Рыбонька моя ненаглядная

Бежать!
Куда глаза глядят. Не оборачиваться. Не слышать тяжелого чужого дыхания за спиной. Не думать о том, что сейчас безжалостные пальцы сомкнутся на шее…
Ветки хлещут по лицу, но боль не ощущается.
Перед глазами - красный туман, сквозь который угадываются силуэты деревьев. И ярким светящимся полукругом - луна…

И ярким светящимся полукругом - луна.
Банально, но, тем не менее, романтично - свечи, коньяк. Лепестки роз плавают в хрустальных бокалах.
Наконец-то она решилась.
После ужаса, который довелось испытать Вике три года назад, девушка панически боялась незнакомых людей. Тем более, мужчин. Жизнь протекала в виде безопасного привычного маршрута: дом - работа - дом. Без вечерних гуляний и знакомств…

«Без вечерних гуляний и знакомств! Быстро - туда и обратно. Не хватало еще, чтобы съеденная за ужином селедка благоухала всю ночь»
Мусорные контейнеры находились в дальней части двора и не освещались, но дойти до них не составляло особого труда: верный маршрут безошибочно подсказывало обоняние.
«Девушка, вы не подскажете, это Театральная улица, дом восемь?» - незнакомый человек вопросительно смотрел на нее.
Она ответила: «Нет, это десятый! Вам нужно пройти вон в ту арку и свернуть налево…» Не обратила внимания, что человек подошел совсем близко. Никогда не думала, что с ней может произойти что-то плохое. И до последнего не верила, даже когда мужчина схватил ее за шею и прижал ко рту смоченную чем-то пахучим тряпку.
«Надо же, какой запах знакомый! - успела удивиться Вика. - Это же эфир!» И тут же - ослабла, заледенела вся…

…Заледенела вся.
Чтобы не сойти с ума от воспоминаний, с головой ушла в работу. Впрочем, часть ее - тоже похоронила.
Врач-офтальмолог, она не на шутку увлекалась иридодиагностикой. Было увлекательно читать людей по радужке. Лакуны, пятна, разные оттенки цвета в определенных местах светящегося радужного облачка говорили о многом. Вика ощущала себя оракулом, когда говорила очередному восхищенному пациенту: «Пигментное пятно слева, расположенное на двенадцати часах…»

…Пигментное пятно слева, расположенное на двенадцати часах…
Она ненавидела эти глаза. Изучила их за три дня непрерывного кошмара. Лица мучителя так и не увидела - насиловал ее в маске.
Сквозь боль и унижения, физически ощущала, как мерзкий шепот змеей оплетал ее руки и ноги, проникал прямо в мозг: «Рыбонька моя ненаглядная…»
Мысленно распрощалась с жизнью. Догадывалась, что с ней будет, когда чудище пресытится ее телом.
Последний день не сопротивлялась. Устала от побоев, обессилела.
Мучитель связывать ее не стал. Принес похлебки в грязной миске. «Поешь, рыбонька, заслужила. Вернусь - продолжим!»
Ее вырвало. Желчью. Отползла подальше от вонючей лужицы.
Вернувшийся мучитель не заметил - ступил ногой. Поскользнулся, упал. Головой стукнулся о батарею, затих.
Откуда у нее только силы взялись? Выбежала из дому. Кругом - лес, вроде бы. Прислушалась - вдалеке шум проезжающих машин.
Бежать! Не оглядываться, не знать, не думать…

…не думать не получилось.
Как смогла добраться до трассы - до сих пор не поймет. Выбежала, попала прямо под колеса проезжающей машины. Не смертельно - оглушило только, да раны небольшие - ерунда все.
Гораздо труднее потом пришлось. Следователь ей, правда, попался душевным, понимающим. Расспрашивал обо всем деликатно, в больнице навещал часто. Интеллигентный, в очках. Виктор Сергеевич.
Насильника, конечно, не нашли. Пока дом отыскали, того след простыл. И описать его Вика не могла. Шепот и пигментное пятно, как особые улики, даже не рассматривались.
Постепенно дело забылось. Раны зажили.
А Виктор Сергеевич продолжал интересоваться - сначала дополнительными подробностями - дескать, не вспомнила ли чего? А потом и самой Викой.
Терпеливо ждал, когда она окрепнет, перестанет людей бояться. Водил в театр, на выставки, о себе много рассказывал, о работе своей.
«Ты не думай, Вика, я обязательно подонка этого разыщу. Сам лично наручники на него надену!»
Вика слушала - и мало-помалу оттаивала. Верила. В глаза людям только смотреть боялась - не давало покоя пигментное пятно слева на двенадцати часах. И рыбу есть не могла с тех пор.

…И рыбу есть не могла с тех пор.
Витя знал об этом, конечно, поэтому на ужин были лишь фрукты и мясные закуски.
Решилась наконец-то! Сколько можно бояться прошлого? Ей - двадцать восемь лет. Молодая, красивая. И хочется любви.
И вот сейчас - светящийся полукруг луны. Ночь полна нежности и страсти.
И лицо Виктора так близко. Какие же у него красивые глаза! Как она раньше не замечала - карие, горячие.
С пигментным пятном слева на двенадцати часах…
А сквозь негу мерзкой змеей уже ползет позабытый шепот: «Рыбонька моя ненаглядная…»