Шампанское разбрызгавшихся чувств - Не дрожь предсердий, ломота затылка, Скорее запись не к тому врачу, Неправильно открытая бутылка. Занудные любовные псалмы Сменяются заботой о здоровье Со временем. И понимаем мы Не так полезно молоко коровье. И утром начинаем жизнь с нуля, Не согласившись с зеркалом в уборной, По поводу нам сказанного "бля..."

Безбожная трагедия (часть 2)

| | Категория: Юмор
7

Он был зарезан в пьяной драке,
Но он, не будь дурак, воскрес
Когда спустился в полумраке
Какой-то фокусник с небес.
Он его чем-то окропил,
Потом дыру в спине заштопал,
И наш герой, хоть пьяным был,
Поднялся и домой потопал.
Пришёл домой он и в кровать,
Не раздеваясь, завалился,
Спал, может сутки, может пять,
И вещий сон ему приснился:
Что он уже, как будто, мёртв,
Что он зарезан в пьяной драке,
Что как плевок он был растёрт,
А слуги чёрта – вурдалаки
С его трупа плоть содрали,
Небрежно бросили в мешок,
Поспешно в яме закопали,
Облили кровью бугорок,
Подняли на ноги скелет,
На шее ловко повязали
Какой-то странный амулет,
- Ну, вот и всё, иди - сказали.

И он пошёл, какой-то силой
Он увлечён в дремучий лес,
Вдруг видит над его могилой
Стоит как изваяние Бес
- Я рад приветствовать тебя!
В мой грешный мир переходя,
Ты им останешься доволен,
Ведь он тобой самим построен.
Признаюсь, я не жил бы дня
Когда б ни вспомнили меня,
А жизнь людей, как не крутись,
Но без меня не обойтись,
А ты по делу или без,
Всё вспоминал, где чёрт, где бес?
И вот стою я пред тобой,
Я – властелин, ты – пленник мой!
Тебя принять безумно рад
Тобою выдуманный ад!

Как твой наряд оригинален.
Для идиота ты не глуп,
Чтобы понять, что ад реален,
А ты в аду бесправный труп.
Я ж воплощаю твои грёзы,
Весь этот мир не мной навеян,
Его создали не берёзы,
А водка, пиво и портвейн.
Твоя персона, спору нет,
Даже для ада уникальна -
Ты начал пить в тринадцать лет,
В школе присутствовал формально.
Ты изнасиловал сестру,
В тюрьме сидел четыре года,
И не случайно, что в аду
Всегда есть место для урода.
Но не пойми меня превратно,
У нас проблемы в кадрах нет,
И для меня невероятно,
Но, повторяю, с малых лет
У нас стоят здесь на учёте,
Но более всего в почёте
Кто заложил отца и мать,
У них особенная стать
И только в них мы можем верить.
Но, тем не менее, наши двери
Для всех распахнуты людей,
Хотя нехватка площадей.

Тебе скажу я, не скрывая,
Что человека губит страсть,
Однажды изгнанный из рая,
Ему обратно не попасть.
Сам посуди – в грехе зачатый,
Греховен изначально плод,
Он виноват не виноватый,
В нём кровь от грешников течёт.
А почему из века в век
На грех так падок человек? –
Он создан с Божеской любовью
По Его образу-подобию
И все замашки носорога
Он унаследовал от Бога.
К тому же Бог считал излишним,
Чтобы в одном ряду с Всевышним,
Как результат Его творений,
Стоял бы некто совершенней.
Боясь за собственное место,
Он счёл, что это не уместно.
А посему, весь этот сброд,
Что сам себя людьми зовёт,
Весь будет здесь, до одного,
Но Богу видно всё равно,
Ему на всех на вас плевать,
Привык он в облаках летать.
А там, столетьями летай,
Не облетаешь этот рай,
Нет ни единственной души,
Ну, кто же в жизни не грешит.
Давай считать кто там в раю
Обитель тихую свою
Найти по воле Божьей смог:
Вполне естественно сам Бог,
Полк ангелов для услуженья,
Весь контингент, без исключенья,
Умалишённых и пророков,
Служак церковных – демагогов,
Да затесалось среди них
Полсотни, якобы, святых.
Ещё блаженствует в раю
Солдат поверженный в бою,
За дело правое конечно,
Но сфера рая бесконечна,
А ад в пространстве ограничен,
Но Бог твердит, что я циничен
Когда прошу отдать в аренду
И заплатить любую ренту
За жалкий райский уголок,
Расширить ад, прошу не впрок,
Из того рая в пятьсот дней
Мы ад построим для людей,
Ведь не хватает площадей.
А расплатился бы святыми,
Весьма надёжными, простыми.
Ты спросишь, где ж они в аду?
Я хоть табун их приведу.
Ведь изменяется всё в мире,
Сегодня видим мы в вампире
Лишь монстра гнусного и злого,
А завтра он святей святого,
И ни какого феномена,
Феноменальна теорема,
Где доказал я, что возможно
Всё перековывать безбожно.
Но Богу, видно, до лампады
Двух наших ведомств перепады.
Во всех мирах наверно так,
Что ни начальник, то – дурак.

