Житие ты наше уральское, Ч.2, гл.3-4

Г Л А В А 3

«С Л А В Я Н С К И Й Ш К А Ф П О Д

Л А М И Н А Т О М»

Ноябрь, 13, пятница.
Наталия уезжает на родину, в(!!!) Украину, Житомирскую область, село Колодяжное. К родственникам. Озвучивается список родственников. Далее - несущественное: отдых, общение, застолье и т. д.
Декабрь, 3, четверг, утро.
Звонок от Наталии. «Выезжаю сегодня»
Декабрь, 4, пятница.
Междугородний звонок на домашний телефон. Майор ФСБ по Брянской области (Саша посмотрел записанную на ладошке фамилию) Лацис Адольф Иванович.
«Это Челябинск?.. Квартира Жедяевых?.. Извините, кем вам приходится Жедяева Наталия Павловна?.. Что значит «а вам какое дело?»… (Александр порой бывает очень груб. К сожалению, Лацис этого не знал.) Вы родственник? Муж? (Александр рискнул остановиться пока на «родственнике») Ага! А не подскажите, где сейчас может находиться Наталия Павловна? В отъезде… Случайно, не у нас, не в Брянской области?.. Уважаемый, вот только не надо эфир матом засорять, договорились? Сейчас я вам всё объясню… Она теряла какие- нибудь документы? Паспорт?.. (Саша вспомнил: теряла! В мае! Что именно - конечно же, не помнит! И он закивал головой: теряла, теряла!) Не слышу! (Лацис подул в трубку) Алле! Не слышу!»
«Теряла! Теряла! Много теряла!»- радостно прорвалось у Александра.
«Ну, значит, мы повязали мошенницу. А вы ещё грубите! Радоваться надо! И помогать органам, а не … отлынивать… Мы же вам помогаем… Значит, это не она?»
«Да нет, конечно!!! Где Брянск, а где она! Это аферистка у вас сидит, точно говорю! Ничего себе!.. Пол- России, оторва, проехала! Фотки, небось, переклеила!»
«Точно… фотки… И, все- таки, с кем я говорил?»
«Муж! Муж!- теперь уже твёрдо подтвердил Саня. – А документы вы нам когда вышлите? А то без них, как без рук. В поезд даже не пустят…»
«Вышлем, вышлем… Вот посадим её- и вышлем… Да не волнуйтесь, у нас это быстро! Всего доброго! До свидания!»
Саша довольно хмыкнул: святое дело каждого гражданина - помочь органам. Если те не грубят и не хамят - почему бы и нет?.. Можно и мужем смело назваться!
Потом улыбка с лица сползла, как дождинка по стеклу.
Как… Наташка… ехала… поездом… через границу… без паспорта?!
Бред!!!
Бросился к книжному шкафу, лихорадочно залистал атлас. Кретин! Паганель хренов! «Где Брянск, а где она»… Да здесь же! В Брянской области! В «обезьяннике», поди! Или в «одиночке»! Вот она, граница Житомирской и Брянской!.. Дурак! Гватемалу с Алжиром знаешь, а Родину свою… Поистине, как поляк в Костроме… Стыд- то какой! Тупее Вовки стал!
Нижняя губа предательски задрожала от этой мысли.
Как же… чего же делать сейчас… как благоверную выручить?.. Загнали, может, в «общую», к уголовникам… Мало не покажется! Она же даже «по фене не ботает»! У- у- у…
Застонал от безнадёги. Сам же её и «закрыл»! Павлик, понимаешь, Морозов!..
Плюсы, конечно, тоже кое- какие были… Но, с другой стороны, всё- таки родной человечек… в неволе… как- то не по- родственному… не по- мужски…
Но плюсы- то тоже были!!!
Александр малость успокоился. Торопиться не надо. Не надо торопиться. Надо ей позвонить!
Позвонил. «Телефон абонента выключен или находится…»
Теперь надо подождать. Саша заглянул в холодильник. «Топаз». 0,5. Прикинул возможности организма. Подытожил: сутки подождать. А потом к пацанам. Стрелку забить, перетереть… Конкретно посоветуют… (Он сам не заметил, как стал мыслить на арго.)
И теперь, после суток томительного ожидания с «Топазом», он сидел перед всеми, как покусанный пчёлами Вини - Пух, и ждал советов. Телефон же Наталии все предыдущие сутки не отвечал.
Но «братва» сидела и молчала, не в силах совместить Наталию и «обезьянник».
-Чего молчите, умники? Малышенкову надо звонить! Связи- то у него, наверное, остались?!- прервала молчание Ленка.
И сразу все засоглашались: да… да… Малышенков….
Позвонили, объяснили ситуацию - и вновь замолчали.
Вовка радостно затих в постели: не до него! И в то же времени тихонько обижался: вот друзья! Он «в лёжку» лежит, а им хоть бы хны!..
Принялся, как и вчерашний Сашка, перебирать все плюсы и минусы в истории с Наталией. Плюсы, несомненно, были, но… Попахивали как- то… гнильцой… Наталия перевешивала. Значит, будем спасать Наташку.
Звонок.
Малышенков пришел!
Ульрика, учуяв что-то, встрепенулась и побежала к дверям, виляя хвостом. Остальные бросились вслед за нею, распахнули дверь.
На пороге, с баулами, пропахшими салом, стояла Наталия и испуганно таращилась на встречавшую её толпу.


