Шампанское разбрызгавшихся чувств - Не дрожь предсердий, ломота затылка, Скорее запись не к тому врачу, Неправильно открытая бутылка. Занудные любовные псалмы Сменяются заботой о здоровье Со временем. И понимаем мы Не так полезно молоко коровье. И утром начинаем жизнь с нуля, Не согласившись с зеркалом в уборной, По поводу нам сказанного "бля..."

Волшебство в подарок

-
Автор:
Тип:Книга
Цена:160.00 руб.
Язык: Русский
Просмотры: 73
Скачать ознакомительный фрагмент
КУПИТЬ И СКАЧАТЬ ЗА: 160.00 руб. ЧТО КАЧАТЬ и КАК ЧИТАТЬ
Волшебство в подарок Ирина Игнатьева Эти истории будто подсмотрены в замочную скважину. Смешные и серьёзные, местами трагичные, но наполненные надеждой. Рассказы о ссорах и примирениях, о жизни, выборе и, конечно, о чудесах, которые случаются под Новый год (и не только).Но прежде всего, эта книга о женщинах. Ведь на их плечах – всё волшебство мира. В тёплых ладонях – умение творить чудеса в привычной суете, преображая всё вокруг. А это порой так непросто! И хочется лишь одного: чтобы кто-то отогрел озябшую душу. Волшебство в подарок Ирина Игнатьева Дизайнер обложки Светлана Карпенко Корректор Вера Марышева Благодарности: От всего сердца благодарю за помощь и огромную поддержку в работе над книгой, а так же за чудесные атмосферные иллюстрации любимого мужа Антона и мою Эльфийку-рукодельницу! За чудесную обложку не устану говорить: «СПАСИБО!» художнику-иллюстратору Светлане Карпенко @_lana__art_! © Ирина Игнатьева, 2021 © Светлана Карпенко, дизайн обложки, 2021 ISBN 978-5-0053-0511-4 Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero Мои люди Меня разбудило бодрое: «Доброе утро, ребятки! Пора умываться!» – сопровождаемое тихим пшиканьем. Со всех сторон послышался довольный шелест: «О, Анечкина смена!», «Как хорошо, а то у меня тут вот сухой листок справа!», «Аня, душенька, ну что же вас так долго не было?» Она всегда говорила с нами, делая, в общем-то, рутинную работу. Заботливо поправляла горшки, неаккуратно сдвинутые вечно спешащими покупателями. Поливала, собирала сухие листья, обновляла испорченные этикетки. В её смену отдел расцветал в буквальном смысле. Сегодня наша Анечка была как-то по-особому хороша: на макушке красовалась ярко-красная шапка с бубенчиком, а в ушах – милейшие серьги-бантики. Они предавали пухлому личику ещё более наивный и доброжелательный вид. Под облаком брызг я затрепетала и бодро встряхнула иголками. – Консультант Лыкина, подойдите к стойке администратора! – эхом пронеслось по огромному павильону. Анечка, к неудовольствию растений, ещё не получивших порцию утреннего душа, отложила «пшикалку» и потопала на зов. А отдел наполнил привычный гомон проснувшихся обитателей. Я с удовольствием окунулась в поток свежих сплетен. Всё как обычно! Как же хорошо! * * * Магазин только открылся, но посетителей уже было гораздо больше, чем накануне. Они ручейками пробегали мимо, сновали между отделами, суетясь и переругиваясь друг с другом. К нам почти никто не заглядывал. – Праздник же! – А как без оливье? Какой салат без горошка? – Серёжа, до Нового года целый день, потерпи до вечера, ну не прямо сейчас же начинать? Нет, не куплю пива! Сам туда иди! От этого агрессивного шума хотелось зарыться в горшок с макушкой и не вылезать до закрытия, когда снова станет тихо и спокойно, а Аня придёт привести отдел в порядок. Поэтому когда рядом остановились два человека, настроение у всех моих собратьев ну совсем не располагало познакомиться поближе. Кто-то выбросил в воздух терпкую пыльцу, чтобы отпугнуть гостей, кто-то зло топорщился, а я повесила иголки, стараясь выглядеть понурой и вялой. Но чужаки попались упрямые. – Давай хотя бы вот эту поставим, пожа-а-алуйста! Ну без ёлки же не Новый год! Это продолжалось минут тридцать. Жаль, я не умею говорить! Сказала бы им пару