Снова жива

Шинок редко пустовал. Вот и сейчас в пропитанной хмелем комнате людей было пруд пруди. Пышногрудая красавица ходила меж деревянных столов, собирала пустые кружки и подносила новые с пенным напитком.
- Да землёй-матушкой клянусь! – сказал один мужик, ударив по столу кулаком. – Так всё и было! Не придумал я ничего!
- Да что ты всё сказки рассказываешь! Ты ещё скажи, что поцеловал её!
- Да что я, дурак, что ли? Русалку-то целовать. Она, того и гляди, в воду утащит. Хотя, была б она девушкой, тогда ни в раз не отказал бы. У неё же груди – во!.. – он показал ладонями приблизительный размер.
- И как же ты определил, что она русалка? Хвост увидал, что ли? – мужик захохотал, и вся компания дружно засмеялась.
- Да ну вас. Я тут, можно сказать, душу свою открываю. А они!.. Буду теперь молчать. Ни слова от меня не дождётесь.
Рассказчик насупился, скрестил руки на груди и отвернулся, всем видом показывая обиду.
- Да ладно, чего ты! Мы же любя.
Мужик тут же воспрянул духом, и продолжил.
- Или вот, был ещё случай. Это когда в лесу с дружиной ходили. Идём мы, значит, ничего себе не подозреваем. Песню, значит, тянем. Эх, ты ночка дивная… Слышим – волк воет. Идём себе, идём. Видим – а там мужик лежит. Одёжка изодрана вся, ноги в крови, руки в крови. Нечего делать – решили помочь несчастному. Водой на лицо плеснули, по щекам пару раз ударили. Не бросать же посреди леса полуживого! Мы же воины доблестные, а не нелюди какие. А он глаза-то как открыл – жуть одна! Глаза жёлтые, с щелями, как у кошки. Тут тело его волосами начало покрываться. А я-то, значит, не дурак, возьми – да и ударь его дубиной по голове. А он зарычал в ответ, зверь этот, вурдалак. Как мать-землица носит-то таких! А потом мы саблями зарубили его с хлопцами.
- Да тебе бы лишь бы брехать! Был бы учёным, так давно мог бы писать эти… как их… мамуары, или как их называют.
- Да не вру я! Матушкой-землицей клянусь! Я вообще только правду говорю. С тех пор, как папка за брехню задницу лозиной надрал. Я и сына своего уму-разуму с малку учу, чтоб не обманывал люд честной!
Компания дружно захохотала. Только один Прохор всё сидел в углу, угрюмо уставившись на стакан. Он далеко не первый день пил горькую, но в ней не мог утопить своё горе. Деревню его родную сожгли, любушку убили, родителей нет в живых. Остался он сам, один-одинёшенек на свете. Сиротинушка. Так бы и бросился в пруд с камнем на шее, коли не боялся, что Творец покарает. Не жалует Он самоубивцев. Он вспоминал, как они с Ясминой встретились в первый раз. Как он с друзяками на реку пошёл искупаться, а там она одёжки стирала. Она песни напевала, и не заметила, как он подплыл к ней близко. Девушка отпрянула сразу, прочь направилась.
- Мне отец запретил с парубками разговаривать.
А он за ней. Так, в чём мать родила, из речки-то и выскочил. А она обернулась, смутилась, и ещё быстрее пошла.
А потом про встречу договорились. Отец её, как прознал про это, с дубиной гонялся тогда за Прохором по деревне. Ясмину запер на засов в доме. Но Прохор был не из робкого десятка. Поэтому смог уговорить старика, что с хорошими намерениями. А потом дружков прислал, свататься. И свадьбу сыграли пышную, вся деревня гуляла неделю.
Он помнил каждое мгновение, что был с ней. Помнил и её последние слова:
- Как и обещала, дождалась я тебя.
Она теперь каждую ночь приходила во сне. Но даже ночью она снова и снова умирала у него на руках.
- Эй, Порфирий! А ты чего такой смурной! Айда с нами по чарке! – мужик помахал ему рукой. Родного села у Прохора не осталось. Да, и всё так же скрывался он. Поэтому настоящего имени, приехав в эту деревню, он никому не поведал. Назвался Порфирием. Да не только из-за этого. Люд поговаривает, что если бесы или ведьмы узнают твоё настоящее имя, то смогут вертеть, как захотят. И он теперь осторожнее относился к разным предметам и сказам про нечисть. Встретился уже однажды, чудом ноги унёс.
- Порфирий! Нельзя же быть таким! Чего компании нашей чураешься?
- Да чего пристали-то?! Занятия себе не найдёте? Оставьте меня в покое! Чтоб вам пусто было! Да чтоб вас всех чума побрала!