…Часа через четыре, когда застолье было в самом разгаре, заявился Малышенков.
Вздрогнул, увидев живую и невредимую Наталию. Долго шевелил губами и никак не мог расшнуровать дрожащими пальцами обувку.
-А Зюзя… запросы на тебя послал… И в органы, и в больницы, и в морги Брянские… Ты- то как здесь? Ты же там должна быть! В Брянске, то есть…- смутился он.
-Да нет… Меня только на сутки и закрыли… «Попрессовали» немного, а потом разобрались. «Ксива»- то натуральная была, просто двойной ламинат наложили в паспортном, вот таможня и придралась.- Наталия среди своих оттаяла душой, расслабилась и подобрела. – А в мае у меня только «пенсионное» да «трудовую» стырили. Саша вечно всё забывает. И этому, Лацису, наговорил… А я уже через сутки «откинулась»…-
-Вот Зюзе сейчас мороки будет!..-
Из кухни задушевно неслось тихое мужское многоголосье:
«Вы нам только шепните-
Мы на помощь придём…»
-Чего… все здесь?- насторожился Малышенков, принюхиваясь.
-Все, все, проходи… Наташ, Лен! На секунду! Пойдём в спальню, к Вовке!- Аркаша утянул женщин за собой.
Малышенков робко вошел на кухню, скромно встал у дивана, не мешая песне. Рика благосклонно на него посмотрела, пододвинулась.
-Спасибо,- прошептал тот, присел.
Прозвучал последний аккорд.
-ЗдорОво, Саш… Лихо мы тебя загрузили?.. Ты уж извини… Сами ничего не знали… Ну, рассказывай…-
Саша, скоренько накладывая себе в тарелку, рассказал.
-Вы бы с Зюзей ещё Интернет подключили!-
-Интерпол…-
-Да, Интерпол…-
-Кто его знает…- невнятно ответил Саня набитым ртом. – Зюзя всё может…-
-Ну, давайте ещё по одной да пойдём Вовку поздравлять!-
-С чем?- Малышенков был не в курсе событий.
-Как- с чем? С выходом книги.-
-А где вышла? Где?-
-Кирилл Толин печатал у себя в издательстве. Сбросились сообща- аж на семьдесят экземпляров хватило! Видишь, в углу, какая пачка?-
-Ну, вы даёте! Это ж… отпраздновать надо!-
-Болеет он… Поди, нельзя?..-
-Ему- то нельзя? Окстись! По - слегка!..-
-Тогда… давай… возьмём…-
-Мужики, вы что?!- встревожилась Надежда. – Пластом лежит, а вы спиртное!..-
-Надь, Надь, подожди! Если ему нельзя - не нальём, значит! А вспрыснуть надо!-
Что такое - «вспрыснуть» и как это- «вспрыснуть»- никто толком не знал, поэтому со стола сгребли и водку, и вино, и коньяк и двинулись к больному. Но дверь в «палату» кто- то подпирал изнутри.
Взвизгнула за дверью Наталия.
-Нельзя!-
-Чего они там?- подозрительно оглядел всех Жедяев.
-Спокойно!- Степаныч вежливо постучал. Опять взвизгнула Наталия.
-Ну, дайте же пять минут!- ответили изнутри уже Ленкиным голосом.
-Вот видишь!- обернулся Степаныч к Сашке. – Теперь всё понятно. Через пять минут.-
-Чего «через пять минут»? Чего она визжит- то там?-
-Ты с её испытай- не так завизжишь!-
-Ну- ка, пропустите меня!- Надежда растолкала мужиков, постучала. – Лен, это я.-
