Во всю зеленый цветущий ив

Ол РУНК
ВОВСЮ ЗЕЛЕНЫЙ СЕДОЙ ИВ
Романтические приключения рисовальщика этикеток.

ТЕЛЕФОН ДОВЕРИЯ
Окончание первой части

***
Кажется,я отмаялся. Вот так-то. Хотел облегчить себе жизнь, не побежал к автомату, а оказалось наоборот. Ну, и въедчивая же стерва!
На всякий случай, на какой – даже не знаю сам, я благодарно кивнул и бросился к телефону.
-Девушка, милая!- кричу я, как когда-то кричал Высоцкий, пытаясь дозвониться до своей возлюбленной. - Помогите найти телефонного хулигана! Замордовал совсем! Спать не дает! А у меня - возраст! Награды есть! Я уже пенсионер заслуженный!
- Успокойтесь, пожалуйста. Я постараюсь помочь вам,- пообещала телефонистка.- Звоните вы откуда?
-От соседей! Свой телефон я не отключил. Понимаете, я уже на заслуженном отдыхе, а он отдыхать не дает!
-Не волнуйтесь, идите к себе, я вам перезвоню. Какой ваш номер?..И не забудьте повесить трубку.
-Свою или эту?..
-Обе.

Как я поглупел. Неужели и со стороны это заметно!?.
Нет худа без добра. В данном случае моя глупость пошла мне на пользу. Телефонистка убедилась, что я не вру, и на самом деле – стар и немощен, и если еще не маразматик, то из ума уже выжил. Это бало как раз такое впечатление, которое я хотел произвести на нее.

Выйдя из комнаты в прихожую, я немного поразмышлял и решил попрощаться с соседкой. Не уходить же было по-английски. И я пошел на кухню.

Хозяйка варила кофе.
Услышав мои шаги, она оглянулась прежде, чем я успел отвести взгляд от ее ног. Точнее, от той их части, которую окантовывал край короткой тельняшки и где под полоской полосатой материи я пытался рассмотреть трусики при полной своей убежденности, что их там нет. Она перехватила мой взгляд. Я вспыхнул и завращал глазами, не зная куда их спрятать.
Она владела собой куда лучше меня и ничем не выдала, что заметила столь откровенное сексуальное любопытство.
- Чашечку кофе?- как ни в чем не бывало предложила она.
Только еще мне кофе не хватало...Да если я разогреюсь, разогреюсь, да еще рассядусь...Да она ещё сядет напротив меня, и так сложит ноги, как складывают их порнозвезды в голивудских фильмах...Нет уж, надо сматываться, пока не разогрелся.
-С удовольствием бы, но мне сейчас позвонят!
-А вы в самом деле - пенсионер?
Это-то зачем ей!?. И в такой разговор втягиваться не следует.
-Милая соседка, это я - только для АТС, -торопливо объясняю я. -Ведь их иначе ничем не проймешь. А так - я человек свободной профессии, такие, как я, пенсионерами не бывают.

Она скользнула по мне мимолетным взглядом. Насквозь ли просветила или оценила только то, что было на виду, но осмотром, как мне показалось, осталась довольна.
И все равно надо уходить...от греха подальше.
-За все спасибо,- вежливо раскланиваюсь я.- Еще раз извините за беспокойство, и спокойной вам ночи!

Наверное, я слишком быстро уходил...и уход напоминал бегство. Наверняка, глядя мне вслед, она в уме решала, как казалось ей, несложную для нее задачу: переметнусь я к телефонной хулиганке или все таки выбор остановлю на ней? Или это вообще пустые мои фантазии, и метаться мне вообще не придется?.. Ух, ну и ситуация, ажно упрел.

Ночной визит к соседке изменил весь мой душевный настрой. Во мне все как-то передернулось, не то, чтобы наизнанку вывернулось, но пошло наперекосяк, и духовное начало, с помощью которого я пытался возвыситься над сексуальным миром, затерялось среди мыслей, приземленных донельзя.
Соседка и незнакомка на пару заплясали в моей голове, да в разных вариантах, ни один из которых не был хоть мало-мальски пристойным. Нечему тут удивляться. Мужчина всегда находится между двух огней и мыслит круто, особенно когда похоть возобладает над возвышенным и первородный инстинкт торжествуют над здравым смыслом.
Без женщин, женщин жить нельзя на свете. А я уже который день в одиночестве, считай, что холостой. Чем больше этих одиноких дней, тем страшнее мои фантазии.
Что такое ненормальное со мной происходит?
Огни едва еще только обозначились, но они уже приобрели магическую силу и притягивают меня, как свет маяка заплутавший в море корабль. Но тем ли курсом я иду, и окажется ли спасительным он. Или это только наваждение, за которое потом платишь разочарованием не только к женщинам, но и к самой жизни.

