Бегущие в Рай

х
L.


Бегущие в рай

Мировое Правительство Праведников












Они ещё там.





Вступление. 0. Все блага через людей. 3. Новая религия. 4. Будущие и старые люди. 7. Притча о грядущем мире.

Начнём с вопроса.
Зачем эта книга?
Чтобы её прочитали наивные люди, прочитали и начали создавать нечто жизнеспособное.
Одному творить его сложно и долго.
Как это приятно – делать что-то дельное!
Вы считаете так же. Ведь, чтобы получить эту книгу, вы прошли особенный, долгий подготовительный путь. Общались с нужными и ненужными людьми, получали знаки, изучали тайные и явные науки. Учились видеть и понимать других людей как самих себя.
В детстве вы получили психическую и, возможно, физическую травмы, так, что всерьез задумались о том, каким будет жизнь в новой жизни.
Всё что от Бога, все блага мы получаем от умных деятельных людей. Так было и будет.
Мечты исполняются. Грёзы о ванне с пузырьками, полётах, волшебных зеркалах, отражающих мир, и мечах-кладенцах.
Это всё сделано простыми людьми. Неважно, во что, кому, в кого они верили. Может, они просто хотели денег и славы. Я тоже бы этого хотел.
Хотя иногда это вредно.
1. Есть ещё великолепная мечта о воскрешении, замечательном общении со всей Вселенной, от которого в душе образуется этакое умиротворение. Раскрытый мир. Нирвана без признаков застоя,- вот, что-то такое вертится на языке.
Видимо, получать это всё мы будем также от людей.
От немного подозрительных деятелей.
О нас и хочется поговорить всерьез.
Представим также схемы сногсшибательных технических вещей. Сейчас это называется «принципиально новое устройство связи».
Но это что-то гораздо большее.
Обидно, что обычно люди, которым я показываю изобретенные мной устройства, говорят нечто вроде: «На табличке В проявляются контуры предметов, которые ты кладешь в форму А. И? Вот если бы, положив в первую кювету бутылку водки, мы бы получали такую же во втором аппарате, это было бы реально круто!».
Смешно и грустно. И вот, чтобы раскрыть перспективы исследований, я написал эту книгу.
Пусть на каркас идеи уляжется живая материя.
Мы создадим лаборатории ума и чувства, в которых решатся все вопросы. И удивительные коллективы, способные контролировать мир, превзойдя умом лучших ученых, а святостью, способностью любить и понимать, и не отступать,– служителей церкви. Тогда мы сможем совершенно всё.
Преодолеем время – особым способом заставляя мир оживать на всём протяжении существования. Сможем соединяться с душами когда-либо живших людей, организовывая события благоприятным для них образом. Они в прошлом и будущем, и они похожи на нас. И любят нас, как себя самих.
И могут помочь.
3. Подобные вещи и существа контактируют не только здесь и сейчас, они общаются по вертикали, сверху вниз и обратно. Ничто не исчезает, но многое из этого забывается, потому что не имеет имен и дат. Мысль есть?
Вы помните, что происходило этим же днем, когда вы читаете эти строки, скажем, год назад? Пять лет? Всё как будто исчезает. Люди и события размазаны. Они не выделены из времени. Потому они не резонируют с друзьями и родственниками, живущими в прошлом и будущем.
Пусть образы и числа правят миром.
Пусть весь мир будет, скажем так, оцифрован. Пусть желания, чувства, мечты, стремления, задачи, воспоминания приобретут свои номера.
Это и есть начала научной магии, или, точнее, религии.
Пусть у людей, желающих вплестись в вечность, будет свой особенный знак. На первых порах – ряд цифр, нечто вроде герба, девиза, эмблемы.
Эмблема - не просто символ на щите. Это наборы действий, по которым можно увидеть определённого человека.
4. 1. Может быть, это такой подход к созданию Книги Жизни, к получению тайных имён людей и вещей, оперируя с которыми можно добиться потрясающих и опасных результатов.
Общество принципиально новой формации – люди, чувствующие друг друга, постоянно находящиеся на связи, подвергающиеся одинаковым воздействиям. Благодаря ним они становятся более чем наркоманами, бродягами, магами и священниками. Они помогают тем, кто жил до них и могут принимать помощь от своих подобий из будущего – тех, кто уже умеет управлять вероятностью благоприятного события. Тех, кто умеет творить чудеса, типа выигрыша в лотерее каждый день и каждую секунду.
Сейчас людей, способных заняться этим не видно. Да и во всём мире немного их, способных взяться за дело Бога.
В России полный завал. Вы не видите?
Здесь трудно искать любви.
Я смотрю в ящик - и вижу непрофессиональных клоунов, кривляющихся, надувающих щеки, высовывающих язык, дергающихся, кричащих, глядящих в трубку телефона под унылое треньканье пианино.
Это наше зеркало.
Почему же они хотят представить нас такими мелкими? – стенаю я.
Производители медиа продукции, чувствуя такое к ним отношение, реагируют симметрично, до омерзения предсказуемо,- я тоже не всегда пользуюсь уважением и любовью. Хотя, дело привычное, житейское и даже, противоестественно – приятное.
5. Пройдет время,- и кто то, более энергичный и дееспособный, чем ваш слуга, найдёт эту книгу, и она станет для него пособием для создания работоспособной группы.
Когда-нибудь мы достигнем действительной степени могущества.
Об этом и книга. О коллективе ученых, работавших здесь и их отражении в будущем. Это доставляет удовлетворение – прорабатывать вещи, которые всегда считались достоянием религий. Эти вещи, как показывают эксперименты, уже сейчас способны спасти жизнь.

* * *


6.1. Ужасайтесь, находя здесь созвучия мутным, но притягательным образам. Мы пройдем все ноты жизни, изучим шестерёнки механизмов тела и бирюзовое небо, высоты, где нет воздуха. Готовы, вороны, идущие на взлёт?
Попробуем ещё.
Внимание! Комментарии автора отмечены звёздочками. Некоторые из пронумерованных участков текста книги имеют дополнения, о чём говорят соответствующие цифры.*

* * *

7. 1. Закон сближения и разделения равного, представленный здесь, поможет людям научиться собирать рассеянную по всей Вселенной энергию, использовать её в не-мелких целях. Покажет условия обмена действенной информацией между объектами живой и неодушевленной природы. Даст возможность возвращать прошлое, лечить и истреблять. Представит суть всех имеющихся религий.
Легче всего было рассуждать обо всем этом от лиц исследователей в безумной, на первый взгляд, но вполне, между прочим, самоокупаемой лаборатории доработки Вселенной.
Предполагалось передать тот момент в развитии человеческой цивилизации, когда технологии достигают уровня сложности архитектуры мозга, когда диктатура может быть поистине тотальной.
Если трудно осмыслить текст, передайте книгу детям, не желающим уходить навсегда. Может быть, они поймут её и станут великими людьми. Исследователями, переделывающими мир, как говорится, думающими, дерзающими и действующими. Они смогут сохраниться при всех условиях, раскроют сердца себе и всему миру, смогут просить у него всех благ, улучшиться, размножиться и заново населить Землю. Образуют фалангу Строителей, желающих конструировать толковые душевные вещи. И, раз вы держите в руках эту книгу, и, кажется, собираетесь прочитать её до конца, вы - Предтечи, воспитаете основателей нового Рода!
Они это заценят.

