Три последних слова

Три последних слова Янина Хмель Эта история не похожа на другие истории о любви. Он – человек, Она – призрак. Вспыхнувшие между ними чувства – главная сюжетная линия произведения. Её видит только он. Почему так? Это они и пытаются выяснить. Он – в мире живых, она – по ту сторону жизни. Он не помнит три года своей жизни, она не помнит день своей смерти. Эта история приправлена мрачностью, но лишь в лучших традициях выбранного жанра. Диалоги героев – отдельный вид искусства! Она язвительна, он не понимает сарказма. Он – такой спокойный и уравновешенный, она – ураган, который ворвался в его жизнь с того света… Янина Хмель Три последних слова I Да, человек смертен, но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен… «Мастер и Маргарита» Булгаков ОНА Я попала в какую-то временную петлю, которая не позволяла мне покинуть этот мир, но и остаться в нём я тоже не могла. А самое страшное – я больше не принадлежала себе. Я не могла контролировать ни тело, ни разум. Время теперь летело слишком быстро. Что быстрее секунды? Милисекунда? А ещё быстрее? Микро? Нано? Атто? Это всё ничто, по сравнению с течением времени здесь. Слишком быстро. Слишком. Я думала, когда наступает самая последняя минута, – загорается свет, который зовёт, на который нужно идти… Вот только никакого света не было. Никакой последней минуты не было. Как не было и голоса, который бы позвал. Я не успела понять, что произошло. Время остановилось, как будто кто-то нажал на паузу, а потом полетело, как в ускоренной перемотке на старом видеомагнитофоне. Я пересмотрела прожитые двадцать три года. А самые важные мгновения как будто кто-то выделял стоп-кадром. Это всё было так быстро. Я пересмотрела всю свою земную жизнь за ту единицу времени, которая стократ меньше секунды. Это было как вспышка. От рождения до смерти. Во мне не осталось ни грамма страха. Я просто принимала предлагаемые обстоятельства. Не спрашивала. Не пыталась понять «зачем». Я плыла по течению. Плыла, потому что идти не могла. У меня больше не было тела. Кем я была теперь? Этот вопрос засел в подкорке, всплывая каждый раз как бегущая строка в телевизоре. И только сейчас я впервые услышала на него ответ, который прозвучал эхом в моём подсознании: «Ты маленькая часть большого Духа. Ты – Душа. Которая ещё не стала частью нематериального начала. Ты ещё помнишь своё тело и выглядишь так, как выглядело оно. Для тех, кто видит тебя там». Я посмотрела по сторонам в поисках говорившего. Хоть и понимала, что голос звучал в моей голове. – Кто это сказал? – тихо произнесла я, не надеясь на ответ. «Я». – Как будто я должна узнать по голосу! «Сначала ты будешь меня только слышать. Потом увидишь. Позже…» Я недовольно вздохнула, а потом будто попала в водоворот: меня закрутило, я закрыла глаза, борясь с приступом тошноты, а когда открыла, увидела комнату… …где лежало моё тело. Над ним склонилась женщина. Я подплыла ближе и узнала в ней свою мать. Она скорбела и плакала, сжимая неподвижную ладонь моего тела. Я же не чувствовала отклика на её боль. Свеча, которая спокойно горела возле моего портрета на столе, с моим приближением стала искрить. Почему? Всегда мучил этот вопрос. «Энергия Души очень сильна вне тела. И ещё сильнее энергия Духа. Ты можешь потушить её, стоит только подумать об этом». – Сразу же пришёл тихий ответ. Но я не стала об этом думать. Я подплыла ещё ближе к телу и посмотрела в лицо. Мне казалось, что сейчас я проснусь. Моё тело сейчас проснётся. Я смахну с ресниц этот сон… – На кого ты меня оставила! – всхлипывала мать, поглаживая мою ладонь и вытирая щёки чёрным траурным платком на своих плечах. Свеча затрещала сильнее, что привлекло внимание тех, кого не было в этой комнате. Они стали заходить сюда и заполнять маленькое пространство своей скорбью ко мне и жалостью к матери. В каждом из присутствующих я кого-то узнавала, кого знала при жизни: родственников, друзей, знакомых, соседей, коллег по работе. Их имена слетали с губ, когда я всматривалась в лица. Они все были как серые мрачные тени, излучающие боль через вытекающие слёзы, которые высохнут через девять дней. Или через сорок. Может быть, через год. Как будто по щелчку я оказалась у потолка и смотрела на головы присутствующих. На своё неподвижное тело. Их голоса отдалялись, стихали, переходили в шёпот и вовсе замолкали. Потом