Письмо из дома.

Письмо из дома.

« Отец ваш небесный
повелевает солнцу своему
восходить над злыми и
добрыми и посылает дождь
на праведных и неправедных».
Цитата из Нагорной
проповеди.

Рассказ.

Глава 1.

В казарме жарко, душно. В большие окна, длинной с толстыми саманными стенами, одноэтажной полковой казармы, с детским нескрываемым любопытством, заглядывают лучи заходящего вечернего солнца. Весело играя, переливаются на хромированных дугах солдатских кроватей, установленных ровными рядами, аккуратно, согласно требований устава, заправленных, темно-зелеными одеялами. На стеклах рамок, с портретами видных полководцев, развешанных на стенах спальных помещений. Короткие, темно-синие занавески на окнах, плавно покачивающиеся под слабыми порывами теплого ветерка, не спасают от знойного южного солнца. Личный состав второй авиационной эскадрильи, согласно распорядка дня, чистит оружие. В длинном коридоре казармы, расположившись на табуретках, окрашенных в темно-серый цвет, солдаты, обнаженные по пояс, мокрые от пота, привычно смахивая капельки пота со лба, лица, шеи, тела торопливо, с молчаливой поспешностью, подгоняемые окриками старшины эскадрильи, заканчивают чистку автоматов. Коротко лязгают передергиваемые затворы, сухо щелкают металлические детали, собираемых после чистки автоматов. Сосредоточенную тишину деловито прерывают фразы; - подай масленку, подвинься, мешаешь, автомат передвинь, возьми шомпол. Старшина второй авиационной эскадрильи, прапорщик Максимов, старый служака, лет сорока, в армии не первый год, прослужил лет двадцать. Службу начинал рядовым в далеком Забайкалье, в небольшом авиационном гарнизоне, Магоча. Роста чуть выше среднего, полноватый, коротко подстриженные русые волосы, на висках тронуты серебристой сединой. Заложив руки за спину, привычно обвел строгим слегка прищуренным взглядом темно-серых глаз, своих солдат, заканчивающих чистку автоматов, как и положено, в армии, ровным, твердым волевым голосом подал команду.
- Закончить чистку оружия. Оружие к осмотру.-
Посмотрел на часы в темно-коричневой оправе с большим циферблатом, висящие на стене, над тумбочкой дневального, на рядового Гладкова, не высокого роста, худого, дневального, солдата первого года службы, родом из далекой Бурятии, коротко громко добавил.
- Приготовиться к построению на ужин.-
Шумно передвигая табуретки, разминаясь, гремя автоматами АКМ, оживленно переговариваясь, смеясь и толкаясь, солдаты потянулись к оружейному парку, расположенному справа от входа в казарму. Еще большего радостного оживления, суеты и гомона добавил, появившийся перед построением на ужин, полковой почтальон рядовой Сизов, принесший в казарму газеты и счастливчикам письма из дома. Рядовой Сизов служил второй год. Служба сложилась удачно, военная судьба благосклонно улыбнулась ему, повернувшись лицом к солдату. Не прослужив, и года угодил в почтальоны, почтальон солдатская элита, как и полковые писари, каптерщики, хлеборезы в солдатских столовых. Освобожден от нарядов, ежедневный свободный выход за КПП гарнизона, на почту в поселок. Уважение всех солдат, ведь все ждут писем из дома от родных, близких. Получить письмо из дома, перечитывать его не спеша и многократно, это мечта каждого солдата, это целое событие в повседневной солдатской службе. А если еще есть с кем поделиться сообщениями и известиями из дома, обсудить вместе новости и известия от родных и близких солдатской душе людей, это целый праздник. Естественно, как само собой разумеющееся каждый солдат, получивший из дома посылку, считает своим долгом не забыть угостить вкусным, самым лучшим лакомством, своего почтальона. Отблагодарить его. Почтальон солдатская элита в казарме, служит, как сыр в масле плавает. Не оттого ли рядовой Сизов полноват, роста не высокого, под ремнем угадываются очертания округлого живота. Несмотря на молодость, движется неторопливо, вразвалку чинно.
Привычно поставив на свое место в пирамиду, предварительно предъявив на осмотр старшине автомат, рядовой первого года службы Дмитрий Орехов, споткнувшись о металлический порог ружпарка, торопливо вышел в коридор.- Внимательней.- Твердым громким голосом, как подав команду, коротко заметил старшина. – Плохая примета, за порог запинаться.- Подытожил старый вояка. Среди веселого шума, смеха и говора солдат, толпящихся, перед построением на ужин, на ступенях широкого крыльца, на Диму налетел почтальон Сизов. Весело смеясь, звонко закричал,- нос подставляй, нос быстрей подставляй, счастливчик! Тебе повезло, письмо из дома!- Бесцеремонно несколько раз, с удовольствием коротко, резко и больно, давно отработанными и отточенными движениями, зажатым в правой руке письмом, ударил по кончику курносого носа, зажмурившегося, пытающегося увернуться, Орехова.- Вот сейчас забирай письмо!- Звонко и задорно смеясь, уверенно сообщил.- В армии примета есть такая, если письмом, полученным из дома, не ударить по носу, следующего письма не дождешься.- Подмигнул, трущему, покрасневший кончик носа Диме. - Вот так, вот знай.- Сунув в руки, еще не пришедшему в себя, Диме письмо с солдатским треугольником, быстро растворился в глубине казармы, оживленно переговариваясь с кем-то из солдат. Мельком взглянув на конверт, Дмитрий сразу же определил - от старшей сестры. Зажав письмо, в теплой влажной от пота ладони решил,- после ужина прочитаю не спеша. Интересно, что сестра пишет, с беспокойством о родных, подумал, как там у них дома? Все ли благополучно? Все ли живы, здоровы? Все ли в порядке?