* * *

8. Как будет выглядеть человек новой формации, по сравнению с которым особь современного индустриального вида будут выглядеть жалко?
Это отличие вызовет у современных людей ненависть, презрение и отторжение. И зависть, ибо эти люди будут создавать объекты, разница между которыми и современным самолётом будет равна дистанции между аэробусом и тележкой земледельца.
Что это за объекты? Как будет развиваться противостояние между новыми людьми и нынешним индустриальным миром?
Об этом вся книга.
9. Умение советоваться распространится за пределы ближнего круга на государство, если можно так назвать новое общество. Человек потеряет привычную самостоятельность. Взамен неё он приобретет могущество и свободу нового вида. Так же обыкновенный человек индустриальной страны, привыкший к производственной дисциплине, имеет возможность отдыхать в странах третьего мира, где местные жители не строят машин, почти не имеют правительства, рассчитывают лишь на связанные многими условностями силы своего клана, и смотрят на самодовольного туриста печальными глазами.
Кочевник и земледелец замкнут в пределах своего рода. Общение ограничено. Клановая вражда порой не позволяет взрослым мужчинам выходить из дома. Индустриальный человек общается со многими людьми. Но, и в этом случае влияние условностей и самодисциплины индустриального мира велико.
Человек новой формации причастен к судьбе любого человека своего типа. Он может быть принужден участвовать в вязи движений общественного организма, подчиняться потокам общественных энергий.
Современный человек умеет проводить сложнейшие хирургические операции, пересаживает органы и даже меняет пол. Земледелец и кочевник умеет остановить кровь и прижечь отрубленную конечность.
10. Новый человек мастерски распоряжается организмом и душой. Он, вероятно, вообще перестаёт воспринимать уход физического тела как трагедию,- ведь благодаря новым принципам организации психики может найти эквивалент умершего человека в здравствующем человеке. И он может сам восстановиться в подходящем теле.
Очень многое базировано на новом виде производственных отношений.
Земледелец владеет немногими приёмами,- пасёт овец, собирает урожай, строит деревянные дома. Воспроизводит несложные схемы движений, переданные ему в нескольких словах.
11. Нынешний индустриальный человек встроен в пирамиду производственных отношений. Он может быть судьей, учителем, землекопом, и пилотом,- чем больше профессий усвоит, тем менее успешен в каждой. Человек будущего овладевает любой специальностью мгновенно. Система отношений становится дышащим живым организмом.

* * *.

12.1. У нас нет лабораторий для исследований, выходящих за рациональные пределы. Если есть, то они находятся в плену безликих силовых структур.
Своя лаборатория дает почувствовать идеи, которые не проясняются путем размышлений. Результаты требуют проработки и обсуждений, точек зрения, которые могли бы расходиться и вновь сходиться.
Возникают образы базы, в которой обсуждаются вопросы всего, что действует на человека.
Там собраны люди, получившие неограниченные средства. Они не растрачивают таланты зря. Каждый рубль, вложенный в них, становится неразменным.
Курируемый проект столь важен, что нельзя утаить друг от друга ни малейшей его детали.
Люди озвучивают и реализуют грандиозные идеи. То, что здесь кажется бесплодным, там пронизывается неистощимой жизненной энергией.
Идеи организации бессмертного и всемогущего сообщества можно выполнять прямо сейчас.
Может быть, притча об организации, занимающейся воскрешением людей малоубедительна. Картины технических устройств, способных обратить время, неубедительны. И слишком схематично показано общество перед началом нового света.

* * *


Советская военная лаборатория создает группу хранителей оружия Судного Дня. Хранители растворяются в массе людей, приветствующих Новый Мировой Порядок. Через двести лет после падения СССР они продолжат разработки науки о вечности.

* * *
* Надеюсь, эта заставка кого-то впечатлила. Много вопросов. И всё серьезно! Пропаганда нового образа жизни, пророчество, и всё такое.
Железный Самолёт? Что это за аппарат? Кто им управляет? Где родились и живут бесстрашные лётчики?! Бесстрашны ли они на самом деле? Где укрыты аэродромы? Оторвётся ли Он от Земли? Будем так спрашивать себя и вас. Без таких пояснений книга не читается. Как же много текста пришлось удалить!
Полетели.*

* * *

Исход.
Исход. 4. О подобии людей и созданных ими машин. 11. Человек нового вида сходит в обычный мир.

1. Наполовину разобранный атомный самолёт в необозримой бетонной пещере. Электрический шкаф, сочетающий раритетные устройства, произведённые СССР тридцатых годов; провода в стеклянной изоляции, пахнущие электрической дугой карболитовые переключатели, и приборы Лазарета, принципиально не способные отказать.
Бесконечные штольни, тоннели, лифты, комнаты, мерцающий антрацит, с впечатанным в него, непонятным самим создателям базы словом
Wordo-W
Несколько эпизодов детства,- мотки колючей проволоки на снегу, дощатые бараки, оскалившиеся арматурой углы цехов.

* * *
*В первых вариантах представлены люди, подготовленные специальными методами «Мелового Круга», ставшие операторами оружия возмездия. Их символ – ворон и чёрная сторожевая собака. Если Соединённые Штаты начинают ядерную войну, их континент сразу же погибает от удара километровой волны. Всего на свете где-то пять, шесть или семь операторов, заведующих этим делом - это всё люди высокой морали, непонятной многим из нас, между прочим, экстрасенсы и маги. Такая затравка.
Хотелось обрисовать впечатляющую сцену расставания. Прежде чем разойтись по разным континентам, они вспоминают всё, проходят по коридорам и залам титанической лаборатории, создавшей водородные донные мины, способные уничтожить Северную Америку. Они, разбредшиеся по свету, затаившиеся, могут собрать консилиум и привести их в действие.
Что составляет основу их неуязвимости? Что позволяет перебрасывать содержание души в другие тела, оставаться на связи без радио, всегда, под землей и в космосе? Законы физики и биологии. Закон объединения. Синхронизация. Вот первый закон Универсума: части становятся единым целым, если они подобны друг другу и при этом проходят курс объединения сериями одинаковых воздействий. Если найдете слово на замену «синхронизации», обязательно дайте мне знать.

Приятно вводить главные законы!
После такого вступления, пойдут сцены мира, выигранного Америкой. Во сне это было так. Вид на небо. Небо уменьшается за всё новыми небоскрёбами, загромождается камнем, а потом и исчезает вовсе. Скрывается за Стеной. Теперь Город стал Домом.*

* * *
4. Люди подобны созданным им компьютерам. Если так, то можно провести параллели. Операционные системы взаимодействуют с грубыми ошибками, если они различаются всего на одну запятую. Машины не контактируют вообще, если процессоры различаются по тактовой частоте. Не синхронизированные компьютеры лишены возможности обмениваться фотографиями, видео, текстами, начиная с тех важных, хотя бы наивных файлов, которые пользователь записал в младенчестве, до тех, которые он создает перед смертью. Всё, что он усваивает и запоминает с помощью системы нестандартной частоты, теряется.
Содержимое машин, внешнее и видимое,- можно переснять с экрана, увидеть и услышать. Получить общее впечатление. Определить степень симпатии. Этот путь получения файлов жизни несовершенен, ведь при этом многое теряется и извращается. Но, есть возможность на несколько важных мгновений объединить операционные системы, так, чтобы души переливались от одной биологической формы к другой. От каждого понравившегося человека вы можете закачать сколько-то файлов в свою систему. Наверное, можно сделать так, что, постоянно проводя обновления, люди примут объятия своего идеала, соборной души, его силу и бессмертие. Не знаю пока, как выразиться доступней.
Проще говоря, при соблюдении некоторых условий мы можем скачивать друг от друга воспоминания, эмоции и профессиональные навыки; чётко, точно, быстро, без привычных мук и искажений. Словно наши искаженные отражения – компьютеры. Первая ступень вечности.
И эти соотношения как то связаны с ясновидением, здоровьем, властностью и способностью летать.