-Надь, нельзя! Пять минут!..- И снова - не то стон, не то всхлип Наталии.
Все потупили глаза. Лишь Сашка Жедяев всех внимательно осмотрел и пересчитал. Наташка, Ленка, Аркаша и Вовка. Пересчитал повторно. Да, четверо… Интересно, что они там…
Но тут дверь открылась. Четверка сидела на кровати.
-Чего вы здесь орали?- подозрительно спросил Александр.
-Кто орал?- Наталия недоуменно смотрела на мужа и зябко куталась в кофту.
-Да вы орали!-
-Здрасьте, орали… Чудится уже… Вовку кормили, а ты- «орали»…-
-Да я что, глухой, что ли? Ребят спроси!-
Ребята замялись.
-Так… повизгивали… чё уж – орали… говорили громко… чё ты, Сань…-
-Та - ак, а поздравлять- то будем, а, народ?-
-Будем, Степаныч, будем!- Народ засуетился, наполнил бокалы.
-Надь, давай, говори!-
Вовка сжался под одеялом в предчувствии чего- то страшного. Сон, кажется, начинал сбываться. И Малышенков же здесь! Год не был, а здесь - на тебе! Как чертик из табакерки! Но Надюха- то чего?! Жена же!!! Чего она с ними?
-Дорогой муж Владимир!- Надежда все ж таки взяла бокал. – Ты извини, что во время болезни, но ребята очень просили… да?.. В общем, чем раньше- тем лучше! Саша, неси!-
Вовка окаменел. Лишь услышал, как сквозь вату, голос Малышенкова: «Блин, тяжелые какие!..» - и отключился.
Дружно засуетились, кое- как отыскали нашатырь. Володька очнулся, оглядел всех весёлыми безумными глазами.
-Ты чего такой впечатлительный стал?- Степаныч ещё раз поднёс ему ватку. – А если б мы тебе тиски подарили?-
Вовка опять отключился.
-Ну что ты будешь делать! – Степаныч не ожидал такой реакции. –Роды у Рики принимал- и ничего, а здесь подарок принять не хочет! Слушай, может, это от его болезни? А, кстати, что врач признал?-
Все молчали, никто не знал.
-Ну, вы даёте!- восхитился Степаныч. – Друг при смерти, а вам наплевать!-
-Ты о себе, что ли?- Толя Мишанов положил на лоб Володьке мокрое полотенце, похлопал по щекам. – Эгей, просыпайся! Эгей!-
Вовка открыл глаза.
-Ребята,- прошептал он. – я больше не буду.-
-Чего ты не будешь?.. Будешь! Как миленький будешь!-
Его приподняли на подушки и сунули в руки то - оненькую брошюру.
-Чего это?-
-Того это! Тебе! От всех нас!-
Мутным зрением прочитал: «Житие ты наше уральское». Перевернул страницу. Автографы ребят. И какой- то юморист успел сверху приписать «Библиотека юного реповеда и поросевода». Поглядел на замершие лица друзей. И ведь не молоденькие уже, паразиты, а всё, как дети, живут… Когда повзрослеют- то… Прав старик Кундера: «Большую часть времени мы- вне возраста»… Ишь, замерли, оглоеды… Ждут…
-Чего там,- заскромничал Володька.- Я ж и не такое могу… Потолщее… У вас денег не хватит.- И расплылся в невольной улыбке.
-Ура!- грянуло в комнате и, наконец, все «вспрыснули». Про болезнь как- то опять забылось. Не до неё было.