был крематорий. Моё тело не закрывали крышкой и не предавали съедению червям, не засыпали горстями земли и не ставили на мне крест. Здесь и сейчас мне это было безразлично. Но я помнила, что при жизни это было важно для меня. Я не хотела традиционных похорон. Да, в двадцать три о таком не думают, но я часто ловила себя на мысли, что хочу, чтобы меня кремировали. И вот теперь открытый гроб медленно заехал в печь. Вспыхнул огонь. Моё тело горело. Но здесь я ничего не чувствовала. Для меня весь этот ритуал длился меньше секунды. Но я услышала шёпот из толпы: «Это был самый тяжёлый час в моей жизни…» Там прошёл час. Когда огонь полностью потух, пепел от моего тела собрали в разноцветную урну и отдали матери. Я смотрела на её дрожащие бледные руки и по-прежнему не ощущала жалости или сострадания к ней. Почему? «Ты больше не связана с ней». – Опять пришёл ответ. – А с кем я связана? – решилась на ещё один вопрос я. «С тем, что в этой урне. Когда кто-то будет к ней обращаться – ты будешь возвращаться к ней снова и снова». – А теперь я могу уйти? «Ещё не время…» – Но здесь нет времени! Тот, кто отвечал на мои вопросы, видимо, делал это по собственному желанию, совсем не ориентируясь на мои. Поэтому эта реплика была проигнорирована. Я осмотрела скорбящих родственников и друзей, не понимая, что мне делать дальше. Мама отвезла мой пепел на кладбище и поставила урну возле урны с пеплом моей бабушки. Рядом поставила мой портрет, перевязанный чёрной лентой. На фотографии я скорее ухмылялась, чем улыбалась. Не знаю, почему мама выбрала именно её, ведь у меня были фотографии и получше. В последний год жизни я красилась в рыжий – цвет корицы, а на этом фото я была в естественном цвете – тёмно-каштановые пряди волнами вились и спадали на круглое личико. Такие же тёмные глаза выражали абсолютное безразличие. Неужели она хочет запомнить меня именно такой?.. Люди стали подходить и класть цветы возле портрета. Живые цветы. При жизни мне редко дарили цветы. Как бы долго люди не рыдали, поглядывая на мою фотографию и шепча «Такая молоденькая…», всё равно настал момент, когда возле него не осталось никого. Все ушли. Я же не двинулась с места. Я не знала, сколько времени прошло со дня смерти моего тела. Единственным человеком, кто навещал мой пепел, была мать, которая никак не могла отпустить меня. В какие-то мгновения я сочувствовала ей. Она тревожила мою Душу своими слезами. Я приходила к ней. Она чувствовала, что я рядом, но не видела и не слышала. Разговаривала с пустотой. Потом уходила. И я тоже не оставалась возле своего пепла. Только света, который бы позвал меня, по-прежнему не было. Я уплывала в нематериальность. Не было ни комнаты, ни стен, ни других, таких же как я. Я будто засыпала. И слышала ответы на свои вопросы от того голоса. – Так ты Бог? «Нет». – А Он есть? «Конечно. Как и ты. Как и я». – А кто ты? «Твой Ангел Хранитель». Интересно, как выглядят Ангелы Хранители? Но я не успела получить ответ на свой вопрос: меня опять призвал мой пепел. Я думала, прошли лишь самые наименьшие единицы времени от последнего посещения, но опять звучал этот зов. И я плыла к нему, предполагая, что снова увижу мать… Но незнакомый мужчина подошёл к урне с моим пеплом, оставил возле неё две гвоздики, замер, рассматривая мой портрет. – Кто ты? – прошептала я, в свою очередь рассматривая его: тёмные вьющиеся локоны до плеч постоянно закрывали лицо и глаза, он то и дело откидывал волосы назад, повторяя движение рукой раз в минуту точно; широкие плечи контрастировали с небольшим ростом – я, наверное, была выше него; тонкая серая футболка обтягивала накаченные бицепсы и грудь. Нет, определённо, я не была знакома с ним при жизни. Кто он?.. Он не был серым и скорбящим, как другие, кто навещал меня. Мужчина последний раз взглянул на мой портрет и, развернувшись, направился в сторону выхода. Я обвела изучающим взглядом его не менее накаченную спину и выпирающие ягодицы, хмыкнула и последовала за ним. ОН Когда начался этот кошмар? Когда я проснулся без памяти в лесу в одних брюках, босиком и без рубашки? Когда мне поставили диагноз «психогенная истерическая амнезия» последних трёх лет жизни? Или когда мне девять ночей подряд снился один и тот же сон? Но сейчас меня волновал другой вопрос: когда этот кошмар закончится? Во сне я видел её портрет, перевязанный чёрной лентой, который