* * *
*Чуть выше,- нудно и сложно, но надо впитывать. Или вы по-прежнему заняты своими компьютерными играми? Думаю, что сравнение души человека и содержимого компьютера уместно. Возникает масса аналогий и мыслей; как же людям можно запросто обмениваться впечатлениями? Как играть внутри себя и других? В конце концов, компьютер создан человеком по своему подобию.
Чуть ниже,- один из людей новой команды, синхронизированный с другими людьми, имеющими как он, одну операционную систему, всю их деятельную память, равноценную душе, уходит в мир. Имя, конечно, условное. Так звали бога индейского племени, известного своими великими пророчествами. Раз он укрылся в Латинской Америке, пусть так. Мог быть Риком и Санчо. Не важно. В Исходе это имя прозвучит два раза. В первой главе его назовут иначе.
Сейчас он выходит из плотного контакта с душами Друзей. Принимает образ простого человека.*

* * *

11. ….От всего него прежнего осталась только память, похожая на большой толковый справочник правильной и неправильной жизни.
Некоторое время цветными кусками на фоне тропического океана, словно животные клетки с ядрами-линзами, всплывали детские воспоминания скрещенных с Кваоаром людей.
Вот, первый из них, забитый ребенок двенадцати лет роет яму фундамента тайной базы возле многоэтажного дома. Другой, пытаясь верить только себе, строит в затопленном подвале как бы настоящий самолёт. Вот его тайные отдалённые друзья, уже взрослые, большие, в незнакомых городах, по всему Миру, прячущиеся от ока каменной пентаграммы, в смысле, Пентагона, надеющиеся предотвратить Мировую войну.
12. Теперь он насквозь осознал, что ему, в предчувствии и воспоминаниях придется прожить жизнь простого человека, и потом ещё одну. И ещё. В других телах, и с примесью посторонних дружелюбных душ.
В них можно проповедовать, искать братьев и сестер по духу, но не слишком рьяно, чтобы не привлечь внимание будущего зла, которое, может быть, есть лишь ответственное испытание. А может, на свете существует одна лишь безнравственная, но и бесхитростная девочка Эволюция, и ей, хитрой лисице всё равно, что создавать, зло или добро, лишь бы то было живучей. Всё родное и знакомое - весь этот антураж из подземного причала, бронированных нор и подводной лодки исчезнет или изменится. Пророки Лазарета предрекли, что в далёком будущем будет огромный Дом человечества, закрытое пространство, до отказа наполненное разными людьми. И однажды он, уже забывающий своё предназначение, проснётся, будет задавать вопросы, встречаться с подобными людьми и находить ответы. Будет искать всё то, что живёт вечно и никогда не устаёт.
Кваоар протёр глаза, встряхнулся, похлопал по карманам, набитыми ключами от новых квартир, визитками и деньгами, и шагнул вперёд.


* * *


Глава 1.
Эвакуация на небеса.
от Канта
1. Эвакуация на небеса. 1. Человек нового вида просыпается в мире зла. 16. Встреча просыпающегося человека с представителем прежнего вида. 21 Воспоминания нового человека о детстве. Схема теофона. 24. Об удовольствиях старого мира.
* * *
*Предположим, в будущем работает отряд Хранителей из советского Лазарета. Операторы нейтронных мин, которым почему то не подошло название «Пастухи», - скорее, они «Сторожевые Псы» разбрелись по всему миру и, под видом обычных людей начали следить, как бы это США не развязали атомную войну против Советского Союза. Интересный род занятий, не находите!? Но, в нужный момент, как можно домыслить, эти операторы привести в действие нейтронные мины не смогли, или же, собаки, не захотели. Их сознание сохранилось в дремлющем состоянии, и лет через сто пятьдесят, в самой гуще Нового Порядка. Как только появились подходящие тела, родственные сознания, условия для воссоздания Лазарета в новой среде, эти сознания налипли на подходящих людей. Память о прошлой жизни пробуждается. Создаются условия для начала романа. Теперь встреча произойдёт. Посмотрим.
Побежали!*

* * *


1. Он глотнул воздух, почувствовал холод, а потом – приятное тепло. Широко открыл глаза.
Тень на потолке превратилась в неистово бьющего крыльями ворона, затем – в бегущую чёрную собаку.
Он еще ходил с полчаса по своей конуре, воображая, что после таких реальных глюков, на этот раз всё будет серьезно, и во всём нём, и в его окружении наступят решительные перемены, затем осторожно забрался в постель и поспал ещё часа два.
…Покидать вполне обжитый пододеяльный мир было непросто.
Как будто он лежал в необозримой груде тёплых, одухотворённых кошек. Обменивался с глазками и мурчащими шейками деликатной мирной энергией. Думал об удовольствии в чистом виде. Это был комфортабельный мир, со щекочущими прожилками холода, без углов и ненужной, ненужной на самом деле боли.
Хотелось остановить этот миг, запечатать в камень взаимное расположение атомов тела, дающее неземное наслаждение, чтобы это длилось вечность.
Но Кант знал, если лежать долго, станет плохо. На месте удовольствия появится духота и раздражение из-за своей нежизнеспособности. И вообще, всё сегодня пойдёт по-другому.
Он выкарабкался из-под одеяла, посидел на краю кровати с прижатыми к животу руками, подошел к белесому окну и глянул на широкий лестничный пролёт.
Кошки спрятались.
1. 1.. Сквозь амбразуру окна Кант увидел, как пятеро ребят колотят обрезками стальных труб по маячащей в ажурном дыму бочке. Одновременно с тем Лемуры исполняли песню, состоящую из нечленораздельных слов, под аккомпанемент оборудованных тупыми ботинками ног.
Бочка вздрагивала.
Кант задернул шторы. Мысль о том, что внутри импровизированного жертвенника серых братьев мучится нечто ещё живое,- собака, птица с перебитым крылышком, или человек, была неприятна. Она могла искалечить весь день.
Уже его испортила.
Звала делать что-то резкое и летучее. Стискивала мышцы живота.

Квартал Коулун (Китай). Прообраз Дома. Увеличь размеры на три нуля.

* * *

*Так наш герой встречает новый день Дома. Ему, положим, скоро будет тридцать пять лет. Предвестие кризиса среднего возраста.
Произошли сокращения текста.
Одним словом, утро казалось самым обычным. Он никого не спас, не выбежал за порог с битой. Хотя и хотел. Без положительных эмоций прослушал проповедь Образа из монитора (уловлен намек на библейский образ Зверя?), без всякой охоты, и с серьезными ошибками ввел подтверждение лояльности Пану в личный компьютер. Умял брикет водорослевых галет, отверг бадлера (продукт питания, о котором речь пойдёт ниже), проглядел новости, в которых читатель искусно вводился в мир Дома. Многое, в том числе описание внешности Канта, его разговоры с электронным другом, Прилипалой, похожим на черепашку, реакция на морщины на лице и новости Дома, вырезано. Во время просмотра мультфильма о жизни после смерти, он увидел сон об атомной подводной лодке. Между нами, о советской субмарине. Это была весточка из прошлой жизни. Память просыпается во сне. Мне нравится этот образ чего-то такого основательного в глубине души, а вам? А у вас, что есть основа для построения принципиально новых отношений? Не спешите с ответом, серьезно подумайте!*



* * *

15. Кант пробежал по скользкой от плевков лестнице. Сбитые углы топорщились жилками кристаллического бетона.
Увидел у двери подъезда лужу крови, брезгливо и с уважением, обогнул ее.
-Подожди пять минут, потом спокойно иди,- пискнул Друг в ухо.- Нашей привычной дорогой. Лемуры отправляются спать.
Кант поправил боб радиопередатчика в ушном канале и решительно двинулся по коридору.
Он вновь увидел ту бочку.
Какое-то существо пыталось выбраться из нее, чтобы воссоединиться со своим отмытым и заново любимым миром.
Кошка мечтала оказаться в подвале, человек в запертой на сто замков квартире, а птица под высоким потолком.
Коридоры начали расти и ветвиться. Перевернутых баков стало меньше. Скоро они спрятались в специальных нишах. Перед стеной, отделяющей рабочий квартал от владений господ, исчезли.
Кант подошел к арке, окруженной телекамерами. Электронный нос обнюхал его. Кант поднёс руку к Терминалу. С мелодичным звоном штанги провернулись. Чистая Зона дохнула свежестью.