С этим надо бороться!
Я ведь не стремился ни к чему такому, на чем можно подпалить крылья. И не надо обольщаться, огни наверняка горячие, и огонь – открытый. А мои мысли даже в Космосе парили, и вот те на - скатились до постельного варианта.
Негоже,негоже.
В моем возрасте вообще надо избегать крутых поворотов. И не зря эта дамочка, которая там, внизу, без трусов сейчас кофейничает, полюбопытствовала: а не пенсионер ли я?
Вопрос с большим затаенным смыслом. Ишь какая ехидная...Я не пишу здесь слово, которое пришло мне на ум, чтобы потом не раскаиваться, хотя должен искренне заметить, слово – литературное. Я только напомню здесь неуверенным в моих силах дамочкам: старый конь борозды не испортит.

Чего же я хотел, мешая людям спать, и зачем занесло меня в эту квартиру? Именно – в эту?
Раньше я никогда там не был, и эти соседи никак не располагали меня к знакомству.
Хотел всего лишь найти женщину с приятным голосом и телефоном, ну желательно, конечно, умную, чтобы она вместе с аппаратом была мне чем-то вроде форточки в окне. Плохо - и я звоню ей. Хорошо, и есть чем хорошим поделиться - и я делюсь с нею. Просто, честно, ясно - и никакого блуда! Можно было обойтись без соседки и автоматом. Она спутала мои мысли и внесла еще бльший разлад в мой внутренний мир! Вот что значит отпустить жену к лицам кавказкой национальности, а самому сесть на голодный паек. Хотя и пайка-то никакого нет. Паек подразумевает хоть что-то реально доступное, ну если не для удовлетворения голода, то хотя бы дает возможность заморить червячка.

Я не сразу заметил, как голодная философия брошенного на произвол судьбы одинокого мужчины в корне поменяла мое еще не совсем определенное отношение к незнакомке и знакомой соседке.
Еще несколько минут назад я мгновенно и холодно расправлялся с любыми мыслями о сексуальном голоде, не давая им разжечь во мне никаких фантазий эротического свойства и ничего низменного по отношению к женщине. В голове у пожилого человека, внушал я себе еще несколько минут назад, не должно быть никакого хлама. И вообще пора образумиться, и это уже я думал без учета времени. В моем возрасте здоровье дороже какой-нибудь финтиклюшки. А сколько мужиков моего возраста гибнет от инфаркта в объятиях этих самых финтиклюшек!
К черту, милые женщины, вашу розовую плоть.
Да здравствует одиночество под простынью и теплым одеялом!
Лишку я тут хватил или нет?..
Да,ничего...Плотские мысли это такие мысли, если они завладевают тобой, то от них ни днем ни ночью нет покоя. От них можно избавиться только с женщиной. Необязательно любимой. С любой. Потому и существует проституция. Но у нас она только оформляет свой статус. У нас пока любой секс – бесплатный. Нужны добровольцы...
Днем их и с огнем не найдешь.
А ночь? Что ж ты ночь наковеркала...
Так что уж лучше сразу на своих нестареющих половых инстинктах поставить крест. Пока у меня есть выбор, я должен выбрать спокойную жизнь нормального пожилого человека, и никаких авантюр! Я все-таки художник, пусть мои этикетки не всегда всем нравятся. Не моя вина в том, что критикам порой не хватает художественного воспитания.

Когда я сажусь за чистый лист бумаги, я тут же прикидываю в уме, как и что я размещу на нем, а уж потом пишу…рисую…малюю… Ну что ж, малевать тоже приходится. Я работаю на заказ. Кто платит деньги, тот и этикетки заказывает. Хорошая мысль, своевременная. Первым делом надо разделаться с соседкой. В ней - весь корень зла, и мысли мои она подпортила, и репутацию мою может запросто подмочить.
Я настроил себя на решительную встречу...