Прохор с трудом поднялся на ноги и потащился в сторону выхода. Он в последнее время стал злым и раздражительным, с трудом контролировал свой жестокий нрав. У него отобрали его родных и близких. Даже друзей враг не пожалел, с которыми детство и отрочество пробегали по деревне. А новых друзей ему было не нужно.
Придя домой, он сел возле зеркала. Всё. Нет сил больше ждать и терпеть. Он знал, что нужно сделать. Камень. У него был камень, который ему тогда подарил колдун.
- Загадай желание, зажми камень в руке. А оно, глядишь, и исполнится, - усатый хозяин дома сказал тогда именно так. Прохор смотрел невидящим взором в зеркальную гладь.
- Загадай желание, зажми камень в руке. А оно, глядишь, и исполнится, - прошептал он. Опустив руку в карман, он достал оттуда небольшой хрустальный шарик. Сжал в руке, и сказал громко:
- Хочу, чтобы Ясмина была снова со мной. Чтоб она разговаривала, как и прежде, чтобы песни пела те, задушевные. Чтобы… Да чтобы жива была! Мне большего и не нужно!
Подержал в руке камень. И ничего. Прохор аж расплакался от горя. Разве небеса не должны были сейчас же разверзнуться, и Ясмина не должна бы спуститься оттуда? В прошлый раз желание исполнилось сразу. То, плохое пожелание. Которое колдун неправильно истолковал, и убил его возлюбленную. А теперь, когда он правильно всё изложил, ничего не случилось. Утерев слёзы, Прохор завалился на кровать и заснул крепким сном.
Хотя бы где-то была она. Ясмина улыбалась ему, махала рукой, звала. А потом раздался выстрел из мушкета, и она упала, держась за живот окровавленной рукой.
- Как и обещала, дождалась я тебя. Я тебя очень сильно лю…
Она ещё ни разу не договорила. Он раскрыл глаза в холодном поту.
Печь была растоплена. Там стоял горшок. Пахло чем-то съестным. Да он давно отвык от таких запахов! С тех пор, как уехал на службу к государю. Она всегда готовила на выходных его любимую картошку. Но кто растопил печь сейчас?
Прохор открыл дверь и вышел из избы. Вёдра на коромысле несла она.
- Ясмина? Это ты? ТЫ!
- Здравствуй, Прохорушка!
Он потёр глаза кулаками, поморгал, но его любушка стояла на том же месте.
- Ты что, разлюбил меня? Али ты не рад мне сегодня? Почему пялишься, как на прокажённую?
- Но ведь ты…
- Что – я?!
- Я люблю тебя! – Прохор обнял её, покрыл поцелуями лоб и всё лицо. А потом горько расплакался.
- Знаешь, как я хотел тебя снова увидеть! Ты себе не представляешь! Как я скучал!
- С ума совсем спятил? Ты снова вчера с дружками горькую пил, что ли? Или бес попутал!
Прохор выхватил вёдра и помчался в дом, а за ним шла она. Как и раньше. Эх, всё в этот раз правильно выполнил камень колдунский.
Он не присел ни на секунду, пока она трудилась у печи. Потом поели сытно, и в этот раз он обошёлся без чарки. Потом обнял её и приголубил.
Так и жили они, и радовались жизни. Про камень он не сказал ей ни слова – это был единственный его секрет. А она не помнила ничего. Она даже не знала, что он уходил на службу. А, может, этого ничего и не было? Может, приснилась ему её смерть? И полковник, который донос написал? И сгоревшая деревня?
Он не видел ничего вокруг, был так счастлив. А тем временем в деревню пришла беда. Долгое время чума обходила эти края стороной. Но теперь она вошла незваной гостьей во многие избы. Люди исправно ходили в церковь, но молитва не избавляла от страданий. Они тогда посылали за лекарями, но чаще встречались только шарлатаны, которые в масках, напоминающих птичий клюв, только и могли, что отбирать хлеб у мирного люда, а вылечить хворь были не способны. Беда никогда не ходит одна. Потом начался голод, так как засуха изрядно пожгла поля. Да и работать там было мало кому. Амбары постепенно начали пустеть.
Пока умирали люди, Прохор, как ни в чём не бывало, колол дрова, строил сарай, делал самые обычные дела. Пока однажды, войдя в избу, он не увидел на шее любушки бубон. Она сидела, уставившись невидящим взором в одну точку. Он не выдержит этого ещё раз! Он просто не сможет жить без неё! Он позвал священника. Но тот лишь пожал плечами.
- Она должна уйти. Мне очень жаль, но заражённым нечего делать в нашем общем доме.
