В Праведном лесу

Сразу скажу, что я человек несуеверный и во всякую там нечисть не особенно верю. Всё-таки восемь классов имею. Во многих городах побывал по работе — плотником я был. Людей много повидал. Я это к тому, что некогда мне было на всякую ерунду отвлекаться и мозг, как говорится, засорять. Однако же вот случай со мной был, ещё в детстве... Лешего видел. Настоящего. Ты, парень, смотрю, учёный. Не веришь мне, наверное?

- Да вы расскажите.

Ну да. Начну с того, что посёлок наш, откуда я родом, на берегу речки Заволочки стоит. Так себе речка - никакой в ней рыбы не водилось. У нас народ больше по грибам да по ягодам ходил. В лес, значит. Вот лес у нас особый. Прямо за Заволочкой и встаёт стеной дремучей. Посёлку нашему лет тридцать - не больше, а до того деревенька тут была. От тех, прежних-то жителей знали мы и странное название леса — Праведный. Чудно уже то было, что лесу какому-то имя дали. Название у речки там или озера — это понятно, но чтобы у леса... Праведный лес, и всё. Но штука была в том, что Праведный лес этот не сразу за речкой начинался, а где-то там дальше, километров через десять, - когда уже самые чащобы шли. Это у нас привыкли так говорить: куда, мол, идёшь? - Да в Праведный, за грибами. А на самом деле, он, может, тут рядышком будет ходить, а до самого Праведного леса-то и не пойдёт.
Ещё и не каждый знал во всей точности, где этот лес начало берёт. Кто говорил, что — там, где старые дубы растут. У других примета — овраг с пересохшим ручьём. А вот у старого лесника Иваныча — он как раз в деревеньке той прежней родился, — у него, понимаешь, особая примета была: будто бы Праведный лес тогда начинается, когда деревья, как он говорил, «звон дают». Значит, идёшь себе, идёшь, палочкой по еловым стволам постукиваешь... Вдруг — бом! Как будто по чугунной болванке. Назад несколько шагов сделаешь, ударишь палкой по стволу — дерево деревом. Вернёшься к тому первому дереву, ударишь — бом! Идёшь дальше, стукнешь опять по живому дереву — бом! Вот ты и в Праведном лесу, получается. Это мне Иваныч так рассказывал, уже после того случая. Сам я, сколько взрослым в тех местах ни бывал да по стволам палкой не дубасил, никакого звону не слышал. Не знаю, - слух, наверное, какой-то особый надо иметь. Лес там любить, всё такое.
К чему это я? Ну да. Вот батя мой и отправил как-то меня, мальчонку со старым Иванычем по грибы. Вышли, значит, засветло. От старика тут же наказ строгий получил: «За мной всё время держись, не отставай!» И ещё, словно вдруг вспомнив: «Если собачку чёрную увидешь, не подзывай её и за ней не бегай». Спросил я его, что за собачка такая чёрная, да Иваныч, видно, не расслышал моего вопроса по глухоте своей старческой или же просто отвечать мне не захотел. Не очень он словохотливый был, - так я тебе скажу.
Вот идём, грибы собираем. Пропасть их - грибов-то этих: подосиновички, подберёзовички, беленькие, опята не в счёт. Я от Иваныча не отстаю. Уже и овраг с пересохшим ручьём прошли. Над головами кроны дубов смыкаются — неба, считай, не видать совсем. А тут ещё погодка испортилась: тучи нахмурились, заморосило. Совсем темно стало. Я уж боюсь от Иваныча отстать. Иной раз, потеряешь его из виду, бежишь искать с полным-то пакетом грибов — находишь, успокаиваешься. «Пора бы уж и домой возвращаться», - думаю про себя: «Вот сейчас его разыщу, буду проситься домой». Ну вот. Иду к Иванычу, уже вижу его вдалеке, среди зарослей папоротника... Вдруг обгоняет меня собачка чёрная. Маленькая такая, дворняжечка. До Иваныча добегает, потом дальше бежит. Старик-то остолбенел на минуту, меня глазами после находит, к себе жестом подзывает.
Подбежал я к нему, а он: «Ты, малец, давай времени не теряй. Сымай свою одёжку, наизнанку всё выворачивай и в таком виде опять надевай». Не на шутку я тогда перепугался, да и старик, смотрю, тоже трясётся весь... Ну, отошёл я в кусты, всё с себя поснимал, наизнанку вывернул: куртку, рубашку, майку, трусы, брюки, носки. Оделся, к Иванычу вышел, а тот — даром, что старик — уже то же, что и я, со своей стариковской одеждой проделал.
Иваныч мне говорит: «Теперь домой пойдём». Пошли. Молча пошли. По сторонам оба оглядываемся. Дождь уже вовсю зарядил. Промокли мы уже, значит. Иваныч палку под ногами нашёл, да на ходу слегка так по деревьям стал постукивать. И я было тоже сучок какой-то подобрал, как он стал делать; а старик, ничего не говоря, выхватил у меня палочку, в сторону кинул. Глянь, а нас опять нас та чёрная собачка обогнала. Не потявкала, не обнюхала — обогнала, и всё. Постояли мы с минуту, а может и больше. Дальше пошли. И вот, как к оврагу с пересохшим-то ручьём спускаться, останавливает меня Иваныч, говорит: «Постоим опять. Во все глаза смотри. Если чего не так заметишь, не пужайся: стой, как будто так и надо». А мне, мальчонке-то уже страшно, хоть рёвом реви.
Долго стояли под дождём. Ни одной нитки сухой на нас, наверное, не осталось. Ничего поначалу необычного не замечал: вот птичка за оврагом пролетела, вода с еловых веток капает и капает, мох зелёный под ногами хрумкает. А потом началось... Собака та чёртова в третий раз мимо нас пробежала, опять мы её морду-то не видели. Да что собака! Тут, парень такое началось! Вот ты представь, далеко впереди тебя будто деревце стоит высокое. Краем глаза ты его только замечаешь, никакого на него особенного внимания. А деревце то, глядишь, шевелиться начинает, шаги делает, идёт куда-то. Да и не дерево это вовсе, а человек огромный!
Иваныч меня тогда к себе прижал и не отпускал, пока, значит, всё это представление не закончилось. Однако же и того, что успел я тогда увидеть, мне вполне хватило.

