же просто, как и все люди. Только густая борода его, была со странной прозеленью. И глаза: внимательно и вдумчиво, на парня глядели темно зеленые огоньки.
Иванка невольно отошел от берега. Старик, приблизившись к нему, положил на его плечо свою большую, тяжелую руку. Чувствовалась в ней большая сила, но была она холодна, не грела.

- Отойдем в сторонку, сынок! – прогудел густым баском незнакомый Иванке старик: - Вот так и ладно будет! Присядем! – и он с кряхтением опустился на палое дерево. Поерзал задом, устраиваясь удобнее, снова глянул на парня острым, молодым взором.

- А ты кто будешь, дедуня? – робко спросил его Иванко.

- Что от тебя скрывать? – вздохнул дед: - Ты и так, заглянул далеко! Туда глянул, где человеку быть нельзя! Хозяин я здешний! Люди, Водяным меня прозывают! Да только мало кто из вас меня видит. Незачем такое, ни к чему вам!

Иванко оробел. Оглянувшись на реку, заметил что дева, наверное, заметив пришедшего старика, снова уплыла от него. Он, вздохнул, огорченно и виновато.

- Зря ты идешь к ней! – кивнул дед на омут: - У неё своя доля, у тебя своя! Потому и вышел к тебе: вижу, край у тебя настал, упредить надо!

- Что же мне делать, дедуня? – Иванко понял, о чем говорит Хозяин. Он подумал о том, что сейчас, нисколько не удивился и не испугался столь странному появлению того, кем им грозили и пугали с малого возраста пожилые люди и родители.

- Слушай! Не простая судьба выпала на долю этой девы! Давно все было, и не упомнить когда! Только было, оговорили ее понапрасну, колдуньей признали! А она, не колдунья! Дева та, при жизни – травки собирала, наговоры творила! Людей лечила – спасала! Да только вышло ей не в пользу! Обезумели люди, связали ее и в реку бросили! Так и пролежала она, долго - долго, пока ты не объявился! А зачем ты пришел? Вот и думай, гадай Хозяин! Как понять это?

Иванко виновато молчал. Сердце его защемила непонятная боль.

- Не знаешь? И я, не знаю! – продолжил после молчания Хозяин: - Вон как вышло! На тебя выпало, освободить деву утопленную! Была утопленницей, теперь – русалкой станет!

- Кем выпало, дедуня?

- Кому надо, тот и велел! – пробурчал старик: - Много знать хочешь! Все в жизни загодя расписано, но такое не значит, что должно голову склонять! Жизнь ваша, и за нее – бороться надо! А ты – не туда идешь! Все в твоих руках! Выкинь блажь из головы, забудь деву… И живи! Тебе ей не помочь, а сам – загинешь…

Хозяин поднялся. Посмотрел в небо.

- Пора мне! Гляди сам! Мое дело сделано, я тебя упредил! Дальше тебе решать!

Старик неторопливо пошел прочь от Иванки. Парень слышал, как в темноте гаснут звуки его грузных шагов и недовольное ворчание.

… Аленка сильно изменилась после встречи с Иванкой. Похудела, на лице лихорадочным блеском светились большие глаза. И от этого, она стала еще красивее! Парни так и вились возле нее, но Алена не глядела в их сторону. Не замечала она и Иванку. Завидев его, она гордо проходила мимо, окинув его безликим взглядом
Однажды Иванко копнил стожок. Рядом с ним работали девушки: они граблили просохшую траву, сгребая ее в малые кучки. С ними была Аленка. Завидев Иванку, девы стали подшучивать над Аленкой, что променял, дескать кто-то ее на другую. Но та – отвечала им остро и зло.

- Что нам менять! – гордо отрезала подругам Алена: - Нам что парней, что – подсолнухов горсть сгрызть! Все едино! За мной – любой пойдет, помани только…

Подруги весело смеялись. Аленка откинула в сторону грабли. Иванко украдкой подсматривал за девками, удивляясь переменам в бывшей подружке.