…Ночью Саня Жедяев поднялся с постели - попить. Отчего- то пересохло в горле. Испил холодненького морса, прошлёпал босыми ногами обратно в спальню. Наталия посапывала на животе, разметав руки по кровати.
Александр осторожно попытался сдвинуть одну, левую, со своей половины - и замер. При лунном свете на запястье четко выделалось:
«Нет в жизни счастья»
Он со страхом склонился над второй.
«Век воли не видать»
М – ма - ма! То- то она кофту у Вовки не снимала! По миллиметрам сдвинул с плеч лямки ночнушки, ища лилию либо что- то подобное. Плечи были чисты, нежны, мягки. Хотя, он бы ничему не удивился… Трубочкой вытянул губы и выдохнул скопившийся внутри воздух. Осторожно, стараясь не будить «смотрящую по квартире», улегся на краешек и постарался уснуть, упёршись взглядом на стену. На стене тени причудливо обрисовали профиль Лациса с дзержинской бородкой. Зажмурил глаза. Но страх улетучился лишь к пяти утра.

…Утром, за завтраком, долго угрюмо молчал, не в силах побороть свою природную телячью нерешительность. Но все- таки решился, спросил тихонько, с состраданием:
-Наташ, за что это тебя так? Или сама захотела?..-
-Чего захотела?.. Тебе с чем бутерброд? С сыром? Или с икрой?-
-Да не хочу я эту вашу икру! Вот она где у меня стоит, проклятущая! Наколки откуда у тебя?- Сашка начал закипать.
-Какие наколки?- Наталия все- таки сделала с икрой.
-Ты что приду… издеваешься?! Вот эти самые!- Он задрал рукав Наташкиного халата. Затем другой. Татуировок не было!
Наталия видела: губы у мужа зашевелились. И нижняя челюсть заходила ходуном. И глаза замигали быстро- быстро! Она даже услышала шлёпанье ресниц. Но голоса его не слышала. Александр молчал. Зато свой, внутренний, голос яростно бубнил:
-Дура! Послушала этих шалопаев: «Пошутим над Сашкой… Смешно будет… Утром смоешь…» Чего связалась с этим Аркашей? «Мягкий… химический…». Мягкий, а давил вчера, как твердым! Чуть ли не до кости… При моём- то артрозе… Чуть не заплакала… И Ленка тоже: потерпи, потерпи… Юмористы, тоже мне… А этого сейчас удар хватит! Нельзя же так… Дура! Выпутывайся теперь одна…-
-Саш, да пошутила я… Ребята вчера придумали… Я отказывалась, но ты же видел, в каком я трансе была! Знаешь, как на Брянщине «прессуют»?! А здесь эти сразу… Я и не сообразила… Аркаша хотел ещё спереди профиль Сталина нарисовать- я не далась…-
-Ну, слава Богу!- прорвалось у Саши. – Хоть здесь ты
сопротивлялась!-
-Чего ты… Говорю же - не в себе была…-
-А чего к Вовке припёрлась? Дома родного нет? Припёрлась!..-
-Ключи потеряла! Саша, я тебе всё вчера рассказала, а ты переиначиваешь! А Вовка рядом, у вокзала… думала - вещи ему заброшу… А ты переиначиваешь… Ты какой- то..- Замолчала обиженно.
Звонок.
-Да, слушаю.-
-Александр? Здравствуй, это Зюзин! Ответ из Интерпола пришёл! Нашли твою…-
Саша, не дослушав, аккуратно повесил трубку, выдернул телефонную вилку из розетки.
-Где там у тебя горилка? А то вчера и не попробовал…-
-Саш! С утра- то?!-
-Неси, неси,- настоял Саша, а про себя подумал: «Вовка- то как такие шутки столько лет терпит… И так малохольный, а с этой компанией… с юмором их негритянским…»
Но тут Наталия принесла горилку…