УЙТИ! Это всё, чем ему может помочь посланец Творца на земле. Уйти!
- Да пошёл ты сам! – Прохор плюнул в лицо святоше.
А когда тот ушёл, шепча проклятия, Прохор придумал, что сделать. Он давно не доставал камень из кармана.
Загадай желание, зажми камень в руке. А оно, глядишь, и исполнится.
- Она не должна быть такой, как все! Пусть чума возьмёт кого угодно, но она не должна быть смертной!
Прохор разжал кулак, и хрустальный шарик засиял светом изнутри. А шишка на её шее вмиг исчезла. Как раньше.
Он поцеловал её, обнял.
- Я никогда не потеряю тебя снова.
Его бы слова – да Творцу в уши. Да его слова слушали только бесы. Проснувшись ночью, он пошарил рукой по пустой кровати. Она куда-то исчезла. Он вышел на улицу. А сердце-то чуяло беду. Вдали виднелись отблески костра. Люди что-то кричали. Он пошёл в их сторону.
Она была привязана верёвками к столбу. Староста громко кричал, а люди отвечали ему согласием.
- Это она – главная причина всех наших бед! Она накликала чуму! Она наколдовала голод! Ведьма! Бесовка! Нужно её сжечь – и тогда бедам придёт конец!
- Убить ведьму!
- Сжечь!
Прохор схватился за саблю и побежал в толпу. Все мигом расступились, и он увидел её ближе.
Она не должна быть такой, как все. Она не должна быть смертной. Разве это он имел ввиду? Сабля упала из его рук. Жёлтые глаза с прорезями, как у кошки. Длинные клыки и когти. Только лицо было её.
- Я же говорил вам про вурдалаков! - сказал тот самый, из шинка, рассказчик историй. – А вы мне не верили! Вот теперь сами-то полюбуйтесь!
Прохор закричал что-то и побежал прочь от площади. Он услышал нечеловеческий крик. Должно быть, её крик. Если это была действительно она. И почувтсвовал запах жаренного мяса.
Он бросил хрустальный шар на землю и начал бить его сначала кулаком. Потом нашёл ветку потолще и ударил сильнее. Обычно к хрусталю притронешься – он уже и разлетелся на осколки. Но не этот шарик.
- Зря стараешься! – услышал он женский голос. Оглянувшись, Прохор увидел ведьму, которую уже встречал однажды в лесу. – Нужно было бить камень, пока он не испил твоей силушки. А теперь его ничем не уничтожишь.
- А, это ты, ведьма. Знаешь, а в этот раз я не буду убегать от тебя. Забирай мою жизнь. Не нужна она мне больше. Не хочу жить!
Девушка вдруг сорвалась с места. Она взяла горсть земли и присыпала ей колдовской камень.
- Думай, что говоришь! Жизнь даруется один раз, и не тебе решать, когда она прервётся. А при камне будь аккуратнее со словами – он ведь всё буквально воспринимает. Мало ты дров наломал уже? Чуму наслал на деревню, которая приютила тебя.
- Я наслал! Да ты совсем рехнулась! Ведьма!
- Чтоб вам всем пусто было. Чтоб вас всех чума взяла. Не твои ли это слова, а, Прохор?
- Порфирий я! Запомни это, ведьма. Только Ясмина может меня называть старым именем.
- Ты не отговаривайся, Прохор! Ты наслал беду. Тебе и отводить её.
- Да что ты прицепилась ко мне?
- Бесы не имеют фантазии. Совсем. Зато люди дают им много силы. Даже ад сделал не дьявол. Это люди пересказывали свои истории о нём, а дьявол-то всё записывал и воплощал. Черти бы никогда не догадались, что можно наслать чуму. А тут ты на всеуслышанье желаешь товарищам зла.
- Я же пьяный был!
- И это твоя главная отговорка?
- Я просто хотел быть снова с ней вместе!
- Её больше не вернуть! Пойми ты это наконец! Дважды не прожить одного дня!
- И что же мне теперь делать? Без неё? Для чего мне жить?
- А отомстить за её смерть ты разве не желаешь? Разве забыл ты, кто убил её?
Воевода Боеслав. Разве он забудет это имя? Разве он способен на это?
- Да что я сделаю против повелителя вражеского войска? Я даже не знаю, где он!
- Это я тебе расскажу. Только хватит ли у тебя духу с ним сразиться? – ведьма недоверчиво улыбнулась.
- Он умрёт. Или я. И ничто меня не остановит.
- Тогда иди за мной.
Девушка пошла вглубь леса. А Прохор отряхнул землю с камня желаний и положил его в карман. Вдруг, ещё разок пригодится? А потом пошёл вслед за ведьмой.