А как встретился днем с соседкой, так все сразу стало на свои прежние места без каких-либо особых усилий с моей стороны. Для этого-то, оказывается, и надо было, чтобы она опять затолкала себя в бесформенные штаны и такую же безобразную куртку.
Женское начало в ней резко поубавилось и сделалось таким незаметным, что, столкнувшись с нею в подъезде, я с радостью увидел: говорить с такой мне не о чем. Я еще ненастолько изголодался!
Буркнув привычное "здрасте", с легкой душой я прошел мимо, ругая себя все в той же самой душе за ночное наваждение и нелепые фантазии одетые в полосатую, как сама жизнь холостяка материю.

Еще на лестнице, когда я проходил мимо соседки, меня прямо-таки осенило!
Эх, вы сени мои сени! Сени новые, кленовые...
Раз притоп! Два прихлоп!
Чуть было носом не сосчитал ступеньки лестничного марша.
Жена пожарника не может знать, что такое вдохновение и как оно окрыляет. Она наверняка подумала, с учетом нашей ночной встречи наедине и подслушенного ею телефонного разговора, что мне надо лечиться, и всякие контакты со мной становятся опасными.
А я подумал, что если, вот таким же образом одеть мою незнакомку!?.
Это была находка художника!

Я, конечно, не портной, вроде какого-то крупье,но рисовать умею.
Со спокойной душой я мог сделать из незнакомки телефон-доверия без всякой сексуальности, и ничего больше! То есть получить именно то, к чему я и стремился с самого начала и ради чего угодил в круговерть между двух огней.
В штанах моей соседки меня с паталыку не собъёшь...красавица. Буду надеяться, что ты все же такая, что твой обоятельный голос соответствует твоей внешности.

Следущей ночью, в очередной раз, глядя с четвертого этажа в большой и сонный мир из распахнутого окна, я стал мысленно одевать женщину, которую еще ни разу в жизни не видел, во что попало. Это хитрое словосочетание на самом деле подразумевает самую что ни на есть бесхитростную и примитивную одежду. Но странное дело, во что бы я не заталкивал незнакомку, это было совсем не то, в чем ходила моя соседка. За исключением тельняшки. Короткая тельняшка в обтяжечку с умопомрачительной для меня жестокостью оголяла самое прекрасное в обеих женщинах, и так оголяла, что я уже одну от другой почти не отличал.
Фантазии мои стали излишне пылкими.
Эксперимент с переодеваниями с треском провалился и из передевания превратился в раздевание да еще сразу двух баб. Ну и апетит у меня стал! Вот что значит оставить сексуально нормально развитого мужчину наедине с самим собой, и я уже опять не мог понять: к кому же тянет меня больше: к соседке или незнакомке? Запутался вконец.


Надо было окончательно избавиться от этого наваждения, и я решил больше не экспериментировать со шмотками. Все-таки я не художник-модельер, а почти - художник илюстратор. Разница есть, и приличная...И прежде всего она – в интелекте, в том самом, который определяет взгляд каждого из нас на женщину...

Я оставил соседку в том, в чем она дифилировала днем.
Душа успокоилась...по отношению к ней.
Конечно, дело было не столько в соседке и ее полосатой рубахе, сколько в моих фантазиях. Фантазии всегда прекраснее действительности. В этом я убеждался неоднажды. Но фантазии мне нужны были как художнику, и как только я вспомнил о своей профессии и чем вообще должен заниматься, так сразу нашел им правидьное применение. Их надо было выплеснуть на бумагу!

Я сел за стол.
Всю эту эротику, которая застряла в моих мозгах и не дает мне покоя, нельзя спускать на тормозаж...Я мог неплохо подзаработать на ней... Без денег, денег жить нельзя на свете. Сколько бедных художников ушли из жизни, так и не сумев получить признание невежд и за их счет сколотить мало-мальски стоящий капитал.
У моей задумки есть и другая сторона.
Выплеснул эротику из головы на бумагу, как ведро с помоями на головы прохожих, и считай, наполовину избавился от скабрезных мыслей. Голова каждого из нас - своеобразная авдиева конюшня, только куда еще грязнее, и нет такого Геракла, которому было бы под силу вычистить её, не раздражая при этом «зеленыж».
Искусство может усмирять не только страсти, но и служить чем-то вроде дымовой завесы, за которой скрывается твое плотское начало, и твоя похотливая физиономия оказывается размытой.