Раздалась четкая, короткая, громкая команда старшины, - эскадрилья, становись.- Спеша, занять свое место в строю, превозмогая нетерпение, любопытство, беспокойство о родных, быстро сунул письмо во внутренний карман солдатской гимнастерки, застиранной, выгоревшей на южном беспощадном солнце.
После незатейливого, скромного короткого солдатского ужина, до вечерней прогулки и поверки у солдат личное время. Солдаты полка разбрелись, курильщики расположились в большой вместительной курилке, построенной напротив входа в казарму. Курили, травили анекдоты. Кто-то занимался в спортгородке на снарядах, играл в волейбол. Любители почитать, наиболее образованные солдаты, убыли в библиотеку, находящуюся в солдатском клубе, почитать газеты, сменить книги. Кто-то смотрел телевизор в казарме, кто-то просто слонялся по казарме.
Дима, предвкушая удовольствие от сообщений о домашних новостях и событиях, разместившись в углу Ленинской комнаты, с нетерпением, торопливо, вскрыл письмо из дома. Интересно, что там пишет ему сестра из дома? Углубился в чтение. Рядовой Орехов родом с Урала, роста выше среднего, русые волосы подстрижены коротко по-солдатски. Лицо немного вытянутое, курносый нос, над серыми с добрым взглядом глазами, короткие светлые брови. Полноватые губы выдавали мягкий, покладистый характер. До службы в армии, после окончания средней школы, окончил первый курс индустриального техникума у себя в родном городе. После службы планировал продолжить учебу в техникуме. Чем дальше читал письмо, тем больше хмурился и мрачнел. Читал, вчитывался и перечитывал. Перечитал письмо несколько раз. Читать начал не спеша, не торопливо, осмысливая каждую прочитанную строчку, каждую не большую новость. Возбужденный, взволнованный от прочитанного, быстро бросил взгляд на последние строки письма, столь же торопливо, переключился на начало письма. От прочитанного горело лицо, вспотевшие ладони рук мелко дрожали, порой впившись глазами в ровные, мелкие строки письма, не понимал сути написанного, губы непроизвольно шептали… Как же так?.. Не может быть?
Сестре Татьяне, шел двадцать шестой год, жила она с родителями в их трехкомнатной квартире. К своим двадцати шести так и не вышла замуж. Татьяна с детских лет полноватая, своей полноты постоянно стеснялась. Неоднократно пыталась похудеть, но как-то это ей не удавалось, так и жила со своим комплексом. Среднего роста, густые русые длинные волосы, заплетала в косу. На светлом ухоженном, круглом лице, сияли добротой и кроткостью серые глаза. Курносый, как и у брата, нос выдавал задорность характера уральской дивчины. Разговаривала Татьяна плавно, не спеша, нажимая на «О», как и ходила неспешной, вальяжной походкой. Там же дома, живя с родителями, окончила местное медицинское училище. После окончания учебы, устроилась на работу в скорую помощь, так там и работает фельдшером в бригаде скорой помощи.
Родная сестра сообщала, что дома у них все хорошо. Отец, Василий Петрович, человек старой рабочей закваски, как работал, так и работает на своем месте, в копровом цехе на металлургическом заводе. Матушка, Клавдия Семеновна, недавно оформила пенсию по выслуге лет, сейчас дома на пенсии, занимается домашними делами. Вынуждена была уйти на пенсию, так как последнее время часто болеет, постоянно чувствует себя неважно. После описания домашних новостей, не торопливым аккуратным женским подчерком сообщила главную, страшную новость, новость повергшую Диму в шок, ошеломившую, сломившую, непонимание,- от чего так? Почему? Мгновенно вспотевший, липким потом, ошеломленный, удивленными широко открытыми глазами, всматривался в мелкие строчки письма солдат. Сестра писала, – девушка, с которой учился в школе, техникуме, дружил, мечтал жениться, которая в армию провожала, замуж вышла. Его Лена, его единственная Леночка! Две недели назад свадьба была. Предала! Предала!! Как же так, еще десять месяцев назад провожала его, письма ему писала. Правда, вот уже около месяца, писем от нее не получал, беспокоился Дима, послал ей несколько писем. Интересовался, здорова ли она? Как с учебой? Как родители, не болеют? За свою Лену переживал, единственную, любимую со школьной скамьи, беспокоился, письма слал. Душа болела, туда домой, на родину рвалась. Как там любимая? Как там, его единственная Лена?.. А она! Уже замуж вышла. Лена, Леночка, как ты могла? Еще ведь месяц назад письмо от тебя получил. Писала, ждет, не дождется…. Не дождалась!! Написала сестра, Лена передать просила, чтоб больше не писал ей.