стоял возле цветной урны. Ни её имени, ни дат рождения и смерти не было видно. Я только видел вход на кладбище и тропы, ведущие к этому потрету. Я не помнил её. Скорее всего, она была частью тех, ушедших в бездну, трёх лет моей жизни. Я помнил, что моя мать умерла, когда мне было двадцать. Отец ушёл от нас ещё в далёком прошлом, когда я был ребёнком. Других родственников в этом городе у меня не было. Друзей тоже. Я был отшельником. Вопросы по вычеркнутым из памяти годам было некому задавать. Врачи говорили, что амнезия вызвана каким-то эмоциональным потрясением, которое мой мозг отказывается помнить. И вспомнит ли – они не могли сказать. Она настойчиво врывалась в мои сны вот уже девять ночей подряд. В городе было четыре кладбища, и я решил проверить их все. Отыскать нужное оказалось несложно. Я не ощутил страха, когда увидел ворота, точь-в-точь какие были во снах. На входе сидела женщина и продавала живые цветы. Неправильно приходить на могилу к кому-то без цветов. Это как дар за то, что их потревожили. Я символически купил две красные гвоздики и двинулся теми тропинками, которые узнавал из снов. Вскоре передо мной стояла та самая разноцветная урна. Я подошёл к ней, положил возле портрета цветы и ещё раз внимательно посмотрел на девушку, которая улыбалась мне с фотографии: тёмные глаза смотрели будто бы предвзято и безразлично, отчего улыбка скорее была похожа на ухмылку; под губой справа была родинка; одна бровь была вздёрнута; шапка каштановых волос обрамляла круглое личико и спускалась чуть ниже плеч; на первый взгляд девушка показалась мне милой, но чем дольше я разглядывал это лицо, тем яснее понимал, что вряд ли характер был у неё скромный и простой. И всё же я её не помнил. Кто ты? Я развернулся, ощущая, как по спине покатились капельки холодного пота, не стал оборачиваться, быстро зашагал в сторону выхода, надеясь, что она больше не будет приходить в мои сны. ОНА Он пришёл в маленькую холостяцкую квартиру, которая больше напоминала большой гостиничный номер. Закрыл шторы на окне в единственной комнате, от которой вела дверь в ванную и где располагалась арка в крохотную кухню. Принял душ, переоделся и налил себе стакан виски. Я неподвижно наблюдала за ним, устроившись на барной стойке, от которой была видна вся его квартира. – Он меня тоже не видит? – спросила я вслух, зная, что Ангел Хранитель рядом. Чувствовала. «Пока не видит…» – А может увидеть? – встрепенулась я. «Сначала почувствовать». – Как? «Тебе стоит только захотеть этого». – Как со свечой… – выдохнула я. – И так со всеми? «Нет. Только с ним». – Почему? «Это ты должна понять сама!» Неспроста же он был не серый, как другие люди. И я не чувствовала его скорби. Казалось, он даже не помнил меня… Или не знал. Я подняла голову вверх и посмотрела на лампочку на потолке. Он в эту минуту подходил к выключателю. – А могу ли я управлять этим светом? «Можешь». – Как в фильмах о привидениях? – усмехнулась я. «Сто?ит только правильно подумать». И я подумала. Свет погас прежде, чем он коснулся выключателя. Он так и замер со стаканом в одной руке, а другая застыла поднесённой к выключателю. – Перегорела? – вслух спросил он. А я подумала о том, чтобы свет снова зажёгся. Квартира озарилась яркой вспышкой. Он удивлённо уставился на лампочку, пощёлкал выключателем туда-обратно. День-ночь. Я усмехнулась. – Странно… – повёл бровью он и погасил свет, устроившись перед экраном телевизора, попивая виски из стакана. Меня привлекло в этой игре отсутствие его страха. Любой другой на его месте испугался бы. Я испугалась бы. Мне захотелось увидеть этот страх в его глазах. Я подняла голову на лампочку. Щёлк – и маленькую квартиру снова наполнил яркий свет. Подмигивание – моя прихоть. Он обернулся и обескураженно спросил в пустоту: – Что за чёрт?! – Может и чёрт, – закатила глаза я. – Я ещё сама не знаю, кто я. Он оставил стакан на комоде возле телевизора и в два больших шага оказался возле выключателя. Я продолжила свою игру. Однако забава с лампочкой мне наскучила – я переключилась на телевизор. Как только он погасил свет, я вырубила телевизор. Он задышал учащённо, раздражённо стукнул по выключателю и осмотрелся по сторонам. – А он может меня слышать? «Может». – Теперь? В данную минуту? «Как ты захочешь». Я молчала. – Кто здесь? – он первый нарушил тишину и медленными шагами вернулся