ласковых. Особенно человеку в свитере. У-у, морда бородатая! Не собирались подходить, так идите дальше, стоите тут, нервируете, а мы нежные, нам такой стресс вреден! Они разговаривали прямо возле меня, чужая рука то и дело трогала за веточки, пропуская их между пальцами, словно поглаживая. «Щекотно же, ну! Себе пощекотай, мымра рыжехвойная! Великан в свитере, скажи ей!» – Но мои протесты нагло оставили без внимания. Зато растения вокруг загомонили: «Правда, что такое этот „Новый год“? У нас в магазине все только о нём и говорят», – переговаривались миловидные фиалки. «А вдруг это какое-то блюдо?! И её туда, как тот бедный салат… он ведь тоже в горшке растёт…» – сочувствующе отзывались с другого стенда изящные орхидеи. «Иголками подавятся!» – ехидно подначивали задиры-кактусы. У меня совсем опустились ветки. «Нет, нет, нет, я не хочу, не хочу-у-у! Матушка-шишка, пусть пронесёт!» – А потом её маме в сад высадим, или на даче, будет расти дальше. «Фу-ух, ну если потом высаживать собираются – точно не съедят!» – Да сюда ничего толком не повесишь, посмотри на неё! – Теперь бородатый «свитер» бесцеремонно потрепал меня за ветку. «Эй, поосторожнее там! У меня иголочки нежные!» Они препирались ещё какое-то время. В итоге чужая лапища сграбастала горшок, заставив меня в отчаянии покачнуться. Мы быстро отдалялись от места, где я была счастлива, к которому успела привыкнуть и от тех, с кем сроднилась за время, проведённое в магазине. Я приподняла веточку, прощаясь с друзьями, оставшимися на стеллаже. На кассе Анечка мило болтала с каким-то весёлым покупателем. Завидев меня, заулыбалась шире. – А больше нету? – сердито раздалось над макушкой. – А то эта вялая какая-то! Я обиженно ткнула мужчину иголкой в палец. – Дома из пульверизатора побрызгаете и поставите туда, где попрохладнее, и она распушится, – Аня ободряюще мне улыбнулась. «Ага, щас, распушусь!» Тихий писк, очередное ворчание сзади: – Ну ладно! Если завянет сразу, верну вам! – Его слова заставили встрепенуться. И я покинула магазин, вынашивая план триумфального возвращения. * * * «Ну, посмотрим, что у нас здесь? Хм, места маловато, вокруг всё такое чёрно-белое, аж в глазах рябит!» Пока горшок заносили в жилище, я ошалело осматривалась. «А куда меня? Этот большой чёрный ящик не подходит! Здесь жарко! А тут дует!» К тому моменту, когда горшок наконец пристроили, я чувствовала себя совсем измотанной. Не порадовал даже прохладный душ. Когда мучители всё-таки отстали, я обречённо опустила ветки и погрузилась в тревожный прерывистый сон. * * * Утром, к моей радости, противные чужаки надолго исчезли из поля зрения. А я наконец-то расправилась и стала обдумывать положение, в котором оказалась. Бородач сказал, что вернёт меня в магазин, если завяну. Нужно было срочно отрепетировать печаль и резкое увядание. Жаль, что я не умею менять цвет по желанию, как та ящерица, которая когда-то жила рядом с нами в отделе. Было бы здорово и очень правдоподобно! «Посмотрите, кто это у нас нарисовался, дамы! – прилетело откуда-то сбоку. – Какая несуразная, растрёпанная, ни капли изящества и благородства!» Чуть повернув макушку в сторону окна, увидела источник внезапного хамства. На подоконнике, прижимаясь вплотную к стеклу большими цветками, царственно расположились три орхидеи. Сочные крупные листья, толстые стрелки и крайне неприятные цветочные физиономии. «А горшок?! Сарочка, ты видишь? Коричневая безвкусица!» – ближайшая слегка качнула молоденькой стрелкой. Я торопливо глянула в зеркало шкафа, стоя?