ЖИТЕЙСКАЯ ИСТОРИЯ

Девочка голубка, ты устала. – У тебя пустой потухший взгляд.
- Знать в такую колею попала, что не можешь выбраться назад.
Лет тебе пятнадцать иль шестнадцать, а на вид, ты старше двадцати…
Куришь много, вот и стала кашлять… - Тело продаёшь? – Ты, не ахти.

- Если кто и купит – по дешовке, или просто за стакан вина,
Ты, небось мечтаешь об обновке. - Во всём этом, чья – то есть вина.
День и ночь твои полнны печали, рано тебя смяли как бутон,
Лепестки скукожились, завяли. – Жаль тебя. Из сердца рвётся стон.

- Я старик, мне по ночам не спится. - Дождь идёт, по мостовой стучит,
Если что со мною и случится, обо мне никто не загрустит.
Никому на свете я не нужен. – Молодость моя так далеко…
А таким вот девочкам на ужин, мать в постель приносит молоко.

- Ой, дедуля, ну не надо плакать! Сердце прям заходится в груди.
Выдумал тут надо мною каркать. Не жалей, и так - то не гляди!
Дал бы ты мне лучше сигарету. – Ну, с утра, кругом один отвал...
- Есть хочу, - сейчас бы хоть конфету. Слушай, ты меня, к себе б позвал?

- Что ж, пойдём, сказал он. – Хоть наешься, грязь с себя отмоешь у меня…
От старухи поостались вещи, - может подберёшь что для себя...
В старом доме шаткие ступени, а местами даже нет перил.
- Ты за мной иди, а то тут темень. – Кто бы нам здесь лампочку вкрутил?

Он ключом открыл входные двери, и девчонку пропустил вперёд.
На неё с картин смотрели звери, а напротив – Белый теплоход.
Ничего себе? Я здесь бывала. У девчонки удивлённый взгляд...
- Слушай, дед, а я тебя узнала! – Вон портреты мамкины висят!?

Что ж выходит? – Ты мой дед родимый? Вот попала! – Ну и ерунда?...
- Внучка Тая, - где ж ты пропадала эти свои долгие года?
- Мамка умерла, - там, в Кривом Роге, отчим меня выгнал, адрес дал.
Всё порастеряла по дороге, - так вот жить попала я в подвал…

- Сколько ж ты ходила сиротою? – Года три, - Ну я так и считал.
Мне соседи телеграмму дали, - я тебя и с поезда встречал.
А потом искал со стариками. – Как найдёшь, ведь город то большой.
с бабкою мы были дураками. - Зря тогда расстались всё ж, с тобой.

Матери твоей тебя отдали. – Ну и стерва! - хоть родная дочь.
- Оставайся, дед блеснул слезами. Может я смогу тебе помочь.
- Остаюсь! Куда же мне идти то? – Из подвала выперли меня,
- Больно уж худая, - не для шика. Я уже брожу четыре дня…

А потом, отмытая – за чаем, в бабкиной рубашке голубой,
Вдруг залилась горькими слезами. – Ой, дедуля, мой ты дорогой!
- Слава Богу! Отошла, - сказал он. Если плачет, знать жива душа…
А потом, платком ей слёзы вытер. – Спать ложись, кровиночка моя…