к телевизору. Я дождалась, пока он возьмёт в руку стакан с виски и сделает глоток, и только потом ответила: – Девушка с портрета. И он услышал меня. Стакан выскользнул из руки и разбился у его ног, сделанный им глоток встал поперёк горла. Он откашлялся и ринулся в ванную. II И меня поразила не столько её красота, сколько необыкновенное, никем не виданное одиночество в глазах! «Мастер и Маргарита» Булгаков ОН Я вернулся с кладбища и выполнил обычный ритуал: закрыл шторы, принял душ, переоделся, налил стакан виски и включил телевизор. Никогда не смотрел его, просто включал фоном, чтобы не так пусто и одиноко было в квартире. В мою привычную жизнь ворвались совсем непривычные странности. Сначала свет на кухне: то выключался, то включался. Я бы не придал этому значения, если бы сразу за светом не выключился телевизор. Не знаю, что толкнуло меня спросить в пустоту: «Кто здесь?» И я получил ответ. Я выронил стакан с виски, а сделанный глоток стал в горле комом. Я откашлялся и рванул в ванную. Ополоснул лицо холодной водой. Сердце бешено колотилось о рёбра. – Я взрослый мужчина, трезвомыслящий человек, я не могу бояться того, что мне, скорее всего, послышалось. Разыгралась больная фантазия. Ведь амнезия одна из начальных стадий психического расстройства. Может быть, уже подступает вторая, и я слышу голоса? Этому должно быть логическое объяснение… – вслух размышлял я. – Ты не болен, – снова услышал женский голос. – Чёрт! – Я чуть не вырвал умывальник, вцепившись в него так, что пальцы стали одного цвета с ним. – Кто ты?! – Девушка с портрета, – вновь услышал я. – Где ты?! Покажись! – требовал я, прикрываясь истиной: пока не увижу – не поверю. Я всё ещё стоял напротив умывальника в ванной комнате и смотрел на своё отражение в зеркале. За моей спиной появилась она. Я задержал дыхание и медленно обернулся. Выдохнул и уставился на неё. – Как? – Протянуть руку и коснуться её я не рискнул. – Что за шутки?! – Откуда ты меня знаешь? – тем же спокойным голосом спросила она, проигнорировав мои вопросы. Это была девушка с портрета. Она, только волосы у неё цвета корицы. Тот же взгляд с презрением. Та же ухмылка на губах. И та же родинка справа под губой. Молодая. Красивая, так бы я подумал, встретившись с ней. Девушка с портрета, на котором была чёрная лента. – Я тебя не знаю! – прорычал ей в ответ. – Что за дикие шутки?! – И многим незнакомым барышням ты носишь цветы на могилу? – язвительно продолжала допрос она. – Я даже имени твоего не знаю! – продолжал стоять на своём я. – Маргарита. Так меня звали при жизни. – Так… ты умерла?.. Всё же нужно было уточнить, чтобы убедиться в своём окончательном диагнозе: сошёл с ума, поехала крыша, спятил. – Умерла, – подтвердила она. – А тебя как зовут? – Артур. – Ответь мне, Ар-р-ртурчик, многим незнакомым девушкам ты носишь цветы на могилу? – повторила свой вопрос она. У меня глаз задёргался, когда она протянула моё имя. – Мне снилась могила, – признался я, – не давала покоя. Я отыскал её. Цветы – это плата за то, что потревожил… тебя. Она изучающе смотрела на меня: – Интер-р-ресно… – Это ты посылала мне сны? – С чего бы мне посылать сны тому, кого я не знаю?! – Когда играла с лампочкой и телевизором, тебя это не смущало! Я почувствовал, как напряжённая атмосфера между нами пала. Как будто это было не общение призрака и человека, а обычное знакомство совсем обычных мужчины и женщины. – Ты бы видел своё лицо! – рассмеялась в ответ она. Когда она смеялась, на её щеках появлялись ямочки. – А как иначе на такое реагировать? Я держался до последнего. Пока ты не заговорила… – Ладно, храбрец, – она резко прервала смех. Я напрягся. – Пойду узнавать обстоятельства нашего с тобой знакомства… при жизни. – А мне расскажешь потом? Она пожала плечами и исчезла. Я перевёл дух. И что это, чёрт возьми, было?! Я несколько раз ущипнул себя за плечо, но не проснулся. Вынес вердикт – это реальность, я не спал. Ещё раз ополоснул лицо ледяной водой и вернулся в комнату. С мутным сознанием убрал осколки и вытер пролившийся виски, а после попытался уснуть. ОНА Не так уж он и испугался, как я хотела бы. Слишком быстро открылась ему, надо было поиграть с ним в голоса?, а потом эффектно появиться. Но я не знала, сколько времени мне было отведено на эту игру. Теперь нужно было найти ответы на вопросы: как мы познакомились? и чем мы связаны? – Ты