Шахматы. Чёрная королева

Шахматы. Чёрная королева Юлия Флёри За один день Алёна каким-то неимоверным образом ухитрилась расстаться с парнем, разругаться с матерью и уйти из дома. Ах, да, она же ещё и работу потеряла. Чем не повод вернуться к истокам и попробовать начать всё с начала? Да вот незадача… очень уж хочется доказать, что она, как журналист, всё же чего-то стоит. Так, почему бы не пробраться в осиное гнездо и немножечко там не пошуметь? Идея, что надо. Осталось совсем немного: подобраться поближе, найти надёжных информаторов и всего делов! Ну, и ещё вовремя унести ноги. Содержит нецензурную брань. Юлия Флёри Шахматы. Чёрная королева Пролог Всё началось с интервью. Неудачного, к слову. Она и вопросы-то свои задать не успела, так… только открыла рот. А ведь заготовленных тем был целый список и ничуть не меньше. Алёна спросила в лоб, была ли выгодна столь высокому чину смерть криминального авторитета Самохина, на что получила даже не ответ. Это оскал был. Волчий. Опасный. Её рот закрылся сам собой, и будто земля из-под ног ушла, так жутко стало. А когда опомнилась, его уже и след простыл. Бортновский. А ведь с экранов телевизоров он мило улыбался и обещал избирателям если и не золотые горы, то навести порядок на вверенном ему участке, точно. Врал, конечно. Они все врут. Но этот, казалось, врал как-то особенно. Искусно. Вот, веришь ему, и всё! Алёна не верила, потому сейчас откровенно нарывалась на неприятности. Неделя прошла с момента громкого заказного убийства. Все, казалось бы, выдвинули свои версии, но ни один не решился прямо заявить о подозрениях. Алёна считала гражданским долгом, да и профессиональным тоже, открыть людям глаза. А ещё отчего-то верила, что у неё всё получится. Но если она в журналистике была откровенным новичком, то Бортновский в высших чинах власти давно стал своим и умел отмахнуться от любого вопроса, упрёка, подозрения. Так и сейчас. Ему даже говорить ничего не пришлось, а она внутренне задрожала. Странный человек. И страшный. А других, пожалуй, у власти и не держат. А ведь у него есть жена и, пожалуй, даже любовница… Интересно, что может испытывать приближённый такой вот акулы современной политики? Неужто тот же страх, что и Алёна сейчас? Быть такого не может! А что заставляет людей стать настолько жёсткими, самоуверенными? Или, быть может, они изначально такими были? Алёна стояла и смотрела вслед удаляющемуся автомобилю представительского класса, на котором он укатил к лучшей жизни. Стояла, сжимала в руках крохотный диктофон, который даже и включить-то забыла, увидев Бортновского вблизи, в зоне досягаемости. Впервые, пожалуй, стояла настолько близко, и, признаться, растерялась ещё до того, как огорошила его своим первым вопросом. Или рассмешила… как вариант. Нет, мужчина, конечно, не смеялся, но то ликование в его взгляде, в момент, когда Алёна отступила… Да, это было сродни усмешке. Злорадной, тяжёлой и властной. Впрочем, у него всё выходило властно. Наверно, он достоин своего положения и является отличным руководителем, но эта прямая параллель между смертью Самохина и их напряжёнными отношениями… Только слепой эту параллель не проведёт. Алёна к числу слепых себя не относила и видела события как белый день. Правда, умозаключениями поделиться ни с кем не успела, сразу ринулась в бой. И это, наверно, тоже было ошибкой. Всё же стоило посоветоваться с редактором. Глеб Семёнович пусть и в отпуске, но дельный совет дал бы непременно. Сейчас же остаётся только пинать мизерные камушки, которые отчего-то попались на глаза. Кстати, отчего? Может, оттого, что вот уже которую минуту она смотрит себе под ноги, не решаясь сдвинуться с места? Язык не поворачивался назвать себя неудачницей, а вот мысли уже не раз завернули в эту сторону. Всё же криминальные новости не её. Вот только окончив журфак, категорически не хотелось вести колонку о моде в глянце. Чего-то настоящего хотелось. Жизненного. Папин знакомый помог устроиться и Алёне тут же доверили вести краткий обзор событий в городе и области. С поправками, со ссылками на старших товарищей, но всё же фамилия под обзором стояла её. Чуть позже узнала, что этот обзор специально для неё и нарисовался на последнем развороте. Чтобы не скучала, как оправдывался потом отец. И это заявление стало последней каплей. Тогда-то и решилась на серьёзный шаг. И тут это убийство! Как не воспользоваться случаем?.. Выждала время, собрала кое-какую информацию и вперёд! А тут такой облом. Да не просто облом, а обломище! Любимой мелодией отозвался мобильный телефон, а вот слышать никого не хотелось. Сама себе не могла объяснить, зачем, вообще, ответила, но вот то, как грозно кричала Светуля из секретариата, быстро привело в чувства. – Что? – Выдала Алёна на автомате. – В редакцию. Живо! – Эмоционально окончила Светуля гневную тираду, смысл которой от Алёны отчего-то ускользнул, и отключилась. Уже через час Алёнушка стояла на пороге кабинета главного редактора. Дальше пройти просто не решилась, так он кричал. Вот просто рвал и метал! – Нет, но это же додуматься надо! – Под конец выкрикнул Глеб Семёнович, который отчего-то вдруг решил не ехать в тёплые страны, а предпочёл отчитать нерадивую подчинённую. – Куда? Нет, ну, вот куда ты пошла?! К кому?! Зачем?! – Понеслись бесчисленные и, в общем-то, бессмысленные вопросы, не требующие никаких ответов. – На что надеялась, что хотела получить? Ведь ты журналист! Ты же пять лет чему-то там училась, институт окончила с отличием! Так, ответь на эти вопросы, ведь чего-то ты от него хотела? – Пристукнул редактор кулаком по столу и в изнеможении опустился на своё кресло. – В общем, так, от работы я тебя отстраняю. – Заключил в итоге и Алёне ничего другого, как открыть рот в немом протесте, не оставалось. – И не перебивай! – Всё же нашёл он в себе силы, чтобы даже этот её порыв остановить. – Если хочешь знать, Бортновский тебя вообще уволить приказал. – Редактор устало взмахнул рукой и опустошил стакан воды, который заблаговременно подготовил. – Да за что?! – Не выдержал пытливый ум несправедливости. – Я журналист. Это моя работа: вопросы задавать. В конце концов, я его пока ни в чём не обвиняла! – Ах, пока?! – Раскраснелся редактор, будто батарейка, зарядившись от одной неверно сказанной фразы. – Пока?! – Опираясь, на упирающиеся в столешницу кулаки, приподнялся он. – Да ты хоть представляешь себе, куда лезешь?! Во что впутываешься? Ты ещё спасибо сказать должна, за то, что человек вошёл в твоё положение. – Какой ещё человек? – Опомнилась Алёна. – И в какое такое положение? – Недоумевала, о чём и поспешила сообщить. – Бортновский! – Не стерпел редактор и последним выкриком явно надорвал связки. – А положение твоё… глупой курицы, что так и просится на стол! – Глеб Семёнович… – Что?! Ну… Ну что ты мне можешь сказать? Зачем ты мне такая нужна? Я спокойно хочу на пенсию уйти, а не дожидаться, пока меня отсюда попросят. – Но это же неправильно! Так быть не должно! Журналист должен… – Ты ещё поучи меня, как оно должно быть! – Пригрозил, пытаясь отдышаться. – Тоже мне… журналист… – Бросил с презрением, чем Алёну задел. – А я уверена, что это именно Бортновский заказал убийство Самохина. – Твёрдо и чётко проговорила она тогда и шарахнулась в сторону, глядя на то, как редактор аж присел, обтирая со лба холодный пот, так перепугался. – Ты что, Алёнушка? – Нервно усмехнулся он. – Ты смерти моей хочешь? – По сторонам опасливо оглянулся. – Ты головой-то думай иногда. Какое убийство? Кто заказал? Да тебе романы писать в жанре фентези стоит, а не криминальные новости. – Подавился редактор собственной шуткой. Опомнился, в себя пришёл, сменил окрас лица с багрово-красного на естественный, бледно-серый, и спину выпрямил. – В общем, так: от работы я тебя отстраняю. На полгода как минимум. И это если дело не пойдёт дальше, и Бортновский не будет настаивать. И то, неофициально! – Затряс вытянутым указательным пальцем. – Ведь официально ты уже давно уволена. – Как на пропащую рукой махнул. – Вчерашним числом твоё заявление подписано, если мне память не отказывает. Тут же каким-то чудесным образом в руках Глеба Семёновича появился завизированный листок с заявлением на увольнение «по собственному» с её, Алёниным, именем и фамилией. – Если всё утихнет, через полгода вернёшься в редакцию и под моим чутким руководством будешь вести и дальше свой краткий обзор новостей, а если нет, переведём тебя в… Не придумал ещё, но куда-нибудь переведём. – Мужчина мученически скривился. – Пока так. – Да он же просто испугался! – Удивляясь собственной смелости, выдала Алёна и выдержала прямой взгляд. – И не нужно так на меня смотреть. Я знаю, что говорю! Человеку, которому нечего скрывать, не придётся подчищать хвосты таким низким образом. Уволили меня? Сослали? А я всё равно не отступлю! Вы говорите, журналист должен знать, что и для чего делает? Так вот, я знаю! Я правды добиться хочу и я её добьюсь! Что-то этот Бортновский скрывает. – Прищурилась уличая. Глеб Семёнович больше не кричал, он рассмеялся. – Да ты чокнутая! – Выдал в итоге и сделал вид, что пытается присмотреться внимательнее. – И как это я раньше не рассмотрел? – Погонял эту мысль прицениваясь. – Да. В доме для душевнобольных тебе самое место! – Заявил абсолютно серьёзно и, будучи в восторге от собственных умозаключений, даже ладонью по столу прихлопнул. – И это лучшее, чем может окончиться твоё желание добиться правды. – Проговорил уже другим, угрожающим тоном. – Алёна, опомнись, ты ведь даже не с винтовкой против танка прёшь, а с голыми руками! – За голову взялся, понимая, что не находит в её лице отклика. – А я не боюсь! Пусть он боится. – Скрестила Алёна руки на груди, всему миру себя противопоставляя. – А ему, дорогая, бояться некогда, его пост губернатора области ждёт. И такая помеха, как ты, растворится на просторах нашей необъятной родины даже за попытку, за помыслы ему в этом помешать. Угомонись! Угомонить, и