* * *

-Вы впервые тут?
Кант обернулся. Голос принадлежал человеку, одетому в вычурный, умышленно неудобный балахон. К рукавам, образованным складками, были приклёпаны монетки с дырочками.
16. Тога укрывала тело помощника господина, попросту, хиви.
Наушник-боб отчаянно запищал что-то, потом замолк, подчиняясь приказам более продвинутой системы.
-Направляетесь на Представление?- человек не переставал щуриться и разминать пальцы.- Прекрасное утро. Солнце всходит над Домом, разукрашивая Окна. Просыпайтесь! Открывайте шире глаза.
Кант повернулся, чтобы хиви не увидел эмблему рабочего Техниса, Контракта пятого разряда,- беспорядочное нагромождение шестерёнок и стрелок.
-Вы, несомненно, тонко чувствующий суть вещей человек. Это подсказывает мне инстинкт. Я обязательно прочитаю вам стихи. Они сочинены поэтом, разговаривавшим со светилом.
Не дожидаясь ответа, хиви вскинул глаза к небу. Лицо сделалось серьёзным. Несколько минут его губы шевелились.
-Знаешь, кто написал? - хиви сглотнул слюну.
-Ван Ал? Вельзевул? Бафф?
-Этот человек перед вами!
Хиви глянул вперёд и вверх. Взгляд он фокусировал в пяти метрах за головой Канта, будто там бесновалась толпа восторженных фанатов.
-Меня зовут Витий Гольмик,- произнёс помощник человека - вне контракта, то есть, бонда, качнув головой, и вновь сглотнул, отчего стал похож на голубя, рассматривающего зёрнышко.- Надеюсь увидеть вас на трибуне почётных зрителей.
Человек протянул руку в направлении Канта. Его Друг издал злую трель. Витий бросил заострившийся взгляд на дисплей.
-О! Меканос?!
Гольмик убрал руку за спину и огляделся. Желваки взбухли и задвигались, словно сквозь щёки попытались выбраться маленькие мышки. Ещё раз сглотнул слюну.
-…Всему виной одежда, которую носят управленцы ансов,- бормотал он, видимо, оправдываясь перед собственным Советником.- Её не отличить от парадного костюма серва.
Несомненно, действие Белого Вина со Специями закончилось. Тема стихов ушла. Человек уже не мог любить всех, независимо от статуса. И начал говорить бранные слова. Ничего себе: «Меканос».
17.1.- Я – выпускник Механического Техникума,- торопливо заговорил Кант.- Собственность Арба. Вы являетесь представителем Сервисной Корпорации. Но Сервис не имеет прямой власти над Технисом.
Витий хлопнул глазами, глядя на Канта, затем перевел ставший сухим взгляд на браслет, где можно было увидеть все данные, все отзывы о человеке хоть немного низшего ранга.
-Квартал 35? Так вот откуда такая спесь! Разберёмся.
Хиви сглотнул слюну, подобрал полы и, не спеша, подошел к паланкину бонда. Крикнул «хоп-хобе» сервам. Мускулистые рабочие, звеня музыкальными каблуками, двинулись по тоннелю, навстречу утреннему прожектору.
Кант смотрел ему вслед. Внезапно глаза треснули. Из глубин мозга поднялся рубиновый круг.
Он вновь увидел Гольмика.
Пустота охватила душу Вития. Всё - от ироничной улыбки до глаз было изъедено ею. Многое было уже не важным. Жир душил его. Жир, жир, в мозгах, глазах и животе. Жир, тоска одиночества, боязнь смерти и жажда новых впечатлений.
18. Кант увидел все крючки-зацепки хиви. Он мог бы оседлать его мозг. Теперь он знал всё, потому что мог видеть себя снаружи, с помощью четырёх пар родственных глаз. Эта связь была всегда, но только сейчас она проявилась, вздернула его так, как леска вырывает рыбину в наполненный светом и воздухом мир.
Можно было бы сейчас, обычными словами, или мысленным усилием сделать так, что сам бонд пригласил бы Канта в свой дом и объявил наследником. Неплохая идея, такая, что Кант даже замедлил шаг, намереваясь вернуться, чтобы осуществить это желание.
Сейчас он точно знал, что нужно делать, чтобы это стало вполне возможным.
…Бонд мог бы прокукарекать. Растрогаться. Испугаться. Самоуничтожиться.
Намочить штаны.
Стать его любовником.
Всё, что угодно!
Раскрыть картину связей этого человека с другими людьми было не сложно, проще, наверное, чем отгадать детский кроссворд, или проследить лабиринт в журнале для дошкольников. Прочных связей не много. Ничего надёжного и вечного. Связи, трубочки и нити, сладкие и горькие, напряженные и мягкие, как ржавые железные струны.
Радужные нити, тонкие пульсирующие кишочки, тянулись из блеклого кокона, окутывающие биологическую куклу. Все тела, хиви, и других людей в радиусе ста метров превратились в дешифрованный иероглиф. И там было ещё что-то, что можно было навскидку назвать живыми геометрическими отношениями.
Кант сосредоточился на новых духовных, в то же время, физических связях, которые дали силу.
Они были другие.
19. Что-то подсказало ему, что в мире теперь есть люди, которые следят за ним, сами даже не подозревая об этом. И он также следит за их движением.
Это взаимодействие давало тепло в солнечное сплетение и приятный холод в позвоночник. Щекотало кишки. Взаимодействие с этими людьми было плотным, как связи между органами здорового тела. Нити - отношения – слова – лучи,- словно настоящие кровеносные сосуды, мышцы и нервы.
Встреча с ними подкрадывалась, как… кто? Словно нежный вор.
Ниточки подсказывали скорость шага, выбор лифта, номера пропускных пунктов в Амфитеатре. Всё это было просто, и сложно, так сложно и больно, как разглядеть многоугольный кристалл в облаке света, в углу глаза, появляющийся иногда во сне.
Внезапно Канта вывернуло наизнанку.
Некоторое время он ошалело смотрел на результаты деятельности своего желудка; полупереваренного бадлера, обломки галет. Раньше такого не было, даже, когда он впервые попробовал жевательную смесь братьев Лемуров.
Мир пришел в норму.
Ниточки исчезли.
Линзы чужого зрения сузились.
Можно было идти.
Идти…куда хочешь.

* * *

*Надеюсь, я не утомил вас встречей с этим Витием Гольмиком. В моей жизни был такой Вит…й Кал ..в, спесивый сноб, который был старшим над нами, двумя работниками, гордился этим, декламировал свои стихи и всячески язвил. От него были неприятности. Как же не вставить его в книгу? Хоть какая-то польза и мораль. Не будем экзальтированными лицемерами. Умерим гордыню.
Теперь вам более-менее ясен мир Дома: там развито всё, все пути созревания человечества, как перед концом света, в разных секторах; феодализм, рабовладение, социализм, коммунизм и фашизм,- всё на фоне весьма развитого технократического общества. По-моему, так интересней жить, хотя бы напоследок, хотя и, с точки зрения настоящих ангелов, неправильно.
Кое-что о Доме смотри в Дополнениях. Население несколько миллиардов человек, всё население Земли, никто, кроме Пана не знает точно, сколько, в роскошном здании 110 на 110, высотой, пожалуй, полтора километра.
Итак, наш просыпающийся герой Кант идёт по Дому. Он идет на Представление, с большой буквы,– на гладиаторские бои и казни. Так положено, хочешь - не хочешь,- должен придти.

