Не угаси лампадку!

Не угаси лампадку! Татьяна Валентиновна Зверева-Литвинова Библиотека журнала «Российский колокол» В начале прошлого века, впрочем, как и в конце его, уничтожалось всё, что считалось ранее незыблемым. Россия и её идеология, быт и святыни непредсказуемо быстро менялись. Мы узнаем, как сложится судьба юных москвичей – Милочки и Вали. Эта повесть о войне и мире, о смерти и любви, о самоотверженной стойкости и таланте стремительно уходящего от нас поколения созидателей. В ней есть приключения и романтика, горести и радости, веселье и слёзы, одним словом, всё, что объединяется понятием жизнь. Но вы не найдёте здесь ни грамма выдумки, ведь ничто не может быть интереснее и полезнее, смешнее и трагичнее, чем то, что произошло на самом деле. Прошлое никогда не кончается, и мы не должны позволить, чтобы в очередной раз порвалась связь времён, и ложью, глумлением и клеветой на Великую страну и её созидателей унижали бы наш самоотверженный глубоко духовный народ. Сохраним пламя неугасимой лампадки Земли Отчей и бережно передадим её грядущим поколениям! Татьяна Зверева-Литвинова Не угаси лампадку! © Татьяна Зверева-Литвинова, 2019 © Интернациональный Союз писателей, 2019 *** Прошлое не исчезает, оно даже никогда не проходит.     Фолкнер. Творческая биография Литвинова (Зверева) Татьяна Валентиновна – русская, православная, родилась в Москве. После окончания Московского геологоразведочного института и до сегодняшнего дня работает в Геологическом институте Российской Академии наук. Окончила аспирантуру, защитила диссертацию, работала в экспедициях в горах Тянь-Шаня и Памира, на Енисейском кряже, в Якутии и на Анабарском щите (труднодоступные районы). Имеет более 100 научных публикаций. Увлекается спортом: в разные годы жизни занималась фигурным катанием, плаванием, альпинизмом, конным спортом, имела спортивные разряды, в последнее время – йогой (в качестве гимнастики, а не философии). Любит театр, музыку, живопись и путешествия, играла в народном театре. Жизненный опыт и многочисленные впечатления, длительная практика написания научных работ и чувство обиды за унижения и оскорбления страны, в которой она родилась, сподвигнули её к литературным опытам. Много лет состояла в Совете Профсоюза РАН, публиковалась в газете «Научное содружество РАН» и в художественном альманахе «Российский колокол». В течение нескольких лет писала книгу о военном поколении, желая отразить их удивительную жизнь, полную самоотверженной стойкости и трудолюбия, талантливого творчества и жизнерадостности. В настоящее время завершает остросюжетный приключенческо-фантастический роман. Предисловие Немного обо всем По ночам, когда в тумане Звёзды в небе время ткут, Я ловлю разрывы ткани В вечном кружеве минут.     М. А. Волошин Какими многообразными кажутся в детстве пути нашей быстротечной жизни! Надежды, фантазии, сновидения так много обещают, заманивая и опьяняя нас. Словно незримые призраки, они причудливо извиваются в сознание и плетут воздушные замки, отуманивая и обольщая его, и на заре нашей юности кажется, что впереди только счастливые открытия, и никогда мы не станем старыми, а если это и произойдёт, то очень нескоро, и вообще, это будем не мы. Вдруг, как ускоренные кадры немого кино, жизнь мелькает, мелькает перед глазами год за годом, десятилетие за десятилетием, и уходит навсегда, оставляя боль и разочарование, стыд и сожаление, горечь и осознание непоправимости ушедшего. Мы грезили под плач гитары о любви и дороге, о дружбе и верности, о чести и благородстве, и сладко замирали у искрящегося пламени костра, полные надежд и мечтаний. И не задумывались ни на минуту о том, кто обеспечил нам возможность просто жить. Рядом были действительно самые дорогие и удивительные люди, беззаветно любившие нас, капризных и избалованных благополучием мирной жизни. Они защищали нас ещё до появления на этот свет, прощали нам, неблагодарным, любую слабость и нескончаемый эгоизм, даже предательство по отношению