это мой тебе совет, как коллеги, кое-что понимающему в этой жизни. – Глеб Семёнович, но это же нечестно! Я ведь даже… – Ты посмела сказать ему в лицо то, о чём остальные даже подумать бояться, Алёна! – Перебил редактор категоричным тоном. – А ещё имела неосторожность во всеуслышание заявить, какую газеты представляешь. Если тебе жизнь и карьера не нужна, так представилась бы свободным журналистом! – Да я не… – …Остальных зачем подставлять? – Да я не представлялась и ни о какой газете не упоминала. – Тогда тем более! Тогда всё ещё хуже! Или ты считаешь, что мы можем поспорить с фактическим хозяином города? Да если он захочет, уже завтра все и думать забудут о том, что были такие «мы»! – Прогрохотал его голос, а потом выражение лица Глеба Семёновича смягчилось. – Нужно уметь найти подход. И не всегда напролом идти, а просчитывать варианты. Где-то перефразировать, где-то промолчать вовсе. – Наставлять принялся, а Алёна лишь подбородок гордо вздёрнула. – Карьера такой ценой мне не нужна! – Тогда тебе вовсе не стоило выбирать подобный путь. Иди… – Рукой махнул. – Иди к своему любимому, рожай ему детей и учись жарить котлеты. Все мужчины любят котлеты. – Выдал он в какой-то безысходности. – Вы говорите глупости, Глеб Семёнович, и я вам это докажу! И то, что Бортновский… – Так и не договорила до конца, фразой подавившись. – Это тоже докажу! – Разумно проглотила добрую половину предложения. – Мы ещё посмотрим, кто кого. – Выдала в заключение и из кабинета выскочила, не желая продолжать бессмысленный разговор, растрачивать себя на ненужных людей, и, уж тем более, раскрывать задумки, которыми и спешила поделиться, а вот теперь не была уверена, стоит ли. Не успела демонстративно хлопнуть дверью, как на Свету налетела, которая так и стояла здесь в ожидании развязки. – Ну? Что он сказал? – Дёрнула Алёну за рукав, а та руку на себя потянула, не желая отвлекаться от невесёлых раздумий. – Ничего не сказал. Уволил. – Недовольно отрапортовала она и взгляд к потолку вскинула. – Как?! За что?! – А-а! – Досадливо взмахнув рукой, Алёна поморщилась, зная наверняка, что если сейчас хоть звук произнесёт – точно расплачется. – За то, что я мямля! – Выдала как-то громко и уверенно. – Даже постоять за себя не смогла. А он? Неужели он считает себя настоящим журналистом, рассказывая мне, что нужно подстраиваться, прислушиваться и делать «правильные» выводы?! – Вспыхнула гневом и тут же обмякла, усаживаясь на свой теперь уже бывший рабочий стол. – Да ладно тебе. Семёныч покричит, покричит, да и отойдёт! Меня, знаешь, сколько раз выгонял? И ничего, сижу на месте, как видишь, – Именно, что сидишь! А я действовать хочу. – Так, действуй! – Поддержала Света и тут же, устраиваясь на доверительном расстоянии, хитро глазами повела. – А что делать-то будешь? – Бортновского хочу на чистую воду вывести! – Ого! – Света присвистнула. – Лихо закрутила. А в чём же он, по-твоему, виновен? – Не по-моему! Не по-моему, а виновен! В убийстве Самохина. – Поделилась Алёна, как она отчего-то считала, тайной, а Света лишь безразлично пожала плечами. – Тоже мне, событие! – Скептически скривившись, Света даже интерес к беседе потеряла. – Убили и убили. Одним психом в городе меньше стало! Ты что, всерьёз считаешь, что Самохин бы твои рвения оценил? Или, может, другой кто оценит? Да он стольких в могилу живьём закопал, что самому, небось, места не нашлось, а ты говоришь… Да если даже это и Бортновский, то ему впору медаль на грудь вешать, а ты… – Рукой махнула как на недалёкую. – Что ты такое говоришь?! – Что думаю, то и говорю. – Ты просто ничего не понимаешь! – Так, объясни! – Света, с тобой просто невозможно разговаривать! Крепко зажмурившись, Алёна принялась отрицательно качать головой, на что подруга улыбнулась, мстительно прищурилась и твёрдо вытолкнула из себя воздух. – А Глеб Семёнович, пожалуй, правильно сделал, что тебя уволил. – Прикинула Света и на Алёну свысока поглядела. – Без своих журналистских корочек ты не столько успеешь наворотить прежде, чем одумаешься. Не забудь их сдать, кстати. – На сумочку, которую Алёна в руках сжимала, кивнула. – Выход там. – Бросила лениво и к секретарской стойке вернулась, в сторону девушки более не поглядывая. Не ставила та перед собой цель Алёну обидеть, это понятно было. Беспокоилась, скорее, переживала, и иных способов отговорить от необдуманных, а, порой, опрометчивых поступков, кроме как поставить ультиматум, не находила. Только когда Алёна уже не видела, взглядом за неуверенной походкой проследила и тут же в отдел кадров отзвонилась, чтобы удостоверение её наверняка в личном деле осталось, а не считалось утерянным. Тут же Дениса Туманова набрала – у них с Алёной были отношения. Уже давно не дружеские, но весьма тёплые, плавно перетекающие в отношения молодой пары и, как вариант, будущей ячейки общества. И если бы Алёна не была увлечена мифической карьерой, то давно бы намерения молодого человека разглядела, а так… так все серьёзные события были отложены на неопределённый срок. – Денис, привет. Есть важный разговор. Свободен? – Выдала Света на выдохе и затаилась, в ожидании ответа. – Привет. – Отозвался тот несколько удивлённо и явно на конструктивный диалог настроен не был. – Если честно, то немного занят. Но если ты быстро и по делу… – О, ещё как быстро и ещё как по делу. – Заверила Света, чем тут же расположила парня к себе. – Алёну уволили. Она серьёзно настроена выступить со своей милейшей атакой против Бортновского. Допускаю, что ты не знаешь, кто это такой, но то, что человек серьёзный, можешь поверить мне на слово. Какая муха, а, скорее уж, пчела её укусила, понятия не имею, но что-то нашу девушку задело, отвечу авторитетно. – Так, понял. И что делать? – Ты у меня спрашиваешь?! – Натурально ахнула Света, но тут же усмехнулась. – Займи её чем-нибудь полезным. Сделай предложение, например. – Непрозрачно намекнула и вполне ожидаемо выслушала протяжный выдох. – Ты же знаешь, как Алёна относится к этой теме… Она становится просто невыносима. Закрывается и очень удачно прикидывается слепой, глухой и недалёкой. – Да, но и тебе пора бы уже поднажать. Наломает дров, тогда поздно будет. Не знаю, что у них там с этим Бортновским произошло, но настроена она категорично. Кстати, именно из-за этой встречи её и уволили. Один звонок всё решил. – Я поговорю с ней. – Пусть и нехотя, но согласился Денис. – Поговори, поговори. – Света поддакнула и закусила губу, раздражаясь на молодого человека за нерешительность. – Поддержи, увлеки, намекни, что с этим её увольнением жизнь вовсе не заканчивается, а перетекает в новое, более значимое для женщины русло. Ты же мужчина, убеди её, в конце концов! – Я попробую. – Отмахнулся Денис и отключился. – Попробуй, попробуй. Пока не нашёлся более настойчивый. – Помогла Света таким образом собраться с мыслями и, зная неуёмный нрав большинства представителей противоположного пола, если вопрос касается соперника, в успехе этого безнадёжного дела была практически уверена. Глава 1 День выдался, мягко говоря, неудачный. Бывало, конечно, и хуже, но именно сейчас на душе было как-то особенно тоскливо и муторно. Алёна совершенно бесцельно шла по длинной аллее и рассматривала разноцветные листья, валявшиеся под ногами. Жёлтые, красные и оранжевые, они должны были создавать настроение, а на деле выходило, что только угнетали. Ведь их, эти самые листья, точно как и её только что, выбросили за ненадобностью, сочли лишним, ненужным, а то и вовсе чем-то мешающимся. Выбросили и захлопнули следом дверь. Хотя дверью она хлопнула. И от Светы первой отвернулась, и, вообще… сколько ошибок может человек совершить за один день? Верно: бесконечное множество. И её ошибкам, судя по всему, до максимального предела было ещё очень и очень далеко. Знакомой мелодией отозвался телефон – Денис звонил, видимо, Света уже успела его предупредить, иначе с чего бы ему в принципе звонить ей? Нудный и скучный, он был настолько предсказуем, что иногда казалось, будто Алёна сама с собой разговаривала. Задавала вопросы, точно зная ответы на них. Размышляла, советовалась, а в ответ получала замыленое «тебе виднее, малышка» или «а ты бы как хотела?». Но ведь как хотела она сама, Алёна знала наверняка, а в построении отношений должны участвовать двое. Не больше и не меньше. Так и сейчас, ещё даже не принимая вызов, она была уверена в том, что Денис спросит банальное «как дела, что делаешь», и тут же напомнит, что ему всё известно. – Привет. – Мило отозвалась Алёна, нацепив на лицо искусственную улыбку. В какой-то момент даже показалось, что Денис растерялся от подобного приветствия, видимо, ожидал услышать что-то слезливо-сопливое, с непрекращающимся подвыванием. – Привет. – Наконец, собрался он с мыслями. – Как дела, что делаешь? Алёна раздражённо выдохнула в сторону, а, вернувшись к диалогу, подавила рвотный позыв и улыбнулась. – Дела в порядке. Гуляю. – Постаралась, чтобы голос звучал бодро и, наверно, даже себя в подобном убедила, потому как почувствовала прилив сил, энергии. – Малыш, да я всё знаю. Света позвонила. – Выдал он осторожно, боясь задеть тонкую душевную организацию, а Алёна надула щёки, понимая, что всё это уже слышала. От себя же, предугадывая ход беседы двух… мгм… влюблённых людей. – Ты только не переживай. Всё образуется. – Ты мог бы дать мне шанс рассказать об этом самой. – Намекнула, но ничего стоящего Денис в этом не рассмотрел, отмахнулся. – Ты как там, держишься? Я только завтра смогу приехать. Чем займёшься? Может, наведёшь в квартире порядок, приготовишь что-нибудь вкусненькое? – Как насчёт стирки? Ничего не требуется? – Раздражённо выдохнув, Алёна стиснула зубы. – Денис, ты серьёзно сейчас?! Я журналист, а не домохозяйка! Я работать хочу, а не ждать тебя из очередной командировки! Почему мне приходится каждый раз объяснять это снова и снова?! Я не вижу себя дома, не вижу стоящей у плиты в кухне, не… – Ладно, всё, я