А впрочем, мы ушли от темы.
Я говорил, что есть проблемы,
Так вот, суть дела такова:
Чтобы весь люд не ликовал
Там, на Земле, грехи свершая,
Пусть он живёт осознавая,
Что я достану, если надо,
Своим посланником из ада,
Любого, кто грешит без меры
И есть немалые примеры.
И с Богом я теперь не споря,
Решил проблему территорий –
Ведь вся Земля, чему я рад,
Мной стилизована под ад.

Теперь внимательно послушай,
Как говорят, прочисти уши:
Там, на Земле, жил мой полковник –
Подонок, бывший уголовник,
К тому же, с мужиками спал –
Естественно, ко мне попал
И этой гниде, между прочим,
Я дал довольно полномочий,
Он на Земле прекрасно жил
И суд мой праведный вершил.
Но как мальчишка-малолеток,
Он потерял часть амулета,
К тому же в западню попал,
Зачем в сарай он залезал?
И ситуации нет хуже,
Но дверь захлопнулась снаружи,
Там подвернулся ещё мент,
И тот, забыв про амулет,
Связался с ним, вот уж дурак,
Я от него не ждал никак
Такого глупого прокола,
А впрочем, это мне знакомо.

Так вот, одна часть амулета
На твой скелет уже надета,
Вторую должен отыскать
Ты сам, и будешь пребывать
В различном месте без стеснений,
Как говорят, вне подозрений.

Имея этот амулет,
В любой, естественно, момент
Ты можешь в зверя обернуться,
Лишь стоит только прикоснуться
До чудо-монстро-амулета,
То есть до полного комплекта.

Теперь глаза свои протри
И повнимательней смотри
На этот полу-амулет –
Изображён там мой портрет,
Смотри внимательно, не всуе,
Там есть отверстия на скуле,
И к тем отверстиям, надеюсь,
Приладится вставная челюсть.
Её ты должен отыскать,
Чтобы из жертвы кровь сосать,
Тебе сподручней превратиться
В ту тварь, которая ютится
Не первый век среди людей,
То есть в прирученных зверей,
К примеру, в кошку иль собаку,
Где их хозяин рад в клоаку
Всю эту гадость целовать…

А впрочем, я ушёл от темы,
Ты понял, в чём твои проблемы?
Ты должен челюсть отыскать,
Чтобы свой облик изменять.
Поскольку став кровососущим,
Ты должен стать и вездесущим.
Но соблюдай всегда приличие
И в человеческом обличии
Рекомендую кровь не пить,
Ты осторожным должен быть.
Так что ищи, товарищ прыщ,
Отныне ты полковник Свищ.
И это звание, быть может,
Тебе существенно поможет
Нашу потерю отыскать
И славно век существовать.