к ним, и при этом нас же ещё и жалели. Настоящий подвиг всегда молчалив, вот мы и не заметили самоотверженную всепрощающую любовь старшего поколения, юность которых была опалена тяжелейшей войной, а детство революцией; самое главное, самое незаменимое в нашей жизни мы так и не увидели вовремя, не поняли, не оценили и, увы, теперь уже безвозвратно потеряли и их, и страну. Им так хотелось уберечь нас от голода, холода, неуверенности в завтрашнем дне, от ежеминутного страха перед смертью, одним словом, от всего того, чем сами были сыты по горло и в детстве, и в юности. А мы всё воспринимали как должное, повторяя злопыхательства шестидесятников, компенсирующих таким образом на деньги запада недостаток ума и отсутствие таланта. Во времена детства военного поколения старый мир безвозвратно уходил, а новые власти и сами ещё толком не знали, как нужно. Ломать – не строить. «Не дай вам Бог жить в эпоху перемен» – как говорил великий Конфуций – к сожалению, у нас в стране эти самые перемены всё больше приобретает латентный характер, мы просто таки утонули в нескончаемых импотентно-бюрократических реформах. Передо мной семейный альбом с удивительными по качеству фотографиями позапрошлого века. Как стройны и строги их осанки, сколько взвешенного достоинства, спокойной уверенности и воли в одухотворенных лицах! В любом старинном альбоме наших соотечественников, в городе ли, в деревне ли, вы найдете такие же. Из какого-бы рода-племени ни был русский человек, лица его предшественников светятся божьей благодатью. Нет, не похожи они на так упорно навязываемый нам западом «идеал красоты», воплощённый в бесформенной девушке по образу и подобию куклы Барби и в смазливом женоподобном юноше с бессмысленным личиком. Как примитивно, суетливо и угодливо выглядим и мы на наших многочисленных цветных «фотках»! И никакие замысловатые позы не помогают… Что-то главное утеряно нами, может быть, вера в Бога, – нет, не показная, как ныне модно, а истинная, впитанная с молоком матери, а может, гордость за своё отечество. Забыты слова «честь», «благородство», «великодушие», «терпимость» – их заменили на «полюби себя» и «ты этого достоин». Утрачивается память о Великих Победах и Достижениях наших предков, и кто-то очень настойчиво и последовательно веками проводит в нашу жизнь публичное самоедство. Достаточно пафосно протявкать с экрана телевидения любую глупость и повторить её три раза подряд, как для многих она становится непреложной истиной. Очнитесь, соотечественники, вы прекрасны и удивительны, и нет вам равных! Долгие годы оттирали от нас карпатских и западно-малорусских жителей, придумывая им национальности (русины, украинцы). Исчезла древняя история Руси вместе с книгами, отобранными у людей со всей страны под страхом смертной казни. По приказу Петра Первого первоисточники привозили в Кремль, к царю, и они бесследно испарились…; одним взмахом его царственной руки были стёрты 6000 лет существования Руси и наступил почему-то лишь 1718 год! Вместе с бородами и сарафанами уходили предания старины глубокой и великие достижения наших предков, а заслуги Петра и Запада у немецких историков – баснописцев вырастали до небес, как будто бы без него ничего и не было на нашей земле. Эта мода повторяется и поныне. Я не хочу принизить некоторые из его заслуг перед отечеством, но к наследию Великого следует отнести и декабристов, и русофобов, и все чужеродные нам силы, включая насаживание масонства. Курево, пьянство, крепостничество, простота нравов, гонение на исконно русские традиции и церковь – это тоже наследие Петра, воспитанного немцами и их доступными девками. После революции русская история жёстко отторгалась от сознания людей, а ныне не понят и не оценен по достоинству период Советского времени. Более того, светлую память о нём пытаются не только стереть, но и превратить прямо таки в какую-то страшилку. «До основания, а потом…» «шоковая терапия» и «невозвратные перемены» – вот лозунги разрушителей и