знаешь? – прошептала я, почувствовав присутствие моего Ангела Хранителя. «Знаю…» – Но не скажешь? «Не скажу». – Упрямец! Как и где мне найти эти ответы? «Ищите вместе». – Где искать? Тишина. – Ну спасибо! И снова тишина. Я закатила глаза. Зов к урне давно не давал о себе знать. Как же быстро обо мне забыли… А чего я хотела? Нелюдимая – ни подруг, ни возлюбленного. Только мать, но и она больше не навещала мой пепел. Я сама пришла к урне, когда было темно. И тогда увидела других Душ… Впервые я увидела таких же, как я. Между могил и вдоль кладбищенской ограды проплывали Души. На этой волне можно было различить шёпот каждой, если настроиться и прислушаться. Какая-то Душа была подобна человеческому облику, какая-то представляла собой серый полупрозрачную тень без лица – ни рта, ни глаз не было. Я смотрела на них всех, но заговорить не решалась. – Вот мы и встретились тут. Я обернулась на голос и увидела бабушку – ту, чья урна стояла возле моей. Только бабушка была не такой, какой я запомнила её в последние дни жизни. Она была молодая – такая, какой я видела её на чёрно-белых фотографиях в альбоме, такая же чёрно-белая и полупрозрачная, как и другие Души, а местами как будто выжженная – сквозные дыры сияли в тех местах. Глаза и рот были почти прозрачными. Но я всё равно узнала её. – Бабушка!.. – Слетело с моих губ. Только была ли она мне бабушкой теперь? – Я тебя понимаю. Так много вопросов и так мало ответов. Я кивнула, всё ещё рассматривая её. – Страшно? – Нет, – помотала головой я. – А мне было страшно! – призналась она. – Я только спустя четыре тысячи здешних лет вспомнила день своей смерти. Я вопросительно уставилась на неё. – Один земной день равен стам здешним годам. Но здесь время течёт иначе, – шептала она. – И я вспомню день своей смерти? – Обязательно. – Через четыре тысячи здешних лет? – Это как та?м решат, – она многозначительно подняла почти прозрачные глаза вверх. – Где та?м? – Там… – повторила она. – Все Души попадают туда? – также шёпотом спросила я. – Все. – И ты уже та?м? – Ещё не та?м. Я выбрала сложный путь… – Она быстро перевела тему: – Духи сказали, что ты придёшь. Я очень хотела тебя увидеть. – Ты та?м не одна? – С такими же, кто выбрал такой путь, как и я. – Что это за путь? – Когда перед тобой встанет выбор, тебе расскажут. – Одни вопросы… – я вздохнула. – Ты мне здесь больше не бабушка? – Я такая же, как ты. Душа. Здесь никто никому никем не приходится. В конечном итоге… – она замолчала. Над нами сгустились серые тучи. – Будет дождь? – предположила я и подняла глаза вверх. – Это тёмные Духи… Они не хотят, чтобы я говорила. Ты должна найти ответы сама, – тихо добавила она. – А как мне тебя позвать, если я захочу увидеть тебя? – Теперь я один из Ангелов в подчинении Ангела Среды. Я буду здесь в названный день по земному календарю каждую неделю. – Бабушка… – Мне так хотелось прижаться к ней. Я очень скучала по ней при жизни. – Мне пора… – Она как будто прочитала мои мысли. – Я тоже скучала. И она исчезла. Как исчезает выпущенный дым от сигареты. Просто растворилась. Я осмотрелась. Другие Души бродили по кладбищу. Я вернулась в пустоту и задала вопрос своему Ангелу Хранителю. – Кто такой Ангел Среды? «Рафаил». – Расскажи мне про него. «Рафаил – символ высшей гармонии. Он отвечает за воздушную стихию, Запад и западный ветер, науку и знания». – А как Души попадают к нему в подчинение? «Тебе ещё рано задавать подобные вопросы». – Ладно, – не стала настаивать я. – А какая учесть настигает тех Душ, которые попадают к нему в подчинение? «Как и всех, кто принимает решение стать Ангелом. Только отвечать за земные грехи они спускаются по средам». – Ты же не ответишь мне, как Ангелы отвечают за земные грехи? «Сама всё узнаешь, не торопись…» ОН Сегодня она не приходила ко мне в сон. Я открыл глаза и осознал, что её отсутствие в моих снах не так уж обрадовало меня, как я надеялся. – С добрым утром! – услышал знакомый голос. Резко подскочил. – Чёрт! Нельзя так пугать! – В сон не приходила, зато в реальности не заставила себя долго ждать. – Ты была здесь всю ночь?! – То же мне, удовольствие, – она закатила тёмно-карие, почти чёрные, глаза. – Только пришла. – Чтобы порадовать меня ответами? – понадеялся я, вылезая из-под одеяла. – Это вряд ли. Ответы будем искать вместе, – заключила она. – Славно! – Я ушёл в ванную и крикнул