понял. Тогда, может, ты захочешь подыскать другой вариант? – Что ещё за вариант? – Другую работу. Бегать за сенсацией это занятие не для девушки твоего статуса. – А какой, позволь уточнить, у меня статус? – Вкрадчиво начала, сдерживая мощнейший поток внутреннего протеста. – Алён, мы, вообще-то, пожениться собирались. – Что-то не припомню, когда это мы собирались совершить такой ответственный шаг. – Продолжила сдерживаться, хотя волна негодования давно захлестнула мысли. – Год назад, на твой день рождения я сделал предложение и кольцо, позволь отметить, ты приняла. – Допустим, и что? – А то, что ты просила тебя не торопить и я ждал. Целый год, заметь, ждал и молчал. – Так, и? – Что «и»? Ну что «и», Алён?! Я тебе тоже не мальчик. Я семью хочу, жизнь спокойную, жену, которая дома ждёт и детей… Детей тоже хочу. – Не слишком ли много «хочу» для весьма шаткого положения моего жениха? – Мне двадцать пять. Желание создать семью – это нормально. – А мне двадцать три и подобные желания пока не посетили грешную голову. И что прикажешь делать? – Когда не знаешь, что делать, следует спросить совета у более опытных товарищей. – У кого, например? – У меня. У матери своей. У моей матери, если хочешь. – А если не хочу? – Что не хочешь? – Не понял Денис и затаился. – Спрашивать не хочу. Семью не хочу, детей… Твои непрекращающиеся упрёки по поводу моей несостоятельности как женщины, не хочу слышать. – Я тебя не упрекаю. – Попытался, было, он отступить, почувствовав приближающуюся грозу. Не понимал даже, что вот эта попытка пятиться, раздражала ещё больше самих упрёков. Он будто и сам не знал, чего хочет, но требовал от Алёны каких-то решительных шагов. – Послушай, давай мы поговорим, когда я приеду. Ты расстроена и общаться явно не намерена. – Заключил холодно и отстранённо. – Давай! – Не унималась Алёна, наступая. – Это самый удачный вариант. А ещё лучше сделать вид, что этого разговора не было вовсе. Ведь именно так ты и намереваешься поступить, не так ли? – О чём ты?! – Выдавил из себя Денис со стоном отчаяния и неизменного раздражения. – Да как раз о том, что происходит всякий раз! Ты предлагаешь перенести неудачный разговор «на потом», а с наступлением этого самого «потом» просто переключаешься на другую, более спокойную тему. Например, рассказываешь о том, как прошла командировка, какая была погода, и чем ты был занят вне работы. А о том, что со мной происходит, ни разу спросить не догадался?! – Действительно. Сейчас этот вопрос будет актуален. Алён, что с тобой происходит? – Да меня с работы уволили, Денис! Ни за что уволили. Несправедливо, подло, да ещё и задним числом! А всё из-за чего?! – Из-за чего? – Да из-за того, что ты, и подобные тебе, всегда делают и поступают так, как только вам удобно! – Алён, я здесь при чём, к твоей работе? – Устало выдохнул Денис и было слышно, как принялся сопеть. Это Алёну тоже раздражало и отчего-то показалось, что именно сегодняшний день оказался как нельзя кстати, чтобы высказать все эти претензии, пусть и не в лицо, но хотя бы вслух. Все те претензии, которые уже четыре года глотает, отворачиваясь. – Да ты вообще ни при чём! Ни к работе, ни ко мне. Мы словно в параллельных мирах существуем и иногда, по каким-то непонятным законам физики пересекаемся, чтобы тут же разбежаться вновь. О какой семье, о каких детях ты говоришь, если у нас даже общих интересов нет? Единственное, что связывает, так это родители, которые были бы совсем не против увидеть в нас замечательную пару. Скажи, неужели ты действительно считал, что из этой затеи что-то получится? Плясать под чужую дудку… – Раздражённо взмахнула руками и поняла, что Денис молчит. Губу закусила, попутно соображая, что и кому сказала, а, главное, не понимала, зачем это сделала. – Денис, не молчи! – Воскликнула, осознавая, что этот возглас больше похож на каприз маленького ребёнка. – Да я не молчу, я тебя слушаю. Что ещё? – А что ещё? – Не поняла, а на самом деле, в порыве эмоций и не слышала себя, только постфактум понимала, что сказанула. – Ну, ты так уверенно рассуждала о том, что между нами ничего общего. Только сейчас это поняла? – Нет, то есть… то есть… – Отчего-то испугалась и принялась заикаться. – Так, да или всё-таки нет? – Денис, давай поговорим об этом, когда ты приедешь. – Выдала фразу, глупее которой и придумать сейчас было сложно. – Давай. – Как-то странно согласился он, с вызывающей подачей голоса, с такой же интонацией. – Кажется, именно это я и предложил за минуту до того, как ты решила высказаться. – А что я такого сказала? В чём неправа была? – Снова вспыхнула, но уже не так явно. – Да ладно, Алён, пожалуй, это я был неправ. – Привычно отмахнулся он и Алёна почувствовала себя виноватой. Почувствовала, но признать была явно не готова, потому и пропустила момент, когда Денис решительно выдохнул. – Наверно, нам стоит что-то пересмотреть в отношениях. Добавил он, видимо, ожидая, что на попятную пойдёт и Алёна, но что-то пошло не так и не менее решительно, чем и Денис пару секунд назад, выдохнула она сама. – А лучше сделать перерыв. – Проговорила категорично. – На неопределённый срок. – Посчитала нужным добавить и ожидала поддержки, понимания, но клинило сегодня и Дениса. – В идеале, так, вообще расстаться! – Нервно хохотнул он. – Да. Раз уж нас ничего не связывает… – Руками развела, но странное напряжение уже закручивало неведомую прежде внутреннюю пружину. – И не созваниваться. Хотя бы пару недель. – Очевидно, язвил Денис, но интонация воспринята должным образом не была. – Да. Это было бы неплохо. – Добавила, уверенно кивнув, а Денис как-то странно, растерянно хмыкнул. – Алён, мне показалось или ты… Это что? Всё, что ли? – Как-то неуверенно пробубнил он. – Ты серьёзно сейчас? – А ты разве нет? – Запоздало опомнилась, а он будто истерично рассмеялся. – А я нет, моя хорошая. Я – нет! Я свадьбу планировал, дом присмотрел. Такой, какой ты хотела. Помнишь? Как-то рассказывала… Чтобы озеро рядом, чтобы газон и качели на заднем дворе. – Никогда не понимала в тебе эту привычку делать поспешные выводы. – Невнятно пробормотала она, чувствуя, как пружина, та самая, внутренняя… как она понемногу отпускает, расслабляет и будто успокоение дарит, которого сегодня с самого утра не чувствовала. А ещё поняла, что не сожалеет. И виноватой себя не чувствует. Так странно… впервые. Прежде была какая-то ответственность, возложенная родителями, а сейчас она словно растворилась в общей куче проблем. Поблекла и не точила изнутри. Хотелось запомнить, задержать в себе эту лёгкость, потому Алёна гордо и предельно высоко вздёрнула подбородок и пристально посмотрела в светлое будущее, которое пусть и туманно, но маячило на горизонте. – Это всё, Денис. – Чётко и уверенно выдавила из себя непростые слова. – Что значит всё? Не глупи… Перерыв? – Поторопился припомнить. – Кажется, так ты хотела? Давай возьмём его. Давай. Две недели это отличный срок. – Спешил он заверить, но Алёна не уступила. – Ни к чему больше затягивать. И без того больно. – Скрипя зубами, лицемерила, ведь ничего особенного пока не почувствовала. – Четыре года – это более чем достаточно для принятия подобного решения. Что-то у нас не получается. Я ничего не чувствую. Усталость. – Задумалась и со сказанными последними словами всё же согласилась. – Да, наверно, усталость преобладает. Выдохлась я от этой игры в идеальную пару. – Алён, что ты такое говоришь? – Рыкнул Денис, но было понятно, что истинные эмоции сдерживает. – Я люблю тебя. – С нажимом в голосе проговорил. – И не для того терпел все эти выходки, чтобы… – Чтобы что?! – Возбуждённо воскликнула. – Я не поняла сейчас… Терпел или всё же любил? Ты определись для начала. – Ногой притопнула, осознавая, что это пиковый момент не только для неё, и всё то, что прежде было на уровне подсознания, вот-вот всплывёт на поверхность. – Алёна, давай мы вдвоём остынем, чтобы не наделать глупостей. – Нет, ты всё же ответь. – Невесело усмехнулась. – Или думал, что для меня секрет тот факт, что именно папа тебе в приданое обещал? – Да при чём здесь… – А что при чём? Выгодная я для тебя партия, не так ли? Ну, ничего, небось, и в этом конфликте они примут твою сторону, и тёплое местечко всё же за тобой останется. А я не у дел. – Ты неправа сейчас. – А я всегда неправа! Это нормальное для меня состояние последние года четыре как минимум. Давай. Что молчишь? Давай. Убеди меня в обратном. – Я не собираюсь тебя ни в чём убеждать. Я хочу, чтобы ты одумалась, успокоилась и приняла трезвое, взвешенное решение. Решение забыть об этой глупой затее. – Подсказал, но отчего-то казалось, что и сам не был уверен в успехе этого безнадёжного дела. По крайней мере, Алёна именно это почувствовала. А ещё то, что в данном случае она сильнее, потому что права. В кои-то веки действительно права. Молчание затянулось и, чтобы Денис не смел трактовать его как растерянность и неуверенный шаг в его сторону, Алёна прокашлялась, резко вскинула голову, слегка её запрокидывая, напряжённо выдохнула. – Нам надо расстаться. – Проговорила чрезмерно спокойно. – Я сегодня же заберу свои вещи из твоей квартиры и поживу у родителей. Пока так. – Алён… – И это моё окончательное решение. – Ты же понимаешь, что совершаешь ошибку? – А ещё я хочу, чтобы на какое-то время ты забыл о моём существовании. – Это глупость! Это твой детский, не забытый до сих пор эгоизм. – Мне нужно побыть одной и успокоиться. – Я сейчас же приеду и сам тебя успокою. – Да, да, а ещё лучше позвони моим родителям. – Невесело хмыкнула Алёна и отключилась, не желая продлять этот бессмысленный спор. Закончив разговор, вдруг почувствовала усталость. Ту самую, о которой упоминала до этого. Но если прежде это было общее впечатление от нежеланных, как теперь понятно, отношений, то вот сейчас, именно в эту минуту, реальное чувство, прибивающее к сырой земле, к мокрому асфальту. Точно как эти осенние листочки… Домой добралась в некой