завистливых врагов земли русской во все века. Да разве нам с вами это нужно? Правда, нас никто и никогда не спрашивал, вот мы и вымираем под руководством чужаков и их шестерок, ведь, как известно, что немцу хорошо, то русскому смерть. Так называемая западная цивилизация притащила в нашу чистую жизнь столько пошлости и бесстыдства, несвойственных ни православной, ни советской культуре, упорно навязывая нам культ золотого божка и ненасытное потребительство, дегенеративное мужеложство и межнациональную рознь. Любовь заменили совокуплением, дружбу – деньгами, песню – «долбёжкой», православные праздники – холуином, а стяжательство и стервозность возвели в ранг добродетелей. И всё-таки, хочется верить, что не убить им русской души, не погасить лампадки сакральной памяти, ведь «Высшая и самая резкая характеристическая черта нашего народа – это чувство справедливости и жажда её» (Достоевский). Не пора ли нам направить это чувство к себе и к своей стране? А коли сумеем по достоинству оценить нашу историю и возродить безмерное уважение к отчизне и к предкам, воспрянет русский народ, вот тогда и остальным в нашем доме будет хорошо. Уж давно известно, что русский Иван сначала брата досыта накормит, и только потом о себе вспомнит. На этом стояла и стоит Земля Русская, и не обманом и подлостью присоединяла другие народы, а оберегом и добротой широкого сердца. А вот незатейливые фотографии военного поколения, на которых замерли на века молодые смеющиеся глаза на открытых лицах, полных светлых планов и мечтаний. Сколько из них полегло, не дожив и до… Мне бы хотелось рассказать обо всех них, но, увы, на это не хватит ни моего таланта, ни жизни. Я поведаю лишь об одной семье, к которой, благодаря милости Господней, принадлежала. Но в ней вы увидите и отражение жизни своих близких. Судьба людей военного поколения схожа и одновременно неодинакова, ибо у каждого был свой крест. Большинство из них несли его с достоинством и оптимизмом, с верой и любовью к отечеству, и, как бы ни было трудно, стояли насмерть за Родную Землю, как все наши предки из рода в род, из поколения в поколение, и нам эта же завещали. А иначе не занимала бы Святая Русь такую огромную территорию, урезанную ныне до средневекового Московского княжества и лишённую своей идеологии. А что МЫ с вами оставим нашим детям? Радость однополой любви взамен православного патриархального или самоотверженного советского уклада? Китайские тряпки, американские противозачаточные да рецепты дешёвой наркоты вместо огромной территории с её несметными богатствами? Как появилась эта история Но, видно, изменился белый свет, — Прекрасное подделкой очернили.     У. Шекспир, сонет № 127. «То, что срамом слыло, стало славою То, что славою было – оплевано».     Иеромонах Роман (Матюхин). Часто, в бессонные ночи, я вспоминаю о так рано ушедших родителях и об их поколении, о чистоте их чувств и устремлений, о непростой судьбе стремительно уходящего от нас военного поколения, и о нашей вечной вине перед ними. Теперь, когда мне уже и самой осталось жить не так уж долго, хочется передать последующим поколениям дух той эпохи хотя бы краткими фрагментами удивительной жизни самых дорогих для меня людей. Это повесть не столько о моих родных, сколько об ушедшем от нас времени, о поколении сильных духом и по-настоящему счастливых людей, веривших в справедливость великого и могучего нашего отечества и в его светлое будущее, и отдавших за него всю свою жизнь, до последней капли крови. И они его построили, а мы разрушили, забыв, что не сжигают ковёр из-за одной блохи. Это повесть и о нас с тобой, потому что каждое новое поколение в многострадальной стране нашей вновь и вновь наступает на одни и те же грабли. А потом вдруг раскрывает глаза, и видит, что стоит на развалинах Великой Державы среди голодных, истекающих кровью соотечественников, а к разодранной на куски стране тянутся грязные кровавые лапы злобно оскалившихся ненасытных волков. …Ну, а где же те, кто обещал