Ночной полет

Над городом ночь. Огни в окнах давно погасли и по пустынным улицам гуляет только холодный осенний ветер. Я в этом абсолютно уверен, потому что ехал по этим улицам не больше, чем два часа назад. И все же мой город, такой знакомый, со всеми своими домами, скверами, сейчас кажется не очень реальным, из другого мира. Вернее, в другом мире сейчас я. Этот мир находится на высоте девятьсот метров, в плотном слое облаков, в кабине трудяги Ми-8.
Шум двигателей настолько привычен, что на него не обращаешь внимания. Так что в кабине, можно сказать, тишина. Изредка щелкнут контакты аппаратуры, борттехник включит-выключит свои тумблеры, да штурман нажмет секундомер – вот и все.
В кабине полумрак. В красном свете подсветки стрелки приборов кажутся живыми и с ними можно разговаривать. Капризный указатель скорости так и хочет убежать вперед или назад, и в ответ на мои упреки кричит пронзительным дискантом: «Отвяжись! Не буду! Не хочу!».Флегматик-высотомер на работу рулями почти не реагирует и только по-стариковски вздыхает: «Ох-хо-хо… чего возятся, чего суетятся ?». Чуткий авиагоризонт все время настороже, ему разрешается по-приятельски подшучивать: « Куда, куда опять ? Левее ручку ! Вот умора, левее, говорю ! Во… Во, другое дело ! Ну хорошо, молчу, молчу». И только радиокомпас почтительно-услужлив: «Что? Пеленг? Один момент… сто шестьдесят градусов! Не стоит благодарности! Будьте добры, для захода на посадку выполните правый разворот». А если посмотреть остатки топлива по бакам, то бережливый хозяйственный топливомер начинает ласково ворчать: «Ну хватит щелкать-то, хватит, все в порядке. Если вдруг чего – скажу, не беспокойтесь». Зеленые табло каждый раз, как на них посмотришь, рады еще раз сообщить свое обычное «Гидросистема исправна», «Насосы включены» и разные другие приятные вещи. Словом несмотря на кажущуюся тишину, в кабине полно народу, каждый занят своим делом, и вся эта жизнь нашего маленького племени называется одним очень емким словом – полет.
Пока что наш мир ограничивается размерами пилотской кабины, все остальное от нас скрыто толстым слоем облаков. Да и вообще, есть ли что-нибудь там, снаружи, за тоненьким слоем алюминия ? Или города, люди, автомобили – все это только померещилось, да и сами слова эти придумались нечаянно где-то после второго поворотного ?
Если на миг оторваться от приборов и посмотреть через стекло блистера, то можно увидеть… правильно, ничего не увидишь, кроме густого темного киселя, который облепил кабину со всех сторон. Правда если включить ненадолго фары, то видно, что кисель на самом деле не темный, а белый и не такой уж густой. Но белый свет фар слепит, поэтому лучше их выключить. Опять все погружается в темноту. Кажется, будто вертолет висит на одном месте или даже просто стоит на земле, и только труженики-приборы, уловив мои сомнения, начинают хором уговаривать:
Да девятьсот метров, девятьсот, правду говорю. Ох-хо-хо…
Нет, вы только подумайте ! Я говорю, скорость – двести, а он…, а он…
Эй, приятель ! Ты сомневаться – сомневайся, раз тебе так хочется, но кренчик убери! Ну вот, другой разговор !
Позвольте Вам напомнить, что курс лучше всего держать прежний, ну разве что пару-тройку градусов довернуть вправо. Благодарю за внимание !
Несмотря на то, что нас довольно-таки много – и людей, и приборов – работаем мы дружно и друг дружке не мешаем.
Штурман, пошептавшись немного с радиокомпасом и задав пару вопросов секундомеру, погружается в свои вычисления. Немного поколдовав, выдает: «Подходим к поворотному, следующий курс – шестьдесят пять градусов. Скорость – двести десять километров. Разворот!». Что ж, шестьдесят пять – тоже хороший курс, ничем не хуже любого другого. Разворачиваемся, и поспорив с указателем скорости, устанавливаю двести десять. На цель надо выйти точно по времени, штурман ловит секунды – штурманский шик, поэтому стараюсь строго выдерживать заданную скорость. Одновременно, переговорив с радиокомпасом, проверяю расчеты штурмана. Ну что же, как будто все верно.