После вечерней прогулки, в сгустившихся сумерках, солдаты, весело переговариваясь, подтрунивая друг над другом, на ярко освещенных широких ступенях, у входа в казарму, чистили обувь перед вечерней поверкой. Почистив сапоги, к Диме подошел земляк, одного призыва с ним, дружек Петя Сидорков. До призыва в армию ПТУ закончил, среднего роста, худощавый, черноволосый, по характеру добродушный, с подкупающей улыбкой. По-уральски окая, вплотную придвинувшись, тихо спросил,- ты чего сегодня, как в воду опущенный?- Посмотрел удивленно,- ты ведь письмо из дома получил, радоваться должен? А у тебя, смотрю, все наоборот?- Добавил,- дома случилось что?-
Давай отойдем,- слегка дернув за рукав земляка, предложил Дима. Отойдя в сторону, под старую развесистую акацию, опасаясь опоздать на вечернюю поверку, торопливо и порывисто, глухим голосом, Дима подробно рассказал другу о сообщении сестры в письме из дома. – Даа, делааа. Вот так, вот?- Задумчиво произнес Петя, внимательно выслушав земляка. Подумав, бодро по-дружески, ударил широкой ладонью по спине Орехова, весело воскликнул,- а ты забыл, как наш старшина в таких случаях говорит? А! - Еще неизвестно кому повезло, толи жениху, толи невесте, толи тебе! Так что, действительно, еще неизвестно кому из вас повезло?- Услышав команду дежурного,- эскадрилья, на вечернюю поверку становись.- На ходу торопливо и бодро закончил.- Так что, радуйся и не думай о плохом.- Спеша занять место в строю, быстро добавил,- давай держись земеля!-

Ворочаясь на жесткой солдатской кровати, уснуть, не может. Затихла казарма, только легкий, многочисленный дружный храп, плавает в полумраке спальных помещений. Заставляет себя заснуть Дима, не получается. Мысли там, далеко дома, тяжело переживает солдат разлуку с домом, родными и близкими с любимой. Всплывают в памяти встречи с Леной, время, проведенное с ней, проводы в армию. Вспомнился школьный выпускной вечер, после окончания десятого класса. Прогулки по городу, с гитарой и песнями, всем классом до утра. Встреча рассвета на берегу родной красавицы реки, веселый смех, дружное пение любимых песен под гитару. Встречали восход солнца с Леной, дружно держась за руки. Первые поцелуи.
Окунется в короткий сон и снова любимая Лена, как наяву. Вот она;- не высокая, стройная, игривой походкой приближается, к нему, радостно улыбаясь. Синие, чистые васильковые глаза, блестят как звездочки, издали машет по-девичьи тонкой легкой рукой. Короткая юбочка плотно, стройные девичьи ножки, обтягивает. Густые, русые, вьющиеся волосы рассыпались ниже плеч, небольшой ветерок, задорно играя, перебирая, забрасывает их на грудь. Прекрасна Леночка, только вот характером своенравна, порывиста, самоуверенная. Избалованная, единственный поздний ребенок в семье, а семья она да мать, бессменный директор местной средней школы.
Ворочается, сон не идет. Тяжело вздохнув, поднялся Дмитрий, в умывальник пошел воды попить.- Чего земеля не спится?- В умывальном помещении, устроившись на широком подоконнике, по пояс раздетый, читает книгу младший сержант Конев, дембель, родом с Урала, из Свердловской области. Посмотрел на Орехова,- чего грустный такой?- Потянувшись, широко размахнув руками, зевнул.- Ты ведь, кажется, письмо из дома получил? Радоваться должен.- Смотрит Дима на своего земляка Костю Конева, невольно позавидовал. Костя дембель, осталось служить каких-то два месяца. Все ему уже нипочем, можно сказать служба позади. Крепко сложен Костя, по характеру общительный, душа нараспашку, все у него в полку друзья и товарищи. Глаза карие, над ними сросшиеся, густые темные брови. Нос ровный прямой, массивный подбородок выдает твердый характер. Вспомнил Дима, где-то читал, что сросшиеся брови, говорят о том, что этот человек счастливый. Было, что-то действительно подкупающее, располагающее к откровенности в младшем сержанте Коневе.
Не выдержал рядовой Орехов, рассказал земляку своему, как брату старшему, что получил письмо из дома и что сестра в письме сообщила. Речь его то и дело пресекалась внезапными паузами, от волнения ему было трудно говорить, говорил он порывисто, характерно по- уральскому округляя и нажимая на «О». Выслушал, молча Костя,- мой тебе совет, сходи в самоволку, напейся, пройдет. Проверенный способ.- Уверенным тоном продолжил,- сам все это прошел, на себе испытал.- Ткнул себя правой рукой в грудь,- старый воин, мудрый воин. Плохому не научит. Иначе так и будешь ходить, скулить, томиться, да маяться.- Подумав, характерно окая, добавил,- еще лучше не просто напиться, а нажраться до блевотины.- Твердо закончил,- мой тебе совет. А бабье были, есть и будут бабье. Да и как говорят в армии, в таких случаях, еще неизвестно кому повезло,- невесте, жениху или тебе самому?

Глава 2.

В широком, длинном коридоре полковой казармы, начальник штаба второй эскадрильи капитан Уфимцев, солдат эскадрильи построил. Не спеша привычно прошелся вдоль строя, внимательно вглядываясь в лица солдат, на средине строя остановился, двумя руками поправил фуражку на седой голове. Капитан прыгал. Весь личный состав эскадрильи знает, что капитан прыгал. Потому-то и преждевременно поседел, двадцати восьмилетний офицер. При выполнении интернационального долга, как было принято говорить в то время, в одной из стран с жарким тропическим климатом, капитан Денис Уфимцев, при выходе из атаки, после бомбово-штурмового удара был сбит интенсивным огнем с земли. Осколок снаряда попал в двигатель, боевой истребитель мгновенно вспыхнул, в доли секунд пламя охватило самолет, летчик успел катапультироваться. Мгновенно сгруппировавшись, рванул красную ручку катапультного кресла на себя, катапультировался удачно на «свою территорию.» На земле, в густых низкорослых джунглях, чернокожие бойцы народно-освободительной армии, быстро нашли, из-под огня неприятеля, вытащили, спасли Советского омиго.