* * *

20. Для того чтобы избежать дальнейших неприятных встреч, Кант взял такси. Непривычно быстро добрался до окраин своего Мегаполиса. В районе 35-68, недалеко от Приюта для левополушарных, с техническими задатками детей, находилось место, где Кант приводил в порядок мысли. Здесь можно было встретиться с дико молодым собой. Пять лет, проведенных в Приюте 35-68, оставили определенное количество приятных воспоминаний.
Приятные воспоминания – не так уж плохо!
Кант дал указания автопилоту 3-D лифта ждать сколько угодно. Сейчас это было важно – увидеть своё прошлое.
Несколько минут он рассматривал люк в сектор Сетан. Подошел и подёргал ручку. Там, за синей сталью и пластиковыми уплотнителями скрывался немного другой мир. Стоило каким-то образом открыть красный запасный люк, пройти несколько шагов по овальной трубе шлюза, – и в лицо, конечно, дохнуло бы чем-то манящим, необычным; пустыней, запахом безнаказанной воли, песка, наметённого на сталь и бетон Дома.
-Там опасно, Кант!- оживился Прилипала.- Уходи отсюда, немедленно!
Кроме Сетана Кант бывал ещё только в секторе Экзосити, ненадолго, по туристическому приглашению обмена, полученному своим маленьким другом. Там был лёд, снег и дикий смех заключенных, ещё более бесправных, чем он сам, человек, зависимый от Контракта. Кант получил действительное впечатление от внезапной перемены. И мир УниверСити, привычное вместилище пластика, стекла, тепла, страха, суетливой возни, не всегда приятных событий, после этого был на месяц или даже два неузнаваем, и даже весьма приятен.
Кант встряхнулся.
Похлопал себя по карманам брюк. Позвенел ключами.
Подошел к перегородке, отделяющей Сити от Свалки, отчасти вываленной за границы Дома, и присел на поваленный пластиковый щит. Свалка поражала воображение. Она походила на иссохший в потоке сверхновой звезды Океан. Груды этого тряпья не отличались от копен гниющих водорослей. Эта смятая цистерна была хищным китом с оторванным хвостом. Кости животных и безымянных людей, те, которые не были переработаны на мусоросжигательных заводах, громоздились многометровыми валами, образуя зародыши будущих геологических пластов. Порывы из системы вентиляции пытались расшевелить чешуйки пепла, слепленные специальными аэрозолями.
В воздухе кричали птицы с неряшливыми крыльями, помесь ворон и чаек. Они дрались с насекомыми за кусок добычи, теряя перья и пытаясь выговорить ругательства, услышанные от мальчишек.
-Нам пора!- пискнул Друг.- Иначе ты впадёшь в глубокую депрессию. Свалка – это не наше. Ты не такой, дружище! Ни в коем случае!
21.1. Втайне Свалка нравилась Канту. Надо признать. Сейчас он не мог пропустить общение с Океаном, хотя и сильно подозревал, что его желание, на самом деле, – невроз, скрытое желание смерти. Или – начала сложной жизни. В-общем, это было интересно, медитировать на такую сложную, дивную мандалу.
-Люмм. Рюмм. Реми,- по нотам напел Кант.
Так звали его.
Он ухмыльнулся, глядя на дыру, прикрытую куском толстого органического стекла. Через нее пробирались на свалку Эрви, Андре, Реми и Жанна.
Этим ходом пользуются следующие поколения Приюта.
Ё!
Поколебавшись, Кант зарез в неё, пробрался между щитов, густо покрытых граффити, тайными знаками, выдающими статус банд и их участников, и высунулся наружу.
-Это противозаконно!- вежливо напомнил Прилипала.
Вдохнул воздух огромного пустыря, пустой площади внутри Дома, используемой под Свалку.
Мощный желтый экскаватор с врытым в землю ковшом, может быть, ровесник самого Дома, как то так легендарно стоял на откосе известкового холма, точно так, как и тогда, когда Реми было двенадцать лет. Память услужливо продвинула Канта внутрь гигантской машины. В моторном отсеке было просторно, будто конструкторы позаботились о комфорте для десятков неуклюжих механизмов. Много тёмного жирного масла. Гигантские шестерни. Кубы кисло пахнущих аккумуляторов. И только здесь, вдали от назойливых преподавателей Приюта, от телекамер и микрофонов, от всего того, что ещё бодро действовало и ябедничало, мальчишки, по негласному уговору прокрадывающиеся в экскаватор поодиночке, снимали груз наступающей половой зрелости, будто оплодотворяя бездушные механизмы.
22. По этой стойкой трубе, в прошлой жизни пропускавшей через себя вагоны мини-метро, можно было скатываться с высоты вниз, в груду кварцевого песка, отбракованного изготовителями предохранителей. С верхней точки этой трубы Кант впервые увидел странную девочку с белыми волосами, которая жила во второй, тщательно изолированной половине Приюта, в отделе Специального Сервиса. Необычное Существо! За ней можно было наблюдать в самодельный, всё время разваливающийся бинокль, подобранный из некачественных линз и призмы. Конечно, органические стёкла искажали действительность, окружая предметы розовой аурой, но, несомненно, это существо противоположного пола было красивым и грациозным. И, что ещё более трогательно, Существо (так Реми назвал незнакомку), уловив блеск линз, приветливо и радостно махало рукой в ответ. Поговорить с этой девочкой Реми не мог чисто физически и не сильно стремился психологически. Слишком уж она была чистая. Так бывает.
С темноволосой Жанной, которая училась вместе с Кантом в одном классе, взаимоотношения строились проще. С ней можно было свободно бродить по Свалке, собирая механизмы для постройки летательного аппарата. В поисках рычагов, колёс, винтов, гаек, алюминиевых труб, лавсана и полиэтилена для самолёта, а потом – воздушного шара, они забредали до самого Чёрного Озера, на поверхности которого в жаркие дни извивались щупальца Кальмароида. Играли в обследование Марса, путешествия на Лифте Времени и в морлоков с элоями.
И в атаку на неугодных, жестоких одноклассников.
На Свалке постоянно проявлялись звери неустановленной породы. Для того чтобы подобрать им соответствующие имена, приходилось напрягаться. Химикаты порождали из собак и кошек, также птиц и рептилий всё новые виды. Пауки походили на ящериц, а ящерицы с суставчатыми ногами, и парой жвал, на арахнидов. Собаки с вытянутыми для добывания пищи из тубусов челюстями забыли, что обязаны лаять, и только чавкали, поглядывая на человечьих детёнышей. Кошка с узлом перьев на загривке, прыгая по мху, следила взглядом за взлетающими птицами и пыталась следовать их примеру. Обладательница буйной фантазии, подруга Жанна так и не смогла найти ей подходящее название.
23. А ещё они играли в одинаковые привычки. Не закрывать тюбик с зубной пастой. Одновременно прищёлкивать пальцами. И всё такое. Ещё носить маленькие телекамеры под очками-проекторами, в свободное время, так, чтобы на фоне своей яви просматривать полупрозрачное то, что видит другой. Реми представлялся ей. Жанна воображала себя им. Было это всё всерьёз весело.
Жанна. Неплохой друг.
Жаль, она пошла на Свалку одна, и не вернулась. Кстати, примерно тогда Реми начал набрасывать чертежи телефонного аппарата для бесед с умершими.



*Ваш номер соответствует постоянному, или первому в вашей жизни номеру вашего телефона. При смене сим-карты ничего не меняется. Нумерация от 1 до 12. Единица заменяет ноль, двойка единицу, так что номер в теофоне оказывается сдвинут на единицу вперёд.
Еще семь цифр вычисляются посредством жребия. Выбираете из шляпы бумажки, пронумерованные от 1 до 12.
Это ваш Маяк.
Ваш вечный номер. Имя в Книге Жизни.
Поначалу можно пользоваться наклейками, вырезками из этой книги, либо ксерокопиями страницы. В будущем, вероятно, появятся вещественные аппараты, настоящие теофоны, по виду напоминающие мобильный телефон, в пластике и металле, определяющие, правильно ли вы набрали свои девятнадцать знаков.
Теперь, если вы набираете на его клавиатуре номер определённого человека достаточно часто, так же, как он сам - ваш, тогда, в силу достигнутого ментального резонанса вы сможете общаться без посредства обычного телефона, мысленно, и даже потом, после смерти одного из вас. К такому поразительному выводу ведут некоторые передовые исследования.
Не обязательно, но весьма полезно после такого набора дать пустой вызов с обычного телефона. Ваш друг должен ответить тем же. Если эти операции вы проделываете взаимно, по истечении длительного времени, вы сможете видеть глазами друг друга, и помогать своим душевным Расширениям дистанционно.
Подробности – в следующих главах. Будьте готовы к ним уже сейчас.*
* * *

Реми глянул еще раз на Океан, сравнивая образы памяти со свежими ощущениями, посмотрел на дисплей Прилипалы, где высветился гигантский штраф за неправильное поведение с помощником нобиля и заторопился к такси. Времени хватало только добраться до Амфитеатра, зарегистрироваться и успеть на Представление заранее, за полчаса, как положено Контрактным рабочим.
* * *

* Мы бродили по стройкам и свалкам, почти всегда вместе. Опасное занятие для взрослых и детей! Жанна отправилась бродить по стройке с приятелем (не со мной) и очень неудачно свалилась. Здесь её литературное отражение. Мораль. Родители! Если вы отпускаете своих детей гулять по стройкам, свалкам и пустырям, во-первых, следите за тем, чтобы они отправлялись туда в хорошей компании. Во-вторых, объясните и своему ребенку, и его другу, если что-то такое случится, не надо тупо убегать, прятаться и молчать. Пусть скажут взрослым всё, что произошло, прямо, без каких-то намёков. Стесняться тут совершенно нечего. С этим всё. И, насчёт очков с камерами,- может быть, кто-нибудь, наконец, изобретет что-то подобное в компьютерном железе? Ничего нового придумывать совсем не надо. И мне, и вам было бы интересно, бродя по улицам, или где ещё, прослеживать полупрозрачное изображение того, что сейчас видит другой, небезразличный вам человечек. Видеть чужими глазами! Может быть, с течением времени, мы бы научились обходиться без таких электронных очков. Мозг, поняв преимущества такого подхода, включил бы свои скрытые способности, телепатию, ясновидение. Это, наверное, как то сближает людей, да и вообще, здорово. Здесь вы вплотную подводитесь к биологическим технологиям Лазарета,- объединению и укрупнению человеческих душ…*