щего напротив моего постамента: горшок как горшок, в отличие от их прозрачных, через которые было видно всё исподнее, то бишь кривые зелёные корни. «Ты откуда взялась, убогая?» – вторая, увенчанная одним-единственным, но прямо-таки гигантским цветком, тоже соизволила обратить на меня взор. «Оттуда же, что и вы когда-то вылезли!» – огрызнулась я, начиная всё больше ненавидеть это место. Стервы не унимались. Мы перебрасывались оскорблениями ещё какое-то время, пока за пределами комнаты не раздалось скрежетание. «Ирочка вернулась, наконец-то! – загомонили с облегчением обитатели подоконника злословия. – Дорогая, зачем ты притащила в дом ЭТО?» Вошедшая девушка поставила на пол сумки, достала из ближайшей большую коробку и принялась нетерпеливо распечатывать. Один за другим аккуратно разложила на диване блестящие вещицы разных форм. – Это всё для тебя, милая! Будешь самой красивой ёлочкой, неважно, что такая маленькая и в горшке! Девушка взяла первую штучку и направилась ко мне. «Не-е-ет! Что это ты придумала, я порядочная ёлка, такое носить не буду!» Но мой крик, как обычно, остался без человеческого ответа. Зато «подруги» с подоконника оживились. «Ты смотри, Иришка наша решила благотворительностью заняться! – ехидно комментировали они друг за другом. – Хозяйка, не трать время, из этой страшилы всё равно не выйдет ничего приличного!» Я воинственно топорщила иголки, норовя скинуть золотистые нитки с подвешенными на них кругляшами. Нарастала паника. «Нет, нет, нет! – обречённо бормотала, пытаясь увернуться от ловких пальцев. – Что там у тебя ещё! Ладно, вон тот бантик мне нравится… и бусы. Да, их я надену». Видимо, новая хозяйка решила окончательно меня задушить. Сверху, от острой макушки, девушка осторожно обматывала меня какой-то прозрачной лианой, унизанной маленькими бутончиками. Снова раздался скрежет из другой комнаты. Второй мучитель шумел, пыхтел и что-то угрюмо бормотал. Хозяйка торопливо вставила кончик лианы в отверстие в стене. Я смотрела перед собой, в отражение на другой стороне комнаты. «Нет, я не выдержу такого позо… Ой, сверкает, мамочки, а-а-а-а! Как красиво! Это что, я?!»? – Ну вот, а ты не хотел! Смотри какая, настоящая новогодняя ёлка! – произнесла с гордостью девушка, повернувшись к вошедшему в комнату мужу. – Угу, – Он, казалось, даже не заметил изменений. – Оцени: правда красивые? Я все магазины оббе?гала, пока искала такие шарики-малютки… – Ира, ты сделала, как хотела. Дожала опять, чтобы было по-твоему. Радуйся теперь, от меня только отстань. Девушка сменила тон. Худая спина вздрогнула. – Да ты вообще ничего не хочешь! Лишь бы монитор перед глазами был! И праздники-то для тебя не существуют, и подарки не любишь… Может, и на меня тебе плевать? – Ира! – Бородач застыл напротив, зло глядя ей в лицо. Даже сплетницы на подоконнике испуганно затихли. – Что?! Вообще ничего не надо от тебя, устала упрашивать: каждый раз как будто одолжение делаешь! – А, значит, не надо тебе такого одолжения?! – Мужчина резко обошёл Ирину, наклонился, выдёргивая лиану с огоньками из стены. Затем, схватив горшок, направился к выходу. Я качалась из стороны в сторону, в такт быстрому шагу. Один шарик соскользнул, раздался противный звон… – Не надо! Отдай, я так старалась! Ёлка-то в чём виновата?! – девушка, крича, шла за спиной до выхода, но, как только мы с хозяином покинули квартиру, сзади раздался грохот. – И нечего хлобыстать! – заорал мужчина уже на закрытую металлическую дверь. Я надеялась, что мы сейчас поедем обратно в магазин, но, как выяснилось, заморачиваться хозяин не собирался. Выйдя на улицу, прошёл несколько метров и с размаху забросил меня в глубокий тёмный ящик. Треск, звон и тихий хруст ломающихся нижних веток были последним, что я услышала, прежде чем стало совсем темно… * * * …Мне снился сад, укрытый зелёным травяным ковром, с яркими цветочными вспышками то тут, то там. Мелодичное чириканье убаюкивало, успокаивало, согревало поцарапанную душу. Она опять потихоньку начинала светиться маленьким зелёным огоньком. Я дома. Я снова дома… * * * «Не надо, не трясите