прострации, будто на автомате двигалась, едва перебирая ногами, но, замерев на пороге и расслышав гнетущую тишину, расплакаться захотелось от безысходности. Уже знала: Денис воспользовался сектором «шанс» на барабане, и всё же позвонил родителям. И если папа был в командировке и никак посодействовать не мог, ведь беседа по телефону нужного внушения не даст, то вот мама… о-о… она умела надавить так, что беспрекословно признаёшь свою никчемность. И тишина… она была лишь очередным напоминанием о том, что к диалогу мать подготовилась основательно. – Что ты здесь застыла? – Надменно проговорила она и включила свет, разрушая мнимое уединение. Мама была очень красивой женщиной. Не в меру умной и идеально воспитанной. Она всегда держала голову прямо, спину ровно и была предельно собрана и холодна. Такой Алёна запомнила её ещё в своём детстве. Уже потом, когда отношения матери и дочери стали окончательно и бесповоротно разрушаться по каким-то непонятным причинам и неведомым обстоятельствам, об этом не задумывалась, и осталось только то самое, первое впечатление. Мать всегда носила строгие платья, деловые костюмы и внушала мысль, что дочь должна придерживаться того же стиля и образа жизни, а вот Алёне отчего-то не хотелось поддаться. Наверно, потому и выбрала свободную профессию журналиста, отказавшись от навязчивой идеи родителей сделать себя врачом. Идеальная классическая причёска, вежливые полутона и аристократическая бледность… Яркая внешне и дерзкая глубоко внутри, Алёна сопротивлялась как могла, но в итоге всегда признавала более сильную натуру матери и, склоняя голову, шла на своеобразное заклание… Так и сейчас… Мать властно сверкнула взглядом, холодно и предельно жёстко улыбнулась, после чего удалилась в отцовский кабинет, негласно предлагая двигаться следом. В кабинет Алёна всё же вошла, но вот поддаваться в этот раз намерена не была. Мысленно отгородилась от всего, что может быть сказано в эмоциональном порыве, смотрела прямо перед собой и в уме напевала какую-то давно забытую мелодию. – Я разговаривала с Денисом. – Посчитала мать нужным огласить тему. – Что это за околесицу ты несла? Расстаться? Ничего глупее и придумать было нельзя. Я уже созвонилась с Самуилом Сергеевичем, Денискиным отцом. – На этом замечании мать сделала значительную паузу, мило улыбнулась и невинно опустила взгляд. Отчего-то она питала к влиятельному мужчине слабость. – Мы подумываем назначить свадьбу на середину июня. Это отличное время для начала новой жизни и достаточный перерыв для того, чтобы прочувствовать всю степень свалившегося на тебя счастья. – Мам, ты хоть себя слышишь? – Криво усмехнувшись, Алёна всё же посмотрела на упрямо поджатые губы женщины. – О каком счастье ты сейчас говоришь? – О том, что перенесёт тебя в беззаботное будущее. – Криво усмехнувшись, женщина сложила сцепленные в замок пальцы перед собой. – Но я не об этом мечтала… – Мечтала? – Мать выгнула бровь и напряглась. – Мечты приводят нас к неминуемой гибели. Во всех смыслах этого книжного выражения из дешёвого бульварного романа. – А ты и такие читала? – Попыталась Алёна съязвить, но мать порыва не оценила, заметно напряглась и чуть нависла над столом. – Я читала многое. – Многозначительно хмыкнула. – Хотя бы для того, чтобы сравнить и увидеть очевидные плюсы и минусы того или иного произведения. Как видишь, и из этих дешёвых книженций вышла своя польза. – Руками развела, будто очевидное доводя до ума. – Подумай, дорогая, что ты хочешь получить в будущем. Кем хочешь себя видеть, где находиться. – Проговорила заметно мягче, создавая впечатление дружеской беседы. – Я хочу быть спокойна за тебя. Потому предлагаю хорошо продумать, что ты скажешь Денису, когда он приедет, ведь такие разговоры вот так… ни на чём не основываясь, не ведут. И сказаны твои слова должны быть не по телефону, а именно при личной встрече. Постарайся, чтобы к тому времени в глазах стоял не этот протест, который сейчас ты так очевидно демонстрируешь, а сожаление о содеянном и мягкая истома. Мужчинам это нравится. – Тебе-то откуда знать, что нравится мужчинам? – Сказанула Алёна в порыве и тут же язык прикусила. О том, что между родителями уже давно сквозит безразличие, тоже не заметить было нельзя. Мать отца не любила и тот платил ей взаимностью, но они стойко и уверенно придерживались той политики, что крепкий брак полезен для успешного ведения бизнеса, светской жизни, и отступаться от намеченного курса намерены не были. У отца давно появилась постоянная любовница. Алёна её не видела, но мать обсуждала женщину с одной из своих бесконечных подруг. Сама же от измен воздерживалась, видимо, строгое воспитание не позволяло. Дед держал её в ежовых рукавицах. Вспомнив деда, известного в былые времена государственного деятеля, Алёна заметно приободрилась и взглянула на мать уверенно и твёрдо. – Я не буду с ним мириться. – Рукой проделала жест отрицания. – Не хочу. – Не советую тебе так поступать. – Предельно тихо проговорила мать и угрожающе прищурилась. – Легко бросаться громкими фразами, зная наверняка, что за твоей спиной надёжный тыл. Как ты заговоришь, когда я лишу тебя этого тыла? Ведь могу, ты знаешь. – Знаю. Внутри что-то дрогнуло, но Алёна стиснула зубы, стараясь не подать вида. – В таком случае тебя не удивит моё решение заблокировать твои кредитные карточки, отобрать телефон, который, на минуточку, – приподняла указательный палец, акцентируя внимание, – тоже оплачиваю я. Также в моих силах максимально сократить общение с подругами и друзьями вплоть до полного его отсутствия. – Бесстрастно перечислила всё, что может отвлечь, и лишний раз убедить в правильности принятого решения. – Мне не пять лет! – А если судить по поступкам, то интеллект именно на этом уровне. – Склонила она голову набок и не без удовольствия посмотрела на то, как тяжело Алёне даётся очередной отказ, который она всё же планировала высказать. – Я могу идти? – Ожидаемо покорно выдавила из себя Алёна, на что мать благосклонно кивнула и устало взмахнула рукой, позволяя кабинет покинуть. Оставшись одна, женщина устало вздохнула и почувствовала, как стремительно из неё уходит уверенность в озвученных словах. Конечно же, для дочери она хотела всего самого лучшего. А, главное, не дать ей совершить ошибок, которых сама Елизавета Леонидовна избежать не смогла. Следуя за чередой безрассудных поступков, ведомая всё теми же мечтами, о которых с таким азартом сейчас упомянула дочь, она осталась у разбитого корыта. И пусть её окружает роскошь, уважение друзей и недругов, но вот свою жизнь, собственное счастье она безвозвратно загубила. Как бы «дёшево» ни прозвучала эта фраза. У неё был отцовский характер со свойственным ему упрямством, непокладистостью, твердолобостью. Тот же характер сейчас проявлялся и в поведении Алёны, а её задачей как матери, было этот бунтарский дух подавить на корню, уничтожить ещё в зачатке. Это избавит девочку от многих проблем, спасёт от бесчисленных ошибок, которые за собой ведёт этот протест. Некрасиво пожевав губами, Елизавета Леонидовна поднялась из-за стола и из кабинета вышла, но тут же застыла, глядя на то, как дочь стоит в дверях с явным намерением уйти если и не навсегда, то точно надолго. Именно об этом говорила небольшая дорожная сумка в её руках и решительный, горящий взгляд. – Дедушка оставил мне свою квартиру. – Продемонстрировала она до этого зажатые в руке ключи. – Я выложила новый телефон и все карточки. – Кивнула на белоснежную глянцевую полку в углу прихожей комнаты. – Только свою зарплатную оставила. Думаю, это всё же будет честно. – Мысленно своим действиям Алёна поддакнула и создала видимость уверенности. – Поживу пока отдельно, повзрослею… – Невесело усмехнулась, непрозрачно намекая на один из последних упрёков матери. – А потом поговорим. Заключила в итоге и опустила взгляд, осознавая, что ни один мускул не дрогнул на лице матери, ни одной реальной эмоции не мелькнуло в глазах. Пусто и холодно рядом с ней. Даже попрощаться она не посчитала нужным и Алёна молча ушла. И тяжесть в душе осталась несмотря на, казалось бы, сброшенные оковы чужой власти над её собственными решениями. Не поняла и не распознала ступора матери, её растерянности и нежелания признать очевидные ошибки в воспитании. А ведь она действительно ошиблась и, спасая дочь от повторения своих собственных ошибок, буквально толкнула в ещё более серьёзные, основательные, которые будет не так-то легко исправить. Алёна ушла. Что тут сказать… решение, которое казалось единственно верным и далось на удивление легко, сейчас волочилось следом, отдавая тяжестью железобетонной конструкции. Всё же Алёна была человеком мягким и податливым. Не по природе – по воспитанию. Сейчас только взбунтовалась и не уверена, что сможет стойко перенести все возможные последствия опрометчивых поступков. Вызванная ещё из дома машина такси, ожидала под подъездом. Услужливый водитель, вероятно, в надежде на щедрые чаевые, приятно улыбался и не смел грубить. Принял её сумку и устроил на заднем сидении. Не торопил, ожидая, пока клиентка опомнится и всё же назовёт маршрут следования или конечный адрес. Адрес Алёна знала, но только сейчас задумалась о том, что может по нему увидеть. С дедом Алёна не общалась. Мама так решила. Она и сама с ним не общалась, видимо, затаив какие-то обиды ещё в юности, а уже потом, получив определённую степень независимости от авторитарного родителя, проявила характер во всей красе. Деда Алёна помнила по редким размытым воспоминаниям из раннего детства, а не так давно, чуть больше года назад, сообщили, что его не стало. Мать всплакнула, хотя и старалась сдержать маску равнодушия, отец тут же связался с адвокатами, желая узнать подробности завещания. А как себя вести Алёне, никто не подсказал, а она и не знала, ведь никогда прежде не теряла близких людей, да и можно ли было относить деда к близким? Родственник – это да, а вот в остальном… В