- И какой он был из себя, этот леший?

Да как мы с тобой, только ростом раз в пять выше. Лицо он своё, правда, не показал, пошёл куда-то стороной по делам своим. Что разглядел, так это одежду его — она у него такая, старинного, знаешь, фасона: картуз с козырьком на голове, сюртук серенький. А сюртук-то этот выворочен наизнанку. Вот так вот.
Домой вернулись с полными пакетами грибов. Про встречу с лешим Иваныч велел мне никому не говорить, - не то, говорит, «он тебя по лесу уведёт». Я и не рассказывал никому — очень надо. Ты вот первый. Может и «уведёт» меня теперь тот леший, только я уже много пожил на свете, чтобы старухи с косой бояться... Ну, что скажешь, учёная голова?

- По моему, тут всё просто. Происхождение названия Праведный лес идёт от древнего слова «правдитель» - то есть хозяин, главный в округе и так далее. В общем, тот, кто правду устанавливает. Это всё можно в «Словаре живого великорусского языка» у Даля прочитать. Так вот, «правдителем» в руских деревнях считался именно леший — хозяин отдельно взятого леса. Отсюда и Праведный лес — лес лешего, заповедный, так сказать, лес. Чёрная собачка, огромный рост лесовика и даже его старомодный наряд — всё это известные атрибуты лесного хозяина, многократно зафиксированные в фольклорных источниках. Что касается реальности лешего, то на этот счёт существует несколько интересных теорий. Приходилось вам слышать про так называемый «эгрегор»? Сейчас я вам расскажу...