меня, больно! А-а-а, куда тянешь, сейчас переломится ствол!» – Твою налево, гирлянда зацепилась, похоже! – Тряска прекратилась, а через пару минут осторожных потягиваний в разные стороны меня наконец вытащили из чёрной дыры. «Опять!» – устало встопорщила иголки. – Ах ты! – Бородач поднёс проколотый палец к губам. – Живая, что ли? Думал, замёрзла, пожелтела уже. Горшок только треснул. Когда человек занёс меня домой, места сломов на нижних ветках нестерпимо заныли, а ствол стал влажным от смоляных слёз. Бородач аккуратно вытащил меня из обломков пластмассы, потряс, оставив корни без грунта оголёнными, совсем беззащитными. Достал из большого чёрного мешка красивый зелёный горшок, покрытый необычными узорами. – Давай полезай, иначе не успеем, и сюрприз не получится! – Потом тихо добавил, не скрывая досады и волнения: – А мне очень надо, чтобы получился! * * * Новая гирлянда приветственно замигала, встречая весёлыми переливами огоньков усталую девушку. Та остановилась, недоверчиво разглядывая меня. – Ты права, хрен найдёшь такие маленькие шарики! – Хозяин подошёл сзади и обнял девушку за плечи, зарываясь носом в её рыжую макушку. – Прости меня. Они постояли так ещё немного. – Хоть пересадил нормально? – фыркнула Ира, поворачиваясь лицом к мужу. «Пойдёт пока! – махнула я на них веткой. – Зато горшок теперь – стервы обзавидуются!» С подоконника донеслось подтверждающее шипение. * * * С улицы доносятся радостные крики и грохот салютов. Даже из окна видно. Но у нас здесь тихо и уютно. У моих первый семейный Новый год. Сидят вон, целуются. Да, теперь я знаю, что это такое, Новый год. Когда твои люди улыбаются, сидя напротив, ведь ты для них – настоящая Новогодняя Ёлка. А ты вся сверкаешь и трепетно хранишь до утра маленькую коробочку, которую хозяин незаметно положил рядом. Сварщица В чёрном экране отражались всполохи. Искры, высекаемые уверенной рукой, весело разлетались в стороны. Под маской было жарко, но для Светы это было привычно. А вот лёгкое предэкзаменационное волнение – не очень. Света не любила, когда её оценивали. Казалось бы, вся канитель с экзаменами осталась в прошлом: девушка давно окончила и школу, и институт. Потом поработала инженером в серьёзных организациях по укладке трубопроводов на севере, в Норильске и Дудинке. Получила даже удостоверение специалиста четвёртого уровня, а этим не все большие начальники в её сфере могли похвастаться! Но проект на севере закончился, а по возвращении в родной город Светлану Сергеевну ждало разочарование. Зарплаты рядовых инженеров сварочного производства составляли шиш с маслом, а на должности повыше женщину брать не хотели, говорили, мол, возраст ещё детский – всего двадцать шесть годиков! Да и как с бабой-начальником на производстве работать? Вот и пришлось Свете идти со всем багажом в сварщицы: и деньги на порядок выше, и ответственность ни за кого, кроме себя, нести не надо. Правда, мужики-сварные сначала тоже посмеивались. Потом недоверчиво подглядывали за работой новой напарницы, осыпая едкими комментариями, но уже через год попривыкли и отстали. А сегодня наступил момент, которого Света ждала с напряжением и страхом – день аттестации! Конечно, сдавать на свой четвёртый уровень не имело смысла, но девушка всё-таки выучила необходимые нормативы. Хотелось хотя бы себе доказать, что она многого стоит. Член аттестационной комиссии Светлане Сергеевне сразу не понравился. Отглаженный костюмчик, белая рубашечка, начищенные ботинки и морда лощёная и ухоженная – сразу видно, теоретик, о настоящем производстве только байки слышал. А уж держак в руки, наверное, даже брать не приходилось! Сдавали долго: эксперт один за другим черкал маркером дефекты швов, разнося работу сварщиков в пух и прах. – Кто вас только до производства допустил? – отчитывал он мужчину, варившего перед