В те далекие шестидесятые-семидесятые годы, прошлого двадцатого столетия, Африка бурлила в котле жестоких и беспощадных войн. Шла освободительная борьба за национальную независимость Африканских государств, за освобождение от колонизаторов, за свободу и независимость народов Африканского континента. Огромную, неоценимую помощь, в этой беспощадной вооруженной борьбе, молодым государствам, борющимся за свою независимость и свободу, оказывал Советский Союз. Советские офицеры, военные советники не щадя свое здоровье и жизни, активно участвовали в боевых действиях, в составе вооруженных формирований молодых независимых Африканских стран. Советский Союз принимал активное участие в тех далеких, неизвестных для Советского народа войнах. Войне, « которой не было» для широкой общественности нашей страны.
В Военно-Воздушных Силах, в среде опытных профессионалов под простым коротким словом,- прыгнуть,- подразумевается сложный, смертельно опасный, для любого летчика, в доли секунд процесс катапультирования из самолета, мгновенного покидания самолета в самый крайний, критический момент. В случае возникновения нештатной ситуации, при вырывании летчиком, красной ручки катапультного кресла. В строго задуманной и разработанной конструктором последовательности, в автоматическом режиме, в жестко определенное, до десятых долей секунды, время, производится отстрел, совместно с фонарем кабины, катапультного кресла. Далее, с неимоверной силой, на огромной скорости, отстреливается на десятки метров из горящего и падающего боевого истребителя, катапультное кресло, с плотно вжатым, притянутым в него летчиком. В жесткой, временной последовательности, приводится в действие вытяжной парашют. Через несколько мгновений, катапультное кресло, в автоматическом режиме, отстреливает летчика. Затем, последовательно, в автоматическом режиме, срабатывает, вытягивается основной парашют, на котором и приземляется летчик. При катапультировании в воздухе может возникнуть такая ситуация, при которой летчику, возможно, придется катапультироваться и вниз головой. Это, когда боевой самолет летит в перевернутом положении, вниз фонарем кабины. Или же катапультироваться в боковом положении, то есть при полу перевернутом полете самолета. Случается, катапультирование и не в штатном режиме, такие отклонения, не штатные срабатывания, приводят к гибели пилота или же калечат его. Вот этот- то, сложный процесс покидания самолета, в последние критические секунды, в повседневной службе, среди опытных авиаторов называют предельно коротко и просто,- прыгнуть. Потому- то, в авиационных полках, в беседах среди личного состава можно услышать,- чего это он, такой молодой, а седой?- Да, он прыгал.- Ааа, понятно.- Военный летчик капитан Уфимцев прыгал.
Окинув, внимательным взглядом серых, слегка прищуренных глаз, подчиненный личный состав, начальник штаба, спокойным ровным голосом произнес.- Командир эскадрильи, майор Шатров не доволен вашей дисциплиной, разболтались.- Прошел вдоль строя,- ну, что ж будем наказывать, дабы неповадно было.- Коротко и резко, как и положено, в армии, подал команду,- эскадрилья, смирно. Рядовой Орехов, выйти на два шага из строя.- Указав, левой рукой, в сторону вышедшего из строя Орехова, произнес.- Вот солдат, еще года не прослужил, а уже закоренелый нарушитель воинской дисциплины.- Обвел суровым взглядом солдат.- Как вы знаете, вчера в местном кишлаке его задержал патруль, за продовольственным магазином, распивал спиртные напитки с гражданскими лицами.- Посмотрел на стоящего, с опущенной головой Диму.- Командир эскадрильи, за допущенное грубое нарушение воинской дисциплины, объявил рядовому Орехову, пять суток ареста.- Есть, пять суток ареста.- Быстро произнес Орехов, встав по стойке смирно.- Не поворачиваясь в сторону солдата,- встать в строй,- приказал начальник штаба. Подождал, пока займет место в строю Орехов, скомандовал.- Эскадрилья, вольно.- Капитан прошелся вдоль строя, повернулся к солдатам.- Это еще не все. Комэска объявил всему личному составу месяц не увольнения.- Круто повернулся, к стоящему у ружейного парка старшине эскадрильи прапорщику Максимову.- Петрович, открыть ружпарк, выдать противогазы.- Жестким взглядом пробежался по лицам солдат,- сейчас я вам напомню об армейской дисциплине. О коллективной ответственности.- Повысив голос, продолжил,- в армии так, один за всех, все за одного.- Посмотрел в сторону ружпарка.- Получить противогазы. Через десять минут построиться на улице, у входа. Разойдись!-
Середина осени на юге Узбекистана, здесь на Афганской границе, самая благодатное время года. Уже ушла жара, беспощадно испепеляющее южное солнце, сжалившись над людьми и природой, плавно остыло. Установились теплые, сухие дни. В высоком чистом, безоблачном голубом небе, плавно проплывало, ласково и поощрительно улыбаясь всему земному, добродушное солнце. В воздухе пахло подгнившими листьями, деревья нехотя сбрасывали последние разноцветные листья.