* * *

24.1. Издали, если смотреть в крошечное окно, Амфитеатр походил на золотое кольцо, лежащее на бархате выдающейся из объема Дома Террасы. Ворсинками, если бы глянуть в бинокль, были пальмы, подвергнутые генетической перестройке. Изнутри он напоминал расширяющуюся кверху гайку.
Амфитеатр ревел во всё горло. Утробный гул Амфоры похож на тот, что издает раковина рапана, если приложить к уху, только в двадцать тысяч раз сильнее. Рожки болельщиков, шарканье тысяч подошв, бас горнистов, требовательные возгласы женщин. Были также переливы свирелек, которые нарочито неумело использовали зрители, переливы арф над самим центром арены, под полупрозрачным Куполом, где, подтянутый невидимым тросом висел похожий на кувшин дирижабль и на колышущейся его сцене работал ансамбль из нескольких ухоженных девушек. Темнокожие гиганты Сетана били в позолоченные бубны, прислушивались к истаивающим звукам, улыбаясь и округляя глаза. Низкорослые метисы, объединившие этносы бывшего Китая и Японии, непременно с эмблемой Пандуса на рукавах – жизнерадостным покемоном, жевали соевые рулеты, пили из микроскопических кувшинов саке, сливовое вино, подбирали платочками слюну с уголков губ, и при этом ухитрялись непрерывно смеяться и улыбаться. Блондины ЭкзоСити, почти все охранники трудовых лагерей, щеголяли в металлизированных костюмах, трещавших при каждом движении.
Чтобы не потеряться в нагромождении шума, наркотических ароматов цветов и женщин, лабиринтов служебных помещений и переходов на очередной ярус, Кант обратился к Прилипале.

0. Эвакуация на небеса. 33. Прежний мир обнаруживает человека иного взгляда. 34. Мир пытается уничтожить нового человека. 35. Испытания соединяют подобных людей. 41. Новые люди раскрывают возможности для побега. Окончание – подготовка читателя к переходу в иное состояние.

25. -Давненько здесь не был, приятель. Последний раз - после окончания практики Механического Университета. Правда, без тебя. Тогда имелся выбор, - подписать Контракт с Арба, или Мирмикс. Обе вложили средства в моё воспитание. Месяца три мой голос на выборах ценился, я мог позволить внеочередное Представление в лучшем Амфитеатре УниверСити и разные напитки. Спасибо, что вытащил меня. Какую удачу на этот раз поймал? Лотерея? Акция для рабочих третьего класса?
В наушнике послышался щелчок и несколько невразумительных фраз, которые всякий раз предшествовали выступлению несколько устаревшей модели Компаньона. Затем полилась ясная речь:
-Наш Амфитеатр пристроен к свободному участку Дома примерно двадцать лет назад. До этого имел меньшие размеры. С тех пор Амфитеатр 5672 неоднократно подвергался различным реконструкциям. В центре удовольствий, втором по величине во всем УниверСити возникли бани, сауны, массажные салоны, бары, рестораны и клубы по интересам.
Филиалы церквей, в которых можно заключить брак, как между людьми, так и животными, располагаются во втором круге удовольствий.
-Я хочу понежиться. С плеском фонтанов, волнами и клубами ароматизированного пара. Можешь устроить? Только – чур, без греха!
* * *

*На самом деле, наш герой не стал нежиться в сомнительных центрах удовольствий Амфитеатра, в просторечии – «Амфоры», или «Унфора», показанных здесь. Потому что там всякое могло случиться. Каждый знает, что бывает в саунах. Хотя, может, ему и очень хотелось. Он даже не знает, вдруг, он просто несмел. Копается в себе, чуть ли не каждый день по этому поводу. Вы же тоже не всегда понимаете: то ли вы боитесь рисковых удовольствий, то ли сами отвергаете их, по причине своей высокой морали? Но электронный советчик нашего героя, мобильный компьютер с лапками, – так называемый Английский Червяк, с собственным именем Прилипала, попытался свести его с дамой, с места работы. Таковы его задачи, подразумевающие также и сводничество, и, порой, неприкрытое сутенёрство. Но, увы, харрасмент, улыбки и ухаживания за мало знакомыми людьми не приветствуется и в будущем, точнее, в данном секторе Дома, так, что азбучное счастье для нашего героя вряд ли сейчас случится. Но, зато оно может придти из прошлого. Дадим Канту что-то лучше этой замечательной, по-моему, полностью фригидной, эмоционально недалёкой Анды Люкс. Что-то действительно такое завораживающее, сладкое, душистое. В конце концов, каждый из нас, простых людей тоже иногда мечтает о великолепном романтическом приключении. И, чтобы жизнь мёдом не казалось, окунем заодно в мир боли и крови. Вы ведь тоже, как и я, завистливы? То есть, требуете социальной справедливости?!
В гороскопе Канта можно было бы написать; встреча с гипертрофированным носорогом. Неожиданные перемены…*

