Двери, которые мы открываем

Мне редко снятся сны, имеющие четкий сюжет, красочную завязку и эффектную развязку. Так, чтобы можно было что-то в этом разобрать и сделать хоть какие-то выводы. Что ни говори, а качественного кино во сне не посмотришь да еще с собой любимым в главной роли. Однако минувшей ночью мне, что называется, несказанно повезло и вот что я посмотрел.
Началось все с жуткой духоты, которая злобно вцепилась мне в горло, после чего мое дыхание потеряло ритм. По этой причине я мог желать лишь одного – скорее покинуть это странное помещение, которое мне казалось камерой пыток. Осторожно переминаясь с ноги на ногу, я аккуратно касался своими пальцами окружавшей меня темноты в надежде отыскать дверь, которая бы послужила для меня заветным выходом из этого пекла. Преодолевая таким образом сантиметр за сантиметром, лилипутскими шажонками я достиг чего-то явно вертикального и очень твердого. По-прежнему заменяя зрение осязанием, я стал пристально изучать новое обстоятельство своего сна. Ощупав все, на что меня хватило, я понял, что уперся в стену. Она была раскалена не меньше, чем воздух в этой комнате и от этого я стал себя чувствовать еще более обреченно. Собрав в охапку оставшиеся силы, я решил двигаться дальше вдоль стены. Не меняя скорости перемещения, я старался нащупать на стене хоть что-нибудь. Продвинувшись сантиметров на двадцать, я за что-то зацепился оттопыренным карманом брюк и услышал негромкий щелчок. В комнате задрожали лучики электрических светил, покалывая мои зрачки. После того, как глаза привыкли к нестабильному освещению, они разглядели перед собой несколько обшарпанных дверей. Оригинальничать, думая над выбором, у меня не было ни сил, ни времени и я направился к той двери, что была ближе.
Тяжело шаркая, я добрел до двери со сладким предвкушением прохлады. Немощно толкнув дверь, я ввалился в новое не менее странное помещение. Надо заметить, что мои надежды оказались не тщетны – температура здесь была явно ниже и от жары не осталось даже воспоминаний. Мгновенно наступило облегчение, смешанное с внутренней радостью. Но мажорные нотки улетучились из моего сознания сразу же после того, как я сообразил, что попал в морг. Было жутко холодно, причем не понятно по какой причине – от того, что здесь был явный минус либо от осознания своего местонахождения. Пахло здесь довольно странно, но это был не формалин. В дальнем углу этого громадного холодильника стояла электроплитка, на которой томился здоровенный парующий котел. Видимо, он был источником едкого запаха. Вокруг котла суетились какие-то люди в фуфайках. Они разделывали лежащие кругом трупы и бросали части тел в кипящую воду. Завидев меня, один из них обратился:
- Проходи, присаживайся – мы тут как раз супчик варим.
Не успев поблагодарить «поваров» за приглашение, я со всех ног помчался к двери, через которую пять минут назад сюда вошел.
Вернувшись в жаркую комнату, я стал выбирать следующую дверь. В голове вертелись различные глупые считалочки и обрывки воспоминаний из курса теории вероятности. Наконец выбор пал на дверь в левом углу.
Раскрыв угловую дверь, я торжественно шагнул вперед и оказался в большом лифте, битком набитом пассажирами.
- Тебе куда? – спросили они меня хором.
- А куда все? – поинтересовался я.
- А кто куда! Кто в рай, кто в ад, кто по грибы. Я вообще за телевизором еду, а ты?
- А я хочу обратно, - испуганно попросил я и тут же спросил: - Можно?
- Отчего же нельзя? Пожалуйста.
Двери разошлись по шву и меня вытолкнули обратно.
- Ну и дурак! – прохохотали они снова хором.
Я вновь очутился перед выбором. Недолго думая, я побрел к двери находящейся справа от входа в морг. Отворив ее, я оказался в огромном общественном туалете. Здесь пахло мандаринами, полы были устланы персидскими коврами, на стенах всюду висели картины, а вокруг унитазов росла трава. Все это освещалось здоровенной венецианской люстрой, прямо под которой стоял небольшой пивной ларек, а из его окошка рисовалась африканская мордаха и зазывно произносила глуповатые слоганы. Поскольку пиво я не пью, делать мне здесь было нечего, и я направился к выходу. «Опять не то», - пробормотал я вслух. В расстроенных чувствах я снова пребывал в адской духоте. Однако на смежной стене была еще одна дверь – последняя - надежды таяли на глазах. Выбора у меня не было и я ринулся к последней двери.
Дернув за ручку, я перешагнул порог собственной кухни. У плиты стояла моя мама и что-то помешивала в желтой кастрюльке.
- Садись, сынок, - пригласила мама. – Я тут обед готовлю – папа свежих мышей наловил.
- Мам, мне нужно на воздух, - простонал я.
- Ты выход ищешь? Так в кладовку, в кладовку…
Я помчался к дверце в кладовую и стал ее теребить. Она мне долго не поддавалась, но после больших стараний я справился, выдрав при этом задвижку с мясом. Когда я протиснулся в проем, то оказался в пустой комнате, посреди которой сидел Борис Гребенщиков и настраивал балалайку, не обращая на меня никакого внимания. Тогда я у него спросил:
- А здесь что?
- Ничего, - спокойно ответил он.
- Меня сюда мама отправила – я выход ищу, - пояснил я.
- А, так бывает, старик – ищешь свою единственную дверь и когда находишь, то оказывается, что за ней ничего нет.
11 сентября 2011 г.