Какофония жизни. Гл.11, заключительная

Лязгнула дверь, и в комнату вошел Бабай.
Василий встал со стула.
Пожали руки. Потом, помедлив секунду, обнялись. И долго не могли оторваться друг от друга, постукивая кулаками по спинам.
-Я уж думал: всё… Как ты здесь? Здоров, хоть?
Григорий оторвал от себя Василия, оглядел того с головы до ног.
Василий застенчиво улыбался.
-Нормально здесь. Необычно. Нормально. У тебя-то что за синяк? Где это тебе так?.. Опять что-то «накопилось»? Выплёскивал?..
-В Ёбург ездили с «Трактором»,- хмуро ответил Бабай. –На товарищескую.
-Да что ж за звери там такие?!- посочувствовал Груздев.
-Не, эт я сам,- так же хмуро продолжил Григорий. –Оттуда уже ехали… Перебрал чуток. С сидушки в автобусе свалился.
-Гриш, ну, ты как маленький! Как с фингалом руководить-то будешь?
-Фингал начальству не помеха. Всё-равно любить не будут. Хоть плати им, хоть сади их… Всё-равно дефект в тебе найдут.
В дверь заглянул Дзахоев.
-Ты здесь, Груздев? Давай за вещами- и на выход. Мендельсон, проводи,- приказал он караульному.
Василий торопливо вышел. И всё время оборачивался со счастливой улыбкой на лице.
-Бабай, ну, ты чего опять удумал?- подосадовал Дзахоев, пожимая Григорию руку. –На хрена этот кагал с собой притащил?
-Какой кагал?- Гришка удивленно раскрыл не заплывший глаз. –Там только Вовка с Пашкой.
Полковник молча подвёл его к окну. Площадка перед РОВД была битком забита безмолвным народом. Раззевались широко рты у лидеров. Дружно и в такт пританцовывала на месте молодежь. Реяли и каркали вороны в бирюзовом небе.
-Хороший ремонт сделали,- похвалил Дикий, с любовью поглаживая оконный переплёт. –Ни хрена не слышно.
-А то!.. Не отсюда, не оттуда- ни звука!.. А всё, Гриш, благодаря тебе! Ещё с десяток кресел сломаете- мы и на внутреннюю отделку с тебя срубим!
-За десять кресел? За пластмасску? Да на отделку здесь табло разбить надо!- возмутился Григорий. –Вот такое!- И добавил еле слышно: -…кому-нибудь.
-Странно… У меня бухгалтер посчитала: десять кресел за комнату хватит.
Вошел Василий в рабочем комбинезоне. Рука с узелком стыдливо спрятана за спину.
-Вась, отсюда ничего выносить нельзя! Только своё! Чего там у тебя? Ну, показывай, показывай… Мендельсон, свободен.
-Да это…- Груздев вконец засмущался. –Я ребятам обещал… анализы сделать…- И он принялся нервно развязывать узелок.
-Не надо, не надо!- торопливо остановил его Дзахоев. –Верю, Вась, чужого не возьмёшь. Всё, мужики, на выход. Только просьба: с достоинством, без мордобоя и лозунгов. И без провокаций!

