Профиль

Солнце едва появилось на горизонте, но профессор Джонсом давно уже на ногах. Комната пропитана сигарным дымом. Катрин постоянно ругается, что много курит – но разве можно бросить курить, когда что ни день – новое приключение, или новая проблема. Тишина, разве что начала жужжать надоедливая муха.
- Чтоб тебя!.. – Джонсон бросил ботинок, пытаясь избавится от надоедливого существа, но едва не попал в Патрика.
- Мистер Джонс, простите, я не вовремя? - слуга смотрел на него округлёнными глазами.
- Чего уж там, заходи!
- Изволите пройти в общий зал, к мадам Картин, или будете завтракать здесь?
- Неси завтрак сюда. Некогда! Я на пороге величайшего открытия, я не могу отлучаться из кабинета.
Рабочий стол изобретателя и тут, и там в чёрных пятнах серебра. Он наносит на медную пластинку тонкий слой благородного металла, и обрабатывает парами йода.
- Джо, может хватит работать? – сказала вошедшая в кабинет светловолосая женщина. – Сегодня такой прекрасный солнечный день, а тебя не оторвёшь от работы. Ещё немного – и ты сойдёшь с ума. Пойми, человеку нужен отдых – ты же не пчела. Хотя, и пчёлы спят!
- Дорогая, как же ты не понимаешь! Фотография – это наше будущее! Я хочу сделать наш портрет, который переживёт нас с тобой, который переживёт наших детей и внуков. Нас не будет, а наши маленькие изображения будут висеть над кроватью одного из предков.
- Давай, я позову Мартина, он хороший художник, сделает портрет, который будет долговечнее фотографии.
- Прости, дорогая, я буквально ещё полчаса, и приду к тебе. Хочешь, проедем в парк?
Катрин поцеловала его в лоб:
- Только смотри, полчаса, не больше.
У мистера Джонсона не осталось друзей. Сначала отсеялись знакомые, потом остались только самые близкие, но через время и они заходили в гости всё реже и реже. В юности что ни новый знакомый – то сразу друг. Или враг – чего-то среднего не дано. Но не каждая дружба переживает испытание временем. После смерти матери в его жизни остались только двое. Старый слуга-африканец, которому он добровольно подарил свободу, и красавица-жена. Она уже не раз едва удерживалась, чтобы не бросить его, но в последнюю минуту вспоминала, за что полюбила его. На втором свидании он подарил ей её серебряное изображение, когда другие дарили только розы.
- Патрик, войди сюда! – закричал изобретатель.
- Звали, мистер Джонсон?
- Да, Патрик. Кажется я нашёл. Я придумал, как сделать долговечную фотографию! Пожалуйста, встань возле стены и не двигайся, пока я тебе не скажу.
Был бы африканец белокожим, он бы сейчас побледнел. А так только глаза округлились.
- Прошу Вас, мистер Джонсон, не нужно меня фотографировать!
- Почему же?
- Нельзя другому человеку называть настоящее имя. И нельзя давать другому изображение глаз, даже если он твой друг. Никогда – иначе он получит полную власть над твоей душой.
- Ты в это веришь?
- Да! Так говорил мой отец, а ему говорил его отец.
Джо пытался уговорить, но старый слуга непреклонен.
- Дикари. Все они – неотёсанные дикари. Да и все люди, кто не хочет принимать прогресса, так и останутся жить в пещерах. Надо же – боится, что я завладею душой, если сфотографирую анфас. Да если бы я не подарил ему свободу, то владел бы и телом, и душой до сегодняшнего дня! Я ещё понимаю египетских фараонов, которых изображали в профиль – они жили тысячи лет назад, но чтобы в наш век развития технологий! Дикари!
Но он не мог сфотографировать возлюбленную, не испытав изобретения. Когда он будет фотографировать жену, всё должно быть идеально.
Джо подлил в кофе снотворного. Когда Патрик уснул, то нажал затвор фотоаппарата. Вспышка – и старый слуга открыл глаза, хотя должен был проспать ещё часа четыре.
- Что Вы наделали, мистер Джонсон. Зачем? Я же просил, зачем Вы это сделали?
У старика начали отказывать ноги, бывали дни, когда он едва мог прийти в соседнюю комнату. Однажды Катрин послала слугу забрать почту, и тот попал под кэб. Свидетели говорили, что он сам бросился под колёса, хотя Джо отказывался в это верить. Старость – не в радость, но разве мог всегда жизнерадостный слуга взять, и так вот просто лишить себя жизни?
Джо рассматривал фото едва ли не каждый день – ведь в тот день он потерял ещё одного близкого человека. А в один прекрасный день он заметил, что на изображении чернокожий слуга сидит, забросив ногу за ногу, хотя он при жизни никогда не сидел в такой позе. Более того, Джо точно помнил, что фотографировал спящего слугу, а у этого открыты глаза!
