Еретичка

... - Ты утверждаешь, что видела ангелов Господних и Самого Господа! - священник в рясе обвиняюще ткнул в неё пальцем. - Ты понимаешь, что сознательно распространяешь ересь?
Худенькая хрупкая девушка, стоявшая перед ним - босая, в лёгком платьице - поёжилась и обхватила себя руками. Было холодно.
- Я не понимаю, - помотала она головой, - психиатры, теперь это подземелье... Я ничего не сделала, я ничего не утверждаю!
Девушка терялась в догадках, пытаясь рассмотреть помещение. Куда её привезли? Зачем? За что? Она стояла в круге света, причём света дневного, солнечного, на холодном каменном полу. За кругом царила тьма, в которой время от времени слышались то ли шёпот, то ли движение. Размеры комнаты оставались загадкой. То казалось, что она огромна, то сужалась до размеров круга света и давила ужасно. Ещё была специфическая гулкость. Голоса отскакивали от стен слишком знакомо, но девушка не могла сообразить, где она такое слышала.
- Зачем ты пишешь в своих произведениях, что видела Бесплотные Силы?
- Я не могу не писать. Это моя жизнь. Без творчества я умру. А в произведениях Бесплотные силы вижу не я, а мои герои. Неужели не понятно? Если я пишу "я" - это не значит, что я пишу о себе!
Странное дело. Голос священника из-за акустики помещения усиливался, становился грозным и звучал, казалось, со всех сторон. Её же голосок таял и растворялся в кружении пылинок, она сама его не узнавала, и хотелось не геройствовать босиком на холодном полу, а забиться в какой-нибудь тёплый уголок...
- И бесов, говоришь, видела.
- Видела, - кивнула она и тут же прикусила язык. Проговорилась-таки!
- И как они выглядят? - заинтересовался служитель церкви.
- Бесы - они и есть бесы, - угрюмо буркнула писательница. - Рогатые, хвостатые, копытные, курносые. Постарше бородатые, помоложе гладенькие.
- Общалась с ними? - снова выказал неподдельный интерес иерей.
- Нет, - сверкнула глазами исподлобья, - я же не алкоголик.
- Не понял? - по-птичьи уронил голову набок, - при чём тут алкоголь?
- Он растормаживает кору головного мозга. Через месяц-другой постоянного употребления достигается изменённое состояние сознания, причём без всяких усилий. Человек начинает видеть бесов, которые постоянно были около него. И общаться с ними.
Выслушав это, священник непонятно крякнул и почесал бороду.
- А ты как же их увидела, коли алкоголем не злоупотребляешь?
Ну вот. Кажется, нормальный человеческий разговор завязался. Девушка немного расслабилась. Инквизиторских пыток, похоже, не будет.
- Не знаю. Играла с ребёнком, полезла за ним под стол - а они там. Испугалась. И они испугались. Креста боятся, - рука непроизвольно обхватила нательное распятие.
- Хорошо, бесы... А Ангелов ты где видела?
- Не видела я Ангелов, - поморщилась писательница, - слышала только. И руки их чувствовала. Его руки. Хранителя.
- Говоришь так, будто не единожды это было, - приподнял густые брови священник.
- Несколько раз, - согласно кивнула она. - Были ситуации, когда я могла умереть. С самого детства. А Хранитель мой, - перекрестилась благоговейно, - не дал уйти. А видеть - нет, не сподобилась.
- Понятно, - снова посуровел иерей. - А с Господом как обстоят дела? Будешь утверждать, что не видела и не слышала? Фантазия взыграла, потому и писала об этом?
- Святой Дух являл Себя, - испуганно пролепетала девушка. От холода она уже тряслась, нижняя челюсть начинала постукивать зубами о верхнюю. - На службе в церкви. Как разольётся золотистый свет немерцающий, как время потечёт по-иному, как почувствуется несказанная благодать в душе, так знаю - сошёл.
Иерей ничего не ответил. Он стал ходить вперёд-назад, теребить свою бороду, играть бровями. Наконец, пожевав губами, он остановился прямо перед ней и заглянул в глаза. В звенящей тиине за кргом света вдруг вновь раздались то ли шевеления, то ли шепотки.
- Нельзя тебе в миру жить, дитя моё, - с отеческими интонациями промолвил он, - нельзя. Твои знания опасны для простых людей. Тебе бы в монастырь удалиться.
У писательницы подломились ноги. Внезапно обессилив, она опустилась на пол и тихо расплакалась.
- Отпустите меня! - умоляюще прошептала она, - я никому ничего говорить не буду. Я буду писать на другие темы, Я уничтожу все свои произведения. Я не буду говорить о том, что знаю, пожалуйста, отпустите!
Прикрыв лицо худенькими ладошками, она роняла слёзы сквозь пальцы, сидя на холодном полу перед возвышающимся над ней священником.
Вдруг ей стало тепло. Сердце подпрыгнуло в груди и стало биться в совсем неслышном успокаивающем ритме. Солёные слёзы высыхали на щеках. Ещё не веря себе, она осторожно отняла от лица руки и... вот оно! - почувствовала на плечах ласковые огромные ладони, уместилась в них вся, услышала ни с чем на Земле не сравнимую музыку.
Блаженно улыбнулась. Ангел. Небесный хор. Чудо.
Подняв глаза на священника, она обнаружила его на коленях, с испугом глядящего вверх. Комната была освещена неким серебристым сиянием, хоронившиеся во тьме другие священники (были всё же! слушали!) тоже попадали ниц со своих стульев. Вокруг, везде гремел голос, но она ни слова не разбирала. Она блаженствовала в тёплых ладонях Ангела и слушала Небесный хор...

...Солнечный лучик раннего утра мягко пощекотал бархатную щёчку спящей девушки. Не открывая глаз, она сладко потянулась и тут же стала нащупывать на прикроватной тумбочке шариковую ручку и тетрадь.
"Какой интересный сон, - удивлённо улыбнулась. - Надо его записать..."