золотые горы? Тоже голодают? Отнюдь, захватив всё то, что наживалось многими поколениями, они нас же и проклинают. Развал страны сопровождался истеричной клеветой либеральной прессы и телевидения. Они то соловьём разливались, втаптывая в грязь наше прошлое, то мрачным могильным вороном предвещали нам гибель. А в это время обворованный, униженный и оболганный народ с трудом перебивался с хлеба на воду, а за попытку приостановить уничтожение страны расстреливался из танков в центре Москвы. Но и русская терпимость небеспредельна, и хватаемся мы в отчаяние за безжалостно рвущиеся последние пространственно-временные нити, связующие поколения и века, и являющиеся фундаментом любого государства. Страна готовилась к очередной, 64-ой годовщине Дня Победы, и, одновременно с приближением этого светлого праздника, засуетилась группа псевдоисториков и так называемых писателей, заполнивших истеричными воплями телевизионные программы и страницы книг, журналов и газет. В порыве злобной ненависти к взрастившему их отечеству, к тому же хорошо оплачиваемой нашими врагами, а то и просто по элементарной тупости и безграмотности, эти новоявленные эксперты нашей истории с желчной злобой оплёвывали всё то, что для каждого советского человека было свято. С утра до вечера, в каждой программе, даже в «Спокойной ночи, малыши», «разоблачители» чужих подвигов, эта смердящая гниль на цветах победы, твердили о нашей вечной вине, и о том, что это мы, оказывается, хотели напасть на Гитлера. И даже подонка Власова, предавшего не только свою Родину – в конце войны он пытался продать документы фашистской Германии – стали возводить в ранг героя. Как перенести весь этот злобной поток клеветы, коли не было семьи в нашей стране, где не сокрушались бы по погибшим в Великую Отечественную войну? Больно и горько было слышать это, зная жизнь наших отцов и дедов. Иногда благодаришь Бога, что многих из них уже не могли обидеть визгливые лживые писаки, некоторые из которых имели наглость присвоить имя гениального русского генералиссимуса! Оставалось уповать лишь на суд… Но, как говорится, на Бога надейся, да сам не плошай. Вот я и решилась рассказать вам, дорогие мои соотечественники, о жизни одной из советских семей. И ещё, ради справедливости, хочется добавить, что в последние годы вновь воскрешается память о тех героических днях и подвиге советского народа, звучат с экрана телевидения благодарные прочувственные речи, обращённые к оставшимся в живых ветеранам, к тем самым юношам и девушкам, что сберегли для нас – нет, не «это», а наше отечество. По истине, в России нужно жить долго. И теперь вновь, как и во времена моего счастливого детства, праздничное утро 9-го мая начинается с парада, и мы с замиранием сердца смотрим на наших солдат и офицеров, на военную технику, на парящих в небе истребителей и бомбардировщиков. И просыпается в нас ущемлённая «перестройкой» национальная гордость, и подступают к глазам слёзы при виде гордо шагающих юных суворовцев, а в голове звучит с тревогой: «Только бы вам не пришлось воевать!». А если и настигнет их ужас войны, которая, увы, уже стоит на пороге нашего дома, то мы точно знаем – наши дети будут достойны отцов, дедов и прадедов Земли Русской. Однако жаль, что об этом вспоминают только раз в году, боюсь, скоро и наши дети не будут знать, кто, с кем и за что воевал – ведь и в школе теперь о войне почти не говорят. Случайно ли это? Подобно шекспировскому Гамлету, мне хочется воскликнуть с болью: Порвалась дней связующая нить. Как мне обрывки их соединить!? Глава I Довоенная Москва Детство, пожалуй, самый важный период в становлении личности. В это время мы получаем более 70 % от всех знаний, приобретаемых в дальнейшем на протяжении всей жизни. В детстве формируются наши идеалы, привычки, опыт общения с другими людьми, отношение к близким, к Родине. Именно тогда закладывается характер, возникают комплексы и проявляются таланты, формируются интересы к чему-либо, рождаются дружба и первая