- Что, не верите! – огляделась по сторонам Алена: - А вон, гляньте! Чем Аверьянко не жених, первый парень на селе! Аверьянко! – громко позвала она косившего неподалеку парня: - Погоди, Аверьянко! Что скажу тебе…

Алена выпрямив тонкий стан, прошла в парню, обняла его и крепко поцеловала в губы.

- Стемнеет, приходи к нашему балагану! Гляди, не запоздай! Ждать не буду, к другому уйду!

Побледневшая Алена, решительно прошла мимо Иванки, и ни на кого не глядя принялась за оставленную работу. Притихшие в изумлении подружки, тоже, оставив разговоры, проворно задвигали грабельками. Один Аверьянко, оторопело смотрел на Алену, смущенно утирая губы…

Иванке стало неприятно, от выходки Алены, но скоро все забылось. Снова и снова, мысленно возвращался он к разговору с Хозяином реки. Много передумал за эти дни парень. Русалка больше не звала его, притихла. Но легче от этого не становилось. Днем еще ничего, среди людей, работа – все это отвлекало Иванку от мыслей о деве. Но как приходила ночь, так и начиналась мУка! Всем сердцем и душой, рвался он к прекрасным глазам светившимся в темном омуте… И с каждым прошедшим днем, тяга эта – становилась все сильнее!


… За полдником Матюшка был сильно не в духе. Сердито стучал ложкой в миске, старательно выгребая из нее кашу.

- Слышно, что Аверьянко просит сватов по осени заслать! Аленку сватать желает! – отец выжидающе посмотрел на сына. Не дождавшись ответа, положил ложку на стол: - Прозявил девку! Чем она тебе плоха стала?

Иванко неторопливо ел разваренное пшено, сдобренное толченым салом.

- На мой век – девок хватит! – лениво протянул он. Обманывал себя Иванко. Больно ударило по сердцу сказанное отцом, но он не подал виду, сдержался.

- Что? Вековушничать удумал? Бирюком жить на отшибе? – Матюшка внезапно разъярился: - Мать, глянь на своего! Все ты, потатчица! Не с уголька ему сливать, а оглоблей, дурь вышибать надо!

Рассердившийся мужик, выскочил из-за стола. Он даже забыл перекреститься после еды, так и стоял, тряся черной бородой.
- Вернемся с покоса, Марфутку – Хромоножку, за тебя сосватаю! Будет тебе невеста ладная да видная! Цыть! – загремел он на и без того молчавшую жену.

- А по мне, и Марфутка сойдет! Как скажешь, батюшка! – Иванка с показным смирением, вызывающе смотрел на отца. С минуту они глядели друг другу прямо в глаза. Матюшка не выдержал первым: ожесточенно сплюнув, он ухватил прислоненную к стенке балагана косу, и вместо обычного послеобеденного отдыха, торопливо зашагал к покосу. По пути зацепил подвернувшийся горшок с молоком. Постоял над ним, сожалея о напрасно пролитым добре, и рассердившись в конец, озлобленно выкрикнул:

- Тому и быть! Сказано – слаженно! – и ушел.

Иванко доедал кашу. Он уже начал понимать, что пришло время решать, как ему жить дальше!

- Сроду, таким не был! – сказала мать, глядя в след мужу: - Прав отец! Что с тобой, сынок! Скажи мне! Чует мое сердце, быть беде! Вот и отец, он тоже – чует! Оттого и злобствует, что понять не может!

- Что будет – знать, на роду написано! – твердо сказал Иванко матери, и дрогнувшим голосом, добавил: - Не сердись, мамынька! Все станет хорошо! А Аленке – пусть счастье будет, только не со мной!