Жить будешь там, где две столицы
Имеют общие границы –
Меж Вашингтоном и Москвой.
Там всякой твари на постой
Собралось, всех не сосчитать!
Кровищи! Всей не расхлебать!
Там у тебя с женой квартира,
Балкон, кладовка, два сортира,
Машина, дача, ну, и дельце –
Всё, что от прежнего владельца.
Ты есть начальник ОВДе,
Ну, что, согласен или где?
Заулыбался, вывод ясен,
Ещё бы ты был не согласен.

Тогда готовься к возрожденью,
Но только в качестве ином –
Я напою тебя вином,
Окутаю мертвецким сном,
Подвергну бурному брожению,
Предам подземному течению
И заколдованным дерьмом
Плесну тебя в твой новый дом.
Эй, вампиры, вурдалаки,
Лешие, нетопыри,
Водяные, домовые,
Ведьмы, зомби, упыри!
Приготовьте для подъёма
Жидкость падаль-водоёма,
Растворите в ней скелет,
Бросьте мяса, амулет
И поток вонючих вод
В городской водопровод
Подключайте и качайте,
Повторять не забывайте
Свои гнусные проклятья –
Люди-волки, волки-братья.
Пусть вся мерзость и зараза
Выплеснет из унитаза
Человечее подобье –
Представителя загробья!
Пусть проснётся на постели
Наш упырь в роскошном теле!

8

Сержант проснулся - Кто я? Где я?
Как оказался я в хлеву?
Сарай, багор, стрельба, траншея,
Не уж-то были наяву?
Слегка от грязи отряхнувшись,
Он направляется к дверям,
Толкает – заперты, вернувшись,
Он произносит - Стыд и срам,
Сержант милиции попался
Как кенар в клетку, чушь и вздор!
Потом он матерно ругался
Пока не отыскал багор.
Он дверь разнёс без напряжений,
Выходит с сеном на ушах
И видит пятна испражнений
На своих форменных штанах.
Потом он глубоко вдыхает
И обоняет чью-то вонь,
И моментально вспоминает,
Что где-то рядом пасся конь…
Какой там конь, штаны прилипли
К седалищу как банный лист,
Но в наших органах привыкли,
Что их пугает террорист.
Сержант направился к воде,
Чтобы отмыть следы террора,
Вдруг видит он – торчит в бадье
Нечто достойное позора.
Он подошёл к находке ближе
И видит, что мужик бесстыжий
Нахально тянет из бадьи
Две волосатые ноги,
И на одной из этих ног,
Он видит кирзовый сапог –
Размер, возможно, сорок пятый,
Протектор сношен, нет гвоздей,
Отремонтирован заплатой
Посаженой на прочный клей.
Подмётка сильно оторвалась,
Подковка на гвозде болталась,
Прогнили нитки на подъёме
И на подпятнике, а кроме,
По шву разлезлось голенище,
Ну, не сапог, а срамотище.

Сержант, дедукции заложник,
Подвёл итог - На первый взгляд
Мужик был, видимо, сапожник,
Об этом факты говорят,
К тому, ещё и косолапый,
Но в чём он, всё же, виноватый?
Зачем он из бадьи торчит?
Кто здесь убийца – троглодит?

Поносов не был простаком,
Он видит – рядом с мужиком
В воде болтается «бычок»,
Его слегка прикрыл «росток»,
Которому, жалея строк,
Мы все значенья не придали.
- Мужик курил в бадье? Едва ли,
Но есть привычка у всех урок
Бросать где попадя окурок -
Так, молча, рассуждал сержант,
А в деле сыска от гигант,
Он - Шерлок Холмс, он - доктор Ватсон,
Он - Пинкертон, Мегре, Жеглов
И его следует бояться,
Он самый главный из углов!