* * *

Кант едва не потерял канареечное платье сотрудницы Арба. Непостижимым образом оно проступало вновь и вновь над балахонами. Кант перескакивал с одной дорожки на другую, отталкивал поклонников новой моды, даже не глядя на статус, и не успел заметить, как попал в окружение колонн из гранита, столов на драконьих ножках, напоминавших саркофаги, и скамеек в виде аллигаторов. Здесь прохаживалась и Анда, зыркая по сторонам, похожая на домашнюю кошку. Модная женщина взглянула на Канта без восторга, но и без сожаления.
Кант осмотрел устройство галереи; не очень удобные чешуйчатые сиденья, лепнину на колоннах, подпирающих следующий ярус - слившихся золотых пауков и саламандр, узоры на скамьях из перепутавшихся рун, пушистые одуванчики фонтанов и винные ручейки.
Вид на арену уводил от всех мелких мыслей.
Можно было предаться всецело созерцанию забавы, превращаемой в ритуал, который нельзя увидеть иначе, как вживую. Почти всё прошлое Представление он, выпускник Механического Университета просидел у верхнего кольца Амфитеатра, наслаждаясь в автоматическом кафе винами, коктейлями и морепродуктами. Больше чем о зрелищах он, питавшийся пять лет водорослевым хлебом и питательным поливитаминным бульоном, мечтал о неограниченном доступе к продуктам, которые употребляют ансы. Кроме того, всё океаническое, бывшее живым, извивающимся, как то кальмаров и анчоусов, состоящих почти сплошь из кислот омега-3, Кант считал лучшим средством от шизофрении, которая, овладевала Вселенной. Иногда во время одинокого пиршества он вытягивал шею вниз, где веерами зыбких стрел создавались карты выдуманных государств, великаны, кони и люди. И не заметил, как начал стихать шум внизу, и прошел между рядов, забросанных подносами, обёртками и фантами с чувством, будто пропустил что-то важное, и опять клял себя за стремление к простым животным удовольствиям.
Анда успела занять места за столиком с газированным пуншем, лопотавшим весёлую песенку пузырьками закиси азота. Двое нобилей заторопились к ложе Почетных Зрителей. Один бонд, со знакомой эмблемой Текс Мирмикс повернул голову, краснея от негодования, зашевелил губами, подбирая слова в адрес рабов, но промолчал. Анда отправила ему презрительный, а может быть и многообещающий, зазывающий, воздушный поцелуй.
Кант тайком осматривал её лицо, думая, как бы оно выглядело с нескольких сантиметров расстояния, затем перевел взгляд на сцену Амфоры.
30. Арена, отделенная от нижней галереи пятиметровыми стенами, походила на лунный кратер. Поверхность – застывшее, самосветящееся лунное море. Острова, созданные горами стройматериалов, отбрасывали кристаллы теней. Перспективы терялись. Ощущения глубины и ширины перепутывались. Иногда казалось, что до противоположных трибун, словно от одного края кратера Коперник до другого, сотни километров, а спустя одно моргание расстояния сокращались, и Представление протекало в безразмерном объёме мозга. Это был реальный наркотик! Словно духи свежих захоронений воинов, сотканные кисеей света, птицы носились в сгущенном воздухе Амфитеатра над головами зрителей. Взгляд бросался за всё новыми объектами, обнаруживая то, что раньше невозможно было понять, что выбрасывалось законами мозга за периферию сознания. Но многое, принимаемое за морок голограмм, было реальным, словно шершавый камень колонн.
Только сейчас Кант обнаружил в стенке каменного кратера массивные бронзовые, добротно проклёпанные ворота, стилизованные под глотку доисторического чудища, вроде мегалодона. Полуразвалившаяся статуя Неизвестного Бога была настоящей. И скульптура Императора на постаменте. И фигуры в нишах. Принадлежали призрачной реальности, разбросанные по кратеру части лабиринта, и сухой канал, и лесенки, сходящиеся в запрещенные геометрией узлы. Штабели оружия,- алебарды, копья, мечи, щиты, походившие на копны терновника. И ещё были груды пластиковых булыжников. И звери. Много десятков. Собаки величиной с телёнка. Они скалились в клетке, усыпанной чугунными листьями, вперемешку с лапами, стискивающими кинжалы. Некоторые были довольно красивы. Кант подумал, что, конечно, было бы совсем неплохо иметь при себе такого зверька для защиты от хулиганов Серой Зоны.
31. -Кто из вас выбрал День Славы?
Рокотала статуя, которая напоминала нечто из снов, от ожившего мешка из проклятых детских снов. Она являла смесь известных символов власти – Пана, Крона и Барона Субботы. Еще у нее было сходство с телеведущим, порожденным ремеслом анимации, вездесущим умником Бафометом.
-Спустя два с половиной часа сорок человек превратятся в лекарство. В особых котлах их тела приготовят и отдадут зрителям. Это и есть сущность обряда, который введен и в нашем Секторе, – воодушевленно сказала Анда. При этом она почесалась спиной о колонну, словно кошка, обидно перепутавшая ножку стула с телом хозяина.
-Говорят, кислоты памяти придают жизненную силу и волю к победе,- прибавил Хари.- Суть в том, что эти самые гладиаторы выйдут из ворот. Вооружатся до зубов. Быстро сколотят свою группу. Объединятся по симпатиям. Могут выстроить укрепления, до того, когда откроются клетки. Вот это и есть новое. Крепости из пластика. Кто выживет, приобретет статус нобиля и владения.
-Из пластика…задумчиво повторил Кант.
-Перед началом Представления,- бурлила статуя,- мы поклянемся в верности идеалам свободы. Отрекаемся от прежних богов, от разногласий и суеверий. Слава тем, кто взойдёт на Олимп! Слава императору!
-Конечно.
Анда проворно вытянула браслет из складок, посмотрела в глазок, затем ткнула белым ногтем в «да».
В кнопку, напоминающую цилиндр на корпусе секундомера.
То же самое проделал Хари.
32.1. Анда пристально посмотрела на Канта.
-Неужели ты против? Поверить не могу!
-Я не уверен, что речь выстроена совершенно верно. Если мы за мир, значит, соглашаемся со всем прочим.
-Не будь бирюком.
Кант оторвал клипсу от уха.
Ему не нравилось идти всему наперекор. Так терялась энергия. Проще говоря, трусить и сдаваться было легче, чем что-то объяснять.
Кант захотелось рассказать про свои видения, и он начал говорить. Ему польстило то, что они, как будто, насторожили уши.
Такое, по правде сказать, было не часто.
Он рассказал о своих снах. О том, что в предлагаемых юркими коммивояжерами вещах содержалось то, что могло быть признано свидетельством продажи души. В коробке лекарства, с поздравлением от сатаны. В подарочной упаковке бисквитов и в каких-то адских долларах, которые надо было отличать от простых денег. Они громко лопаются, если их выкинуть за двери.
-Тот, кто искушает, является как то запросто. Его можно распознать и прогнать. Но он потом появится снова.
Еще он рассказал о том, что почти принял приглашение от дьявола. Может быть, принял, когда лизнул сладкую таблетку. Съел целую горсть адских конфет. И срыгнул. Или нет?
Когда он начал рассказывать о снах, связанных с атомной подводной лодкой, и ещё Золотым Котлом, Анда и Хари начали болтать друг с другом.
Хотелось дать им по шее за это.
Кант отвернулся.
В области горла, или, как бы сказал какой-нибудь йог, чакры Вишудха, ответственной за коммуникативные переговоры, образовалась кислота обиды. Её надо было срочно нейтрализовать.
Он ещё успел увидеть, как Анда и Хари расселись по разным местам. Как кому было удобней.
Его заинтересовал пунш цвета рубина, насыщенный веселящим газом. Как пьют из чаши с такими высокими краями? Или это сделано для человека-слона? Где стаканы? Украдкой, он попытался зачерпнуть напиток ладонью, и вдруг был резко остановлен. В спину выдохнуло само зло.
Усилие, чтобы просто обернуться.
Просто человек в погонах.
-Работник Арба?
33. Исполнитель Контракта без запинки произнес идентификационный номер и все имена, которые поочередно присваивали Канту директора Приютов.
-Вы допущены к играм. Спасибо за внимание к Олимпийским Играм! Добро пожаловать на сцену! Возможно, вы олимпиец – победитель и бог.
-Это ошибка, - другого ответа Кант не нашел.
-Так многие из вас говорят,- улыбнулся Исполнитель.- К сожалению. Иногда волонтёры пытаются изменить свое решение. Но если система отбора допустила ошибку, мы её обязательно исправим.
Лицо Исполнителя казалось озадаченным и очень честным. Впрочем, уже немного обновлённый Кант уловил в натяжении его мышц, и в сальном отблеске глаз неприятную хитринку.
В конце лабиринта коридора, несомненно, имелся кабинет с понимающей всё персоной, где всё должно было встать на свои места.
-Куда вы меня ведёте?!
Исполнитель Контракта исчез. Кант смешался с разношерстной толпой, заполнившей внезапно замкнутое пространство. Слова проговаривались громко, находили смутный отклик в памяти, но не хватало сил постигнуть их значение. Люди, собравшиеся здесь, были явно встревожены, жестикулировали, говорили наперебой что-то неудобное для понимания. Да и не хотелось ничего понимать.
-Пожалуйста, проходите на сцену!
Может это выговорили красные лица на стенах?
Кант тупо уставился на открывшийся впереди свет. Его смутила проекция чего-то такого, болезненно знакомого, будто ты превратился в эфирное существо, и втянулся в тот популярный рекламный ролик, где демонстрируют мультфильмы по зарисовкам людей, принимающих галлюциногены известных марок. Люми позволил себе, не стесняясь никого, по-щенячьи взвизгнуть и заскулить. Он понял, что это за ход, двумя бронзово-зелёными лепестками раскрывающийся в гремящий коллаж. Увы! Это были челюсти ископаемого чудища, через которые солдаты удачи выходили на арену Амфитеатра. Только изнутри створки ворот почему-то выглядели более зубастыми, чем снаружи.

