"Санька" Часть 2.

Весна обещала быть скорой и бурной. Уже с самого утра слышались радующие глаз и уши – капели. Почки на деревьях набухли и грозились вот-вот лопнуть, раскидав по всему пространству, сочные, зелёные молодые листки. Да и народ вокруг, как-то приосанился, повеселел. То тут, то там, слышались весёлые голоса и смех. И та напряженность, пришедшая с холодами и метелями, сама собой отступала куда-то на север. Народ понемногу стал снимать с себя сонмище одежд, а в дневное время, кое-где уже появлялись и оголённые шеи, красивые и стройные ноги молодых девчушек. И даже респектабельные матроны спешили показаться в эти тёплые дни мужчинам, во всей своей красе. Санька с Лёнькой уже не раз бегали к реке посмотреть, не тронулся ли лёд, что бы по новой воде закинуть давно приготовленные рыболовные снасти и с замиранием сердца ждать поклёвки. Казалось, что нет ни чего на свете радостнее момента, прыгающего и водимого в разные стороны поплавка и тех долей секунд, когда нужно было подсечь рыбку, ухватившую наживку. И не важно, то ли это была простенькая плотвичка, или же хитрющий лещ, но в момент вытягивания из воды добычи, сердце буквально выпрыгивало из груди! И восторг, неописуемый восторг охватывал всего тебя, от кончика носа, до самого мизинчика на ногах.
И уж тем более, наши друзья ждали именно этой весны. Тётя Клава ещё месяц назад принесла Саньке в «квартиру»
две отменные, раскладывающиеся удочки с самой настоящей японской леской. И что самое главное – спиннинг! Настоящий взрослый спиннинг, с зеленоватой тонкой, но очень крепкой лесой. Все эти «чудеса» достались ей от её деда, и уже много лет пылились в чулане. Дядя Вася, муж тёти Клавы, рыбачил в основном, в магазине «Океан», а рыбалку с удочкой считал бесполезной тратой времени и пустым занятием.
И Саня с Лёнькой, теперь всё свободное время проводили около этих снастей, прикидывая, как они будут закидывать удочки и бросать тяжелую и блестящую блесну подальше в воду.
Подходил к концу и учебный год, в котором было всё – и нахлобучки от «классухи», и вызов на педсовет, и последние предупреждения. Но как бы не труден был этот год, он, тем не менее, благополучно заканчивался. И ни что, кроме матери, не омрачало Саньке весеннего приподнятого настроя.
Не так давно приходил дядя Павел из пятьдесят третьей квартиры и сделал Саньке новую, классную электропроводку. И теперь у него в углу, на тумбочке, стоял и показывал старый, ламповый цветной телевизор, оставленный кем-то, и починенный всё тем же дядей Пашей, который работал телемастером в старом «Доме быта».
У Саньки сердце буквально разрывалось на части, когда он думал о матери. Он и злился на неё за её мягкий и податливый характер, за то, что она напивалась иногда со своим мужем и прогоняла его, Саньку, из дома. И в тоже время, готов был расплакаться от любви к ней. Но этот «мент», алкаш, буквально сводил его с ума от ненависти к себе. У Саньки при одном только его виде, руки непроизвольно сжимались в кулак. С каким бы удовольствием он размозжил в кровь его башку, как это частенько показывали по телевизору. Но ничего, думал Санька, придёт и мой час, и этот скот, ответит ему за все беды, которые тот принёс в его семью.

Однажды вечером, когда Санька смотрел очередные подвиги
оперов из «Бандитского Петербурга», шум исходящий из подъезда, заставил его насторожиться и выскочить на площадку. Он сразу понял, что шум этот доносится из его квартиры. Санька кинулся на свой этаж и буквально влетел в квартиру, которая на счастье, оказалась не закрыта. Мать лежала на диване, а этот изверг бил её, как какого-то мужика. Кровь была повсюду и на двери, и на стене, и на полу. Мать была сильно пьяна и только что-то невнятно кричала, закрываясь от ударов обеими руками. А отчим орал на неё, что-то невразумительное и несуразное, и бил. Бил. Он тоже был в стельку пьян и едва держался на ногах. Так как дверь квартиры осталась открытой, после того как в неё буквально влетел Санька, большая часть жителей подъезда, заслышав очередную свару, собралась на площадке и требовала у Виктора прекратить эти издевательства. Санька, вцепившись в руку здоровенного детины, буквально повис на ней, но это лишь раззадорило пьяного «вояку» и он так двинул Саньке по лицу, что тот вылетел из квартиры, пропахав носом по полу добрых метра два. Женщины начали кричать, что сейчас вызовут милицию, на что окончательно озверевший «блюститель», выхватил табельное оружие и своё служебное удостоверение, стал размахивать ими перед лицами перепуганных соседей. Что сволочи, кричал он в пьяном угаре, ментов захотели? А я кто по вашему?! Если не уберёте сейчас же свои поганые рожи отсюда, я вам б... быстро дырок в ваших пустых черепушках понаделаю. В один момент площадка этажа опустела, и лишь дядя Паша схватил потерявшего сознание от мощного удара Саньку и уволок к себе домой.