Я приободрился, ожил, воспрянул духом и, посидев пару ночей за столом, решил, если незнакомка все же позвонит, буду говорить только о возвышенном, не дам ей повода сбить меня на телефонный секс.
Она не должна чувствовать во мне дуреющего от старости самца, она должна видеть во мне одухотворенного среднеобразованного гражданина среднего возраста и роста, который согласно своему возрасту, еще находится в «соку». Так проще заманить бабу в постель...Тут любопытство начинает подхдестывать ее интерес. А может или не может. А если может, то как вспащет?
Тьфу,черт возьми! Опять сбился на секс! Это проклятые СМИ виноваты. На всех волнах и во всех изданияж сегодня только и мусолят эту тему. Хорошо еще, что рассуждаю про себя.
Эх,мысли,мысли...Рука не успевает за ними. А я уже изрисовался, опять смотрю в окно.
И время снова тянется-тянется...
Оно жутко тянется, когда сам не знаешь, чего ты ждешь от бесконечной ночи...

Может, проявить инициативу?..Телефон знаю...Вот желанный номер – на бумажке передо мной и рядом с телефоном. Он специально лежит на виду. Жена входит – я сминаю бумажку и бегу в сартир. Из унитаза у нее одна дорога – на очистные сооружения. И всю блажь сразу выброшу из головы. Как только я начну филонить в постели, жена сразу почувствует, что что-то неладное со мной творится. Что тогда будет!..И такое уже было.

А пока...пока велик соблазн.
Но как она воспримет мой звонок? Как хамство или вероломство?..
Впрочем, какая разница, как это будет называться. Хамство и вероломство – ближайшие родственники. Чтобы я там не плел в оправдание, в ее глазах я навсегда останусь вероломным лжецом, и если сама она порядочная женщина, то прощай светлая надежда на личный телефон доверия.

Ну а если она окажется телефонной шлюхой и несмотря ни на что попытается нашу телефонную связь трансформировать в половую, вот тогда уж крах и фантазиям, и заработкам. Разве можно думать о высоком и возвышенном, держа в руках шлюху, лежа на ней и под ней.
А повесть написал явный сексуальный маньяк. Но без розовых очков. В ней немало прекрасных эротических сцен. Но как они опошляют женщину!
Для художника это – крах.
И я ни на что другое не способен. Так стоит ли рисковать, звонить и рисовать!?
Обманем сами себя и нашу скуку.
Пусть женщина думает, что она не обманулась, и я должен думать, что не обманулся в ней. Такая уверенность настраивает на более приятные размышления.


Наконец ночью раздался долгожданный звонок.
Это была моя маленькая победа!
Я мгновенно схватил трубну :
-Слушаю !
-Здравствуйте! Вы узнали меня?
Вкрадчивый голос, но какой приятный!
-Еще бы! - радостно кричу я в ответ. - Я не мог не узнать вас! Я только и думал о вас все эти ночи и дни, и узнал вас раньше, чем вы спросили меня об этом, нет, даже раньше, чем снял трубку!
Излишне эмоционально, но я так ждал этого звонка.
-Ой уж! -воскликнула она.
Я представляю, как она там недоверчиво улыбается.
-Ей-бо!
-Мужчинам своственно преувеличивать.
-0,да! И эмоции перехлестывают меня через край!
Но разве можно что-то возразить женщине, столь тонко знающей мужскую психологию.
-А на самом деле они всегда раздваиваются.

Эмоции или мужчины? Мгновенное замешательство...
Но кажется, я понимаю, что она имеет в виду. Я и сам о мужчинах думаю в точности также. Но нельзя позволить ей топтать мужчин, как петухи топчут курочек. Она не должна сбиться на столь неудобную для меня тему. Только возвышенное и высокое должно быть в нашем разговоре под моим интелектуальным соусом.
-Да-да, прелестная женщина! Ах, эти двуногие хищники, они любят подстраховаться. И это - безусловно верно, когда речь идет о мужчинах, но я - совсем другое дело!
-И вы хотите сказать, что ни одна женщина не смущает ваш ум?