Г Л А В А 4

«Д У Ш Е В Н А Я Т Е Р А П И Я»



В выстуженном трамвае казалось холоднее, чем на улице. Замороженные соотечественники редкими фигурами маячили в тусклом освещении салона. Ни привычных разговоров, ни смеха, ни ругани… Замёрзшая телесная оболочка гасила на корню любые эмоции. Пальцы ног, как кости в игральном стаканчике, брякали в одеревеневшей обувке.
Невыносимо.
Вовка рискнул сесть.
Непроницаемое от изморози окно расписано митяевскими фанатами. И маленький, оттёртый от куржака чьей- то многострадальной варежкой кружок с видом на волю. Видимо, чтоб не прозевать скорое лето.
Шестивечерняя темнота за стеклом давила на психику. Скорей бы уж 26 декабря - да весну славить будем.
С чего- то припомнилась зима не то 91- го, не то 92- го года. Таким же «ночным» днём добирался с ЧМЗ до вокзала. Та же эскимосская иглу вместо салона… Та же вечная надпись на стекле… Почему- то серые сугробы в редком тусклом свете фонарей… Черные триллеровские витрины закрытых магазинов… Площадная ёлка минутным проблеском в окне… И снова: сугробы, чернота, замороженность… И громадная тоска от денежной безнадёги и неопределённости будущего!..
Вовка вздохнул.
Всё поменялось. Всё. От фонарей до определённости. А трамвай вечной мерзлоты 90- х остался, будь он неладен.
«Остановка Лизы Чайкиной…»
Вышел. Скукожился под порывом ветра и заспешил в больницу, к Толе.

…Директора магазинов, даже небольших, имеют свойство хворать, как и обыкновенный электорат страны. И порой настолько тривиальными и приземлёнными болезнями, что диву даёшься: вы- и страдаете ЭТИМ?! Вы?! Оказывается, да. Не какой- то там экзотикой или эксклюзивом, а самым примитивным, допустим, геммороем… Без выпендрёжа и распальцовки…
Толю же свалил в постель обычный мужской недуг его лет: инфаркт.
Нет… не с того я всё- таки начал… Надо начинать с увлечения Анатолия, с его, так сказать, хобби.
Толя любил лечиться. Причём, признавал единственный вид лечения: радикальную хирургию. Нет чего- то - нет и проблем.
Начинал по- маленькому: с аппендицита. Потом уже вошел во вкус: такие- то камни, сякие- то камни, лазерная коррекция зрения, ну, и другие излишества…
А здесь что- то поприжало за грудиной, задавило… Анатолий лёг на обследование в кардиологию. Но так как лечения, кроме принятия пилюль, более никакого не было, то он по вечерам и выходным отпрашивался домой. Так и эту субботу: отпросился, съездил с ребятами в бассейн, в обед - в атлетический зал, «на качалку», к вечеру - в сад, «душой размяться». Домой вернулся - сын у девушки, жена Елена - у Надежды, вяжет тёплое для внука Тимура.
Брошенный всеми человечек включает телевизор и, поедая копчёную грудинку, видит, как Чудов на последнем этапе мажет три раза.
Толе поплохело. Да и, скажите пожалуйста, кому от всего этого не поплохеет? Грудинка уже не радовала. Кое- как набрал номер жены.
-Лен, я что- то совсем расклеился,- вконец потухшим голосом успел сказать он. – Вызови такси… в больницу поеду…-
(Степаныч потом долго и упорно расспрашивал его, какого рожна ему вздумалось шиковать на такси и чем его не устраивали российские «скорые»? Но Толька только краснел и стыдливо мигал.)
Но спасла его всё- таки «скорая помощь». Девчата успели вызвать её ещё от Надежды, и, когда подбежали к квартире Мишановых, то врачи уже выводили под бледно- зелёные потные рученьки Анатолия, этот конгломератище души, ума и тела. Инфаркт - он и в Челябинске инфаркт.
Успели.
Довезли.
Откачали.
Отделение реанимации- 4 дня.
Общая палата…