Капитан Денис Уфимцев, выше среднего роста, худощав, в тоже время плечистый, физически развит. На слегка вытянутом лице, над серыми глазами длинные, узкие, светлые выгоревшие брови. Тонковатые губы плотно сжатые и большой подбородок с ямочкой выдавали жесткий, волевой характер. Встав, лицом к строю эскадрильи, коротко и резко подал команду,- эскадрилья, за мной бегом марш!- Круто повернувшись, побежал по асфальтированной дороге, мимо казармы к КПП, виднеющемуся за казармой. Сзади раздавался дружный топот солдатских сапог. Выбежали за КПП, повернули на грунтовую уезженную дорогу, далеко тянущуюся вдоль высокого, двухметрового бетонного забора.- Эскадрилья, стой!- Командует начальник штаба,- эскадрилья, газы!- Солдаты, быстро открыв противогазные сумки, одели противогазы. Проверив выполнение команды, капитан командует.- Бегом марш.- Пробежали в противогазах вдоль забора с километр. Команда,- стой, снять противогазы.- Тяжело дыша, обливаясь потом, сплевывая, сморкаясь, стоят солдаты.- Вывернуть противогазные маски, протереть стекла и маски,- разнеслась команда начштаба. Через несколько минут команда.- Газы!- Проверив выполнение приказания, командует твердым, волевым голосом,- вспышка справа.- Помявшись в раздумье, солдаты дружно падают на землю головой влево, в противоположную сторону от вспышки.- Отставить.- Поднялись бойцы, отряхиваются. Команда звучит,- вспышка слева.- Снова попадали, только головой в другую сторону.- Отставить.- Поднимается эскадрилья. Очередная команда.- Вспышка спереди,- валит солдат головами в сторону противоположную вспышке. – Вспышка сзади,- разносится голос капитана Уфимцева, падают солдаты на землю. Минут сорок валял по земле в противогазах, капитан, командами свой личный состав. Наконец команда,- снять противогазы.- Быстро снимают бойцы противогазы. Мокрые, потные, разгоряченные покрасневшие лица, на голове волосы взлохмаченные, мокрые. Тяжело, загнанно дыша, вытирают с лиц пот, с одежды стряхивают комки грязи и прилипший мусор. Откашливаются, сморкаются, сплевывают слюни, тихо матерясь и переговариваясь между собой. Уфимцев, волевым с металлическим оттенком голосом, командует,- разговоры отставить! Маски противогазов вывернуть, протереть!- Звучит очередная команда, - убрать противогазы. Становись! За мной, бегом, марш!- За спиной капитана раздался гулкий топот сапог. Бегут по грунтовой дороге вдоль забора. Остановился Уфимцев, солдат пропуская, командует громким, хорошо поставленным, командным голосом.- Газы.- Солдаты на бегу, молча, быстро одевают противогазы. Таджик, рядовой Курбанов, солдат первого года службы, бестолково замешкавшись, на бегу запнувшись, неуклюже валится на землю, сбивая строй.- Младший сержант Заукас! Помоги подчиненному.- Командует капитан. Пинок кованого сапога в бок, литовца Заукас, подбрасывает Курбанова.- Под ноги чурка смотри,- коротко на ходу выкрикивает младший сержант.- Рядовой Курбанов, наряд вне очереди,- доносится ровный голос начштаба. Глухо, хрипло дыша в противогазы, тяжело переставляя ноги, бегут, с болтающимися противогазными сумками, вдоль высокого забора, солдаты второй эскадрильи. Резкая команда осенний воздух разрезает,- снять противогазы! Шагом марш. Противогазы убрать.- Перешли с бега на шаг. Мокрые от пота, тяжело загнанно дыша, сплевывая и схаркивая пот, слюни, вытирая рукавами гимнастерок лица, тихо матерясь и перешептываясь, бредут солдаты вдоль забора.
Плетется в середине строя, громким шепотом матерясь, отборным русским матом, солдат второго года службы, черпак, киргиз Бакыт Омуркулов. Возмущается, произнося с характерным акцентом, коверкая русские слова,- эта Орихов, свинья виновата. За него нас капитана ганял, как сабака.- Заткнись, чурка вонючая.- Злобно бросает, не глядя на Омуркулова, младший сержант Черемисин. Втягивает голову в худые плечи, киргиз Омуркулов. Задыхается, отстает молодой солдат рядовой Окунев. Командует Уфимцев,- сержант Тихонович, помоги своему подчиненному.- Бросив, жесткий взгляд на Тихоновича, добавил,- что напоминать надо! Напомню, мало не покажется.- Подбегает, рослый, крепко сложенный, светловолосый, расторопный белорус, заканчивающий службу к Окуневу. На ходу, молча, ухватив за плечо, разворачивает молодого солдата, крепко и цепко перехватывает за ремень обмякшего, повалившегося, исходящего слюнями Окунева, тащит за собой.
Перед входом в казарму, построил эскадрилью капитан Уфимцев. Тяжело, загнанно, хрипло дышит строй, как и сам капитан. Переминаясь, молча, вытирают солдаты ручьями текущий по лицам, лезущий в глаза, липкий пот. Гимнастерки и нижнее белье противно прилипли к телу. Тело чешется от липкого пота. Чешутся ноги, в мокрых от пота портянках. Хочется сбросить все с себя. Прошелся не спеша, ладной походкой, перед строем, на середине остановился, к солдатам повернулся. Прерывисто заговорил, вытирая, левой ладошкой, пот с лица,- комэске доложу, воспитательную работу провел. Если до кого-то не дошло?- Не спеша, внимательно оглядел строй,- будем продолжать тренироваться. Отрабатывать приемы химзащиты в противогазах.- Твердым волевым голосом, коротко скомандовал,- сдать противогазы, разойдись!-

Глава 3.