…В ночь, Иванко не спал совсем. Слушал, как четко и ясно выщелкивал соловушка, и ему вторили его дружки, в разных концах подлеска. Смотрел на колыхающиеся под ветерком деревья. Вспомнилась старая береза, которую он обнимал вместе с прижавшейся к ней Аленкой. Вспомнил и забыл: все это – осталось в другой, не его жизни…

...Иванко, решительно и быстро шагал к реке. Подсохшая стерня убранного прокоса колола ноги. В низинке, у самой реки, с бережка в мелководье булькнулась в воду лягушка. В тени камыша стояла вытянувшаяся к верху белая цапля. Гулко, ревущей трубой, замычала рыжая уродина выпь. Низкий, жуткий звук, медленно плыл над водой.

Но Иванко, не заметил ничего того, чем жила в ночи река. Зато он увидел другое: посреди омута, всплыв по пояс из воды, замерла Речная Дева – Русалка! И она – ждала его!

Иванка понял это сразу, как только увидел ее. Столько любви и желания было в глазах молчавшей девы, что вокруг нее все светилось, легким голубым цветом. Не отрывая своего взора от любящих глаз русалки, Иванко протянул к ней руки и шагнул с берега в воду.

- Я пришел к тебе! – просто и буднично сказал он.

Он заходил в воду все глубже, и чем дальше, тем сильнее становилась неутолимая жажда любви к речной Деве.

- Стой! – услышал он вдруг чей-то крик на берегу: - Иванко! Не смей! Не входи к ней!

Парень машинально обернулся. К берегу бежала Аленка, придерживая рукой подол рубахи, царапая голые ноги о ветки кустов. Коса ее растрепалась, искусанные в кровь губы раскрылись в страдающем крике. Аленка споткнулась, упала на коленки, и не успев подняться, с ненавистью крикнула русалке:

- Оставь его! Он мой! Только мой! Иванка-а-а…

Но Иванка, снова обернулся к русалке, взял ее за руку, и они – медленно скрылись в воде…

- Не – е – т! – разрезал, наступившую вдруг тишину, отчаянный крик девушки. Алена вскочила, подбежала к самому краю реки, и зачем-то продолжая придерживать рукой подол рубахи, решительно и быстро вошла в омут…


… По утру, бессильно и хрипло, успев потерять голос, выла женщина. Дарьца, бессмысленно глядя вокруг себя обезумевшими от горя глазами, раскачивалась в страшном предчувствии: пропал Иванка! Люди торопливо обыскивали округу. Ближе к полудню, разнеслась еще одна весть – куда-то, исчезла Алена!

Осмотрели все, но нигде не нашли никаких следов юноши и девушки. И только возле омута, увидели на воде подплывший к берегу, увядший девичий венок. По плотику, на котором он покачивался, по вплетенной в него ленточке, девушки узнали в нем тот самый веночек – который опустила в воду Алена, в ночь на Купалу…

Купала – вернул дар девушки! Но люди побоялись прикоснуться к нему. Шепча заклятия и молитвы, они оттолкнули венок от берега веткой, и он поплыл, покачиваясь на волнах, унося с собой всю правду о наивных и юных ребятках, которую никто и никогда не узнает…

Незаметно прошло лето. Заколосились светлой медью хлебные поля. Над землей, неторопливо проплыла золотистая осень, укрывшаяся потом пеленой серой мороси холодных дождей. В положенное время, обильные снега замели леса и реку. Прошли Рождество и Святки.
Люди стали забывать, о пропавших Иванке и Алене. И только их родители, иногда с надеждой смотрели в даль, моля Бога свершить чудо и вернуть им потерянных детей. Матвей с Дарьей осунулись. Мать почернела и подурнела от горя. Матюшка же наоборот: в его голове и бороде, густо засеялась ранняя седина, которой зарастали углубившиеся на лице морщины. И только дед Агей, совсем старый и согбенный, вдруг начинал ворчать, приметив отсутствие внука за столом.
- Совсем избаловался, пострел! Ты – построжи его, Матюха! Не то, вырастет из него баловник! Н-да…: - сокрушенно жевал дед тонкими, бледными губами и грозил кому-то узловатым пальцем…

…Весна снова возродила к жизни, уснувшие в морозном сне поля, и летом, на полянах зажглись костры. Как и прежде, взметались над ними лихие парни и шаловливые девушки. И снова, жажда к жизни, охватывала все живущее на этой Земле.