общем, Алёна выбрала строгое тёмное платье, потопталась на пороге храма, пока проводили церемонию прощания, а на кладбище уже не поехала. То, что квартиру дед завещал единственной внучке, никого из родни, в общем-то, не удивило, однако вскоре юристам отца пришлось явиться в суд, когда желающие оспорить завещание всё же нашлись. Стоит отметить, что против отца с его сворой, у этих самых желающих не было ни единого шанса, но сам факт всё же для Алёны был неприятен. Если бы спросили у неё, то непременно бы отказалась от наследства в пользу той женщины, которая ухаживала за болеющим дедом несколько последних лет, но отец даже рот Алёне открывать запретил. Сейчас она была ему отчасти даже благодарна, ведь пространство для манёвров, как оказалось, в подобной ситуации стало едва ли не единственным выходом и очевидным спасательным кругом. Высотный дом в самом центре города встретил недружелюбными серыми фасадами. Нет, было, безусловно, красиво, но отделка начала прошлого века внушала трепет и содрогание, будто изначально дом планировался именно для государственных деятелей, знатных особ и состоятельных людей. Да так планировали, чтобы даже у проходящих мимо обывателей не осталось ни единого сомнения, для кого предназначено подобное архитектурное сооружение. Объяснившись с бдительным вахтёром, прорваться на нужный четвёртый этаж всё же удалось. Отпирая замки, Алёна отметила ощутимую дрожь в пальцах, всё же она переступала порог не просто квартиры, не просто порог дедовского наследства, но и порог истории. На самом деле, пообщаться с дедом хотелось бы, но это она сейчас понимает, когда вляпалась во всю эту нелицеприятную историю. Когда совет нужен, поддержка, опытный взгляд, а тогда… тогда она строила планы, мечтала о карьере и была уверена в том, что со всеми трудностями справится сама. Ошибалась, что тут сказать. К подобному повороту явно готова не была, но отказываться от безумной в глазах всех остальных затеи, и не думала. Наоборот даже, план как-то легко сложился в голове и сейчас требовал непосредственного участия и немедленного исполнения. Но выделить несколько часов на знакомство с новыми условиями всё же являлось возможным. Квартира впечатлила. Сказать по правде, что-то подобное она увидеть как раз и ожидала. Массивная дубовая мебель эпохи бурной дедовской молодости, которая идеально сочеталась с современными гаджетами, и пусть редкими, но верными дизайнерскими решениями переплетения стилей и эпох. Современная кухонная мебель, и тут же кожаные диваны, стулья с высокими резными спинками, зеркала и картины в массивных золочёных рамах. Последнее, к слову, было слишком вычурно для идеалистически настроенного члена партии, но, видимо, подобную роскошь позволить себе дед всё же мог. Привлёк внимание и слой пыли, что собрался за год запустения, но на качестве, на общем впечатлении это практически не отразилось. Здесь всё было основательным и будто с характером, со своей историей. Уюта пока не чувствовалось, слишком незначительной самой себе казалась Алёна среди всех этих элементов, но убеждала себя в том, что это поправимо и в скором будущем она по достоинству займёт почётное место в длинном списке именитых предков. Знакомство с квартирой выдалось каким-то сухим и непродолжительным. Никаких личных вещей, записей, что могли бы поведать о деде, как о человеке, найдено не было. Сейф в кабинете наглухо заперт, а редкие вещи, всё же попадающиеся на глаза, никакой смысловой нагрузки за собой не несли. А мысли… эти неуёмные мысли, то и дело, возвращались к Бортновскому. Не к нему лично… его фигура как большого политика Алёну интересовала мало, а вот некоторые поступки, не красящие его как человека, позиционирующего себя как гражданина с кристально чистой репутацией… Вот это привлекало особенное внимание. Через скольких он переступил на пути к успеху? Сколько статей уголовного и гражданского кодекса позволил себе не заметить, проигнорировать? За подобными рассуждениями не заметила, как принялась листать подборку старых газет. Единственный элемент, пожалуй, что сохранился после целенаправленной уборки, зачистки. Алёна и сама не сразу приметила серую стопку в нижнем ящике стола, но вскоре осмысленно и заинтересованно принялась изучать то, что, вероятно, ещё её дед со свойственным ему усердием и трудолюбием подшивал в единую композицию. Газеты советских времён привлекали мало, там было больше общего плана, идея, смысл. А вот то, что датировано новым веком… вот здесь буйство красок, полёт фантазии… В некоторых статьях дед жёстко критиковал правительство, в некоторых призывал народ объединиться – видимо, не сразу отошёл от массовой политики партии. За последние года три до смерти, в основном был замечен как инициатор реформ и деятель, успешно их внедряющий. Дыхание спёрло от возмущения в момент, когда на одном из фото статьи рядом с дедом узнала Бортновского. Тот пожимал ему руку с предовольным видом и будто что-то нашёптывал на ухо, а дед в ответ с сосредоточенным видом кивал. Так только казалось, но едва ли Алёна была далека от правды, всё же это политика и смысл фотографии должен формироваться на уровне подсознания, а не основываться на догадках. Пробежавшись по тексту статьи скорым взглядом, и искомую фамилию удалось обнаружить. А весь смысл сводился к тому, что дед якобы выбрал приемника. «Ну да, как же!» – мысленно хмыкнула Алёна и презрительно сощурила глаза. Правда, оценив те немногие события, которые всплыли в памяти, пришла к неутешительному выводу, что примерно в то время Бортновский и вышел на передний план в политической жизни области. А её дед вскоре скончался от сердечной недостаточности. Неуёмная фантазия тут же провела параллель между событиями, но здравый рассудок тут же эту параллель перечеркнул. А вот тот факт, что Бортновский всё же воспользовался обаянием, определённой долей ума и немереной хитростью, чтобы расположить деда, не сомневалась. Недовольно поджав губы, Алёна вынуждена была себе признаться в предвзятости, что для человека её профессии непозволительно. Она всегда должна рассуждать логически и принимать во внимание факты. Пока же на виду были лишь домыслы. Играть в детектива намерений не было, но вот разобраться в ситуации и дать ей объективную журналистскую оценку всё же хотелось. А для подобных действий требовалось быть как минимум в курсе событий. В городе сейчас идёт передел власти. Обошлось без погонь и стрельбы, но некоторые личности всё же покинули высокие посты и страну в очевидной спешке. Это только за неделю… А что же будет дальше? И, главное: как узнать обо всём первой? Ответ очевиден: нужно крутиться поближе к верхушке, держать ухо востро и быть готовой в любой момент воспользоваться полученной информацией правильным образом. – А для этого нужно иметь входной билет на особо значимые мероприятия. – Ответила Алёна самой себе и в задумчивости подпёрла подбородок кулаками. Сейчас была осень, а осень традиционно богата на всякого рода сходки, слёты и банкеты. Только вот в качестве кого она могла бы на эти самые банкеты попасть? Журналистское удостоверение всё же пришлось сдать на неопределённый срок. Да и едва ли она, как рядовой сотрудник пусть и известного издательства, могла претендовать на роль человека, освещающего события подобного рода. Не тот уровень и не тот статус. Туда приглашают «правильных» репортёров, которые послушно передадут идею и смысл. Тем же, кто обивает пороги в поисках правды, ловить нечего. Интернет-поисковик по искомому запросу тут же выдал целую череду знаковых событий осени. А там такие имена, такие звания, что телефон в руке накалился, не говоря о повышенной температуре головного мозга. Ближайшим в списке стал благотворительный вечер в поддержку талантливой молодёжи. Бортновский там непременно появится. Будут его соратники, будут недруги, будут и те, кому он давно встал поперёк горла. Разумеется, будучи человеком здравомыслящим, Алёна не надеялась нарваться на откровения последних, но вот реальный шанс подслушать, подсмотреть и сделать определённые выводы, у неё будет. Но вот как туда попасть?.. На стартовой странице вечера яркими красками разлилась цветовая палитра осени. Совсем как та, что недавно кружила под ногами Алёны в парке. Незамысловатый узор из вороха красных, жёлтых и коричневых листьев. В той же композиции и макет пригласительного. Запоминается, ничего не скажешь! Алёна раздосадовано выдохнула, и в эмоциональном всплеске захлопнула газетную подборку, тут же задвинув её на место, в дальний угол выдвижного ящика стола. Энергии была масса и она бурлила внутри, не находя вывода. Так, что совсем скоро краска бросилась в лицо и взвыть хотелось от всей этой безысходности. Алёна принялась судорожно шарить взглядом по поверхностям, в поисках чего-то неведомого, пока не зацепилась всё за ту же пыль, которую приметила сразу по приходе. Вдруг уборка показалась идеальным вариантом для того, чтобы сбить спесь и хоть на время освободить голову от сводящих с ума идей. А между тем до благотворительного вечера оставалось всего пара дней… Глава 2 Уборка заняла её до самого вечера. Но ведь главное во всём этом был не процесс, а результат. И результат радовал не только глаз, но и свободную от всяческих мыслей голову. Пыль, которая и стала первопричиной идеи с наведением порядка, проблем не доставила, а вот ворох хлама, с которым было решено расстаться, стоял в углу и требовал немедленных действий. Ведь приученная к порядку и чистоте Алёна, как и её мать, терпеть не могла лишних вещей и являлась верной поклонницей минимализма, потому избавиться от ненужного было решено сейчас и ни минутой позднее. И ничто сегодня не было в силах остановить юную блюстительницу чистоты: ни противный моросящий дождь за окном, ни бак для сбора отходов, что стоял в доброй сотне метров от её подъезда. Сказать, что дорога оказалась простой, Алёна не смогла бы при всём желании. Ведь она явно переоценила свои физические