Светой. – Какая зарплата у тебя, говоришь? Брак сплошной, с такими швами все стыки навырез! Наконец, очередь сдавать практику дошла до девушки. Она обречённо опустила маску и принялась варить. Эксперт только почёсывал заросший короткой, аккуратно подстриженной бородой подбородок и задавал вопросы. Когда Света закончила со швом и подняла маску, сразу почувствовала, как вместе с каплями пота по лицу местами стекает утренний макияж, который девушка, долго сомневаясь, всё же сделала, потратив лишний час и чуть не опоздав в аттестационный центр. Глянула в экран маски: от аккуратного пучка на голове антеннами торчали в стороны светлые волнистые волосы. И тут же поймала насмешливый взгляд мужчины в дорогом пиджаке. – Где здесь ту… туалет? – невесть почему запнулась, чувствуя, как лицо наливается жаром. – Да вы не торопитесь, Светлана Сергеевна. Сейчас дефекты разберём, поболтаем, а потом, перед теорией, сходите. Или я такой страшный, что вам приспичило. Тут Света разозлилась: – Ну, давайте! Покажите мне здесь… Дефекты Сварные, ещё не сдавшие практический экзамен, изумлённо следили за противостоянием двух инженеров четвёртого уровня. Они спорили чуть не до драки, о нормативах, разнице между стандартами Газпрома и федералки, о трубах разных диаметров, о технологиях и режимах сварки. Света искала пробелы в знаниях этого «воротничка», безжалостно вгрызалась в неточные формулировки и где-то в самом углу сознания понимала: не пройдёт она аттестацию. Эксперт такого разноса, да ещё перед толпой сварщиков, не простит. И от этого распалялась ещё больше. До момента, пока… – Всё, что вы говорите, прекрасно, Светлана Сергеевна. Да только у вас по?ра! Света запнулась. Посмотрела на шов и на секунду закрыла глаза. Можно, конечно, взять линейку и точно померить, но сварщица и так видела, что это дефект вне допуска. Она проиграла. Все эти знания, споры – ничто, если рука дрогнула. – Так где у вас туалет? Остатки макияжа вместе с мылом исчезли в раковине. Света кое-как привела в порядок волосы и отправилась на теоретический экзамен. Хотя смысла в нём, раз завалила практику, особого не было. Экспертов было уже двое: суровая женщина лет пятидесяти и давешний мужик в костюме. – Как же вы, Светлана Сергеевна, с таким-то опытом на севере – и в сварщицы? Мужчина казался довольным. Но во взгляде Света, как ни странно, не заметила давешней насмешки и превосходства. – Анна Михайловна, я не вижу смысла гонять специалиста по теории. Она мне там, в цеху, такие лекции читала – сварщики заслушались! – И он добродушно фыркнул. – Меня так в последний раз за уши таскали, ещё когда мастером был. Ставим теорию? – А по?ра? – Света сидела за столом напротив экспертов слегка в шоке от происходящего. – Так я померил: в допуске, – и мужчина, хитро сощурившись, улыбнулся, глядя ей в глаза. * * * Тоненький слой снега, выпавший к шести вечера – в самый час пик – застопорил движение на дорогах намертво. Света уже долго ждала такси на улице, переминаясь с ноги на ногу от холода, но вернуться в тёплое помещение к лысому хлыщу не заставил бы даже мороз градусов в двадцать. Как будто подслушав её мысли, эксперт вышел из здания Центра аттестации покурить. – Светлана Сергеевна, вы на меня не сердитесь. Работа у меня такая – указывать на чужие ошибки. Да и не ожидал, честно говоря. Специалисты четвёртого уровня в нашем регионе – редкие звери, почти краснокнижные. А тут – сварщик с таким опытом работы! Вы бы подъехали как-нибудь в Центр в свободный день. Нам «зубастые» специалисты нужны! Света зарделась от приятных слов и еле удержалась, чтобы не заорать: «Хоть завтра!» – Да, и ещё спросить хотел. Вы пирожки с консервами любите? У неподалёку есть кафе, там пирожки обалденные, я такие только на Дальнем Востоке пробовал! И Света, посмотрев на бородатого в пиджаке