* * *

34. Кант понял всё-всё в фотографической вспышке лопнувшего прожектора.
Он ощутил своё «Я» в мгновение, растянутое на пять минут, когда можно понять, где ты находишься, обдумать обстоятельства, и даже чуть-чуть отдохнуть.
Помрачение сознания оборвалось. Нечто похожее было в Приюте, когда Реми как то вдруг увидел себя, ощупывавшего у зеркала умывальника меловое лицо, говорящего «бу-у». И догадался, что пришел со Свалки, где, либо испытал шок от встречи с диковинным животным, типа Прыгуна, либо треснулся о бетонную тумбу, не слишком удачно скатываясь с забракованной трубы от метро.
Ещё он увидел варианты дальнейшего развития событий.
Первый – он действительно стал олимпийцем, и, получив статус нобиля, нежится в своей новой квартире, с бокалом Белого Вина со Специями, жирным животом и наёмной девушкой.
Второй вариант уносил куда-то вдаль, в холод небес, откуда его звали странные люди в белых халатах.
Третий вариант Кант не стал рассматривать.
Он твёрдо остановился на варианте «В».
Кант вспомнил, как вынесся, пытаясь казаться спокойным, на арену Амфитеатра и поразился количеству зрителей, одновременно попавшим в поле зрения. В свете трещащих прожекторов они были похожи на сине-зелёных пупсиков со свалки бракованных игрушек, наваленных в медленно поворачивающийся медный таз; вот такая вольная ассоциация. Голова жестко звенела, словно стреляющий очередями автомат, от неё, словно грязь, отскакивали неприятные мысли, и это спасало от животного страха, сохраняло ноги сильными и проворными.
Сначала новобранцы фортуны, просто – будущие олимпийцы, просто так разгуливали по арене Амфитатра. Неловкие и смешные. Это противоречило представлениям Канта о начале Представления. Он читал, что в древнем амфитеатре гладиаторы обязательно проходили круг с помпой, сверкая доспехами и отдавая приветствия взволнованным дамам.
-Улла! Летают птицы, не страшней, чем танки.
Это прокричал взлохмаченный подросток, длинноволосый, едва ли не трансвестит, потрясая серебристой киркой.
Кант стоял рядом с сооружением, напоминавшим накропанный (предложено как синоним «состряпанный» программой Ворда, и пусть будет навсегда, как эта божественная книга)) одуревшими муравьями термитник. В руках замер большой камень. Память успела этот зафиксировать момент, как важную, пожалуй, последнюю веху жизни. Ещё явная часть мига,- и маятник времени сдвинулся с критической мёртвой точки, ухнул в бездонную пропасть.
…Сердце ахнуло, словно от разряда дефибриллятора, когда он увидел девушку с белыми волосами, которую полчаса назад принял за звезду. Она существовала на самом деле! Усмотрев ее рядом, даже случайно коснувшись руки, Кант боялся взглянуть на Стелу снова. Но легкие задышали газом едким и сладким, словно смесь Белого Вина с веселящей закисью азота. И он дал силу рукам, и ногам, речевой системе. Голос уже по щенячьи не срывался. Реми орал что-то важное людям, которых почему то уже доподлинно, во всех деталях знал.
Взрослого мальчика, будто бы списанного с репродукции аниме, с растрепанными серыми, или, как определить,- седыми, серебристыми, мельхиоровыми прядями, который декламировал обрывки стихов, брался за кирку, дотошно выбирал доспехи и кинжалы в груде металла,- со звериными и детскими чертами лица, звали Дориан. Дори. Просто - Дорик. Он казался младшим братом Стелы, усиленным всякими мышцами мужским вариантом человека.
Тим размахивал алебардой в виде птицы, расправившей железные крылья. У Тима оказалось умное лицо, заимствованное у следователя из знаменитого сериала, сочувственное и циничное, будто бы он, понимая мысли людей, принимал их такими, какие они и есть. По крайней мере, так казалось.
Другой новобранец то и дело соизмерял свою постройку с чертежами, произведенными обломком на стене Амфитеатра, выискивал подходящие щиты, блоки и доски. Его звали, точней, громко окрикивали, Робертом, а чаще - Бердом. У этого человека, с виду - интеллектуала оказалось болезненное, непропорциональное строение головы, словно она начала устраиваться по образцу черепа мегацефала; после природа одумалась и устремила развитие по привычному пути, одарив, в качестве компенсации выразительными чертами лица и приятной челюстью. К лицу его подошли бы круглые очки, но успехи производителей контактных линз лишили людей третьего тысячелетия привычных стеклянных украшений. Роберту было чуть за тридцать. Порой в движениях проявлялось нечто инфантильное.
35. В душе Кант не мог не признать, что, конечно, с трибун, с пуншем, с веселящим газом в руках, было бы очень интересно и поучительно наблюдать, как в условиях жесточайшего цейтнота, людьми со столь разными характерами, сексуальными предпочтениями, социальными статусами, ориентациями, полами, возводятся такие детские крепости.
Самой маленькой оказалась группа Реми. Он никак не мог определить точно её численность. Так нельзя сосчитать муравьев, которые, вытаращив глаза, или, может, навострив усики, носятся по всем направлениям с этими своими соломинками и личинками. Так же было и с членами банды Лемуров, которые бродили ночами, при дежурном тусклом свете по кварталам Дома на своих ходулях, появляясь тут и там, тупо светя глазами с вживлёнными в них фосфоресцирующими бактериями. Их количество не поддавалась диагнозу, словно бы в соответствии законам квантовой механики, эти люди-обезьяны отыскивались везде, в большей или меньшей степени. На смену тем, кого тихо душили недовольные жильцы, тут же приходили новые. Но, сравнение с неутомимыми термитами было более правильным. Они следовали цели, которую каждый в отдельности практически не видел.
И теперь сам Кант стал одним из таких термитов, разлетающихся, грудящихся, ищущих, чем заняться, общающихся друг с другом простыми знаками и выразительными взглядами. Он работал среди олицетворенных теней, соединившихся в один гигантский мозг червячков-нейронов.
До тех пор, пока не накатилась вторая волна понимания происходящего.
Теперь Реми стоял на площадке высокой башни, которая закручивалась винтом, вытягиваясь со дна безводного канала. Башня вобрала в себя камни, лежавшие у стен арены-кратера, и от неровных штабелей на лунной пыли остались спутанные цепочки следов.
Ещё он понял, что кишечник его подвёл.
Нельзя было пить.
Вообще.
Вырисовывались фундаменты строений.
Все началось с того, что каждый человек сам по себе воздвигал персональный пост. Кант вспомнил первый свой булыжник, рядом со столь же скромными основаниями. Затем к нему перенесли свои камни другие строители. Случайно Реми приступил к стройке в хорошем месте, оказавшимся центром тяжести гор кирпичей, и точкой, неплохо защищенной ранее созданными декорациями.
Объединение людей шло сродни физическому процессу, который связывает частички одного вида, порождая жилы и самородки.
Были выстроены крепости - цилиндрическая, похожая на средневековый донжон, шарообразная, словно гнездо, прилепившееся к стене Амфитеатра. Ещё одна находилась в узле лестниц. Дела шли так себе. Спаянные кубы ходили ходуном. Донжон косился на бок. Гнездо обрушивалось. Работа прерывалась тогда, когда плотоядно ревели трубы, отмечающие полчаса; люди ускоряли движения. Представление длилось намного больше времени, предсказанного Андой. Солнце давно прошло точку полдня, и серповидная тень надвигалась к баррикадам.
И вот, когда первый хищник уже дефилировал вдоль ограды, иногда поднимая пасть и воя, крепости соединились в одну. Появились бойницы, зубцы и даже смотровые площадки. Внутри крепостей открылась полостная структура из складов оружия, лазов, лестниц. Кант подивился этой внезапной сложности, возникшей, словно отражение многомерных коридоров человеческого мозга.
36. Вот решетчатые шлюзы вскрылись полностью, и оттуда двинулось то, что раньше Реми видел лишь в крутых фильмах ужасов. Тёмная масса распалась. Твари с тяжелыми головами, будто объевшиеся стероидов. Волки. Орангутанги. В движениях этих зверей выказывалась уродливая, берущая за душу прерывистость, словно их освещали вспышками стробоскопа с частотой семь герц.

* * *

*Неприятно? Так вот, вдруг, переместиться на арену Амфоры (иногда называемой Унфором, храмом вуду)! Будьте готовы ко всему всегда! Или…я не тот, кто может вам указывать, что делать? Итак, ребята беспощадно бились с врагами. Сбросили налёт цивилизации! Сдружились, что весьма похвально! В процессе боя Кант познакомился с четырьмя новообращенными олимпийцами, к которым так, вдруг, ни с чего, почувствовал необъяснимое чувство родства. Более того: оказалось, что кровь всех пятерых светится, если её капельки, в смысле, капли крови от разных людей, сближаются друг с другом. Символично и красиво! Не находите? Забегая вперёд, скажу; и не лишено физико-биологической правдоподобности.*

* * *

Стела приблизила руку к темноте.
Кант смотрел на разветвляющуюся красную полосу. Было в ней нечто притягательное. Она была, как зверёк, чуткий и красивый. Дори вытянул шею в направлении подраненной звезды.
-Это есть сама мировая энергия Ци. Инь в чистом виде. Кровь прекрасной девственницы. Она ведь девственница, правда