Сержант зачем-то оглянулся,
Над бадьёй слегка нагнулся,
Протянул руку и при этом,
Двумя пальцами, как пинцетом,
Приподнял «росток» повисший
И достал «бычок» раскисший.
- Так, фабрика «Р.Дж.Р.- Петро,
Но вдруг порыв шального ветра
Из рук окурок вырывает
И в стену здания швыряет,
Окурок тут же развалился,
Сержант чуть чувства не лишился.
- О, Боже! Веская улика
Исчезла среди бела дня,
Но без «бычка» весьма безлика
Трагикомедия моя!
Но успокоив свои нервы,
Сержант напряг свой интеллект
И сделал выводы - Наверно,
Окурок – это тот предмет,
Что скрыл так тщательно убийца
И незамеченным исчез.
Сержант подумал - Кровопийца,
Через перила перелез
И в дом вошёл и сразу баба
Ему «бросается» в глаза,
- Вот это да, весьма не слабо!
Лежит в чём мама родила.

Жильё окинув острым взглядом,
Увидел столик с бабой рядом,
На столике портвейн «Кавказ»,
Сигареты «Портогас»,
А так же рюмка, портсигар,
Уже холодный самовар,
На репродукции в окладе –
Десятка два улик в помаде,
И в дополнение к картине
Гремела песня о кретине,
Её транслировал «Маяк»,
А пел, наверное, маньяк.
Привожу вам, безусловно,
Текст той песенки дословно:

Я люблю тебя Алёнка,
Я хочу тебя зарезать,
Потому, что жизнь такая,
Потому, что хочу кушать.

Твои беленькие ручки,
Я зажарю в сковородке,
С чесноком они прекрасны,
Я люблю тебя навеки.

А из ножек твоих стройных
Холодец сварю на ужин,
С аппетитом буду кушать
С нелюбимой, Галькой-шлюхой.

Грудь упругую в коптильне
Закопчу до посиненья,
Буду в день твоей кончины
С пивом их употреблять.

Сержант достал здесь сигарету,
От зажигалки прикурил
И проклиная песню эту
К осмотру тела приступил.
Ну, тело, в общем-то, как тело,
Оно слегка окоченело,
Но почему так побледнело,
Как будто обескровлен труп.
И вдруг воскликнув - Как я глуп!
Он начал тело кантовать
В надежде рану отыскать,
Но ничего не обнаружив,
Решил – патологоанатом нужен.
Взглянув ещё раз на девицу,
Решил прикрыть её тряпицей
И сняв с кровати простыню,
Он вдруг заметил в зоне «ню»
Блестящий маленький предмет.
- Возможно, это амулет -
Предположил сержант, и глаз
Слегка прищурив, словно целясь,
Он произносит - Вот те раз,
Так это же вставная челюсть!
Какая тонкая работа,
Серебряная, с позолотой.
Откуда это может быть?
Но надо к делу приобщить.
И очень странно, обе жертвы
Обуты в кирзовый сапог -
Случайность, вызов иль намёк -
Так думая, во двор он вышел,
Склонился над бадьёй под крышей,
Схватил за ноги мужика
И выдернул из «тупика».
- Теперь запишем в протокол
Всё, что увидел, что нашёл,
И остаётся доложить,
Что трупы можно потрошить.
Пусть разбирается медэксперт,
А я иду в сельпо за «экстрой».

9

Там, где к широкому Бродвею
Примкнул как пасынок Арбат,
Распространяют гонорею
И толстый, толстый «шоколад».
Там всё для вас: в игле – забвенье,
В девяти граммах – тишина,
А тяга к прочим развлеченьям
С бациллой «ВИЧ» сопряжена.

Там, на углу, что ближе к shop(у),
Стоял утёсом «Русский дом»,
Под лозунгом «Даёшь Европу»,
Жил-был полковник в доме том.
Он был российским вурдалаком,
Но перед тем, как выпить кровь,
Любил он жертву ставить «раком»,
Такая странная любовь.
Он был простым и без апломба,
Он в долг давал по три рубля,
Но кровь сосал как мотопомпа,
Когда вселялся в кобеля.
Когда ж луна в зенит входила,
Любил гулять полковник Свищ
В мерцанье пасмурном Светила
По территориям кладбищ.

Полковник спал раскинув ноги,
А рядом с ним спала жена,
И атмосфера их «берлоги»
Была весьма напряжена.
Они лежали в мелкой дрожи,
Друг друга, кажется, боясь
И «наждаком» гусиной кожи
Касались и, наверно, связь
Какая-то существовала –
Он вдруг вздыхал – она вздыхала,
Он затихал – она стихала,
Как в унисон звучит струна,
Глядишь и видишь – Сатана.