- Джо, милый, пойдём ужинать! – говорила ему Катрин.
- Да, дорогая, уже иду! Ещё полчасика…
Он продолжал обрабатывать серебряную платину парами йода, но ощущение, что кто-то постоянно следит, не пропадало. Патрик на фотографии улыбался. Когда он повернул голову ещё раз, то лицо слуги застыло в жуткой гримасе. А, может, просто так упала тень от керосиновой лампы?
- Дорогой! Полчаса уже прошло!
Через неделю Катрин уехала в гости к давней подруге, но Джо наотрез отказался покидать кабинет.
- Дорогая, ты же знаешь, мне нужно работать!
Он позвал доктора Элдона.
- Доктор, знаете, иногда мне кажется, что изображение на этой фотографии за мной следит.
- Вы слишком живо воспринимаете смерть слуги, - сказал психиатр. – Отпустите его, его больше нет с нами. Тем более, он же африканец! Одним больше, одним меньше.
Джо сжал кулаки, но промолчал. Он не считал, что африканцы чем-то хуже или лучше других людей.
- Эта фотография, она как живая. Каждый раз смотрю на неё, и нахожу что-то новое. То рука окажется в другом месте, то глаза открываются-закрываются…
- Профессор Джонсон! Как Ваш старый друг, я посоветую Вам отдохнуть от работы, она совсем сведёт с ума. Если это не поможет – сходите в церковь. Или приезжайте ко мне, у меня отличная клиника, там много таких же, как и Вы.
Доктор Элдон ушёл, а Джо засел за работу. Он периодически поглядывал на портрет слуги.
- В клинику! Они считают меня сумасшедшим! А, может, так оно и есть?
Он подошёл к фотографии, чтобы рассмотреть её лучше. Сзади что-то скрипнуло, и он повернулся. Сработала вспышка.
- Наверно, соседские дети балуются. Нет от них спасения!
Джо подошёл к фотоаппарату, но за чёрной занавесью никого не было. Обработал пластину парами ртути, потом поваренной солью. Когда, наконец, закончил все необходимые процедуры, посмотрел на фотографию.
- Фотография идеальна! У меня получилось! Я теперь могу сфотографировать нас с Катрин, чтобы запечатлеть на века!
Этой ночью он рано лёг спать. А проснулся, когда солнце высоко. Взглянул на часы – полдень.
- Давно я не спал так долго.
С трудом поднялся с постели. Тело ломило, поднялся жар, жуткая слабость.
Джо с трудом спустился вниз и попросил консьержа, чтобы тот послал посыльного за доктором Элдоном.
- Как же не хватает Катрин. Как же не хватает Патрика!
Доктор Элдон постучал в дверь.
- Здравствуйте, профессор, - сказал он, улыбаясь. – Я всегда рад Вас видеть, но это же не обозначает, что Вы должны для этого болеть. А я Вам говорил – нужно меньше работать и больше отдыхать.
Элдон поставил на стол, который покрыт пятнами серебра, несколько флаконов.
- Это снадобье нужно пить утром и вечером, это – в обед, перед едой, а это – каждые три часа. Через пару дней будете, как новенький! Ладно, Джо, я занят, меня ждут пациенты, приеду навестить через два дня.
Больные люди требуют к себе много внимания, но Джо остался один в четырёх стенах. Только он и болезнь. Ещё флакончики с лекарствами. И две фотографии. Слуга следил за каждым движением. Джо с трудом встал с постели. Он упал на колени – не было сил стоять на ногах. Он прополз несколько шагов. Цепляясь за стену, с трудом приподнялся и положил изображение Патрика лицом к столу.
- Хватит! – шептал он. – Хватит за мною следить.
Но тяжёлый взгляд не пропал. Он повернулся, и увидел своё фото. Хотел перевернуть и его, но вдруг потерял контроль над собой. Его руки сворачивали верёвку в узел, но он не мог сопротивляться командам подчинившего его разум. А потом оттолкнулся от табурета, и толстая верёвка стянула его горло.
***
Шевелиться чрезвычайно трудно. Каждое движение давалось с такими усилиями, как будто его кто-то посадил в чан с мёдом.
Он видел, как Катрин подошла к его телу. Она плакала.
- Зачем! Зачем ты меня бросил.
А потом она подошла к нему. Джо пытался протянуть руку, чтобы обнять её, но внутри фотографии двигаться очень трудно.
- Как живой! – крикнула Катрин, и слёзы потекли по щекам. - Джо, ты придумал-таки способ сделать живую фотографию, которая переживёт и наших детей, и наших внуков. Нужно будет и мне сфотографироваться, чтобы мой портрет висел рядом с твоим.
Он пытался сказать ей, что нельзя делать с помощью его фотоаппарата фотографию в анфас, что его аппарат переносит на бумагу душу. Но он не мог сказать ни одного звука – он всего лишь фотография!