Ни одна, кроме собственной жены.
А эта приперла меня к стенке, схватила за горло, и теперь я должен сказать именно то, что она хочет услышать.
-Как раз этого я и не говорю! Вспомните, что я воскликнул, когда услышал ваш голос, ваш долгожданный голос!
Факты – упрямая вещь, и козырные карты в моих руках.

Она молчит...вспоминает... и наверняка где-то там далеко улыбается. Приятная и милая улыбка. Она все еще не верит мне, но на ее улыбке это уже почти не отражается.
-Вы же не знаете меня...
Ах, милая женщина, в наших отношениях это как раз тот самый большом плюс и плюс в вашу пользу...И теперь я не хитрю, начистоту выкладываю все как есть.
-Потому и думаю о вас!
-А хорошо знакомые слишком хорошо позволили узнать себя, и ничего интересного в них не оказалось?

Без рубашки ближе к телу, именно это она вкладывает в свой вопрос.
Отвечаю по-существу:
-Вот именно...настолько хорошо, что я уже не в состоянии их боготворить, моя фантазия бессильна хоть как-то украсить их. А вы - другое дело, могу и пофантазировать на ваш счет. Вы когда-нибудь задумывались над тем, почему, в общем-то, умственно нормальный мужик не делает выбор в пользу девиц из ближайшего своего окружения, а женится черти на ком, и чаще всего на приезжей, на заблудшей деревенской дуре, которая и из деревни-то только что выбралась.
-Вам не повезло с супругой.
-Она-то вот как раз у меня до мозга костей городская. Она даже никогда на картошку не ездила и деревню видела только из окна своего автомобиля.
Я на столь окровенное суждение прямо не отвечаю. Догадайся, мол, сама. Но ей это, по-видимому, и не надо. Возможно, она считает, что уже обо всем догадалась, и наши супружеские отношения, лишенные покрова тайны, никакого интереса для нее не представляют.
-У нее есть автомоиль?
-Да, а рулю я..по доверенности.
-А на жену доверенность у вас есть?
-Не понял юмора. Вы имеете в виду: в законном ли мы браке? Я ее законный муж.
-Нет, я имела в виду: кто и кем у вас там рулит. Мне это не совсем безразлично, если наши телефонные контакты будут продолжаться.

Я поперхнулся словом.
Я хотел соврать, но тут же передумал, не зная, что в данном случае будет лучше: ложь или прада. Вышла маленькая заминка с моей стороны, и она продолжала наседать на меня:
-Да нет, я в общем плане, в порядке рассуждения, а не откровения. У меня другие соображения на ваш счет. Вы уже создали мой образ...и кто я у вас: святоша или блудница?
-Ну, что вы... я, конечно, создал ваш образ... я вас представляю...
-И какой же вы меня представляете?
Она не дает мне подобрать нужные слова, она специально торопит меня, и надо отвечать.
-Всякой! - уже не надеясь соврать что-то дельное, ляпнул я первое, что пришло на ум. - Но и не святошей.
-Всякой?!. Вот как...- хихикнула она.- И, конечно, чаще всего – голой?

Я – о моральном облике, она – о теле!
Не помню, говорил ли я ей о своей професии, или ее выпад никак не связан с этикетками и этикетом. О Господи, из ребра ли нашего ты создал их или из одной глины? Ну,что у них там такое в голове, отчего они так о нас думают?
Я с тоской покосился на свои рисунки.
Да, одежонки здесь на ней - никакой. Но это я рисовал для себя и...читателей. Это же так интимно! И в разговоре незнакомых людей, по-моему, недопустима подобная голожопия. В нашем разговоре все должно быть пристойно. Надо все-таки высказаться яснее, она должна, наконец понять, что к чему и зачем я с ней дискутирую.
-Видите ли, я как-то об одежде не думал...- Теперь я уже смотрю на свои рисунки с улыбкой.- Понимаете ли...она совсем не занижала мой интелектуальный порог...Я не пытался овеществлять вас, одеть во что- то...мг, мх...конкретизировать, то есть, до какой-то определенной женщины...Вы для меня - что-то вроде собирательного образа...