уже совсем другим взглядом, неожиданно для себя ответила: – И с кофе.? А он в ответ только кивнул с улыбкой: – И с кофе. Морда За два часа прерывистое дребезжание над ухом успело надоесть. Как и непрекращающийся зуд в районе лопатки. Я начинала дёргаться от любопытства. – Может быть, уже покажешь? – Угу. Сейчас на телефон сниму. – Пара секунд, и перед лицом появилось долгожданное изображение. – Вот, смотри. – Ох ты ж, ё… Продолжение про «мать» застряло в горле вместе с неприятным скользким комом. На экране смартфона, кокетливо кося одним глазом, разместилась рыже-коричневая лиса. Впрочем, угадать милую хищницу в перекошенной и оскаленной харе было сложно. – Нравится? По-моему, удачно, прямо как на рисунке. Ещё белого добавим в нужных местах, и вообще лисичка будет, как живая! Я с ужасом воззрилась на тату-мастера. – Как на рисунке?! Да она как будто бешеная и самая уродливая из всего помёта! Только пены у рта не хватает. Парень искренне не понял такого возмущения. – Подожди, сейчас доделаем. А потом опухоль сойдёт, и контуры ровнее будут. И снова принялся с энтузиазмом протыкать мне спину. Через полтора месяца контуры, как я и боялась, не выправились. Зажив, ровнее лисья «харя» не стала, зато её выражение из агрессивно-сумасшедшего перетекло в обречённо-печальное. Я же взирала на лопатку с чувством отвращения и разочарования, стараясь лишний раз не поворачиваться спиной к зеркалу. Давняя мечта сделать тату в последние два года стала навязчивой идеей. Как помешанная, я облазила кучу сайтов, выбирая из бесконечной реки снимков и эскизов ту самую. Не слишком большую, но заметную, не вызывающую, но яркую и изящную. И вот мечта сбылась. Но, как случалось довольно часто, через одно место, вспоминать которое всуе считается неприличным. А ведь ещё предстояло как-то рассказать о татуировке маме. Когда я представляла их первую встречу, прямо начинала чувствовать жаркое прикосновение ремня к моим почти тридцатилетним «полушариям». Устав пребывать в унынии, в очередную пятницу решила наконец поделиться горем с подругами. – А я предупреждала! – начала Элька, разглядывая фото. – Тебе теперь жить с этой, прости господи, кривой лисой. – Да перестань, ей и так хреново! – Лена была менее категорична и старалась проявить сочувствие. Правда, через тщательно сдерживаемый смех. А я пыталась, что называется, напиться и забыться. Пока не очень успешно. – Хорошо ещё, что на лопатке! Хоть не увидишь, если специально не смотреть в зеркало. – Я чувствую-у-у! – провыла горестно, а подруги все-таки не сдержались и громко заржали. – Да ну вас! Обиженно встала из-за столика и направилась к барной стойке. Приветливый взгляд бармена чуть приободрил. – А что-нибудь убойное можете сделать? Чтоб, так сказать, с одного выстрела? Вскоре передо мной нарисовался бокал с разноцветным содержимым. – Приятного вечера! Осторожно пригубила: «Сладенько!» – и уже уверенно принялась наслаждаться коктейлем. А минут через десять мозг благополучно сдал вахту и отключился. По-моему, я танцевала и пила что-то ещё, причём на спор. – Правду говорят: вы, рыжие, на голову больные! – звучит в ушах насмешливый низкий голос. Потом открытый люк автомобиля, шум ветра и сигналы встречных машин. Меня куда-то несли. Закинув на плечо, периодически хлопая по мягкому месту, чтобы не горланила слишком громко: «Мама, я танцую…» – вперемешку с: «Ветка-а сире-ени упала на гру-у-удь…» – Что-что там про грудь было? – заинтересованно раздалось сзади. – А тебе бы всё про грудь! – возмутилась я, пытаясь вспомнить, почему, собственно, здесь вишу. Ну да, потому что у него нереально синие глаза, густая колючая борода и огромные ручищи… – А почему мы ехали не на байке? У тебя по-любому должен быть, ведь ты вылитый, как его… э-э, байкер, во! Между тем мы поднялись на крыльцо. – Я с