Звонок застал врасплох обоих,
Она схватила трубку, но
Радом с супругом на обоях,
Она увидела дерьмо,
И тут же трубку опускает
И удивлённо восклицает
- Ах, милый, милый, что с тобой?
Ты весь в каких-то нечистотах!
Иди скорее в ванну, смой!
Ах, Боже мой, и я в отходах!
Нет, погоди, сначала я!
О Боже, Боже, как свинья!
Ну, что за жизнь, ну, что за муж! -
Влетела в ванну и под душ.

Полковник Свищ лежал и думал
- Сейчас отмоюсь от дерьма,
Трахну жену, попью вина –
Как хорошо быть чёрту кумом.
Ну, кто я был? В труде ничтожном
И в пьянстве жизнь я проводил,
Молился из последних сил,
А счастлив в образе безбожном.

Но вот он слышит, что жена
Уже плескаться прекратила,
Из ванной вышла без белья
И дух его перехватило
- Вот это баба и моя!
И все конечности за ней,
Вполне естественно, тянулись,
Уже почти что прикоснулись,
Как вдруг услышал он - Не смей!
Ах, милый, что это с тобой,
Сначала гадость с себя смой,
Иди скорее, дорогой,
Я там воды уже налила,
Ступай, ступай, ступай же, милый.

Залез он в ванну, с головой
Вдруг резко окунувшись в воду,
Он произносит тезис свой
- Отныне я обрёл свободу!

Вот он помылся и побрился,
Одеколоном освежился,
Заходит в спальню, вот те на, –
Пред ним лежит его жена,
Закрыв глаза, раздвинув ноги,
Как Ева вся обнажена,
О, позавидовали б Боги!
Что там Мария Магдалина,
Что Афродита, что Венера,
Пред ним лежала Свищ Галина,
Пера достойная Гомера!

Глядел полковник не мигая,
Она, бесстыдница нагая,
Рукою гладила живот…
О старый блудник, о Эрот!
А ноги, ноги! Между ног
Слегка вздымался бугорок,
Весь в золотистых завитушках…
О «целомудренность пастушки».

Он испытал впервые радость
И ощущая в теле слабость,
Упал пред нею на колени.
Как вдруг горящие поленья,
Он ясно видит и в огне
Стоит котёл и он в котле…
Он в грудь её поцеловал,
Потом в пупок и ниже, ниже
И присосался, о бесстыжий.
Он кровь сосал – она визжала,
Его ногами прижимала
И повторяла горячо:
- Ещё, ещё, ещё!
И вновь он видит как в котле
Кипит на медленном огне,
Вокруг вампиров хоровод,
И вдруг разверзся адов вход,
И в гневе входит Тисифона…
Но дребезжанье телефона
Застало их опять врасплох,
Они, как от укуса блох
Одновременно подскочили,
- Где тебя этому учили? -
Спросила с ревностью жена,
И тут же трубку подняла,
Послушав, протянула мужу –
- Это тебя.
- Алло, я слушаю.
- Скажи мне, милый, почему
Ты так со мною поступаешь?…
- Алло, погромче, не пойму…
- То как курсистку развращаешь,
То день и ночь бубнишь, устал…
- Что значит, только полистал,
Прочтите мне за сутки сводку…
- Ты будешь джин, мартини, водку?
- Вы, что устроили бардак,
Какой ещё там вурдалак?
Что значит, перегрызли глотку?
- Давай, любимый, повторим…
- Да я приду, поговорим!
Здесь он напялил свой мундир,
Поцеловал супругу в щёку,
И каблуками громко щёлкнув,
Ушёл на службу. Командир!

