Полет

Аэропорт в провинции. Одно название, сарай, а не аэропорт. Все знакомо, кажется, узнаю немногочисленных пассажиров.

Объявили посадку. Нестройной группой идем по травянистому грунту за стюардессой к нашему авиалайнеру. Небольшой старомодный самолет задорно задрал тупую морду к небу. Низкий шаткий трап, я в салоне. О запах малой авиации! Счастлив тот, кому он незнаком. Прохожу к первому ряду сидений, своего рода первый класс местных линий. В кресле у иллюминатора женщина. Здороваюсь, улыбаюсь, комплимент. Реакция ноль. Бог с тобой, как хочешь.

Всхлипнул стартер. Затарахтел левый двигатель. Потом правый. Звук ручной кофемолки сменился воем полотера. Самолет развернулся против ветра и застыл. Завыли запущенные на полную мощность двигатели. Самолет задрожал. Пилот отпустил тормоз. Покатились – мелькнул сарай-аэропорт, полосатый чулок на вышке, поле. Женщина приникла к иллюминатору. Что там интересного? Короткий разбег, взлет. Заложило уши. Звук двигателей изменился. Мы медленно набирали высоту. Я задремал.

Проснулся от тряски. Самолет бросало на воздушных ямах. Я привык к спартанским условиям этого рейса, но сейчас трясло сильней обычного. За спиной, в пассажирском салоне, заходился криком младенец. Из кабины пилотов, не закрыв дверь, вышла стюардесса, проверила привязные ремни. За окном темнело. Мы летели в молочном киселе. Кисель густел и темнел. Тряска перешла в резкие толчки. За спиной надрывался младенец. Стало страшно. Подступила тошнота. Темнота, тряска и крик младенца в сгущающейся темноте. Полутьма в салоне создавала коварную иллюзию ложного уюта.

Сверкнуло не за бортом. Не в облаках. Молния сверкнула во мне, в мозгу, настолько страшен был ее беспощадный блеск. Взрыв грома ударил сразу. Самое страшное – тишина после. Оба двигателя молчали. В липкой тишине, валясь с боку на бок, самолет терял высоту. Младенец замолк. Единственный звук доносился из кабины пилотов. Неимоверно фальшивя и коверкая слова, летчик напевал «Катюшу».
На противоположной стороне прохода пассажир извлек флакон виски. Поднес ко рту. Забулькала темная жидкость. Пауза. С мольбой я посмотрел на него. В последний раз? Но делиться влагой жизни на грани смерти попутчик не собирался.
Легкое прикосновение. Соседка тронула меня за запястье. Я обернулся к ней. Лицо белело на фоне темноты за иллюминатором. Женщина посмотрела мне в глаза. Взгляд проник в меня. Без усилия он проломил окостеневший панцирь, защищающий душу, и погрузился в нее. Никто никогда ни на кого так не смотрел. Страх исчез. Бессмертная душа радостно устремилась в бесконечность по линии взгляда. Смерть не страшна. Если есть мир иной, этот взгляд приведет меня туда и будет там со мной. Если нет, и все что от нас останется – обгоревшая обувь, обломки и искореженные кресла, - все равно мне не страшно. С ней мне не страшно. Едва улыбаясь, соседка касалась моего запястья.

А летчик фальшивил все больше. Самолет терял высоту, ничего, кроме плотного киселя за иллюминатором. Но вот слева простонал стартер, двигатель завелся, заревел. Хороший звук. Пилот удерживал курс. Затарахтел правый двигатель. Самолет по-прежнему бросало, но мы уверенно набирали высоту.

Она не убирала легкую ладонь с моего запястья до самой посадки. Мы обменялись парой пустых фраз. В аэропорту (такая же дыра) ее встречал муж. Я поехал в гостиницу. Принял душ. Спустился в бар. Купил бутылку виски и вернулся в номер.