Перед вечерней поверкой к Диме, семенящей походкой, подошел земляк Петя Сидорков. Близко подсел, наклонившись, дыша в рот земляку, украдкой, тихо шепотом зачастил,- сержанты, и старики тебе этого не простят.- Тяжело вздохнул, каким-то деревянным, печально- раздумчивым, тихим голосом заключил.- Готовься, сегодня ночью тебя поднимут.- Глубоко, тяжело с внутренним надрывом вздохнул.- Эх, хе хе. Быстрей бы уж дембель. Дожить бы?- Не каркай. Еще накаркаешь.- Коротко, с нескрываемой злобой в голосе, бросил Орехов. Надолго замолчал, уставившись в пол.
Сон, как плотным серым солдатским одеялом, окутал казарму. Снится рядовому Орехову сладкий, желанный для каждого солдата сон,- дома он, на дембеле, среди родных и близких ему людей. Радостно на душе у солдата. На улице весна, сирень цветет, теплый весенний воздух, насыщен тонким запахом цветущей сирени. Идет он около дома, по родной с детства улице. Встречные знакомые улыбаются, здороваются. Весело улыбаясь, и Дима, останавливаясь, здоровается, разговаривает с хорошо знакомыми с детства земляками. Снятся школьные товарищи, одноклассники. Приятный легкий сон медленно уплыл.
Непонятное снится, не может осознать отчего. Почему дома-то, что-то не так? Вот отец за столом в черной рубашке, ворот глухо застегнут, низко наклонившись, уткнув лицо в широкие натруженные ладони, беззвучно плачет, мелко сотрясаясь всем телом. Мама Клавдия Семеновна, без чувств, плашмя распласталась на диване, халат на ней какой-то старый, черный, застиранный. Над ней сестра склонилась со стаканом воды. Сестра Таня, увидев вошедшего брата, бросилась к нему, разметавшиеся светлые, длинные, волосы лицо ее закрыли, Диму в плече толкает резко, грубо по-мужски. Отчего так? Сквозь быстро уплывающий сон, успел подумать Орехов. Прервав сон, резкий, мощный рывок, выбросил солдата из теплой кровати на пол. В сером полумраке казармы, над ним склонился сержант Тихонович. Шепотом, четко произнес,- в каптерку, быстро.-
В слабо освещенном помещении каптерки, собрались несколько дембелей и два сержанта. Плотно закрыв дверь, на Орехова, злобно, с характерным кавказским акцентом, по-русски матерясь, кинулся чурка, дембель, дагестанец Джапаров. С жестокой беспощадностью, со всего размаха, ударом в голову, свалил молодого солдата. Пинает сапогами, закрывшего лицо, молча, валяющегося по полу Орехова. Злобно сверкая, налитыми ожесточением, черными, как уголь, глазами, коверкая русские слова, выкрикивает.- Из-за таких как ты, салабонов, нас капитана, как макрые партянка выжмит.- Оттолкнув, в сторону дагестанца, сержант Тихонович, наклонившись рывком, поднял Диму, резко смаху, ударил спиной об стену. Твердо прижав к стене, уперев тяжелый взгляд темно-зеленых глаз в лицо, произнес спокойно и уверенно.- Не вздумай пасть разинуть. Вякнуть офицерам эскадрильи.- Подбежавший Джапаров, замахнувшись, коверкая слова, злобно гаркнул,- вякнишь, на досрочний дембель, дамой каликой атаправим.-
В каптерку вбежал дежурный, младший сержант Конев, скороговоркой прошептал,- быстро все по кроватям и не шевелиться. Гасите свет, в казарму с ночной проверкой, идет дежурный по полку майор Черкашин.- Посмотрел Конев на земляка,- а ему хватит. Я думаю, он все понял.- Подхватив обмякшего Диму, быстро потащил его в спальное помещение второй эскадрильи. Уложил в кровать, небрежно набросил одеяло.
С резким металлическим скрипом хлопнула, за прапорщиком Максимовым, входная калитка на территорию гарнизонной гауптвахты. Гауптвахту отделял от внешнего мира высокий, глухой двухметровый деревянный забор, густо с обеих сторон, выбеленный известью. Сверху, по периметру забора, в несколько рядов плотно натянута колючая проволока.
Начальник караула, гарнизонной гауптвахты, франтоватый холостяк лейтенант Скобленко, молодой стройный, белокурый, голубоглазый, улыбчивый весельчак. В офицерских бриджах, заправленных в начищенные до блеска хромовые сапоги, аккуратно подстриженный, ровно подбриты модные, узкие бакенбарды. Молча, сдвинул сшитую под заказ фуражку-мичманку, на правую сторону головы, неторопливо положил записку об аресте в наружный карман форменной, защитного цвета рубашки. Приняв арестованного, обыскал, убедившись в отсутствии колюще-режущих предметов, курительных принадлежностей, забрав, у рядового Орехова, брючной и поясной ремни, приказал.- Часовой, арестованного в камеру.- Ладной, быстрой походкой ушел в комнату начальника караула.