10

Полковник Свищ:
- Сержант Поносов, проходите.
Ну, как здоровье, хорошо?
Тогда по форме доложите,
Что там ещё произошло?
Два трупа: женщина, мужчина,
Порвали горло, нет следов.
А вероятная причина,
Грабёж, разбой иль месть врагов?
Сержант Поносов:
- Нет, вещи, деньги, всё на месте,
Преступник ценностей не взял
И всё в порядке в смысле чести,
Убийца был оригинал.
Вот заключенье экспертизы,
У женщины изъята кровь
Посредством мощной вакуум-клизмы…

Полковник Свищ:
- Ты чепуху-то не буровь.
Какой такой, простите, клизмы,
Это, в каком, скажите, смысле?

Сержант Поносов:
- А я то что, вот заключение,
А вакуум – это разряжение
И клизму вставили в промежность…

Полковник Свищ:
- Ну, надо же, какая мерзость.

Сержант Поносов:
- А у мужчины кровь долой
Посредством раны ножевой,
Ему ножом по горлу вжик,
И сам отлил её мужик.
Здесь проявление крамолы,
Весьма загадочный стриптиз,
Мужик и баба были голы –
Насмешка или же каприз
Убийцы – гнусного маньяка,
К тому же чёрт или собака
Там налетели на меня
И прямо среди бела дня,
Я все патроны расстрелял,
А зверь меня в сарай загнал,
Чуть позже сам туда залез
И неожиданно исчез.
И черт возьми, я не могу
Понять, зачем на ноги трупов
Натянуто по сапогу -
Нехватка в голове шурупов?

Полковник Свищ:
- Вот, вот, вы правильно сказали
На счёт шурупов и так далее…
У вас, надеюсь, всё в порядке,
Ведь с чёртом вы играли в прядки?
И как, головка не болит?
Не жалуетесь на аппетит?
Тогда прошу вас, продолжайте.

Сержант Поносов:
- А всё.

Полковник Свищ:
Как всё? Напрасно
Пытаетесь вы что-то скрыть
И для меня теперь неясно
Как с вами дальше поступить.
Вы говорите следов нет,
А куда дели амулет?

Сержант Поносов:
- Какой ещё там амулет?

Полковник Свищ:
- Ты знаешь, я бы был не я,
Когда бы смог ты от меня
Скрыть даже маленькую долю,
Пока тебя я не неволю,
Но будешь далее скрывать,
Тебя придётся обыскать.

Сержант Поносов:
- Так вы имеете в виду…

Полковник Свищ:
Да, да, имею я, имею
Выкладывай сюда, на стол,
Твои старания бесплодны.

Здесь опер амулет достал.

- Ну, всё, Поносов, вы свободны.

11

Полковник тут же двери запер,
Достал свой чудо-амулет
И вставив челюсть сразу замер,
Какой-то странный лунный свет,
Которым амулет светился,
В него, в полковника вселился.
Полковник в зеркало взглянул
И в страхе от него отпрянул,
Оттуда доносился гул
И вдруг как выстрел пушки грянул
Из зазеркалья сильный гром.
Полковник видит – вчетвером
Несут вампиры постамент.
Приблизившись к стеклу вплотную,
Его поставили и свет
Вдруг осветил гору крутую
И на горе на постаменте,
Стоит как изваянье Бес.
- Зачем он, пень, туда залез? -
Подумал сразу же полковник -
Пахан, позорный уголовник,
Самовлюблённый идиот,
Который ночью украдёт,
А днём без удержу кутит
Пока опять не загремит.
«Явление Христа народу»
Да знаю я вашу породу.
Не уж-то он не понимает,
Что эта глупая помпезность
Лишь подозренье вызывает,
А не покорную любезность.
Известно всем о его мощи
И надо бы держаться проще.

Но вот полковник видит – Бес
В видео-зеркало пролез
И вдруг (на что ж это похоже),
Он бьёт полковника по роже.

Полковник навзничь рухнул на пол
И как дитя навзрыд заплакал:
- Прости меня Великий Бес,
Но в изобилии чудес
Мне жить, увы, не приходилось,
Моё сознанье помутилось,
И я решил, что мои мысли
Тебе не следует пасти,
Я новичок в загробной жизни,
Ты уж прости меня, прости!