…Девчата долго и тщательно готовили Владимира к «свиданке». Фрукты, сок, минералка, предметы личной гигиены… Но главное - наставления.
-Вов, ты уж не тревожь его, ради Бога! Не береди, не волнуй!.. Сейчас самое важное, что бы рецедива не было! Я тебя прошу!- Ленка понимала, что говорит впустую, но всё- таки надеялась хоть на какую- нибудь порядочность Владимира.
-Да я что, не понимаю?- убедительно отвечал тот. – У меня бабуля по отцовской линии четыре инфаркта перенесла! Кое- как до 95 лет дотянула! Инфаркт - это не хухры - мухры! Не харакири и не матахари…-
-Я серьёзно тебя прошу!-
Ну, что ты поделаешь - опять чуть не плачет!
-Честное слово! Тихо - мирно посидим!-
-Нельзя ему ещё сидеть…-
-Я посижу! Я! Он полежит!-
-И скажи ему: я завтра приду после работы. И пусть поставит телефон на зарядку: не дозвонишься до него… Зарядку я тебе положила.
-Не боись! Всё путём будет! Я ему даже «СПИД- ИНФО» не беру, чтоб не тревожить!
-Почитать всё - равно надо что- то… Скучно…
-А я взял!- Володька показал книгу. «Удивительный мир марок».
-Понравится ему?..- засомневалась Ленка.
-По крайней мере - не встревожит!
-Ну, ладно…- Девчонки пригорюнились. – Езжай.