робкая любовь. Пробегают года, а оно навсегда остаётся в памяти как самое счастливое или горестное воспоминание, для одного полное ярких красок, для другого – серое, как сумрачный день, но не для кого никогда не проходит бесследно. Нет-нет, и вспомнятся детские обиды и радости, страхи и фантазии, сколько бы вам не стукнуло лет. Наша жизнь формируется в результате воздействия внешних факторов, объединяющих государственные и религиозные нормы, общественные идеалы, социальные условия жизни, и внутренних, определяющихся атмосферой в семье. И счастлив тот, кто растёт в полной гармонии общества и семьи, любим родителями и востребован отечеством, ему не будет одиноко в этом мире. Вырастая, душа его наполняется глубокими чувствами, когда он слушает любимые с детства песни или с восторгом вглядывается в родные края, гордый за свою страну и её историю, за тот язык, на котором он впервые произнёс святое слово «мама». Но тяжело и безрадостно живётся сироте или нелюбимому ребёнку, и если тогда его страна становится для него семьёй, как было в Советском Союзе, он не пропадёт, не сгинет: право учиться, получая приличную стипендию, лечиться, работать, иметь собственный угол – всё это от рождения было подарено каждому из нас. Только оценили мы всё это, потеряв безвозвратно. Ну, а если вокруг ребёнка вакуум и, как ныне, некуда ступить без денег, а в душе темнота и обида, впереди маячат лишь падение и смерть. Нет рецепта, чтобы вырастить настоящего человека, да и в это понятие каждый из нас вкладывает свой смысл. Часто избалованные, заласканные дети становятся холодными эгоистами, заражёнными всеми заболеваниями общества, а отвергнутые – учёными, писателями, мастерами или просто хорошими людьми, что тоже немало, но бывает и наоборот. (Впрочем, сейчас, в отличие от страны Советов, такой шанс и при любящих образованных родителях не всегда даётся). Ну, а где это золотая середина, чтобы и ребёнок был любим не обезьяньей, а разумной любовью, и свой выбор имел? Одного родители тянут, как могут: пихают в различные кружки, нанимают учителей, отправляют за рубеж, обучают всему, чему только возможно и даже невозможно, и всё напрасно, он желчен и несчастлив, а другой вдруг обретает свой жизненный путь, преодолев любые препятствия, и освещает мир вокруг себя любовью и радостью. Сколько беспризорников породили гражданская и отечественная война, однако Советскому Союзу всех их удалось вырастить и выучить, пусть все жили небогато, но ведь и на помойках не рылись, как во время перестройки, и каждый был уверен в своём будущем. Когда нам об этом говорили, мы, неблагодарные, поджимали губы и заявляли, что это агитация, а как только Советской власти не стало, испытали на себе непроходящий страх перед завтрашним днём. Бывали времена и потруднее, но не было подлее. Тяжко жилось людям военного поколения, однако не пустыми словами были для них честь, совесть, достоинство, справедливость, патриотизм, любовь, теперь забытые и высмеянные. А ныне – всё на продажу! Было ли идеально Советское общество? Нет, конечно, да и где оно идеально? Но всё, как известно, познается в сравнении. И теперь мы с горечью вспоминаем утерянную страну, в которой и сироте можно было выучиться и добиться успеха в жизни. Дружба и любовь не продавались за деньги, публичные дома мира не заполнялись нашими красивыми девушками, одаренные юноши отечества не убивали друг друга за дозу героина, голодные старики и дети не побирались по помойкам, и все имели свой дом и работу. Так или иначе, невозможно хотя бы вкратце не рассказать о семьях, в которых росли наши герои и о времени, в которое они вошли в этот мир. Семья Валентина Расплясались, разгулялись бесы По России вдоль и поперёк - Рвёт и крутит снежные завесы Выстуженный Северовосток.     