Снова ветеран

- За нас!
- За 126-ю стрелковую дивизию!
Гранённые стаканы наполнили звоном оклеенную клетчатыми обоями кухню. Пахло самогоном. На столе стоял начатый бутыль.
- А помнишь Светку?
- Какую ещё Светку?
- Ну, медсестру белявую…
- А, медсестру! Так бы сразу и сказал! А-то Светку-Светку! Знаешь, сколько Светок таких я повидал за жизнь.
- Я Ленке, жене моей, не рассказывал про неё никогда. А с тобой не грех и вспомнить.
- А ты Дмитрия Семёныча помнишь?
- Да уж, классный был мужик. Давай за него и выпьем. Не чокаясь!
Так долго сидели они, вспоминали былые времена. Они только окончили школу. Выпускной бал. Все радуются. Гуляют до утра. Девочки в бантах. Мальчики в модных туфлях. А на утро началась война.
И так четыре года лишений. Четыре года под пулями и танками. Многие так и не дождались света в конце туннеля. Многие так и остались почивать в сырой земле.
А другие дождались наступления светлого будущего и коммунизма.
Ну, как светлого будущего… Разруха, огромная страна посыпалась на части. Когда в витраж попадает камень, он рассыпается на мелкие кусочки стекла.
Так и просидели двое ветеранов до раннего утра, вспоминая былые времена. Много лет прошло, но радость Победы не затупилась с тех пор.
Это было двадцать лет назад. Тогда Семён Егорыч был ещё на своих ногах. А потом слёг. Дети в Германию уехали – жена у него немка была, поэтому просто было получить там гражданство. А что ловить здесь было после развала? Рэкет да нищета. Потом стало лучше, но сын и дочка окончательно там укоренились, решили там оставаться. Внуков он так и не увидел… Была девочка, санитарка, Лариса, которая приходила к нему время от времени. Он ей хотел переписать квартиру, когда время придёт.
Но не судьба. однажды за окном снова послышались выстрелы и артиллерийские залпы. Всё, как и тогда. Правда, немцев не было за окном. Все такие же, как и он – на русском разговаривают. Что-то спорят между собой, что-то друг другу доказывают. Он бы и рад выйти на улицу, и сказать им: « Я пережил войну. Нет в ней ничего хорошего!»
Сказал бы. Да не может встать. И Лариска-санитарка решила уехать. Туда, где мир. Туда, где не слышны залпы ГРАДов. Туда, где солдаты только на парадах.
Туда, где мир, за который когда-то воевал Семён Егорыч.
- Временно прекратим пенсионное обеспечение регионов с нестабильной обстановкой, - говорили по телевизору.
- Можете поехать, переоформиться в городах, где нет войны, - сказали ему в пенсионном.
Сначала он воевал четыре года за мир. Потом ещё сорок лет отдал металлургическому заводу. И всё это ради двух банок тушёнки?
- Вот, ещё Вам крупа.
Его звали соседи с собой. Там тоже нужна регистрация. «Нет документов – нет человека», - говорил когда-то Булгаковский демон. Но это прошлый век. Сейчас хоть умри с голоду без документов.
Кто-то заплатил, чтобы его зарегистрировали в чужом городе. Кто-то получил регистрацию в церкви. Такой себе исправный прихожанин с комсомольским прошлым. Но Семён Егорыч был очень гордый. Он остался дома.
А потом, выглянув за окно, он увидел, как ставят ёлку.
- Они забрали мир, за который я воевал. Хорошо, хоть Новый год они не в силах отнять.
Хорошо, что ещё есть несколько медалей, которые можно продать, чтобы прожить ещё один день. В ожидании конца новой войны.
Ещё один кусочек хлеба «За Отвагу»