…-Что ж ты так, а, бродяга?- Володька, кое- как дотягиваясь, гладил по голове сидящего рядом смирного Анатолия. –Приспичило тебе перед Новым годом… Отгулял бы праздники- да ложился… сердечничал… А то сейчас не выпить, не поесть… Ещё могут и не отпустить, перестрахуются…-
Анатолий - похудевший, постройневший, со здоровым румянцем на щеках и синими пятнами от капельницы на локтевых сгибах- внимательным взглядом проводил по коридору пухленькую медсестру.
-Из реанимации,- констатировал он. – Матерщинница страшная! Всё у неё мать - перемать! Но «утку» вовремя меняла… Разведёнка… Хорошая женщина… Добрая… Болту - ушка… Хлебом не корми- дай поговорить… Силушка- немерянная! Катала меня на кресле, как ребёнка: туда- сюда, туда- сюда…-
-А зачем «туда- сюда»?- заинтересовался Вовка.
-Ну, как же… Мне ж сказали прогуливаться… Мышцы разминать… И что б кровь не застаивалась…-
-На качалке?!-
-А на чём же ещё?! Вставать- то нельзя было!-
Уставились друг на друга. Долго молчали. Заулыбались.
-А мне сказали: не шутить с тобой, не тревожить…-
-Да можно, Вовка, можно… Отлегло маленько… Теперь можно… Врач говорит: две недели, потом в санаторий отвезут, в Кисегач. Вот сервис!-
-Чего так? Там лучше, что ли, лечат?-
-Хрен её знает! Правила такие… Да мне- то что, бесплатно же…-
-Ну, ты даёшь!- изумился Вовка. – И здесь своё хапнул! На халяву! Вот что значит: деньги к деньгам, болячки к …кха…- поперхнулся, прокашлялся в кулачок. – Небось, и инфаркт- то специально к санаторию на Новый год подгадал, а?-
-Ты скажешь… Неизвестно ещё ничего… Здесь знакомому кардиохирургу звонил, консультировался. Говорит: операцию делать надо. У них двести операций в год запланировано бесплатных. А соглашаются лишь двадцать - тридцать человек всего! Представляешь?!-
-Представляю… Сейчас, наверно, ещё один дурак согласился, тридцать первый, точно?-
-Сам ты дурак. Выйду отсюда, анализы все на руках - посмотрим, как там дальше… Может, здесь ещё лежать придётся,- сказал он, оценивающе провожая взглядом идущую назад давешнюю медсестру.
-Не выдумывай! Тебя наши уже все заждались! Да и сплав по весне! Сам же собирался хотя бы раз сходить с нами!-
-Да куда мне сейчас?! Обуза только…- скорбно, по- старушечьи, поджал губы. А глаз - левый, хитрый- косился на друга.
-Толя! Имей совесть! Ты же слово давал! Мы тебе что, шведская семья, что б сачковать? Буду - не буду, поеду- не поеду… Речка спокойная, чего бояться? Опытных навалом: Степаныч, Рика… я… От тебя и не требуется ничего: сиди в центре, разливай, фоткай да байки трави.-
-Нашли клоуна… Дубовицкую…-
-Опошлять- то зачем?.. Я ж с тобой по - человечески… Таблеток наберём на всякий случай или чего там тебе надо будет…-
-Ленка может не отпустить, разорётся…-
-Это да- а,- протянул задумчиво Вовка. –Это я, что- то… насчёт Ленки… Это да- а… Думать надо…-
-Ну, иди, думай… Нам ужин привезли,- заторопил Анатолий друга.
-А тебе что приносить можно?-
-Солёное нельзя, острое, жирное… Остальное всё можно! Ну, немного грудинки…буженинки… только чуть- чуть! Сало копчёное, у Николы было вкусное… Чуть- чуть только…- повторил он, застенчиво блестя очками. И вновь проговорил тихим шепотком: - Чуть- чуть…-
-Да, друзья познаются в еде… Ладно, скажу Ленке… В палате- то как, тепло?-
-Терпимо. Горчичниками греемся…-
Поднялись. Обнялись, как перед долгой разлукой. Вовка уткнулся носом в левую половину Толиной груди - выше не доставал. Одинокая жалостливая слеза покатилась по оврагам и буеракам щеки. И вдруг услышал сверху:
- Вов, а чего у тебя в рассказах так много лиц? Мельтешат, сосредоточиться мешают…-
Вовка опрянул, с изумлением посмотрел на того.
-Вот не ожидал от тебя! Ты- то чего о высоком заговорил?! Совсем плохой стал? У Диккенса тоже немало действующих лиц было.-
-Я серьёзно!-
-А если серьёзно, то сам подумай: про одного не упомянешь, про другого - и что?! Сиди дома, лапу соси?! Без сала, без самогоночки?.. Без бесплатного авторемонта?.. Без женской ласки?.. Ну, ты даёшь! Люди ж обидятся - и всё, кранты! Руки не подадут! Скажут… в общем, скажут чего- нибудь… Да и куда, Толя, без них, персонажей этих? Рядышком ходят, живут, общаются. Это ж… наше всё! Выброшу я из действительности, допустим, Аркашу - и что?.. Куда б ты съездил прошлым летом? В … Амстердам?.. Или в этот… в Хельсинки?.. А чего, вполне могли вместо Аркаима… по наезженной колее… прозвать! Берлины ж с Парижами в области уже есть… Или Ленка твоя…-
-Ленку не трогай!- враз насупился Толя. – Чего ты Ленку- то?.. Она же… каждую ночь рядом… Она тебе чем помешала? Чем мы тебе все насолили? Саша, вон, Малышенков есть… Раз в год видимся…-
-А от кого бы ты слово «онейромантика» узнал, а? То- то!-
-А я и сейчас не знаю, что это такое!-
-Это потому, что ты прочитать его не можешь!- убеждённо сказал Владимир.
-Ты из меня совсем неуча сделать хочешь!-
-Не цепляйся. Кроссворды ты хорошо «щелкаешь».-
-А Саня Жедяев?- с надеждой спросил Толя.
-Ну - у! Да ты посмотри, какая объёмная, значительная фигура! Выброшу - и что? Лакуна на лакуне!-
Анатолий поморгал, вникая. Не вник. И отступил.
-Если на лакуне… Тогда не надо… Ну её к лешему… Не надо на лакуне… Пусть уж…-
-Пусть,- согласился Вовка. – Я Степанычу уже говорил, теперь- тебе: ничего ни выбрасывать, ни сочинять не буду. Не проси, Толя, не буду… Топай! Ужин остынет. Будь здоров!-
-Обязательно буду,- по привычке ответил Мишанов и задумчиво поплелся в палату потреблять постные калории.