плохими мальчиками ни-ни-ни! Чё ты смеёшься? – Он наконец поставил меня на ноги и весело хрюкнул. Нашарил ключи и открыл входную дверь. Внутри пахло горелой гречкой. – Извини, я спалил сегодня ужин. Вроде проветривал, но запах всё равно остался. – А что, я гречку люблю… – протянула, приземлившись с размаху на диван в гостиной. – С молоком и с сахаром. Он присел напротив и принялся растягивать застёжки на моих босоножках. Я же не могла отвести пьяного умилённого взгляда от его чёрных кудряшек, спадающих на лоб. Так и тянуло поворошить их, зарывшись пальцами. Мужчина поднял глаза и, поймав мой взгляд, хмыкнул: – Кир, ты обалдеть какая пьяная! – Задумчиво помял пальцами мою ступню. – Помнишь хоть, как меня зовут? Несмотря на то что память на имена всегда была кошмарной, я помнила. Он обречённо покачал головой и, подхватив меня под коленки, куда-то понёс. Оставалось расслабленно уткнуться во вкусно пахнущую шею. Я никогда не представляла себя с таким мужчиной, у которого брутальность прёт даже из ноздрей. С глубоким баритоном, густой бородой и широченными плечами в кожаной куртке. А такой вот, рядом, раздувает, тащит на второй этаж. Рома-а-антика, чтоб её… – Ром? Мужлан только вопросительно промычал в ответ, опуская мои ноги на пол спальни. – А борода сильно колется? Рома возвёл глаза к потолку, будто спрашивая у высших сил разрешения придушить меня и прикопать где-нибудь за домом. А потом стало жарко. Даже кончикам ушей и коленкам. И колко подбородку и шее от его бороды. – Замок заело… – выдохнул хрипло и развернул меня спиной к себе, начав целовать и прикусывать плечи. Свистнула молния, платье наконец поползло вниз, и тут сзади раздался тихий вой. Я покачнулась от неожиданности и развернулась. Рома медленно оседал на пол, издавая тихие всхлипы. – Это… Это что?! – Трясущийся палец показывал куда-то мне за спину. До меня наконец дошло, и в красках представился момент, когда из недр платья на горящего энтузиазмом мужчину уставилась перекошенная лисья харя. Кажется, я даже протрезвела. «Не стоило и начинать», – пронеслось в голове. Подхватила сползшее платье, попятилась к выходу. – Кир не обижайся! Я просто не ожидал! – Рома, всё ещё похихикивая, снова схватил меня под коленки и опрокинул на себя. – Я, конечно, видел и более неудачные татуировки, но чтоб было так красочно… Думал, сейчас оживёт, выскочит и вцепится в нос. – Видя, что я на грани горестного рёва, он торопливо продолжил: – Ну, прости! Мужчина игриво куснул меня за мочку уха. – Давай колись, где это могли изуродовать такую красивую спинку? Я всхлипнула и назвала салон и мастера. Рома зло прищурился:? – Говорили, москвич, опытный, есть чему моим ребятам поучиться! Хрен ему заплачу за курсы, с таким-то раскладом! – раздражённо дёрнул носом. Увидел, что я непонимающе уставилась, и добавил: – А вам, барышня, я сейчас же возмещу причинённые моральные страдания. – Рука скользнула под подол платья. – Потом сам исправлю рисунок и сделаю нормальную татуху! Но придётся потерпеть, оба, хе-хе, процесса будут долгими… Дз-з-з, дзик! Ощущения иголки на коже сменяются приятной прохладой. – На, смотри. Я принялась придирчиво разглядывать фото. – Гораздо больше предыдущей. Такая хитрая морда! – Скользкий ком, предательски подкатывающий к горлу весь сеанс, наконец исчез. – С тебя бил, – Рома довольно шлёпнул меня пониже спины. На что лиса с экрана телефона (или мне почудилось?) ехидно усмехнулась. А я подумала: «Это, конечно, хорошо. Но как всё-таки сказать маме?» Домовой, домовой, поиграл и… Это волшебный вечер. Когда тишина опускается вместе с медленно летящими белыми пёрышками снега. И не нужны салюты и громкие речи: музыка души наполняет пространство вокруг. Маленькие валенки подбрасывают пушистый снег. Под фонарём медленно бродит из стороны в сторону одинокая