Семь жизней одного меня. Из Дневника 1 «Коллективка».

27.07.1981 (написано во время ночного дежурства в райкоме).

В первый же день после выхода из отпуска, вводя в курс дела, Полбецкий коротко проинформировал меня о том, что в адрес руководства Института поступила коллективная жалоба на начальника второго отделения. «Коллективку» подписали 13 человек, в том числе и наш коллега Жуков, зам. секретаря парткома по идеологии. По этому письму работает комиссия во главе с Поздняковым, зам. директора по кадрам. Никаких комментариев больше не последовало.

- Ну, вот, - подумал я с досадой, - опять начинается зажим информации. На следующий день, возвращаясь домой, я встретил в поезде метро Пашкевича, секретаря патбюро второго отделения, который вкратце рассказал мне о содержании «коллективки».

Пашкевич, тонкий «психолог», во рту у него «каша», в голове тоже не очень ясно, говорит он обиняками, отчаянно жестикулируя и пересыпая свою речь, состоящую из обрывков фраз, словами - паразитами в роде: «в первом приближении» и т. д. Еще в первый день Полбецкий бросил фразу, которая меня несколько озадачила: - Кстати, Пашкевича пора менять.

Через пару дней он так разъяснил свою мысль: - Пашкевич знал, что готовится письмо на имя директора и даже одобрял его, но когда ему предложили его подписать, ответил, что непременно подписал бы, если бы знал о положительном мнении Шабалина. Вот тебе и принципиальность. Нет, его определенно надо менять.
Это было уже после моего разговора с Пашкевичем, и я сказал, что, судя по всему, он и сам не станет выдвигать свою кандидатуру. А вот что рассказал мне Пашкевич: - Ребята, хм, хм (это носом), вы понимаете, но ситуация сейчас не революционная (подмигивание), момент выбрали неправильно, но они, хм, хм… Конечно, на 80%, в первом приближении, все, что написано о Сиробабе верно. О стиле руководства и принимаемых решениях. Но вот у меня журнал «Новый мир» со статьей о Королеве. Вот, посмотрите, что написано о его стиле: «Не терпел непослушания, был злопамятен». Так что, хм, хм... Конечно, по существу, хм, хм, но по форме... Ведь это же не метод – «коллективка». Стекольников и Жуков полковники, а, между прочим, в уставе прямо сказано!

Я согласился с ним, что это, конечно, не метод, что нужно было по-другому. И спросил, какой, по его мнению, будет реакция руководства. - Нет, ну, а Жуков, зам. секретаря парткома, между прочим. Он, кажется, имеет влияние на Полбецкого. Я понимаю: Жуков – рубаха парень, начитан, остроумен – он все может, может, но…! А Виктор Николаевич… К тому же в компаниях и прочее… (подмигивания и похмыкивания).

Я высказал предположение, что влияние Жукова на секретаря парткома чисто эмоциональное, и что, судя по всему, директор не будет торопиться принимать решение, так как лишний шум в
нынешней ситуации (через месяц после увольнения заместителя директора Филатова) совсем ни к чему.

Еще через день, с утра, когда Полбецкий был у Шабалина на совещании, в партком заявились Сиробаба с Пашкевичем. Пашкевич во время всего разговора занимался только подмигиванием, а Сиробаба начал с места в карьер. Двадцать дней назад он (Сиробаба) представил директору докладную записку, в которой просил об отстранении Стекольникова, своего заместителя. Однако до сегодняшнего дня никаких мер по этой докладной не принято. Полбецкий тоже занял довольно странную позицию. Он заранее был предупрежден о том, что готовится коллективное письмо, однако ничего не сделал, чтобы его предотвратить. В результате, «коллективка» увидела свет. - Ведь это же чистейший «польский вариант», неужели вы этого не понимаете? Нарушены все нормы партийности и дисциплины. И сейчас работает комиссия, но не по моей докладной, а по этой самой «коллективке». Ведь это же невероятно и совершенно недопустимо.
Партия и правительство в своих постановлениях определили очень сжатые сроки для наших работ - декабрь. И вот, вместо того, чтобы работать, вот уже в течение двадцати дней в отделении совершенно ненормальная обстановка. Короче, он Сиробаба считает, что долг парткома (в моем лице) призвать директора решить вопрос со Стекольниковым и сделать это незамедлительно, потому, что в противном случае более высокие партийные инстанции займутся этим делом (многозначительное подмигивание Пашкевича) и уж им то будет известно, что партком занимает далеко не объективную позицию. - А может быть Жуков, когда подписывал: зам. секретаря парткома - был уполномочен высказать точку зрения парткома?

Я заверил его, что не уполномочен.

Яков Яковлевич Сиробаба, доктор технических наук, профессор, полковник в отставке, выглядит моложе своих шестидесяти лет. Он строен, подтянут, аккуратно на пробор зачесан, волосы еще не седые (или это действие восстановителя?) говорит обычно вкрадчиво, даже слащаво. А тут вдруг такой напор. За все время я успел вставить всего несколько фраз.

Тут пришел Полбецкий и мы в полном составе переместились в его кабинет. Здесь Яков Яковлевич продолжал витийствовать еще часа два. Двигаясь по кругу, возвращаясь к одной и той же мысли, он вдалбливал нам, что: 1.Вопрос нужно решить немедленно и кардинально (разумеется, в его пользу). Иначе возможны осложнения при проведении отчетно-выборного собрания. 2. Должны быть наказаны все подписанты, в том числе Жуков. 3. Мятежное отделение должно быть расформировано.

И только в одном пункте Сиробаба был недостаточно последователен: там, где говорил о недостатках собственного руководства. Глаза у него горели и казались прямо оранжевыми. По окончании этого разговора я несколько неожиданно для себя сказал Колбецкому: - Да он вполне законченный демагог! - Нет, ты заметил,- отозвался Колбецкий, - его постоянное приклеивание ярлыков: «польский подход» и апелляция к вышестоящим инстанциям. Он и в разговоре с Шабалиным не давал ему слова сказать. А знаешь, как Шабалин его срезал, впрочем, может быть, и напрасно? - Мне о Вас, Яков Яковлевич кто-то сказал: этот очень культурный, очень вежливый… садист.