Тем временем борттехник задает вопросы в своем департаменте:
Двигатели, редуктор ? – норма ! норма !
Противообледенительная ? – работаем !
Расход топлива ? – нормальный !
Электросеть ? – порядок !
Закончив, опять заводит старую пластинку про то, что хорошо бы выбить у инженера новые чехлы. Старые уже латаные-перелатаные ! Дальше следует длинный перечень начальства, сопровождаемый заклинанием: «Что б им ни дна, ни покрышки !».
Откуда-то из внешнего мира (который, оказывается, все-таки существует !) до наушников доносится чей-то бас: «Рогач, Рогач ! Я триста двадцать восьмой, над точкой полторы тысячи стандарт, отход по заданию». Вот и еще в одной кабине романтика полета начала свою неторопливую летопись. Привет тебе, триста двадцать восьмой ! Желаем удачи на высоте полторы тысячи !
В облаках замелькали просветы, они появляются все чаще, и вот уже облака позади. Точно в подтверждение своего существования внешний мир щедро рассыпал над нами мириады сверкающих точек, и уже для полной уверенности нарисовал на бескрайнем черном бархате большой желтый диск. Внизу тоже черным-черно, только звезд не видно, разве что мелькнут, отразившись на мгновение в речном зеркале, и скорее домой, на небо. Где-то здесь…, нет, пожалуй вот здесь…, точно ! Вот она, Кассиопея, сидит на своем троне, с нами общаться не хочет – не по чину. Ну и ладно ! А вот Персей – сделал шаг в полнеба, взмахнул мечом, да так и замер. Задумался, что ли ? В рукояти меча краснеет красный карлик Бетельгейзе, скорее всего на него и засмотрелся воин.
Если довернуть вправо, совсем немного, всего на несколько градусов, как раз получится курс в сторону Персея – можно слетать и потрогать мерцающий рубин своими руками. Сказано – сделано! И мы, буравя черноту неба, несемся вдоль Млечного Пути, повинуясь извечному зову человеческого любопытства. Еще чуть-чуть и до рубина можно будет дотянуться. Еще немного ! Ну, смелее !… Но минута проходит за минутой, а до заветного меча все так же далеко. Нет, видно сегодня не посмотрим мы рубин. Вообще неизвестно как к этому отнесется хозяин меча, да и на цель тогда точно опоздаем. Жалко, конечно, но визит придется отложить. Как-нибудь в другой раз.
Двигатели радостно урчат – куда бы ни лететь, лишь бы лететь ! Приборы понимающе помалкивают. Только красные огоньки на приборной доске сочувственно моргают: …оно конечно, что ж…, мы ведь понимаем… Персей насмешливо смотрит на нас через плечо.
Цель уже близко – это мигающий красный маячок на земле. Мы проходим над ним с опозданием на двенадцать секунд – на оценку пять баллов, но штурман недоволен, у него своя шкала оценок: плюс-минус пять секунд – вот норма для уважающего себя летчика, от пяти до десяти – еще куда ни шло, больше десяти секунд – позор ! Поэтому он немножко ворчит на меня (надо было курс точнее выдерживать!), на себя (вот чувствовал, что надо было еще пять километров в час добавить!), на ветер, который скорее всего под конец коварно изменил свою силу.
Я не могу сдержать улыбки, ведь всему причиной – моя попытка увидеть вблизи меч Персея. Еще бы чуть-чуть и…
Вот и заканчивается сказка. Мы возвращаемся в тот знакомый мир, откуда улетели час назад. Огни аэродрома гостеприимно сопровождают нас до стоянки. Вот и она... Убираю обороты. Гаснет красная подсветка, стрелки приборов становятся черно-белыми и засыпают. Кладу руки на стоп-краны. Finita…