уже оттуда, закрывая за собой дверь: – Я буду принимать душ. Голый! Просьба не подглядывать! – Не очень-то и хотелось, – прилетел мне ответ. Я вышел из ванной, прикрытый только полотенцем на бёдрах. – Оценила твои формы. Ходишь в спортзал? – ехидно улыбалась она, накручивая полупрозрачную прядь рыжеватых волос на палец. – Я так понимаю, для тебя не существует закрытых дверей? – не сомневался, что она не упустит момент. – Не-а, – подмигнула мне. – Чем ты занимаешься? – Я персональный фитнес-тренер. – Хвастаешься? – Отвечаю на твой вопрос. – Значит, я угадала: ходишь в спортзал. Сколько тебе лет? Я встряхнул мокрой головой, надевая рубашку и брюки. – Двадцать восемь. – И сколько лет ты персонально тренируешь? – Последний год. У меня амнезия. Чем я занимался три выпавших из памяти года – не помню. – Я тоже не помню. Но только один день – день своей смерти. – И никто не может тебе рассказать? – А тебе?! – фыркнула она, недовольная моим вопросом. – Никто. Я никого не помню из тех трёх лет. А до того времени никого не осталось в живых. Друзей не было. – А женщина? – Я её не помню. – Соседи. Хоть кто-нибудь! – она злилась, замигали лампочки в квартире. – Сильная у тебя энергетика, – заметил я. Она замолчала и успокоилась – свет тоже выровнялся. – Я искал. А меня не искал никто. Я был отшельником… – Всё это очень странно. – Уж не страннее, чем твоё присутствие здесь. – Я собрался. – Мне нужно съездить в зал. – Я с тобой, – заявила она. Мы вместе вышли из квартиры. – Это твоя квартира или съёмная? – спросила она, когда мы зашли в лифт. – Съёмная. Свою я продал. Нужны были деньги на лечение после амнезии, – я отвечал ей, пока в лифте были только я и она. – А что говорят врачи? – Что я пережил какое-то сильное эмоциональное потрясение. Лифт открылся тремя этажами ниже, и в него зашла пожилая женщина с собакой. Пёсик съёжился в углу лифта и стал скулить, уставившись туда, где она стояла. – Смотри! Животные на самом деле видят и чувствуют таких, как я. Я почти не дышал, пока лифт не открылся на парковке. Видимо, из людей её видел только я… Пожилая женщина подхватила дрожащего и скулящего пекинеса на руки и спокойно ушла к старенькому форду. Я же смог прийти в себя только когда сел за руль своего автомобиля. – Разве у человека, потерявшего память, не отбирают права? Она заняла место рядом с водителем. Перед ней даже не пришлось открывать дверь. – Я пересдавал. И у меня частичная потеря памяти. Как водить я помню. – Я положил руки на руль. – Ты чего трясёшься? – она наконец обратила внимание на моё состояние. – То есть, тебя вижу только я и животные? – Выходит, что да, – пожала плечами она. Я завёл машину, и мы тронулись с места. Несколько минут оба молчали. – Я, конечно, уже мертва и мне это не навредит, а вот тебе авария память не вернёт, – отозвалась она. Я ловко выворачивал руль и петлял между другими автомобилями. – Расскажи мне, что там… – я проигнорировал её слова, не снижая скорость. – Есть два нюанса. Я сама ещё толком ничего не поняла. Это первое. И что-то мне подсказывает, что я не должна говорить об этом с тобой. Это второе. – Что-то? Я следил за дорогой, не смотрел на неё, только слушал. – Кто-то. – И кто же? – Ангел Хранитель. После этих слов я перевёл на неё удивлённый взгляд: – Они… существует? – Естественно! Пока мы подъезжали к залу, я не проронил ни слова. Она тоже молчала. На ресепшене меня остановила администратор. – Артур! – Она вылезла из-за стойки и бежала ко мне в узкой юбке и на тонких шпильках. – Интересно, она не запутается в своих ногах и даже не упадёт?! Комментарий Маргариты вызвал у меня смех. Я, едва сдерживаясь, поприветствовал Наталью: – Добрый день. Что-то случилось? – Тебя не было в зале три дня. Ты в порядке? – Наталья коснулась моего локтя. – Ты её очень персонально тренируешь?! – Маргарита опять вставила свои пять копеек. – Или ты с ней спишь? – Нет! – вслух выпалил я. – Не в порядке?! – удивилась Наталья. – Это я не… – Ага, скажи, что не ей. В пустом то зале! – Маргарита рассмеялась. – Я в порядке, Наталья. На сегодня есть записи ко мне? – Нет, но я могу обзвонить постоянных… – Не нужно, я сам позанимаюсь. Я направился в мужскую раздевалку. Маргарита последовала за мной. – Глаза разуй! Она так и излучает феромоны, призывающие тебя к сексу. – Ты можешь не ставить меня в неловкое положение? – сквозь зубы