М. А. Волошин. В свидетельстве о рождении Валентина, полученном в Успенской церкви на Покровке, подчеркивается, что его мать, урожденная Струженцова «из дома Троицких». Это отмечалось потому, что бабушкиным дедом был благочинный протоиерей Александр Павлович Троицкий: он занимал самую высокую должность в церковной иерархии, до которой только мог дослужиться светский женатый человек, не принявший монашеского пострига, что-то вроде секретаря горкома партии Москвы, как говорила моя бабушка. Его женой была Вера Никитична Воскресенская, до сих пор на Новослободской сохранился их дом, находившийся рядом с храмом. Ещё до революции Александр Павлович подарил своей любимой старшей внучке от дочери Елизаветы, Верочке, дом в Успенском переулке и выдал её замуж за одаренного юношу, выпускника семинарии, желая сохранить за семьёй приход на Покровке – его многочисленные дети и внуки выбрали для своей деятельности светские профессии. Среди последних были и известный архитектор, и профессора консерватории и МИИТ-а, и юристы, и офицеры, но ни одного священника, что, впрочем, на любом поприще не мешало им оставаться глубоко верующими людьми. Отцом Веры был священник Иван Иванович Струженцов, служивший вместе с Сергеем Александровичем Зверевым, её будущим мужем, в храме Космы и Домиана в Садовниках. Это была прелестная церковь, построенная ещё в 1625 г. в Нижней Садовничьей дворцовой слободе и окруженная садами, возделываемыми государевым садовником. Она находилась вблизи Москвы-реки, на Болотной площади, как раз напротив Кремля. После революции храм был ограблен и разрушен, сады уничтожены, а отца Веры расстреляли за оглашение на службе знаменитого воззвания патриарха Тихона. Все, кто знал его, говорили, что это был необыкновенно весёлый, добрый, умный и отзывчивый человек. Маленький Валентин никак не мог понять, куда же пропал его любимый дедушка. Родню отца Вали несчастья тоже не обошли стороной. В Подмосковье убили дядю мальчика, священника Одинцовского района Александра Александровича Зверева: тогда с ожесточением вводили в жизнь знаменитое письмо Ленина, призывающее к убийству батюшек: «Чем больше число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства нам удастся расстрелять, тем лучше». Прямо на станции, на глазах у пораженной публики, священника застрелили, обвинив в краже только что купленного им литра керосина. Это был настоящий народный пастырь, смелый и независимый, к которому с любыми трудностями обращались все окрестные жители, и он умел не только словом, но и делом постоять за них, что очень не нравилось местным властям. Сразу после его смерти храм был превращен в склад: если бы священник был жив, все окрестные прихожане встали бы вместе с ним на защиту церкви, вот его и прикончили. Вскоре закрыли, а затем снесли и Успенскую церковь на Покровке, в которой много лет служили наши предки, последним настоятелем этого удивительного храма был Сергей Александрович Зверев, Валин отец, а мой дедушка, так он лишился дела, к которому готовился долгие годы. Наш дом находился рядом с храмом, бабушка говорила, что мы с братом седьмое поколение, рождённое в нём, это только если считать тех, кого она помнила лично или по рассказам. Потеряв семейный приход, он, его жена и трое маленьких детей остались без каких-либо средств к существованию, от трёхэтажного дома и имущества им оставили только три смежные комнаты, а сам дом превратился в «воронью слободку». Сергей Александрович был высокообразованным человеком, он окончил духовные семинарию и академию и владел древнегреческим и древнеславянским языками, латынью, немецким, английским, и, конечно же, французским, хорошо знакомым тогда всей русской интеллигенции. Но кому всё это было нужно? И тогда он стал преподавать математику в школе, и даже это делал блестяще – такое разностороннее образование получали тогда выпускники духовных учебных учреждений. Его приглашали на преподавательскую работу в Московский университет, да кто же возьмёт бывшего батюшку? Нищенское существование на учительскую зарплату едва позволяло семье сводить концы с концами. Положение осложнялось ещё и тем, что его жена Вера, вчерашняя барышня-гимназистка, с трудом