ЦЕЛЬ – НИЧТО, ДВИЖЕНИЕ – ВСЕ

На ней была длинная юбка из какой-то серой толстой материи в клеточку. И юбка длинная, и разрез спереди тоже. Девушка присела на переднее сиденье, обращенное в салон автобуса. Я сидел в третьем ряду.
Юбка была еще и довольно узкой, поэтому длинный и высокий разрез обреченно открыл взгляду светлые трусики, надетые поверх колгот. Так мне по крайней мере показалось. Если бы я сидел во втором ряду, непосредственно перед девушкой, я увидел бы только ножки, но из третьего ряда угол зрения был более пологим, и это позволяло мне видеть что-то и под юбкой.
Сначала эта прелестная картина мелькнула передо мной лишь за счет какого-то бокового зрения, потому что инстинктивные этические навыки требовали не замечать того, что не предназначается твоему взгляду. Так, воспитанные люди «не замечают» нечаянного чихания. Но есть инстинкты и иного рода – врожденные, безусловные. Они как раз требуют от тебя максимального внимания к существу противоположного пола. Они приковывают твой взгляд и к самому объекту, и направляют его в самые сокровенные места.
Я сразу подумал, что такой разрез не позволит остаться невидимым тому, что скрыто под юбкой, но передо мной сидел молодой человек, и его спина загородила девушку. Мысль о ножках девушки, которые могут обнажиться из-за высокого разреза, слегка взбудоражила меня, приковала мое внимание к ней. Но просто смотреть на ее лицо, что было вполне приятно, было также и неловко.
Переместиться, чтобы мне открылся прелестный вид? В принципе, можно, наверное. Но тоже как-то не очень прилично. И тут рядом с молодым человеком села тетка, он вынужден был отодвинуться влево к окну, чем и освободил путь моему взгляду.
В первый момент я лишь в какое-то мгновение во время естественного движения головы и глаз увидел манящий сумрак под юбкой и угадал светлый треугольник трусиков. На этот миг девушка не среагировала и не могла среагировать. А я следующую минуту боролся с желанием направить свой взгляд туда, куда хотелось.
Ну что мне ее ножки в сумраке под юбкой? Я на пляже вижу этих ножек совсем не прикрытых настолько, что видны уже далеко не только ножки. А тут они еще задрапированы в ткань колгот. Правда, это замечательно выглядит, когда ножки в красивом блестящем искусственном покрытии.
И что мне ее почти невидимые, а лишь слегка угадываемые в сумраке трусики?
Разгляжу ли я, как они надеты – поверх колгот, или под ними?
Да и какой в этом интерес?
Весь интерес – в процессе. Вот передо мной совершенно одетая девушка, а вот она невольно разоблачается. Я думаю, она ведь не может не понимать, что с ней будет происходить это. Если бы она не хотела никому показывать ножки, она не выбрала бы юбку с разрезом. Она могла бы позаботиться и о том, чтобы ее трусики не выставлялись напоказ ни в какой ситуации. Я думаю об этом и прихожу к мысли, что в этом процессе мы участвуем оба.
При таком понимании ситуации кажется уже не таким бестактным направить свой взгляд, куда хотелось. И я делаю это.
Раньше я любил разглядывать лица. В общем-то по той же самой причине – это элемент сексуального общения, самая его прелюдия. Действо, способность к которому дана самой Природой. Неспособных к нему Природа просто забывает. В этом разглядывании было желание и стремление, была потенция и мечта. Это разглядывание не было угрозой. Это был лишь язык.
Теперь такое разглядывание – почти действие, потому и занятие это мною почти забыто. Лишь полная защищенность визави позволяет мне иногда вернуться к нему. Защищенность эта имеет место, например, тогда, когда мы находимся по разные стороны какого-либо препятствия, например, оконного стекла поезда. Тогда в приглянувшемся тебе лице не возникает страха. В ответ получаешь разные эмоции. Иногда удивление, иногда любопытство, иногда сочувствие.
Я понимаю, девушка, может быть, и предполагает, что в какой-то момент она будет видна и открыта в большей степени, чем полагается, - зачем же тогда все это полускрытое так красиво и аккуратно. Но понимаю также и то, что и она понимает, как выглядеть полагается, и вряд ли позволит выглядеть себе иначе долее каких-то мгновений. Я даже понимаю и то, что девушка может одеваться без всяких этих лишних размышлений. Так или иначе, но одернуть задравшуюся юбку и скрыть открывшиеся трусики – действие инстинктивное и правильное. Я даже думаю, что такое действие более привлекает к девушке, чем действие совсем обратное. Но если я дальше буду размышлять про это обратное действие, я не найду аргументов против.
Парадоксально, кончено, однако я нахожу более приличным и честным направить свой взгляд не в глаза девушки, а под ее юбку.
Я не могу и не успеваю разглядеть детали интимного гардероба. Девушка почти сразу замечает мой взгляд и тут же пытается одернуть юбку. Но я уже предвидел, что это ей не удастся при таком крое. Тогда она просто заслоняется рукой от моего взгляда. И тут начинается новая игра.
Рука ложится меж ее ног почти естественно. Однако автобус трясет и мотает из стороны в сторону, и девушке не удержать руку в том естественном положении. Может быть, ей даже придется убрать ее, чтобы ухватиться за кресло на крутом повороте. Что ж, она сама «виновата». Не надо было одеваться именно так, не надо было садиться именно так, наконец, не надо было загораживаться рукой, демонстрируя, что заметила мой взгляд, ведь того, что мы не замечаем, не существует для нас.
Так мы и едем. Мой взгляд блуждает естественным образом по разным предметам, но постоянно возвращается к руке и юбке девушки. Ее рука действительно то и дело меняет положение, приоткрывая путь под юбку моему взору. Я ничуть не скрываю своего интереса, хотя очень осторожен, почти тактичен. Она явно замечает мой интерес, но на ее лице не возникает ни тени возмущения.
Через несколько остановок девушка поднимается, и на мгновение прелестная картина вновь ослепляет меня, когда рука девушки отрывается от ее ног и тянется к поручням. Девушка выходит, а я остаюсь в полном неведении относительно того, насколько заметным и значимым для нее был этот эпизод. Скорее всего, она не уделила всему этому и сотой доли внимания по сравнению со мной.