способности, а хлама скопилось немало. По идее, идеальным вариантом стал бы массовый, многоразовый заход, но помощников вблизи не наблюдалось, даже бдительный вахтёр скрылся с глаз, а бегать под дождём весь вечер не хотелось совершенно. Вот она и тащила два приличных по размерам мешка через весь двор сама. Вымокшая и злая, Алёна спотыкалась от бессилия и чертыхалась, возвращаясь в недружелюбного вида дом. Войдя, не смогла «удержать» лицо и всё же скривилась при виде вахтёра. Спрятался он, что ли, завидев её с тяжестями в руках?.. Но теперь, как бы там ни было, с ответственным видом наблюдал за происходящим и выглядел не на шутку заинтересованным. Чуть в стороне от вахтёра возился с почтовым ящиком мужчина. Алёна уже нажала на кнопку вызова лифта, в момент, когда окинула его безразличным взглядом и была готова отвернуться, как вдруг замерла с приоткрытым ртом: пригласительный. В его руках, среди приличной по размерам стопки корреспонденции, был конверт с пригласительным на тот самый благотворительный вечер в поддержку талантливой молодёжи, который Алёна с несвойственным себе остервенением изучала всего несколько часов назад. Она как истукан застыла, глядя на конверт, и лишь изредка могла себе позволить оторваться от созерцания желаемого с целью изучить общую обстановку. На уровне подсознания отметила, что, перебросившись с учтивым вахтёром парой фраз, мужчина направился к ней. В её сторону. Сердце забилось в судорожном припадке и обещало выдать волнение с головой, как только бы мужчина приблизился, но он свернул, не дойдя всего нескольких шагов. На лестницу свернул! «Как это было предсказуемо!» – мысленно усмехнулась она, ещё несколько раз в некой панической скорости нажала на кнопку вызова лифта, как вдруг перевела на вахтёра уверенный и переполненный возмущения взгляд. – А лифт он… он что? Не работает?! – Уточнила намерено громко и тут же бросилась в сторону лестницы, не пытаясь расслышать заведомо известный ответ. Незнакомца нагнала уже на втором пролёте и, буквально говоря, наступала ему на пятки. Подошло бы и выражение «дышать в затылок», но явно уступая мужчине в росте, Алёна не смогла бы проделать подобное чисто физически. Шла и судорожно отметала следующие одну за другой мысли о том, как же завладеть билетом с наименьшими потерями. Не иначе, как сглазила, подумала в момент, когда незнакомец резко остановился. – Вот чёрт! – С ощутимой долей раздражения и злости пробормотал он и принялся собирать цветастые конверты, буквально вылетевшие из рук на одной из лестничных площадок. Нужный конверт оказался в самом низу расползающейся стопки и ничего умнее и логичнее, как помочь мужчине, Алёна не придумала. В конце концов, не ступать же ей по этим письмам! В какой-то момент она поняла, что не гнушалась мысли даже о воровстве. А что? Среди бесчисленных конвертов пропажу конкретно этого он мог и не заметить, а она бы ему улыбнулась раз, другой – сильный пол на её улыбку падок, тут уж спорить трудно, а там бы опомнился, а её и след простыл! Перед глазами уже застыла знакомая композиция из осенних листьев и даже руку в нужном направлении Алёна протянула, но незнакомец оказался куда проворнее и ловчее. Подхватил конверт из гладкой бумаги с теснёнными буквами и втолкнул между остальными, безликими. – Спасибо за помощь. – Отозвался легко, непринуждённо и тут же отправился дальше, не позволяя не то что слово вставить, но даже и выдать улыбку, на которую Алёна возлагала большие надежды. До боли закусив губу и беспомощно сжав кулаки, Алёна двинулась следом. Была переполнена решимостью и надеждой на лучший исход, но с сожалением для себя была вынуждена признать, что в этом раунде проиграла: мужчина уже скрылся в одной из квартир. Топнув с досады ногой, она глухо прорычала, позволяя негативу раствориться в окружающем пространстве. Слишком много неудач на её голову за один вечер. Проигрывать Алёна не любила… Хотя едва ли кто-то любит проигрывать, но ей эта тенденция не нравится в особенности и порядком надоела за последние сутки. «Настойчивость. Должно быть больше настойчивости» – напомнила самой себе и уже занесла палец над кнопкой дверного звонка, как услышала громкие обрывки фраз, больше походящие на ссору. Голоса было два. Мужской и женский. Кому принадлежал мужской, Алёна догадывалась, а вот наличие женщины в её планы явно не входило. – Пошёл к чёрту! – Прозвучало особенно громко и дверь распахнулась, едва не припечатав Алёну к стене. Мужчина выскочил на лестничную площадку и с силой захлопнул за собой дверь. Гневно рыкнул, запустив пальцы глубоко в волосы, и посмотрел на Алёну каким-то странным взглядом. Будто сквозь неё. Смотрел и ничего перед собой не видел, кроме пелены всё того же гнева. Желваки выплясывали на скулах знакомый танец, ноздри бурно раздувались, а глаза недобро щурились. В какой-то момент на губах разошлась угрожающая улыбка. Как раз в этот момент мужчина опомнился и посмотрел на запыхавшуюся от резкого прилива адреналина Алёну. – В чём дело? – Спросил таким тоном, будто именно её сейчас готов обвинить во всех своих бедах. Будто уже обвинил и вот-вот готов вынести приговор и привести его в исполнение. «Расстрелять!» – раздалось в голове и Алёна ужаснулась собственным мыслям. Отступила на шаг и покосилась на мужчину с опаской. – Вы… Вы… – Никак не желала приходить на ум хотя бы одна стоящая мысль, взгляд пополз по стенам, по потолку, как вдруг сконцентрировался на знакомой комбинации цифр: она стояла напротив дедовской квартиры. – Вы меня чуть не убили этой дверью! – Взволнованно и оттого чрезмерно громко выдала она, тыча пальцем во вторую и последнюю дверь четвёртого этажа. – Сумасшедший! – Посчитала нужным добавить и отступила ещё на шаг, когда глаза мужчины сузились и приняли вид двух тёмных щёлок. Не желая уступать и далее, Алёна плечи расправила, выпячивая грудь вперёд, и на всякий случай отпустила зажатую до этого в кулаке связку ключей. Таким образом, сразу давая понять, что может находиться здесь по праву. И то ли связка ключей напомнила молодому человеку, что теперь он находится не на своей территории, то ли злость всё же отступила, но в результате тот сделал затяжной выдох, и голову опустил. А когда вскинул снова, будто другой человек стоит перед ней. – А, это ты… – Бросил ленивое, непонятно к чему относящееся и, дёрнув на себя только что захлопнутую дверь, вошёл вновь. Вошёл, но в этот раз не вернулся. И криков слышно не было, и взаимных претензий, которыми пестрил предыдущий заход. «Помирились» – разочаровано поджала губы Алёна и снова ногой топнула, поймав себя на мысли, что подобный детский жест вошёл в привычку. Именно разочарованно, ведь уже успела прокрутить в мыслях вариант, при котором утешит оскорблённую мужскую натуру. Выслушает, участливо покивает, а затем милостиво согласиться сопровождать на искомый вечер, ведь на мероприятия подобного рода ходить без пары не принято. Но в какой-то момент всё пошло не так. «Хм! В какой-то!» – никак не желал успокоиться заведённый внутри механизм противостояния. Да всё изначально пошло не так! И мужчины подобного типа никогда не уходят вот так… ни с чем. Они всегда и во всём добиваются желаемого. И если добиться результата нельзя хитростью и здоровым мужским обаянием, то банально используют силу. Это нормальный мужской поступок. Нормальное мужское решение. И почему одним всегда достаётся вот такой яркий представитель человечества, а ей попался Денис?.. Осознавая, что и дальше торчать на лестничной площадке по меньшей мере глупо, Алёна всё же вошла в дедовскую квартиру и устало опустилась на пол под самой дверью. Это определённо не её день! Перед глазами тут же всплыл образ незнакомца, а ведь ещё несколько мгновений назад казалось, что она его совершенно не запомнила… Запомнила. Ещё и как. И стройную фигуру, выгнутую в каком-то хищном положении, и руки, которыми сгребал конверты всех мастей и размеров. Большие мужские ладони. Широкие и грубые. Какие и должны быть у мужчин. Пальцы на них длинные, прямые. Тут же в голове возникает глупая хохма со студенческих времён, в которой говорится, что размер мужских пальцев и его же достоинства прямо пропорционален. Бред, конечно, но в какой-то момент Алёна этому верила. Что ещё? Взгляд? Глаза? Да… Тёмные глаза, практически чёрные. И взгляд будто знакомый, чуть надменный. «Точно как у Бортновского» – получилось невесело вздохнуть. Только у незнакомца не было во взгляде налёта прожитых лет, не было многогранного опыта и той силы, которую приобретаешь с годами, а так… один в один, смотрел на Алёну и пустоту перед собой видел. Разве что эта пустота была разбавлена смазливой внешностью, да девичьим пылом, который упустить и не заметить было просто невозможно. Причёска у него была какой-то необычной. Сейчас Алёна пыталась припомнить и почувствовала, что улыбается. Глупо и неправильно. Как последняя дура! Резкий он был. Весь из себя не огранённый. Тот самый плохой парень из родительских кошмаров, которого непременно хочется приручить. И отнекиваться бесполезно – понимает, что пропала. Черты лица заострённые и причёска такая же, когда кончики волос свисают острыми иголками, когда весь взрывоопасный образ записывается на подкорку, больно ранит сознание, надёжно застревая в нём. Правильной формы широкие брови, острый подбородок и почти орлиный нос. Почти… С возрастом гадать всегда было сложно, но, казалось, что ему не больше тридцати. Одежда тёмная, подчёркивающая поджарую фигуру и неуёмную бунтарскую натуру. Ведь бунтовал, иначе и быть не может. По взгляду понятно было, по голосу, по резко брошенным фразам. Припомнила на левом запястье браслет часов. Дорогих. Папа ту же марку носил. На шее – приличную по толщине цепь, выглядывающую над воротом пуловера из тонкого трикотажа. Тоже тёмного. А ботинки… «какие могли быть у него ботинки?» – нахмурилась и тут же этому улыбнулась: начищенные до блеска и никак иначе! Вот такой весь