понимала, почему им вдруг стало не хватать самого необходимого, и куда сгинула счастливая беспечная жизнь, которая была у неё до замужества. Даже на кухне она чувствовала себя неуютно рядом с грубыми озлобленными «борцами за справедливость», бросающими вслед «барыньке», как её до конца жизни называли, крепкое словцо с матерком. Невольно особую ненависть новые жильцы испытывали к вчерашним хозяевам, которая автоматически переносилась и на маленьких «буржуйских» детей: их пытались всячески обидеть и унизить, хоть они и были ныне такими же голодранцами, как и все остальные после гражданской войны. Старые москвичи по-прежнему относились с уважением к их семье, бывшей всегда доброжелательной и приветливой к людям любого сословия. Но коренных жителей становилось всё меньше и меньше: они интенсивно разбавлялись политически грамотными люмпенами и переселенцами из других городов и деревень, часто озлобленными, завистливыми, малообразованными людьми, среди которых встречались и бандиты всех мастей, настроенные в основном резко против интеллигенции и москвичей – увы, история всегда повторяется. Дорогие моему сердцу жители первопрестольной – осколки души некогда Великой Империи, как вы были добры и хлебосольны, словоохотливы и душевны, как наивно доверчивы и бесшабашно веселы… Москва! Какой огромный Странноприимный дом! Всяк на Руси – бездомный. Мы все к тебе придем….     (Марина Цветаева) Вот все и пришли в Москву, и с раздражением стали вытеснять её коренных обитателей. Но у них ещё где-то там, в Баку или в Кишинёве, на Кавказе или в Запорожье, остался их отчий дом, а у нас, так нелюбимых ими коренных москвичей, он один-единственный и только здесь. Вместе с москвитянами и безвозвратно уходила такая уютная и всегда неожиданная, хлебосольная и суетливая, бесконечно непознанная и таинственная старая Москва… Сколько же богатств было создано златоглавой, что её разрушение продолжается и до сих пор!? Мы и ныне становимся эмигрантами, никуда не уезжая от родного порога. Что осталось от твоих кривых улочек-закоулочек, проходных двориков и цветущих садиков, наша малая Родина, прелестная подруга детства и жизни многих-многих поколений?? Куда подевался весёлый детский гул белобрысых головок, сопровождаемый гневным окриком грозного дворника-татарина, которого, впрочем, никто не боялся: ведь дети прекрасно знали, что именно он их и не даст в обиду. Не скачут более во дворах мячики, не разрисован асфальт мелом в клеточки-классики с цифрами, по которым когда-то задорно прыгали девочки с торчащими в сторону косичками, не рассекают самодельный каток дошколята. И не услышите вы более по вечерам надрывно поющую семиструнную гитару, окружённую подростками, не увидите в праздник соседей, интимно беседующих под горькую настойку, с кряканьем направляемую в бездонные желудки «взрослых», в которых и мы, незаметно, день за днём, превращались. Мелькают чужие, раздраженные лица, в любую минуту готовые ощетиниться и обругать нас, коренных москвичей, ненавистных всей стране и особенно новоявленным «москвичам». А много ли нас осталось в столице? Два-три процента? Неужели и ты навсегда уходишь от нас, «дорогая моя столица»!? Иногда я захожу в какой-нибудь маленький уютный московский дворик, знакомый мне с детства и доживающий последние дни в хаосе безликих новостроек первопрестольной, и он на короткое время поглощает мою беспризорную душу, и дарит ей безмятежные счастливые минуты воспоминания о давно минувших днях, и быстро пробежавшей шальной юности, и я с болью думаю о той, навсегда утраченной Москве, в которой жили мои дедушки и бабушки. С горечью бродила я по уютным городам Испании, Италии, Франции, Германии – почему история застыла там на века и никто не покушается на их самобытность? США, появившаяся на карте мира совсем недавно, можно сказать, вчера, по сравнению с Россией, и та кичится какой-то там культурой и архитектурой. И не клеймит позором свою варварскую, беспредельно кровавую историю, забыв, как ограбили