Тихое безветренное, теплое утро в разгаре. Солнечные лучи, через маленькое зарешеченное окно, расположенное высоко под потолком, ласково заглядывают в бетонную четырехместную камеру. Скользят по лицу, телу, рукам Димы, лежащего на бетонном полу камеры. Отбитое ночью тело ныло, слегка поташнивало. « Вертолеты», узкие, тяжелые, грубо сколоченные деревянные нары, как и положено, после подъема, в шесть утра, откинуты и пристегнуты на замки, к боковым стенам камеры. Задремал солдат, снится ему родной Урал, раннее детство, родные любимые места, река-красавица, город в котором вырос, любимая школа, школьный сад. В легком, коротком полусне промелькнуло заплаканное лицо матери.
Юг Узбекистана, в разгаре тихий, солнечный теплый день, на далекой Афганской границе. Разве может такой день предвещать страшную, не поправимую трагедию.
Во второй половине дня, как и положено, произошла смена караула на гарнизонной гауптвахте. На очередные сутки заступил личный состав караула, со второй авиационной эскадрильи, родной эскадрильи Орехова. Начальник караула, старший лейтенант Федотов, среднего роста, плотный, чернявый, над пухлыми губами, коротко подстрижены черные усы. В эскадрилью прибыл не давно, несколько месяцев назад. До прибытия три года служил в группе Советских войск в Германии, военном авиационном гарнизоне Витшток. В хорошо подогнанном и отглаженном обмундировании, сшитом на заказ в гарнизонном военном ателье, благоухая дорогим одеколоном, построив, арестованных солдат и сержантов, скрипя ремнями портупеи, новыми начищенными хромовыми сапогами, прошел вдоль строя. Не спеша, поочередно проверяя арестованных, подошел к Орехову. Посмотрел твердым взглядом, светло-серых глаз, ровным назидательным голосом произнес,- не с того конца службу начал, солдат. Полтора понедельника в армии, а уже самоволка, пьянка. Нашу, родную эскадрилью, позоришь.- Сам закоренелый холостяк, не дурак выпить, за что и ходил сверх положенного срока в старших лейтенантах, помолчав, добавил.- На гауптвахту садят не того, кто не пьет, а того, кто попадается.- Жестко заключил,- не можешь пить, соси го..о, через марлю.-
Вечером перед ужином, выводной рядовой Харин, черпак, солдат второго года службы, прослуживший в армии на полгода больше Орехова, вывел из камер, арестованных в туалет, и помыть руки в умывальнике, расположенном в дальнем углу, около туалета. Заспанный, обозленный на весь белый свет, Дима не торопливо, вразвалку мешковато двигался по территории гауптвахты, машинально, вслед за солдатами совершал необходимые процедуры. А в голове прокручивались события последних дней, все сидели навязчивые мысли, прерываемые злобным ожесточением на всех и на весь белый свет.- Почему так? За что? Отчего? Сообщение из дома, душу бередит, не дает успокоиться.
В караульном помещении, часовые свободной смены играли в шахматы, читали газеты, изредка переговаривались. У себя, в комнате начальника караула, старший лейтенант Федотов, сидя за столом у телефона, читал книгу. Из камер доносится тихий говор, короткий не громкий смех нарушителей воинской дисциплины.
Опустив голову, навалившись на стенку умывальника, застыл в задумчивости, заклинило молодого солдата. Вернул в реальность Орехова, голос проходившего мимо, развалистой походкой выводного, рядового Харина, только что закрывшего, арестованных в камерах.- Ты, как из нашей эскадрильи, можешь побыть здесь. До ужина закрывать тебя в камеру не буду.- Задорно засмеявшись, воскликнул.- Дыши полной грудью, свежим воздухом!- Высоко подняв левую руку, мимоходом, шутливо пальцем погрозил.- Да, доброту мою, не забывай!- Прошел к курилке, в противоположный угол двора гауптвахты. Наклонился, оперся левой рукой, на высокую спинку деревянной скамейки, правой сапог с ноги стащил, портянку разматывает. Харин родом с юга Украины, с портового города Николаева. Среднего роста, упитан, в делах медлительный. Лицо круглое смуглое, волосы темные, как у всех южан, темно-вишневые глаза доброту излучают, по характеру компанейский, веселый. Кровати солдат, Харина и Орехова, рядом через проход стоят. Частенько, вечерами после отбоя, перешептываются, новостями из дома от родных делятся. Иногда, вместе дни до дембеля считают, кому, сколько служить осталось, радуясь каждому прослуженному дню.
Какая-то далекая, глубоко затаенная мысль остановила, машинально брошенный, задумчивый взгляд Димы, на носилках длинных, деревянных, приставленных к забору, около умывальника. Ручки деревянных носилок упирались высоко в забор гауптвахты. Днем, арестованные солдаты работали на территории гарнизона, таскали на носилках гравий и строительный песок. Вечером, перед ужином, придя с работ, в спешке оперли носилки здесь у туалета на забор. Забытые, как будь-то специально, поставленные здесь носилки, соблазняли, манили, притягивали. Готовая лестница.
Молнией сверкнула мысль, страшная обида ожгла душу и сердце.- Пусть! Назло всем!!- Лихорадочно рвалась наружу, из глубины души обида, горькая обида. Не осознавая до конца свои действия, мгновенно рванулся, рядовой Орехов. Прыжок на носилки, еще прыжок, рванулся, через колючую проволоку перелетел, за высокий забор гауптвахты.
