Интеллигент

Игорь Васильевич проработал насколько лет в комнате, где был единственным мужчиной. Большая часть женщин к его группе не относилась. У него же постоянно работало не более двух сотрудниц, поэтому претендовать на отдельную комнату он не мог.
Ежедневное общение с одними и теми же людьми чревато накапливающимся раздражением, это известно. Это хорошо стало известно даже таким крепким людям, как спортсменам-лыжникам, отправившимся через ледяные торосы к северному полюсу: через какое-то время любое слово стало окружающих выводить из себя, и они договорились делать это в случае крайней необходимости. По некоторым (неопубликованным, правда) данным, даже космонавты, на которых ставили эксперимент по длительному совместному пребыванию в одной капсуле, расположенной на земле, набили-таки друг другу морду, хотя каждый из них получил по завершении этого эксперимента по ордену.
Так вот. К тому времени, как меня с моими сотрудниками поселили вместе с Игорем в одну комнату, намыкался он со своими соседками крепко. Его стал выводить из себя даже шорох бумажной кальки, которую те постоянно использовали для графических работ. А их разговоры, даже в полголоса, он безжалостно пресекал репликой: «Вы здесь не одни!» Заведующему отделом пришлось «принять меры», в результате чего мы с Игорем стали соседями. Или, как мы потом стали говорить шутливо, - «сокамерниками». К слову, Игорь прямо-таки до слез обрадовался именно тому, что теперь-то в комнате его соседями будут мужчины.
Очень скоро выяснилось, что у Игоря напрочь отсутствует чувство юмора. Первым на это обратил внимание мой сотрудник, молодой специалист, обратившийся ко мне с таким вопросом:
- Как вы думаете, почему это Игорь Васильевич часто задает окружающим такие вопросы: «А что ты хотел этим сказать?» или: «А что ты этим имеешь в виду?»
Я ему объяснил излишнюю подозрительность Игоря не его бестолковостью, а подозрительностью, выработанной за предыдущие годы совместного пребывания в замкнутом пространстве с престарелыми и язвительными представительницами прекрасного пола. Игорь это охотно подтвердил при очередном совместном чаепитии.
Игорь был, пожалуй, единственным в отделе сотрудником, который свой галстук, похоже, снимал только на ночь. Злые языки рассказывали, что как-то на пляже он, находясь в плавках и собираясь уходить, одел вначале галстук, а затем – всё остальное. Его фото в таком виде еще долго ходило по рукам. Окружающие даже шутили – а не перепутал ли он галстук с крестиком на цепочке. Игорь эту неловкую шутку отвергал как человек нерелигиозный. Когда в Германии приняли закон, в соответствии с которым ношение галстуков в офисах стало необязательным, немцы с удовольствием сдернули со своих шей эту обузу и перестали их носить вообще. Фабрики, выпускающие галстуки, стали банкротиться, и спасла их лишь Франция, охотно забравшая к себе этот товар. Мы пытались ненавязчиво отговорить Игоря от ношения пресловутого галстука, ну хотя бы летом, - ничего не получилось.
И костюм, и галстук Игорь носил в соответствии с его представлениями о некоем не писанном дресс коде для интеллигентов. Он с гордостью говорил о том, что он – интеллигент не то в третьем, не то в четвертом поколении, и что его предки были в Новосибирске весьма уважаемыми и известными людьми. Вот поэтому и костюм, и галстук он всегда считал необходимыми атрибутами своей одежды. Эта одежда, вместе с его очками и лысиной, неопровержимо свидетельствовали о его принадлежности к интеллигентной прослойке общества. Все окружающие, включая уборщиц, это без колебаний признавали и выделяли Игоря из окружающей его среды.
Всё бы ничего, но с чувством юмора и самоиронии у Игоря возникали проблемы. А еще он страдал от отсутствия музыкального слуха. Он в застольях никогда не пел. Как-то затянул со всеми популярную песню, но получилось у него это громко и фальшиво. Заметив перекошенную физиономию моей сотрудницы Кати, обладавшей абсолютным слухом и великолепно игравшей на гитаре, он тут же замолк. Добил его один из соседей по столу, безжалостно высказавший свой вердикт: «Если к сорока годам голос не прорезался, то уже не запоешь никогда».
Развивать слух Игорь решил, когда наша коллега Ирина Елисеева сагитировала его пойти на занятия хора в столичное дворянское собрание, в котором она чем-то руководила. О ее дворянском происхождении все мы были наслышаны и в этом не сомневались. Тем более, что у нее сохранились какие-то грамоты, подтверждавшие дворянское происхождение ее родни еще с 16 века. Когда Игорь как-то высказался о принадлежности к дворянству его предков, Ирина уже от него не отступилась и затащила-таки в этот хор. Туда он, как человек обязательный, стал ходить регулярно. Много нам рассказывал о новом для него увлечении – о том, как они там разучивают гаммы и поют «Боже, царя храни!». А еще ему там очень нравилось потому, что публика там была исключительно интеллигентная.
Над повышением чувства юмора у Игоря мы работали сообща. Шло у него с этим весьма туго. Не буду читателя мучить перечислением занятных эпизодов этого процесса, но один случай все же опишу.
Когда как-то случился какой-то еврейский праздник, в нашу комнату заглянул наш коллега Каменев и мотнув головой в дальний угол, где помещался стол Игоря, спросил: «А где этот?» Игорь на работу приходил позже других, так получилось и в тот день. Когда он появился, я ему сообщил о том, что им интересовался Каменев. Игорь забеспокоился и побежал к нему. Через некоторое время он вернулся каким-то растерянным и возмущенно заявил:
- Вы себе представляете?! Каменев меня, потомственного русского, только что поздравил с еврейским праздником! Ну, какое отношение я, нерелигиозный человек, вообще имею к подобным праздникам!
Когда он немного успокоился, я предложил подойти к висевшему у входа в нашу комнату зеркалу и внимательно в него посмотреть. Он послушно это сделал и обратился ко мне:
- А в чем дело? У меня что-то не так?
- У тебя всё так. Но. Принято считать, что чем человек интеллигентнее, тем больше он похож на еврея. Ты всмотрись в себя внимательнее: галстук, пиджак, очки и лысина. Да еще и этот твой проницательный взгляд. Каменев же очень приветливый человек, вот он и поздравил тебя с этим праздником. Подумаешь – перепутал немного… Но ничего плохого сделать он тебе этим не хотел. Понятно? Ведь твоя нерелигиозность не мешает же тебе на пасху уплетать с чаем вкусные куличи, так?
- Ну, если так рассуждать… А вообще-то, действительно, чем больше праздников, тем лучше. При нашей-то постсоветской серой жизни.