до основания и уничтожали коренные народы и их страны, как подлостью и обманом вывозили африканцев, продавая наравне со скотом и истязая их на плантациях. А ведь таких неповторимых городов и удивительного, как у нас, зодчества вы не найдете нигде в мире! Уничтожена западными варварами архитектура и культура православной Византии, а похищенными из неё сокровищами гордится «хозяйственная» Венеция, разорена и разрушена историческая часть прекрасной Сербии – Косово. А наши бедные прелестные провинциальные города погибают сами, вынужденно покидаемые их жителями. «Застывшее облако бело-красных кружев» Разве не убито в нас что-то? Разве нас не обворовали духовно?     Академик Д. С. Лихачев о Церкви Успения. Рассказывая о Валентине, невозможно не вспомнить историю рождения Успенского храма, уничтожение которого болью отзывается в душе каждого русского человека, а в семье нашего героя рассматривалось как личная трагедия: ведь ни у одного поколения нашего рода вся жизнь, от крещения до отпевания, была тесно связана с этим храмом. Церковь Успения Пресвятой Богородицы на Покровке знакома из летописей, по крайней мере, с 1511 года, но возможно, она была построена гораздо раньше, поскольку тогда упоминалась как уже давно известная. Она находилась на углу Покровки и Большого Успенского переулка, названного в честь храма, и первоначально была деревянной, а в 1656 г. воплотилась в камне на деньги жившего неподалёку прихожанина храма, купца Ивана Сверчкова. Возможно, и даже наверняка, и деревянная церковь была хороша, иначе на Руси и не умели строить, о чем свидетельствуют сохранившиеся памятники древнего деревянного зодчества, однако история об этом умалчивает, но храм, построенный архитектором Петром Потаповым, обладал поистине уникальной красотой. Гармоничное и оригинальное здание было создано в стиле московского барокко. Пятиглавая Успенская церковь стояла на высоком подклете, окруженном прелестной открытой галереей-папертью. Она включала храм и пониженные относительно него симметричные и четырехугольные выступы, апсиду и притвор (то есть, алтарный выступ и пристройка перед входом), оба с главами на барабанах (цилиндрах). Восьмиугольный храм стоял на двухцветном (красный и белый) строении с четырьмя углами (восьмерик на четверике) и венчался главой на гранёном барабане, апсида и притвор – такие же по форме, но одноцветные, завершались главками на барабанах, на углах четверика красовались ещё четыре малых главки. Всего храм имел 13 глав, символизирующих Господа Иисуса Христа и Его 12 апостолов. К строению примыкала воздушная трёхъярусная шатровая колокольня с двумя широкими лестницами и невысокими шатрами с главками в основании центрального шатра, одна лестница выходила на Покровку, другая, с противоположной стороны, к палатам Сверчкова. Багряно-красный храм был украшен, словно кружевом, белоснежными декоративными выступами: гребнями над восьмериками приделов, пучками угловых колонок, обрамлениями окон и дверных проёмов с фигурными навершиями, ризалитами с декоративными балкончиками. Златоглавая церковь Успения Пресвятой Богородицы стала одной из самых значительных и необычайных достопримечательностей Москвы, её называли «восьмым чудом света». Великий русский зодчий Василий Баженов отмечал «яркий национальный» облик церкви, характеризующийся целостностью и одновременно многосложностью строения. Всем нам с детства известен и любим сказочный храм Василия Блаженного, но немногие знают, что до революции первой и по красоте и по значимости в Москве считалась Церковь Успения Божьей Матери на Покровке, а он был лишь вторым. Конечно, трудно сравнивать эти два величайших шедевра русского зодчества допетровских времен, созданные в разные времена и в неодинаковом стиле, но оба они являлись для русского человека живым олицетворением первопрестольной. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/tatyana-zvereva-litvinova/ne-ugasi-lampadku/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.