Я даже не думал, что умею так заливать.
Но экспромт удался, и она клюнула, подсказывает:

-Который собрал в себе самое прекрасное, что есть в нас, женщинах...
-Бесспорно! - охотно подтверждаю я.
-О! - хихикает она, - я знаю, о чем мужчины думают по ночам, откомандировав своих жен подальше. - И наверняка, когда вы думали обо мне...про меня и не могли подыскать нужного слова, вам еще хотелось сказать, что порядочная баба ночью чужому мужику звонить не станет.

Она более чем откровенна со мной, и хочет вызвать меня на такую же откровенность, ей непременно надо убедиться, что она имеет дело с самцом. Вот почему она бомбардировала меня пошлятиной.
Но я не такой дурак, как это там ей кажется, и свой интерес скромно держу при себе.
-А о чем они думают по ночам? - спросил я невинно.
Любопытно, как она это представляет.
Она долго молчит, и не потому, что подыскивает нужные фразы. Ее молчание - кокетство, и только.
-О чем же? - настаиваю я на ответе, полагая, что нужную паузу мы уже выдержали.
-Ну...ночью...как бы вам сказать...ночью им небесные создания не нужны.
-О,да! - охотно соглашаюсь я. - Ночью мужику нужна баба ляшкастая, жопастая, титькастая! Вы наверняка по ночам смотрите «Плейбой».
-Ну уж...так грубо.
-Но разве вы не такими похотливыми представляете мужиков?
-Ну...нет...не совсем, и «Плейбой» с такими красотками у меня вызывает отвращение, особенно после того, как я узнала, что свои груди они накачивают насосами от самосвалов и мотоциклов.
-Ах, значит, в вашем представлении мужчины не совсем примитивны?
-Некоторые - да...и интелектом определенным даже обладают.

Но как вяло звучит ее голос. Ну что вы, милая женщина, так поскучнели!? Сейчас вам совсем скучно будет.
-Да! Некоторые из них – не только с гениталиями, но еще и гениальны!
-А вы?
-У меня и то, и другое есть. И ваше ехидство, которое здорово чувствуется в вашем вопросе, совершенно ни к чему... Я вообще не понимаю, почему вы дышите злобой и доброжелательность, так необходимая на первых порах знакомства, совершенно отсутствует в нашем диалоге.
-Да нет, это не так, я просто хочу понять, какое отношение я могу иметь к вам и, вообще, на какое место в своей жизни вы ставите женщину? А если где-то и схамила, то это от волнения...даже если хотите – от неумения правильно выражать свои мысли. Я ведь среднеобразованная. Десять класов в умственном развитии каждого из нас оставляют желать много лучшего.
-Не ждите. Извиняться не буду. Я слишком суров.
-Я это знаю.
-Порассуждаем спокойно о женщинах в целом. Я художник, и женщина прежде всего нужна мне для вдохновения...для работы...как объект, достойный внимания...как натура, в конце-концов!
-Я не признаю мужчин без вдохновения,и вдохновение мужчине нужно во всяком деле.

Она опять на постельный вариант скатилась!
Так и стремится сбить меня с высокого на низменное.
-Ах!- в сердцах я даже рукой махнул.- Я ведь не об этом! А, впрочем, сейчас ночь...
-Спасибо,что напомнили.
-Ну, тогда заодно вспомните, о чем думают женщины ночью.
-Вас насторожил мой звонок?

Меня настораживает интонация, с которой она задала этот вопрос.
Я почувствовал, что она готова опять бросить трубку. Ах, нам никак не выбраться из этой проклятой конфронтации...нас все время куда-то не туда заносит, может быть, от того, что мы плохо друг друга знаем, и у нас еще нет «точек соприкосновения».
Разговор не откровенный. Сплошной блеф, и она все время стремится ущипнуть меня.

Начну я, что ли, первый открываться...кому-то ведь надо и здесь быть пионером.
-Я очень ждал вашего звонка, вы это наверняка сразу поняли по моему голосу, ну так зачем же вы портите мне настроение и подбиваете меня, чтобы я делал то же самое с вашим настроением?
Хорошо сказано,и нужную интонацию выдержал. Мне бы вот в артисты податься, как это сделал Михаил Сергеевич, и в «Красной шапочке» играть волка вместо Клинтона.
-Я, наверное, действительно зарываюсь...но я еще никак не могу принять всерьез наши разговоры, мне кажется, это баловство, треплемся так ,из хулиганских побуждений, в лучшем случае от нечего делать, а духовной потребности в таком общении ни у того, ни у другого нет.