...Только после праздника, пошли шепотки: одна парочка, уединившаяся было у реки, видела, как на полянке у омута, сидела девица. Около неё, лежал молодой парень. Он склонил голову на колени девы, и та играла с ним, окутывая его голубыми волосами, и расчесывала его русые кудри маленьким гребнем...
Рядом, увидели еще одну девушку. Она стояла чуть поодаль, и с грустью смотрела на парня и деву. Приметив это, паренек приподнял свою голову, и ласково позвал девушку к себе. Голубоволосая красавица, тоже, улыбнулась подошедшей к ним, и они, о чем то стали говорить и смеяться. Потом, взявшись за руки, все трое пошли вдоль реки…

Что было дальше, забоявшаяся молодежь, смотреть не стала. Говорили только, что в парне, они признали Иванку. А печальная девушка, что стояла поодаль, вроде как бы была похожа на пропавшую Аленку.
С тех пор, омут этот, прозвали Иванкиным! Правда, иные, упоминали при этом и Аленку, но говорить так, было слишком длинно, и поэтому – осталось одно! Иванкин!

...Время шло своим чередом, и дивный месяц, безучастно поливал землю своим светом. Только, кто может знать, вдруг и он печалится, что не сумел уберечь, сохранить для Земли любовь двух юных сердец. И теперь, исправляя свою ошибку, освещал им путь в другой жизни. Ведь, как сказал один мудрец, Солнце и Месяц, одинаково светят всем: и правым и виновным…

Да только, по разному, люди видят этот свет!

Сказали спасибо (2): dandelion wine, Волк
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.
    • 100
     (голосов: 3)
  •  Просмотров: 282 | Напечатать | Комментарии: 4
       
10 мая 2018 15:14 dandelion wine
avatar
Группа: Редакторы
Регистрация: 31.05.2013
Публикаций: 127
Комментариев: 12750
Отблагодарили:822
Василий, у нас на сайте есть Правило - не более 2 публикаций в день от одного Автора. Новые - выпущу завтра. Спасибо Вам за интересное творчество! flowers1

"Ложь поэзии правдивее правды жизни" Уайльд Оскар

       
10 мая 2018 13:21 Волк
avatar
Группа: Авторы
Регистрация: 3.08.2017
Публикаций: 351
Комментариев: 713
Отблагодарили:1430
smile flowers1
       
10 мая 2018 11:46 zxcvb
avatar
Группа: Авторы
Регистрация: 10.05.2018
Публикаций: 74
Комментариев: 45
Отблагодарили:110
спасибо...первое утро на сайте - и вы словно первый голос, услышанный мною...сюжеты - в жизни все повторяется...только - видим по разному...по своему...спасибо вам...удачи...заходите...буду выставлять еще... give_ros
       
10 мая 2018 07:02 dandelion wine
avatar
Группа: Редакторы
Регистрация: 31.05.2013
Публикаций: 127
Комментариев: 12750
Отблагодарили:822
flowers1 С удовольствием прочитала, хороший слог, сюжет, конечно, не нов, но понравилось, спасибо!

"Ложь поэзии правдивее правды жизни" Уайльд Оскар

Информация
alert
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии в данной новости.
Наш литературный журнал Лучшее место для размещения своих произведений молодыми авторами, поэтами; для реализации своих творческих идей и для того, чтобы ваши произведения стали популярными и читаемыми. Если вы, неизвестный современный поэт или заинтересованный читатель - Вас ждёт наш литературный журнал.