шёпотом ответил я. Я захлопнул дверь раздевалки за нами и огляделся: никого, кроме меня и следующего по моим пятам призрака, не было. – Я правду говорю. А если правда ставит тебя в неловкое положение, это твои проблемы. – Я хочу позаниматься. Можно, я буду делать это в одиночестве? – Конечно-конечно! – Маргарита всплеснула руками. – Такая задница сама себя не накачает. Я закатил глаза и стал переодеваться в спортивную форму. – А где ты был эти три дня? – Я же попросил! – Ответь, и я замолчу, – улыбнулась она. – Ночью страдал бессонницей, а днём отрубался и проваливался в сны. – А девушка переживала… – Ты и при жизни так часто прибегала к сарказму? Она замолчала. Я вставил в уши наушники и вышел из раздевалки в зал. III Требовалось тут же, не сходя с места, изобрести обыкновенные объяснения явлений необыкновенных. «Мастер и Маргарита» Булгаков ОНА Какой я была при жизни? Я не стала докучать ему своим присутствием и исчезла. – Почему я не помню день своей смерти? – обратилась я к Ангелу Хранителю. «Обычно это происходит очень резко. Дух не сразу осознаёт, что покинул тело. И последнее воспоминание стирается». – Бабушка сказала… «Ты виделась с бабушкой?!» – Я выходила к своим останкам, – поёжилась от этого слова, – ночью. «Не делай больше так, пока не получишь больше ответов!» – Почему? «Тебя могут… обидеть. Более древние Духи». – Ладно… Расскажи мне про здешние года, – перевела тему я. «Один земной день – это сто твоих летаний. По земному – лет. Но они тянутся здесь не так долго. А очень быстро…» – Как секунды, – добавила я. «Быстрее! На земле нет этому определения». – Сколько земного времени прошло со дня моей смерти? «Чуть больше года…» Я опешила. Не думала, что так много времени прошло на земле. Мне казалось, я умерла пару дней назад. – Почему я не помню свои поминки? Ни девять дней, ни сорок… «Это не столь важно здесь. Ты всё вспомнишь. Постепенно. В нужное время». – Что ждёт меня дальше? «Не торопись с этим вопросом!» – Ладно. Когда я тебя увижу? «Когда будешь готова». – Ещё не готова? А в ответ тишина. В моей пустоте я снова одна. Наедине со своими вопросами. Я вспомнила то время, когда готовилась к своему рождению. Меня, как пассажира, подселили к моей земной матери и прошептали: «Через двадцать восемь тысяч летаний у тебя будет новая жизнь!» Теперь я вспомнила все те двадцать восемь тысяч летаний – девять земных месяцев. Мой Дух постоянно летал рядом с земной матерью, которая носила меня. Мой Дух и два Ангела Хранителя – её и мой. Один защищал её, второй – меня. Только я их не видела, ощущала и слышала. Я вспомнила каждое слово, которое мама мне говорила. Вспомнила земные часы мучений и страданий, которые она пережила прежде, чем я родилась. И как увидела свет и услышала голос, тоже вспомнила: «Добро пожаловать на землю, Душа!» Это был голос Создателя. Голос Духа, который объединяет в себя все Души и все другие сущности… Я вернулась к Артуру. – Ты всё ещё здесь? – вздрогнул он, когда я появилась перед ним. – Здесь. – А куда уходила? – Какие у нас планы? – вопросом на его вопрос ответила я. – Думаю, в первую очередь нужно разузнать о твоей смерти. С кем я могу поговорить о тебе? – С мамой, – пожала плечами я. – Ну-у… тогда поехали к ней. Артур быстро переоделся, я ждала его за пределами раздевалки, наблюдая за приходящими в зал, а больше всего мой взгляд был направлен на девушку-администратора. На каждый звук открывающейся двери раздевалки она оборачивалась, но каждый раз расстроено возвращалась к монитору. Из раздевалки вышел Артур, и глаза девушки сразу засверкали огоньком надежды. – Сейчас твоя заноза в заднице преградит нам путь… – Маргарита! Она администратор зала, а заноза в моей заднице – это ты. Мы с ней не спали. Не спим. И не будем спать. Точка. – Бедная девочка… – наигранно вздохнула я. – Ей та?