Она делает шаг навстречу мне. Не очень уверенный, и я капризничаю:
-Значит, вы мне звоните из хулиганских побуждений? Ну, спасибо, милая!

Ох, сколько тоски прозвучало в моем голосе! Ей наверняка стало стыдно, она там наверняка покраснела.
-Не спится мне...- её голос зазвучал совсем по-другому, душевность в нем стала угадываться. - Я вот и беспокою вас среди ночи...бессонница, понимаете...и словцом не с кем обмолвиться, а у вас, смотрю, под боком жены нет. Думаю, дай малость пощипаю его. Пусть повертится там, как и положено грешнику вертеться на сковороде в чертовом аду.
-А я смотрю: у вас под боком нет мужа. Одна дома, и вакансия свободна! Я готов! Всегда готов. И уж если гореть нам в аду, то давайте вместе, на одной постели.
-Вы увлекающийся художник и часто забываете, что у вашего звонка было духовное начало.

Спасибо, женщина, что напомнили! Мы невольны над своими мыслями, и кто подбивает меня на блуд!?. К свободному месту в вашей постели мы еще вернемся...
-Как всякий художник я должен быть увлекающимся человеком.
-Спорное утверждение.
-Готов поспорить! По себе знаю. Творческой работе чаще всего мешает излишняя уровновешенность, отсутствие эмоций. Еще ни один огородник ничего гениального не создал, если не считать овощи-фрукты. Но они – творения самой Природы!
-Весь ваш художественный настрой вы переносите и на слабый пол. С женщинами вы и не уровновешены, и эмоции ваши перехлестывают через край, благо женщина любит ушами. Пользуетесь доверчивостью слабой женщины... А вы, професионал?

Как мысли скачут у женщины, только успевай соображать. И все же здесь, чтобы не попасть впросак, мне не обойтись без её собственного уточнения.
-В каком смысле - профессионал?
-Я имею в виду ваш хлеб?
-Ну если в этом смысле, - улыбаюсь я, - искусство кормит.

Теперь хочет она того или нет,а ей придется поговорить об искусстве.
-Вы сказали это с затаенной грустью, даже со своеобразным сарказмом...Вам не нравится ваша професия или заработки малы?
Вопрос не в бровь, а в глаз, и кривляться тут не приходится.
—Мольпена оказалась нищей и капризной.
-Не обогатила и вниманием обошла.
-Увы!
-И вы к этому так спокойно отнеслись?
-Ну,что вы! Как раз к этому я и не мог спокойно отнестись. Я жуть, как разошелся, когда в Союз художников меня не приняли. Всех там матом обложил, а картины свои из Союза в их же окна повыбрасывал.
-Вот это были эмоции!
-А сколько битого стекла! Это были настоящие эмоции!
-Жаль, что ваши картины оказались на другом уровне.
-Не понял?
-На земле, я имею в виду, а не в Союзе, как вы этого сами хотели.

Хочется матюгнуться вслух, но у меня внутри вскипает та злость, которая сближает, толкает на тесный контакт, которая просто подначивает тебя обладать излишне сообразительной и совершенно беспардонной дурой. И я молча проглатываю обиду.

Она правильно понимает мое тоскливое молчание. Выдержала паузу и начала вроде бы как оправдываться.
-Сдается мне, как раз избыток эмоций, а не недостаток их и помешал вам стать членом Союза художников. Но думаю, вспылили вы зря. Вспомните, какой у нас был Союз, и скольких из тех, кого он отторг, пригрел ненавистный нам Запад, где они теперь блистают.
-Видите ли, я для художника слишком нормальный, чтобы блистать где бы то ни было.
-Опять эмоции?
-Да ведь не только в них или в их отсутствии дело.
-Тогда, если я правильно понимаю вас, вы хотите сказать, что художник должен быть не от мира сего, как бы немного с приветом, и сам образ вашей жизни заземляет вас, приземляет...как картины, выброщенные из окон старорежимного Союза художников.
-Вы совершенно правильно поняли! Вспомните Пикассо! Мазило и придурок! Сколько их таких было психически больных гениев,по которым до сих пор тоскует наш дурдом.