фигурка. То и дело поднимает голову вверх – любуется происходящим. Улицы в деревне почти опустели, жители в канун Нового года разбрелись по домам или по гостям. Девочка, что гуляет под фонарём, тоже скоро пойдёт домой, где мама уже накрывает на стол. Только дождётся бабушку и дедушку, которые придут встретить праздник. А снег идёт. Хлопья становятся крупнее и летят всё чаще. Девочка напевает что-то, пританцовывая в круге света. – Дочка! – Голос отзывается в сердце радостью. Бабушка идёт медленно, немного переваливаясь, а дедушка, как всегда, бодро шагает и поторапливает её. Внучка, которую они всегда называют дочкой и никак иначе, бежит навстречу: снег вихрем разлетается в стороны из-под маленьких ног. Дома, сняв холодную с мороза одежду, они садятся вместе у ёлки, фотографируются и смеются. Это и есть настоящее волшебство – когда любимые рядом. И чтобы снег в свете фонаря летел большими хлопьями, наполняя душу предвкушением чего-то хорошего. Ожиданием чуда. Скучаю… – Отдай ключи, лохматый! Кому сказала? – Я уже минут пятнадцать с упоением гонялась за скачущими от одного угла к другому коротышками. Рыжий, в силу почтенного для домовых возраста, бегал медленнее. Зато благодаря богатому жизненному опыту умудрялся гораздо изобретательнее подставлять разные преграды под ноги разъярённой хозяйки. – Кирушка, не горячись так, а? Ну праздник же! Смотри, какой мы с Фомой стол накрыли! Второй, белобрысый и кудрявый, только угукнул в ответ, ловко увернувшись от моих цепких пальцев. Фома вообще был на редкость немногословным, что для словоохотливой домовничей породы было не типично. – Ерёма, у меня дежурство сегодня! – Не у тебя, а у этого, чтоб его Леший, который уже шестой раз за месяц просит подменить! А ты и рада, лишь бы дома не появляться! Исхудала вконец, рёбра из-под майки топорщатся. А теперь вон на кладбище дежурным упырём идти можно: возьмут, даже проверять не будут! Живая девка человеческая разве будет с такими щеками впалыми да кожей синюшной ходить при всём честном народе? Срамота! Когда прервался, чтобы перевести дух, я почти поймала домового за рукав красной рубахи. Почти. – Скушай ножку гусиную лучше, смотри, румяна какая! Глядишь, у само?й щёки порозовеют. – Я тебе сейчас эту ножку!.. – Я всё-таки споткнулась об очередную преграду в виде табуретки и с руганью провалилась на пол. Вставать, правда, не стала: загоняли, паразиты! Рядом с головой тут же заботливо положили подушку, а в руку быстро сунули пирожок. «Того и гляди, чай через воронку заливать начнут», – обречённо подумала я, но голову пристроила. И от пирожка откусила. – Другое дело же, скажи, Фома? Надо чайку? ещё, – засуетились домовые, подтверждая опасения по поводу воронки с кипяточком. Ну их, а то и правда зальют. Я быстро села, скрестила ноги и грозно посмотрела на две одинаково участливые, но непреклонные физиономии. «Не драться же с ними, в конце концов». – Ребят, всё: пошалили и закончили. Мне правда на работу надо. Лучше б поесть с собой собрали. Еремей перекинул другу ключи от квартиры и жестом отправил на кухню. А сам уселся рядышком. – Кирушка, ну нельзя так! Вот если бы ты к родителям собралась, так и в добрый час. Семейный праздник-то. А так – не пущу, и не рвись даже. – Кто у нас в доме хозяйка, я вот не понимаю? Отправлю вас обратно, в развалюху на окраине, будете знать! Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/irina-valerevna-ignateva/volshebstvo-v-podarok/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Наш литературный журнал Лучшее место для размещения своих произведений молодыми авторами, поэтами; для реализации своих творческих идей и для того, чтобы ваши произведения стали популярными и читаемыми. Если вы, неизвестный современный поэт или заинтересованный читатель - Вас ждёт наш литературный журнал.