Мой позывной – «Вестница». 6. У нас гости.

Мой позывной – «Вестница».

6. У нас гости.

Едва время перевалило за обеденное, как, шурша шинами по еще влажному асфальту, к нам лихо подкатила новенькая иномарка. Мы пошли встречать гостей.
Из машины вышло двое мужчин азиатской внешности. Витя на ломаном английском уточнил, кто к нам пожаловал. Оказалось, южнокорейское издательство.
Корейцы быстро о чем-то переговаривались на своем языке, почти не обращая на нас внимания.

Я прислушалась. Оказывается, они обсуждали прелести местных девочек, совсем не похожих на кореянок.
Наконец, один что-то заподозрил и сказал другому: - Мне кажется, эта старуха нас слушает.
- Ну и пусть,- ответил тот, - держу пари, что она все равно ни черта не понимает. Ну да ладно. Нужно брать у нее интервью, а то того и гляди приедут китайцы и нас обскачут.

Я, конечно, удивилась тому, что понимаю каждое слово из их разговора. Но еще больше я удивилась тому, что еще через секунду нарушила молчание и на свободном английском пригласила корреспондентов в помещение.

Витя прямо рот раскрыл от удивления. Признаться, я тоже была более чем шокирована, потому что в школе и в институте я изучала немецкий.
Как бы между прочим, я упомянула, что с минуты на минуту мы ждем китайскую делегацию, чем вызвала у наших гостей очень горячее желание приняться за работу.

Сначала Коваленко рассказал, как он нас встретил вчера, а затем мы с Геной во всех подробностях, разумеется, на русском языке, который, как оказалось, корейцы знали вполне прилично, изложили события вчерашнего дня, которые, для нас происходили не подряд, а с интервалом в двадцать два года.
Затем, отвечая на вопросы, мы, по сути, еще раз все подробно повторили наш рассказ. После чего корейцы уехали, а прямо вслед за ними прибыли китайцы.

Эти тоже были поначалу настроены скорее скептически: долго рассматривали наши паспорта, просили показать деньги из наших с Геной кошельков и без конца задавали вопросы.
Наконец один из китайцев, тот, что был постарше, сказал вполголоса своему молодому приятелю:
- Ты знаешь, а ведь я мог видеть похожую старушку на Олимпиаде в Москве. Русские все тогда похоже одевались.

Разумеется, сказал он это по-китайски, а я давая понять, что услышала его, ответила, что, к сожалению, мы не застали Олимпиады, как для нас еще вчера был 1973 год.
Как ни пытались наши восточные гости проявить свою хваленую невозмутимость, но глаза у них против воли сделались круглыми, правда только на мгновение.

И в этот, и на следующий день мы то и дело принимали делегации и без конца повторяли одно и тоже.
Наконец, поток гостей постепенно иссяк, зато наши кошельки существенно пополнились, и мы могли уверенно смотреть, по крайней мере, на несколько дней вперед.

Вроде бы теперь мы могли и улетать, но Гена вдруг почувствовал живой интерес к астрономии, он ходил хвостом за Витей, а тот без конца ему что-то рассказывал и рассказывал. Оказывается, две башни телескопа поставили далеко не случайно. В каждом телескопе установлено метровое зеркало. Это почти в два раза больше, чем было в нашем прежнем телескопе. Но еще больший выигрыш получится, когда оба этих телескопа будут работать в так называемом режиме интерферометра. Тогда фактическое угловое разрешение этих телескопов будет равно расстоянию между самими башнями.

- Но, к сожалению, - каждый раз добавлял Коваленко, - аппаратуру для такого режима телескопов из Москвы не довезли, потому что началась перестройка, и теперь уже навряд ли когда-нибудь довезут. Так что хорошо еще, если работает хотя бы один телескоп.

Гена тоже не оставался в долгу. Он постоянно что-то паял и сверлил, и в результате привел аппаратуру в такой порядок, в каком она не была уже довольно долго. После этого мои мальчики с таинственным видом просидели пару ночей за телескопом, а следующим утром торжествующий Коваленко объявил, что они с Геной открыли новую комету и он подаст заявку на присвоение ей имени «Коваленко - Фролов».
Гену несколько смущала такая щедрость своего нового друга, но Витя был непреклонен.

А я, каюсь, все это время ничего не делала и просто наслаждалась жизнью. Погожим утром я выходила на свою полянку и часами слушала и смотрела на этот мир. Теперь он больше не казался ни чужим, ни равнодушным. Я чувствовала, что начинаю жить с ним в одном ритме, и у меня не оставалось сомнений в своем предназначении.
Я больше не сомневалась в том, что далеко не случайно оказалась застигнутой снежной грозой вместе с моим юным охотником, а затем очутилась через много лет в том же самом месте, но уже в совершенно другом времени.

Дорога домой прошла практически без приключений, и видавший виды «Боинг» оказался гораздо комфортнее «ТУ-114», на котором мы летели сюда еще неделю назад.