Солнце резануло по глазам, как и тогда, пятнадцать суток назад, на студенческой аллее. И прорезался звук, как при просмотре кинохроники.
Васька открыл глаза. Пестрело от разноцветья лент на одеждах. И белые, и красные, и голубые, и зеленые, и розовые- все цвета радуги. Лишь краповых не было видно. Груздев посмотрел налево. Милые, открытые лица. Наши. Наши лица, родные. Посмотрел направо. Тоже самое: милые, открытые, родные. Тоже наши.
Что ж вам, люди, всем надо-то?..
В дальних рядах маячили Добренко и Скоробейникова.
-От, сучата! Вась, не иначе они народ взбудоражили! Не поверили, гады, что по уму всё закончится! Думали, что не разберутся!.. Всё какой-то «дальний умысел» ищут! А прессы-то!..- жарко прошептал сзади Григорий и показал друзьям пудовый кулак. Но стихла вся толпа. Мгновенно. Будто полочкой волшебной махнули. –Вась, тебя ждут. Мамочка, скажи речь!
-При чем здесь «мамочка»?- подумал Василий. –Видно, здорово Гришка в автобусе «долбанулся». Заговаривается.
А толпа стояла и молча ждала. Молчали промасленные, кирпичного цвета культуристы. Молчали очкастые нумизматы. Молчали черные кожаные «готы», застыв «тевтонской свиньей», как «моржи» перед чудским купанием. Защитники прав потребителей молча жались к областному пенсионному фонду. Анонимные алкоголики обнялись с любителями пива- и замерли в ожидании. Молчали словеснодиарейные журналисты. Молчала приглашенная Лёшкой группа «Пипифакс». Дельтапланеристы, интеллигенция, бомжи, депутаты, садоводы, продавцы мелкорозничной торговли, любители танца живота- все молчали. И наши, и не наши.
И лишь местный дворник Курбан-заде на заднем плане вносил диссонанс своей метёлкой в это благостное напряженное молчание. «Вжик- вжик, вжик-вжик» говорила метёлка, сбивая всех с ритма молчаливого экстаза.
-Чего молчишь? Говори,- пихнул локтем Григорий. –Тебя ждут!
Васька напрягся. Так домой хотелось!.. А здесь говорить еще что-то надо… Хотел начать: «Хлеб- всему голова», но вовремя вспомнил, что у других «Рис- всему голова». Или «Чипс- всему голова». Иль «Батат- всему голова».
Тогда, может: «Православные!»? Опять же: вон они, концессия на концессии… Обидятся! Оглянулся на товарища. Один этот чего стоит. Гришка- а Дикий. Гришка Дикий- а, почему-то, Бабай…
Увидел, как к нему через толпу с трудом пробираются Вовка с Пашкой, а с ними и сержант Калашников в штатском одеянии - и проговорил, почти простонал жалобно в тишину:
-О-ох… Отпустите меня, Христа ради!.. На работу завтра…
Взвизгнула в радостном вопле какая-то истеричка. Грохнула всеми децибелами фонограмма «Пипифакса». Зашумела, заплясала толпа, зарадовалась. И Курбан-заде своей метёлкой попал в размер три четверти. И-и-и «раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три»…

. . .

Василий сосредоточено мял тесто. Припорошенное мукой лицо было сосредоточенно и серьёзно: великое дело делалось. Главное- не суетится, и всё получится, как надо.
А этот опять спешит, не промешивает.
-Андрюха, тщательнее, тщательнее… Видишь, расслаивается?
-Вась, да я и так стараюсь… Тугое, собака, руки устали.
-Губы ж натренировал свистком!- хохотнул Гришка. –Сейчас руки натренируешь. Опосля и до мозгов дойдём.
Он свой калач уже скатал в виде сердечка и сейчас сидел у окна, покуривал в открытую форточку.
-Сколько там, кстати, время?- обернулся к нему Василий. –Успеем?
-Шесть всего… Успеем! Хе,- хмыкнул удивленно Бабай. –Впервые что-то своими руками сбацал! Не траванулись бы…
-Не траванутся.- Груздев осмотрел Бабаевское изделие. –Нормально. На тебе сначала опробуем. Ребята ко скольки придут?
-К восьми обещались. Васька, а мы у тебя разместимся все?- Бабай критически оглядел Васькины «хоромы». –Может, в кабаке стоило заказать столики?
-Вместимся. В тесноте да не в обиде. Мы трое… Пашка с Вовкой. Серёга с Лёшкой.
-Серёга еще Райбера с женой притащит!
-…плюс Райбер с женой. Светка с подружками. Люся твоя,- кивнул он на Калашникова. -Дзахоев с женой. Влезем! Андрюха, меси, меси! Учись! Я за тебя перед директором поручился! Тебе третьего числа уже на стажировку!
-Вась, там же автоматическая тестомешалка!
-Мастерство с мозгами никакая тестомешалка не заменит. А у нас сейчас такая вкуснятина получится- из-за стола не вылезут. Григорий, давай, салаты делай. Потом за курицу возьмешься…
-Слушай, Василий, всё спросить тебя хочу,- Бабай затушил сигарету, включился в рабочий процесс. –Ты тогда, из отделения, чего в узелке вынес?
-Буханку. У них там не хлеб, а клейстер какой-то выпекают. В лабораторию свою отдал для анализа. Ну, посоветовали, что изменить. При тех же ингредиентах.
-Как это так?! При том же самом- и лучше?! Не ври! И что, получилось?
-Ну, посадят- попробуешь.
-Тьфу, дурак!
Василий с Андреем довольно заухали.
-Работай, Гриш, работай! Время поджимает…

До Нового года оставалось шесть часов…