идеальный неидеальный парень. – Всё равно моим будет. – Тихо пробубнила, уже фактически ощущая пригласительный билет в своих руках. – С хозяином своим или без него! – Уверенно заключила и бросила дерзкую улыбку навстречу следующему дню. Вот только днём уверенности поубавилось и вчерашние идеи всё больше походили на безумные, необдуманные, ведущие за собой новую череду последствий. А последствия – это лишения, запреты, коих и без того в жизни Алёны теперь предостаточно. Потому и выбрала путь наименьшего сопротивления: позвонила коллеге, который наверняка знает, кто представит их редакцию на благотворительном вечере. – Привет, привет, изгнанная. А я уж думал, из таких мест не возвращаются. – Засмеялся Игнатов, любимчик главного редактора и представитель журналистской элиты города. – Привет. Как понял, что это я? – Вздохнула Алёна и покосилась на телефон, номер для которого приобрела только вчера. – А кто ещё может звонить в такую рань, если не ты? На часы смотрела? Семи нет! – Прикрикнул, но без злости. Тут же рассмеялся. – Других таких же сумасшедших не знаю. – Добавил и дыхание задержал. – Неужто соскучилась? – Проговорил с придыханием, а Алёна недовольно фыркнула и предпочла промолчать. Об особом отношении воротилы пера к молоденькой практикантке год назад перешёптывалась вся редакция. К счастью для самой Алёны, никаких решительных шагов Игнатов не принимал и вскоре перешёптывания, как и упоминания о них двоих как возможной паре, сошли на нет, но вот редкие шутки нет-нет, да и проскакивали. Вот как сейчас. И взгляды многообещающие с его стороны тоже. И намёки… Оттого и фыркала, оттого и кривилась, но сейчас нужно было ласково мурлыкнуть и пообещать все краски мира, потому и откинула голову назад, плечи расправила, и улыбнулась роковой улыбкой соблазнительницы. Да так, что Игнатов, не видя всего этого, изменения почувствовал и насторожился. – Что-то хочешь мне сказать и не решаешься? – Похотливо потянул он, но не рассмеялся, а, наоборот, выдал напряжение. – Ну, теперь я понимаю, за что тебя прозвали великим и могучим. – Не поскупилась на комплименты Алёна и закусила губу, чувствуя себя неловко в несвойственной, непривычной роли. – Раскусил на раз. Я действительно хочу и действительно не решаюсь. – Позволила словам прозвучать двусмысленно, а Игнатов отчего-то устало выдохнул и скрипнул зубами. – Нет. – Проговорил категорично, не позволяя петлять и далее. – Нет? Но ведь ты меня даже не выслушал! – Опешила Алёна, а Игнатов нетерпеливо рассмеялся. – Да, да, я негодяй. И сколько обиды в голосе, сколько искреннего непонимания! На всякий случай оглашу: Семёныч предупредил, что ты будешь звонить. – И что? Я что теперь позвонить тебе не могу?! – Можешь. Только говорить ничего не нужно. – Да я только спросить… – Да, я освещаю благотворительный вечер. Да, на нём будет Бортновский и организаторы уже заявили об этом как о неизменном факте. Нет, я не возьму тебя с собой и никак не прокомментирую всё, что смогу услышать и увидеть там. Ответил на все твои вопросы? Разбил все твои надежды? – Да. – Легко согласилась Алёна, чувствуя, как что-то внутри с оглушительным свистом летит вниз. – И знай: я на тебя обижена. – И это меньшее из двух зол, дорогая. Ведь я мог воспользоваться твоим вынужденным положением во всех некрасивых смыслах этого выражения, и в результате всё равно отказать, потому что иначе и быть не может. Тогда бы ты сказала, что меня ненавидишь и обозвала бы сволочью. Так что люби и цени моё благородство. – Рассмеялся тишине в трубке. – А когда позвонишь в следующий раз, начнём с того же места, где сегодня и остановились. На твоём «хочу и не решаюсь». – Ты сволочь, Игнатов. – Проговорила Алёна на выдохе и связь прервала, понимая, что и эта, весьма хлипкая надежда на успех рухнула, не успев окрепнуть. Был ещё вариант устроиться в организацию, обслуживающую подобного рода мероприятия, но здравый смысл подсказывал, что новичкам там не рады и едва ли допустят до барского стола вот так, с наскока, но попробовать стоило. И до двенадцати часов она успела не только позвонить, но и съездить в агентство, где её предполагаемо послали попытать счастья в местах не столь отдалённых. – Что же не везёт-то так… – Кулаком в стену упёрлась и глухо простонала, поглядывая на промокшие ноги, – брать зонт за свои двадцать три года она так и не научилась. Тяжко вздохнула, головой покачала, своё упрямство не одобряя, и поплелась по ступеням на всё тот же четвёртый этаж. Уже и ключ достала, и даже в замке его разок провернула, когда внутри что-то щёлкнуло и задребезжало рассыпавшись. Предел терпения – как сама она себе объяснила, стоя уже под чужой квартирой. В некой прострации нажимала кнопку дверного звонка. И ведь ни один из стоп-сигналов не сработал! Она даже не знала, что сказать хочет, да и кому сказать не знала тоже. А в голове вместо мозгов сплошное желе. Вишнёвое. – Так и будешь стоять?.. В какой-то момент будто издалека услышала насмешливый женский голос и опомнилась, головой тряханула, попутно отмечая, что именно женщина стоит перед ней. Та самая, что вчера истошно кричала – по голосу её узнала, но, оценив внешность, немного опешила, ведь ожидала увидеть нечто иное. Сейчас перед ней стояла не истеричная особа смазливой наружности и раннего возраста, на которых так падки успешные мужчины, а женщина взрослая, в себе уверенная, состоявшаяся. Явно старше парня, что был у неё вчера и так необдуманно обделил Алёну вниманием. «Альфонс. Наверняка это был обычный альфонс» – пронеслось в голове прежде, чем она успела хоть что-то сказать. – Если посмотреть – это всё, что ты хотела… – Проронила незнакомка снова, но теперь с явной издёвкой, и попыталась, было, захлопнуть дверь, но Алёна собралась, пришла в себя и выдала милейшую улыбку. Улыбка с её стороны только увеличила желание женщины напротив дверь захлопнуть, и пришло время проявить чудеса изворотливости и, буквально говоря, просочиться сквозь довольно узкую щель в квартиру. – Нет! – Выкрикнула Алёна, отчего-то испугавшись. – В смысле, не посмотреть. – Добавила, но скривилась, понимая, что говорит не то. – В смысле, здравствуйте. Меня Алёна зовут. Я ваша соседка из квартиры напротив. – О, да ты и говорить умеешь. – Послышалась в голосе похвала и Алёна поджала губы. Женщина извернулась, чтобы защёлкнуть замки входной двери, а потом скрестила руки на груди, изображая внимание. – Да, так неловко получилось… Не знаю, что на меня нашло и… – А что мерзкий старикан? – Нетактично перебила женщина и неприятно оскалилась. – Он всё же облапошил эту дуру и завещал квартиру тебе? – Кто?! – Не поняла Алёна, в панике пытаясь объяснить историю своего возникновения на пороге квартиры. – Да нет же, я не о том! – Категорично закивала головой в ответ, но услышать её не желали. – Вот уж где был несносный старик! – Пробормотала женщина в негодовании, будто выругалась, но тут же оживлённо улыбнулась, демонстрируя искренность и доброхотство. – Если говорить по правде, то я его терпеть не могла. – Усмехнулась и от Алёны отступилась, удаляясь в светлую гостиную комнату. В какой-то момент обернулась, взглядом призывая идти следом. – Он всё время курил свою крючковатую трубку и этим дымом провоняла не только его и моя квартиры. Этим дымом, казалось, провонял и дом со всеми его жильцами! – Ну да… наверно… – Припомнила Алёна и мамины жалобы по поводу той же курительной трубки. – Только я… – А ты, стало быть, его внучка? – Широко раскрыв рот в необъяснимом азарте, женщина затаила дыхание и принялась Алёну рассматривать, совершенно не стесняясь внезапно возникшего интереса. Да так смотрела, что едва ли не собственноручно ворочала девушку вокруг оси, пытаясь изучить и малейшие детали. – Очаровательна… – Не без удовольствия вынесла вердикт и закатила глаза в немом восторге. – Поистине прекрасна! – Широко оскалившись, даже плечами пожала, выпуская скопившуюся в теле истому. – Так, значит, ты теперь живёшь здесь?.. – Что-то прикинула она в уме и совершенно неожиданно сверкнула глазами. – А что же мать? Отпустила? Или в тебе проснулся запоздалый бунтарский дух? – Вы знаете маму?.. – Нахмурилась Алёна, а женщина странно рассмеялась. – Марта! – Протянула руку в дружеском жесте. – Уверена, мы подружимся. – Многозначительно добавила, когда Алёна на жест дружелюбия ответила. Жест проявила, а вот инстинкт самосохранения вопил, требуя немедленно покинуть вражескую территорию. – Ох, милая, что бы тебя сюда сегодня ни привело, уверяю, ты вытащила свой счастливый билет! И я тоже… – Добавила со странной интонацией. Спешно облизнув накрашенные яркой помадой губы, Марта, склонив голову в знаке учтивости, направилась к окну. Присела на подоконник, удобно устроив на нём одну ногу, а вторую свесила в свободном положении и принялась аккуратно пошатывать ей из стороны в сторону. Странно прищурилась, всматриваясь в городской пейзаж, что открывался из окна, поджала губы, а потом однобоко улыбнулась самой себе, будто и забыв о незваной гостье. Алёне стоило бы покинуть квартиру, но она отчего-то решила объясниться. – Если у вас с мамой вдруг возникли какие-то недопонимания… – Спешно начала, а Марта рассмеялась в голос. – Боже упаси, чтобы меня с ней связывали какие-то там недопонимания! – Запрокинула она назад голову и округлила глаза в знаке ужаса. – Твоя мать страшная женщина, – заявила с широкой улыбкой, – но, думаю, тебе об этом известно. – Поторопилась добавить, понизив эмоциональность в голосе до полутонов. – И всё же как ты красива! – Мечтательно потянула и закусила губу в завистливом знаке, заставляя Алёну окончательно запутаться. Женщина как-то сникла, её роскошная улыбка исчезла с лица, не оставив следа, а взгляд вдруг потух. Алёна встрепенулась. – Вы тоже очень, очень красивая женщина! – Поспешила заверить и Марта будто ожила снова. И снова лишь для того, чтобы рассмеяться. – А я знаю! – Неодобрительно покачала головой, предлагая не торопиться