-Вообще-то я хоть и далека от живописи, но нечто подобное заметила в вашей среде, и мне иногда кажется, глупость у современных мастеров кисти превалирует над здравым смыслом, и сегодня это особенно ценится, как картины мастера с обрезанным ухом.

Я морщусь и улыбаюсь одновременно, вот такие противоречивые чувства одолевают меня на этот раз. Да, смысла в том, что он сам себе обрезал ухо, нет, как и в его картинах, каждая из которых всего лишь бред больного воображения.

-И что вас так тянет обобщать! Лично я не имею никакого отношения к подобным художествам. Я на искусство смотрю по-чеховски: в человеке должно быть все прекрасно. Мне и в голову никогда не придет изуродовать грубыми мазками женскую задницу и там, где у нее «очко», нарисовать кривой глаз и выдать это за свое видение мира. А ведь есть и такие «шедевры» в той, как вы выразились, нашей среде.
-Да, глядя на подобную мазню, невольно думаешь, что именно таким глазом и именно через «очко» собственной задницы смотрят их авторы на мир. А Врубель как раз смотрел на него другими глазами, влюбленными, ведь он любил замужнюю женщину и ее образ запечетлевал на иконах.
-Любовь - это тоже болезнь, и надо заболеть, чтобы из женщины сделать святую.

Какая грустная интонация. Я даже вздохнул, и все это получилось непроизвольно.
-Так,может,это у вас возрастное и для вас уже вполне естественное состояние? Черствый, тупой, и ум уже детский...когда все женщины прекрасны, и самая лучшая из них – мама. Оранжевое солнце, оранжевое небо...Тут уже не до шедевров.

Я опять морщусь,но теперь не улыбаюсь. Откуда она знает мой возраст? Мне помнится, я о нем еще и словом не обмолвился. Пауза получилась сама собой, и не дождавшись ответа на свой прямой вопрос, она начала в очередной раз прощупывать меня:
-Так вы, что, никогда и не любили?
-Судите сами, если в Союз не приняли.
-Значит, всегда был безнадежно здоров и бездарен,- с нескрываемым разочарованием произносит она.

Мне жаль, что она пришла к столь грустным выводам, и я спешу утешить ее:
- Милая женщина, не печальтесь, свое здоровье я берег для вас!
-Простите, а можно - откровенно?
-Если у вас получится такое же откровение, как и у меня, то лучше не надо откровенничать.
-Конечно, это может не очень понравиться вам.

Она завелась, я это чувствую, и ее уже не остановить.
-Шпарьте без реверансов! Чего уж! Выкладывайте, что у вас там на уме!
-Ну, тогда скажу...
-Ну, тогда говорите!
-Вы не боитесь заболеть?
Вот в этот момент мне показалось, я прекрасно понимаю, куда она гнет.
-Вами?!- воскликнул я и весело загоготал.

Смеяться, наверное, надо было не так нахально, можно было просто хихикнуть, и этого вполне бы хватило, чтобы она поняла, как я презираю болезни подобного рода.
Мое гоготанье показалось ей обидным. Голос ее поблек, и она сухо обронила:
-Я имею в виду другую болезнь,
-Это какую?
Я все еще пребывал в веселом настроении. В таком настроении человек теряет всякую бдительность.
-Дурную! - Тихо сказала она. - Ваш телефонный блуд может кончиться именно такой болезнью.
-Вам лучше знать, чем вы больны! Спасибо за предупреждение!

-Хам! - гневно крикнула она, и телефонная трубка начала долбить мое ухо короткими гудками.
Но я без сожаления слушал зумер. ПищИ, пищИ! Эта дама теперь обязательно позвонит мне. Женщины не прощают обиды. Это только дурни думают, что можно безнаказанно обижать их.
-Будь готов! - сказал я сам себе и сам себе бодро ответил: - Всегда готов!

Нет, конечно, я не был пионером в этом деле, но у меня стало наредкость чертовски хорошее настроение. Кажется, я начал приходить в себя, а уж что на время забыл о существовании супруги, так это уж точно, и это – хороший знак. Она пока не давит ни на мою психику, ни на моё сознание. Я положил трубку и удовлетворенно потер руки.


Продолжение следует.