Услышав грохот и треск, выводной мгновенно сапог на босую ногу натянул. Запоздало закричал, в сторону забора,- Стой! Стрелять буду!- Торопливо, с лихорадочной поспешностью, передернул затвор, как требует устав, одиночный выстрел в воздух произвел. Одновременно громко крича,- товарищ старший лейтенант! Побег! Побег!- Старший лейтенант из караульного помещения выбежал, фуражку на голову одевая, командует,- младший сержант Черемисин! Ко мне.- Помощник начальника караула подбежал, быстро отдает ему приказания, Федотов.- Я с выводным за Ореховым! Остаешься за меня! Доложи дежурному по полку о побеге!- Есть,- кинувшись к телефону, кричит Черемисин.
Повернулся к рядовому Харину.- Мудак! Упустил! За мной бегом!-
Уже за калиткой, на бегу, прокричал выводному,- не поймаем Орехова, ты сядешь на губу, вместо него и на долго.- Обогнули высокий забор, впереди в медленно сгущающихся ранних, южных сумерках осеннего дня, фигура Орехова маячит. Бежит солдат по большому пустырю, густо заросшему пожухлой верблюжьей колючкой, пустырь упирается в небольшой, полноводный арык. Мост деревянный, через арык, а за мостом широкий проем в высоком бетонном заборе, опоясывающем территорию военного городка. За бетонным забором, хлопковое поле не убранным, как снежными комками, хлопком белеет. В оседающих сумерках небольшой, за хлопковым полем, узбекский кишлак, низкие глинобитные дома разбросал. Едкий запах дыма, жженной гузапаи, по окрестностям кишлака, вечерним легким ветерком разносится.
В быстром беге, приблизились к Орехову на расстояние выстрела, предусмотрительно, не оборачиваясь на бегу, бросает выводному, старший лейтенант,- без моей команды огонь не открывать.- Кричит Федотов, далеко разносящимся в вечерней тишине, охрипшим от быстрого бега голосом.- Стой! Стрелять буду!- Подстегнула команда офицера беглеца, тяжело дыша, арык по мосту, мгновенно проскочил, в разрыв в заборе кинулся. Убежит ведь, в голове старшего лейтенанта лихорадочно мысли бьются. Вновь, пересиливая себя, сбивая дыхание, громко кричит в спину, загнанно несущегося, по хлопковому полю, солдата.- Стой! Стрелять буду!- Нельзя упускать, кишлак впереди, местное население;- дети, старики, женщины. Кто знает, что у этого Орехова на уме? Кто его знает, чего он может там, в кишлаке, натворить? Сдуру, наломает дров, на всю оставшуюся жизнь! Надо остановить! Набегу, лихорадочно мысли в голове офицера бьются, роятся, – нельзя дальше тянуть, нельзя в кишлак отпускать.- Бьется мысль тревожно,- не допустить жертв, среди гражданского населения, жителей кишлака обезопасить.
Тяжело дыша, на бегу, прыгая по неровностям вспаханного хлопкового поля, принимает решение начальник караула.- Стрелять!! Стрелять! По ногам. В ноги.- Тяжело дыша, скользя, по щеколодку утопая в рыхлом поле, в вечерних, быстро сгущающихся сумерках, привычно не глядя, выхватывает, старший лейтенант Федотов, из кобуры пистолет ПМ. Не останавливаясь, на бегу, тяжело порывисто дыша, коротко перезарядив пистолет, произвел предварительно, выстрел вверх. Резким, коротким хлопком, огласил пистолетный выстрел, окружающую местность. Вспугнул стайку горлиц, угнездившихся на предстоящую ночь, в густых ветвях старой шелковицы, растущей на краю хлопкового поля. В кишлаке собаки всполошились, залаяли. Скользя, запинаясь, утопая в рыхлой вспаханной земле, смахивая обильный пот с лица, задыхаясь от длительного быстрого бега, торопливо прицелился,- выстрелил по ногам, в мелькающего, в ранних осенних сумерках, нелепо размахивающего руками, неуклюже подпрыгивающего на бегу, рядового Орехова.
Ошарашенный страшной мыслью, не поправимостью случившегося, внутренне похолодев, глухим голосом, тяжело ворочая одеревеневшим языком, не оборачиваясь, тихо коротко произнес, тяжело с надрывом, дышащему в затылок, Харину.- Переверни его.- Товарищ старший лейтенант, он убит!! - Выкрикнул выводной, каким-то по- детски, взволнованным, звонким голосом, стоящий на коленях, у свободно раскинувшегося, перевернутого вверх лицом, рядового Дмитрия Орехова.
Старший лейтенант, вытирая рукавом, темно-зеленого форменного кителя, разгоряченное лицо, обильно залитое липким потом, высоко подняв голову, окидывая потемневшим, не видящим взглядом светло-серых глаз сумрачную даль, в тихой задумчивости, с тяжелым выдохом произнес.- Эх, хеее! Завалил солдата… Не хотел. Видит Бог, не хотел. Не хотел!- Тяжело с выдохом, произнес.- В ноги целился. Не хотел!-
Медленно пульсирующая кровь, струйками расползается по гимнастерке солдата. По правому рукаву гимнастерки, алой змейкой извиваясь, ползет, к плотно сжатым в кулак, пальцам руки, растекаясь, подползла. В крепко сжатом кулаке, смятый конверт, с треугольным штампом, с письмом из дома, залила.