На следующий день, после этого происшествия, Санька проснулся от странного ощущения - что-то родное, тёплое и до боли знакомое обнимало его и сотрясаясь всем телом беззвучно плакало. Ему было ужасно больно левою сторону лица, но он терпел и обняв мать, тоже беззвучно заплакал вместе с ней. Они долго лежали, выплакивая всю накопившуюся годами боль и горечь, постепенно отталкивая всё дальше и дальше то нехорошее, что разделяло и ни как не могло соединить их. Наконец мать успокоилась и перестала плакать, но не отпускала сына, продолжая гладить его и целовать в голову. Я брошу пить Саня, обязательно брошу, наконец, произнесла она. Вот, погоди немного – заработаю денег и выгоню этого изувера, и мы опять с тобой заживём, как раньше. Ты правда его выгонишь, мам, спросил Санька. Правда, правда, сынок. Только мне нужно чуть-чуть заработать и найти нормальную работу и всё будет у нас опять, как прежде. Ты не волнуйся только, ты только не волнуйся, повторяла она. Мам, а ты возьми и сейчас его выгони. Я буду тебе помогать на работе, да и сам куда-нибудь устроюсь. Я не боюсь, мам, ни какой работы. Честно! Буду по дому убирать и готовить тебе обеды. Правда, я умею! Ты что, мне не веришь? Верю, верю, кому же мне ещё верить, если не тебе, заулыбалась мать. Но поверь, сынок, сейчас я пока не могу его выгнать. Понимаешь... Ты ещё маленький и не всё можешь понять в этой жизни. Но я выгоню, выгоню обязательно. Только немного, совсем немножко нужно подождать. И она села на диван. А ну-ка, где у тебя тут свет включается, спросила она. Подожди мам, я сейчас. И Санька, соскочив с дивана, включил старинную настольную лампу, которая без розетки долгое время стояла на его столе в бездействии. Ну-ка, Сань, приляг, дай-ка я посмотрю, что у тебя с лицом. Ох, Боже ты мой, охнула она, увидев огромный синяк и разбитую губу сына. Сволочь! Ни кого не жалеет, гад! Проговорила она. Ни чего, Саня, ни чего. Скоро всё заживёт. Приговаривала она и вытащила из сумочки принесённую с собой тряпку, смочила её чем-то тоже принесённым и приложила к ссадине. Немного зажгло, но Санька не подал вида. Ему было очень приятно, что мать заботиться о нём. И он лежал, боялся лишь одного, что эта сладкая минута может быстро закончиться. Ты сына, приди сегодня ко мне на рынок, я тебе фруктов дам с собой. А хочешь и Лёньку приводи, я угощу вас чем-нибудь вкусненьким. И ещё денег тебе дам. Хотя нет, сегодня ты ни куда не ходи. Отлежись пару деньков, я тебе, вон, покушать принесла. И она кивнула головой на стол, где стояли несколько тарелок, накрытых полотенцем. Полежи, а я в школу Марине Васильевне позвоню, скажу, что ты приболел. А ты полежи, полежи. Крепко же он тебя, гад! Как взрослого ударил, сволочь! Ну, ладно, я на работу побегу, а то Рустам будет опять орать на меня. Да Сына, крикнула она, уже поднимаясь по лестнице из подвала, ты не беспокойся, я к тебе после работы ещё приду. Отдыхай и не забудь мочить тряпку в этом растворе, что я принесла и прикладывай к лицу. Хорошо, мама. Ответил Санька с улыбкой на лице.
Придя из школы, к нему прибежал Лёнька и долго охал над разбитым лицом друга. В его глазах Санька был настоящим героем, который не побоялся кинуться на здоровенного мужика, что бы защитить свою мать. Санька знал, что завтра вся школа будет говорить о его «подвиге», но он не останавливал Лёньку – ему было приятно, что на некоторое время, пусть совсем на маленькое, он, Санька, станет героем в глазах сверстников. Да скорее всего, зная язык своего друга, не только сверстников, но и, что не маловажно – сверстниц.
Два дня пролетели, как одна минута и нужно было опять собираться в школу. Скоро каникулы, а у него и так хвостов видимо - не видимо, и потому нельзя было откладывать исправления двоек, иначе он рисковал остаться на лето. А то и, не дай Бог, на осень. А это ни как не входило в планы Саньки – в углу стояли рыболовные снасти, которые как будто говорили – Санёк, мы тебя ждём!