к хочется! – Ты невыносима! – Ар… Артур не позволил ей даже договорить своё имя: – Что ещё? – Я просто хотела… – растерялась она. – Чего ты злишься? – я поддевала его. – А ты помолчи! Девушка испуганно вытаращилась на него. – Можно я объясню ей? Мне нравилось это замешательство на лице испуганной девушки. Артур махнул на неё рукой, мол, не сейчас, и направился к выходу: – Тебя слышу только я! – Точно. Я и забыла, – я семенила рядом. Мы сели в машину. Я запрыгнула на сидение рядом с водителем, не дожидаясь, пока передо мной откроют дверцу. – Адрес? Я продиктовала. – Ты была одиночкой? – он завёл машину. – И не жаловалась на это, – заметила я. – А мужчина был? Сколько тебе было лет, когда ты… кхм… умерла? – теперь Артур занял позицию интервьюера. – Двадцать три, – первый вопрос я намеренно оставила без ответа. – Можно было и замуж выходить. – Можно, но не нужно. Он ничего не ответил. И правильно. Меня живую то переубедить в чём-то было очень сложно. Сейчас же, думаю, это вообще невозможно. Мы подъехали к моему дому. Будто бы ещё вчера я выходила из него. Человеком. – Скажешь, что мой давний друг. Узнал о том, что меня не стало, только сейчас. Приехал выразить свои соболезнования, – консультировала Артура я. Он позвонил в дверь, та почти сразу же открылась. Я замерла: – Э-э-э… – протянула я, – э-это не моя мать. – Здравствуйте! – не растерялся Артур. – Чем могу вам помочь? – учтиво улыбнулась не знакомая мне женщина. Артур был из тех мужчин, которые, даже того не желая, умели привлечь женское внимание. Недостаток в росте он компенсировал доброжелательной улыбкой и неравнодушным взглядом. Казалось, что он всегда был готов прийти на помощь. Незнакомка улыбалась ему во все тридцать два зуба. – Мою мать зовут Лариса, – предупредила я. – Могу я поговорить с Ларисой? – повторил за мной Артур. – Она продала квартиру полгода назад, – ответила женщина, слегка расстроившись, что этот мужчина не по её душу. Мы оба – и я, и Артур – опешили. – Да уж. Теперь мы не узнаем о моей смерти… – промямлила я. – Простите… – растерянно улыбнулся Артур. Дверь закрылась прямо перед его носом. – И что теперь? – вздохнул он. – Не знаю. Я не продумала план «Б». – Подруги? Мужчины, с которыми ты спала, в конце концов. – Я спала одна! – хмуро ответила я. Теперь, переступив черту, разделяющую жизнь и смерть, я понимала, что быть одной – это не наказание. Что там говорят? Человеку нужен человек? Ложь. Человеку никто не нужен. Ему на всё отведённое земное время вполне хватит себя. Познать себя, своё я, свой Дух – это самое важное. – Не мне тебя судить, – перебил мои мысли Артур. – Здесь не судят. – И что представляет собой жизнь после смерти? Я снова намеренно оставила его вопрос без ответа. ОН Не отвечать на вопросы или отвечать так, как нравится ей – это её стихия. Её не волнует, что меня ответ не удовлетворил. Она эгоистична не в меру. За какие грехи мне послано это приведение? Мне не даёт покоя, что она из тех самых трёх лет жизни, которые выжжены из моей памяти. Я не помнил ни одну женщину возле себя из того времени. После смерти матери я уехал из родного города. В то время у меня была девушка, но она бросила меня, когда я принял решение уехать. И я уехал. Один. В чужой город. Без друзей. Без знакомых. Мама всегда говорила, что я особенный. Так она называла мою странность: я не заводил друзей, не бегал за девочками, не играл в футбол. Не делал всего того, что делали обычные мальчики моего возраста. Мама потакала мою вспыльчивость. Не злилась. Не обижалась. Даже когда я срывался на ней. А потом её не стало. Раз – и я остался совсем один. Я зарабатывал деньги и копил на лучшую жизнь. Я был отшельником. Одиночкой. Сам по себе. И это я удивляюсь, что ей не у кого спрашивать о своей смерти? Если бы я умер, кто рассказал бы о моей? ОНА Я не лукавила. «Вы, люди, считаете жизнь на земле наказанием. А должно быть иначе», – подал голос пернатый. – Давно тебя не было слышно. «Ты не обращалась ко мне». – А когда я тебя увижу? «А ты готова?» – Да! – уверенно ответила я. «Смотри». Я осмотрелась по сторонам, но никого не увидела. – Где ты?! «На твоём плече…» Я осторожно повернула голову. Вспомнила Дзинь-Дзинь из Питера Пена. На моём правом плече сидело такое же маленькое существо с белыми крылышками, окружённое ореолом света. «Только учти, теперь ты будешь видеть всех Ангелов Хранителей, не только меня». Я молчала, никак не могла прийти в себя после открытой мне истины. «А каким ты меня представляла?» – Большим… «Разве что-то зависит от размера?!» – Двусмысленно звучит, – улыбнулась я. «Вы, люди, почти во всё пытаетесь вложить двойной смысл. Но только и один постичь не можете». – Ты зол на меня? За что? «Разве я могу злиться?! Я сам выбрал этот путь». Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/yanina-hmel/tri-poslednih-slova-42834219/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.