И здесь изрёк Великий Бес:
- Я слышу, кажется, прогресс
Коснулся и твоих извилин.
Я, разумеется, всесилен,
Но люди верят в идеал
И идеал недостижимый,
А ты хотел, чтоб я предстал
Как вождь какой-нибудь паршивый.
Ты перепутал даже днём
Меня с ничтожнейшим вождём!
А что такое вождь – штандарт,
А за штандартом – лень и тупость,
Что называется стандарт
Мозгов и мыслей скудность,
Но вождь – безмозглый импотент,
При жизни прёт на постамент!
И книжки пишет – дурачок,
Даже того не понимает,
Что его бредни нипочём
Никто, с мозгами, не читает,
Но мир ваш, видимо, таков –
Распахнут он для дураков.

Но ты меня опять отвлёк,
Я вовсе не для развлечений
Границу ада пересёк,
А для отцовских наставлений –
Людей бездарно не губить –
И чёрт гуманным должен быть.
Ты будешь суд вершить над тем,
Кого лишь я один назначу
И среди множества проблем
Тебе решать одну задачу –
На жертву получив наряд,
Ты отправляешь её в ад.
Ну, всё, прощай - отрезал Бес,
Вновь через зеркало пролез,
Взлетев на гору, тут же встал
На свой шикарный пьедестал,
И в завершение свой облик
Увидел в зеркале полковник.
И молча, глядя на себя,
Подумал он полушутя
- Теперь я по веленью чёрта
Боец невидимого фронта.
И надо бы мне испытать
Возможность этой погремушки,
Вот кем мне, для примера, стать?
Приму вид маленькой лягушки.
Он амулета прикоснулся
И вдруг лягушкой обернулся,
Потом и кошкой был и мышкой
И тараканом тоже был,
Он развлекался как мальчишка
Пока покинуть не решил
Своё «заслуженное» место
И объявив - Я в министерство,
Он быстро вышел, и его
Встречало солнце ярким светом
И отдавало синевой
В высоком небе, он поэтом,
Бесспорно, никогда не был,
- Я полечу! - он вдруг решил.
Он воровато оглянулся,
Нет никого, и он запел
И амулета прикоснулся,
И птицей вольною взлетел.
Вот он поднялся над домами,
Вот птицы стайкой пронеслись
И где-то скрылись за холмами,
А он летел всё выше, ввысь.
Поднявшись к солнцу как Икар,
Запел он песню -Кар, кар, кар!.
Вот видит он внизу река
Несёт спокойно свои воды
Толь Миссисипи, толь Москва
И видит статую «Свободы»,
А может это, между прочим,
Была «Колхозница с рабочим».
Но суть не в этом, он спустился
Там, где играла детвора
И вдруг в дельфина превратился,
Дети воскликнули - Ура!
Дельфина с берега заметив…
О, это чудо наши дети!
Он к ним поближе подплывает,
Они же с криками, толпой
Бегут к нему и обступают
Его кольцом. О, Боже мой!
Не знавший радости с пелёнок
Он сам резвился как ребёнок.
Но в беззаботном хороводе
Время безудержно прошло,
Им было вместе хорошо,
Но всё хорошее проходит
И наш «дельфин», махнув хвостом,
Исчез в волнении морском.

Сказали спасибо (1): dandelion wine
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.
    • 100
     (голосов: 1)
  •  Просмотров: 304 | Напечатать | Комментарии: 1
       
23 августа 2017 08:51 dandelion wine
avatar
Группа: Редакторы
Регистрация: 31.05.2013
Публикаций: 127
Комментариев: 12750
Отблагодарили:822
sad laugh flowers1

"Ложь поэзии правдивее правды жизни" Уайльд Оскар

Информация
alert
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии в данной новости.
Наш литературный журнал Лучшее место для размещения своих произведений молодыми авторами, поэтами; для реализации своих творческих идей и для того, чтобы ваши произведения стали популярными и читаемыми. Если вы, неизвестный современный поэт или заинтересованный читатель - Вас ждёт наш литературный журнал.