с громкими высказываниями. – Всё же не так давно смотрела на себя в зеркало. Но твоя красота дороже. – Проговорила наставническим тоном. – Она лишь готовится расцвести, а моя… моя увядает. – Наигранно вздохнула и нащупала на подоконнике рядом с собой пачку сигарет. Тут же вытащила одну и прикурила, глубоко затягиваясь ароматным дымом. – Вы курите… – Проронила Алёна, припоминая недавний упрёк в сторону деда, и кончиками пальцев своих губ коснулась, в попытке придать словам объём. Марта глянула на неё с прищуром и затянулась глубже. На сигарету в собственных руках взгляд опустила и в наигранном удивлении пожала плечами. – Да. – Отмахнулась в итоге. – Какой-то идиот придумал, что сигарета успокаивает. Вздёрнуть бы его на рее пиратского корабля… да где же этот корабль сейчас взять?.. – Проговорила Марта и, казалось, что была не на шутку озадачена этим вопросом. – Я бы хотела… Попыталась Алёна всё же перейти к сути вопроса, о котором, как вдруг показалось, и сама забыла на какое-то время, но женщина, не позволяя и шага в ту сторону сделать, с подоконника резко спрыгнула и прошлась по комнате, попутно выпуская изо рта плотные клубы дыма. – А ты, значит, не замужем? – Задала вопрос, но утвердительная интонация не позволила воспринимать его однозначно. Алёна несколько рассеянно кивнула и в жесте защиты вскинула руку с целью размять шею со стороны спины. Под ядовито-милым взглядом руку одёрнула и несколько раз хватанула ртом воздух. – Не-ет… – Нехотя выдавила из себя, понимая, что Марта так и ждёт ответа. – Мы как раз вчера решили расстаться… – Вдруг почувствовала острую необходимость обсудить это хоть с кем-то, пусть даже совершенно неподходящим, но Марта уже привычно перебила. На этот раз демонстративным вздохом, который должен был выражать что-то вроде сочувствия. – Это непременно нужно исправить! – Воскликнула и нервным движением затушила сигарету о массивную пепельницу, стоящую на старинном кофейном столике. – Девушке твоего положения и статуса просто неприлично быть одной. Сколько тебе сейчас? – Прищурилась прикидывая. – Двадцать два, двадцать три? – Двадцать три. – Ну вот! Я вышла замуж как только мне исполнилось восемнадцать и, кстати, считаю, что это было едва ли не последнее моё здравое решение. – Выпрямила узкую спину и мечтательно закатила глаза. – А потом столько ошибок, столько нелепостей… – Будто саму себя много лет назад осуждая, головой закачала. – Боже, какими сладкими они были… – Потянула слова, заманчиво облизывая губы, и, не переставая, улыбалась. Широко и дерзко. Алёна всегда мечтала быть такой, но мечты до сих пор так и остались мечтами. – А сколько боли принесли… – Тут же добавила основательно и тихо, так, чтобы весь смысл дошёл. – Тебе точно, совершенно точно нужно выйти замуж! – Собственной идее обрадовавшись, Марта сверкнула яркими глазами. – И чем быстрее, тем лучше. – Добавила со значением и склонила голову набок. Алёна растерянно переминалась с ноги на ногу, пытаясь избавиться от странного взгляда собеседницы, как вдруг почувствовала, насколько навязчивым, насколько твёрдым он стал. – Как тебе, кстати, мой Андрей? – Проговорила Марта вкрадчивым голосом и широко улыбнулась тому, как вспыхнули щёки девушки. – Вы вчера столкнулись в подъезде. Он так сказал. – Добавила тихо и с удовольствием наблюдала за тем, как щёки Алёны в буквальном смысле становятся пунцовыми. – Я… я… – Хватала она воздух ртом, пытаясь откреститься от подозрений, а Марта выгнула и приподняла бровь, поджала губы в предвкушении. – Да будет тебе так волноваться… – В итоге отмахнулась она. – В конце концов, что тут такого? – Совершенно невинно пожала плечами. – В любом случае, не стоит строить на его счёт далеко идущие планы. Андрей совершенно не готов к семейной жизни, к ответственности. К той самой ответственности, которая присуща главе семьи. Здесь, вероятно, сыграла роль ущербность его отца, но в целом мальчиком можно гордиться. – Принялась рассуждать, но углубляться не пожелала и, нахмурившись, махнула на всё рукой. – Андрей мой племянник. – Рассмеялась в итоге Марта и подошла к Алёне вплотную, погладила ту по ладони в успокаивающем жесте. – Присаживайся. – Повела рукой в сторону дивана и склонила голову набок, глядя на то, как Алёна устраивается. – Вы извините, что я ворвалась вот так, без приглашения, но у меня к вам дело. – Выговорила Алёна, как только почувствовала секундную паузу, послабление в общем контроле над ситуацией у хозяйки квартиры, и смотрела в ожидании ответа, с которым, сказать нелишне, женщина не торопилась. И должного интереса к словам не проявляла. Марта прошлась по комнате с видом королевы, никак не меньше, поправила свежие розы в высокой вазе, направляя бутоны к свету, вдохнула их аромат и только после этого будто опомнилась. – Ты любишь цветы? – На Алёну оглянулась и на то, как та напряжена в ожидании ответа, внимание обратила. Улыбаться отчего-то перестала. – Люблю. Но не розы. Мне больше нравятся хризантемы. Большие. Белые. – Ответила на вопрос развёрнуто и полно. Волосы за ухо заправила и теперь присматривалась к хозяйке с иным, нематериальным интересом. До этого видела объект, владеющий определёнными благами, возможностями, теперь же интересную женщину. Женщину со своей игрой, со своими помыслами. Смотрела и осознавала, что Марта знает и понимает намного больше, чем хочет показать. И что какие-то цели у неё действительно имеются, пусть и пока неизвестные. Красивая. Однозначно. С глубоким чёрным цветом волос, со светлой, матового оттенка кожей. Глаза живые, яркие, привлекающие внимание, поступь мягкая, движения в основе своей плавные. Голос нежный, податливый, но с властными нотками. Он будто перетекал из одной ипостаси в другую и, в зависимости от желаний хозяйки, готов был то ласкать, то обрушить на твою голову кучу булыжников. Она была явно дамой высшего общества. Роковой красавицей, не иначе. Алёна практически уверена, что не один десяток мужчин пал к её ногам. Стройная и умеющая подчёркивать изящную красоту. Женщина со вкусом, с собственным мнением в отношении современной моды. Хитрая и наверняка коварная. Во всяком случае, именно с подобным типом людей Алёна ассоциировала коварство. И вся её сущность кричит об этом. Улыбка широкая, чаще вызывающая, порой похожа на оскал. Но не тот оскал, который пугает, а тот, который тебя о чём-то предостерегает, заставляет насторожиться. Женщина с большим жизненным опытом, которым козыряет по праву. Это пока ещё Марта не в полную силу демонстрирует свои навыки и умения, но совсем скоро, Алёна уверена, она сможет убедиться в этом воочию. И власть женщина определённо имела. Над людьми в целом. И их половая принадлежность едва ли играла какую-то роль. Если бы Алёна не ушла из дома, то непременно спросила бы у матери о новой знакомой, но сейчас, демонстративно отказавшись от любой поддержки, от защиты, была вынуждена с закрытыми глазами ступать на заведомо направленные в свою сторону грабли. И ступать на них была готова без сожаления. – Андрей говорит, что порой я бываю похожа на большую чёрную кошку. – Вдруг проронила Марта и Алёна подскочила, понимая, что увлеклась разглядыванием и перешла все допустимые пределы приличия. Подскочила, опомнилась, но произнесённым словам неожиданно даже для самой себя улыбнулась. – Наверно, он прав. Пока вы молчали, меня тоже мучила эта ассоциация, но суть никак не удавалось уловить. А теперь вы сказали и… Алёна снова улыбнулась и вдруг почувствовала, как тело расслабляется. В какой-то момент она перестала ощущать явно исходящую до этого со стороны женщины угрозу. – Ты говорила о каком-то деле? – Вскинула Марта взгляд, тоже справедливо откинув излишние подозрения, которые, теперь можно было сказать точно, питала чрезмерно остро и вполне оправдано. Она слишком хорошо знала людей. Видела многих насквозь, вот и насторожилась. Теперь же… теперь же махнула на предрассудки рукой, как любила делать по жизни в прямом смысле этого выражения. Мягко улыбнулась, расправила на бёдрах идеально сидящие брючки и стала перед Алёной, демонстрируя готовность её выслушать. Но как только девушка очередной раз открыла рот, жестом руки остановила и всё же присела. На кресло, стоящее справа от дивана. Тоже своеобразная игра жестов и благосклонность на инстинктивном уровне. Кивнула головой, подбадривая, предлагая приступить. – Марта, я точно знаю, что у вас есть одна вещь, которая очень, очень мне нужна. – Вдруг сбилась Алёна с намеченного курса и перешла на просительный тон. Женщина его явно не оценила и криво улыбнулась. – Ненавижу тратить время на загадки. – Проговорила предельно жёстко. – Ты могла бы говорить более конкретно. – Подсказала, чем незаметно для неопытной девушки фактически дала второй шанс. Сама не понимала этого желания, но твёрдо решила от него не отступать, расценив как верное предчувствие. – Благотворительный вечер в пользу талантливой молодёжи. – Поторопилась Алёна и на диване поёрзала, устраиваясь на самом кончике сидения. Судорожно выдохнула и с трудом сглотнула. – Ваш… племянник… – Проговорила и на Марту глянула, в поиске одобрения к словам, но женщина лишь холодно усмехнулась. – Я видела, как он достал пригласительный билет из почтового ящика. Мне очень нужно быть там. – Постаралась вложить в слова как можно больше уверенности и реакция женщины позволила зародиться надежде на успех. – Благотворительный вечер? – Задумавшись, повторила Марта, но едва ли позволила хоть что-то прочесть на лице, в глазах. Просто поднялась и вышла в другую комнату, а вернулась со стопкой корреспонденции в руках. Небрежным жестом швырнула письма на кофейный столик и скрестила руки на груди. – Который из них? Бросила ленивую фразу и с пристальным взглядом наблюдала за тем, как ловко Алёна выбрала из стопки конвертов один нужный. Выбрала, но в руки не взяла, а лишь отодвинула в сторону. «Подкупила, чертовка!» – мысленно послала ей Марта похвалу и конверт вскрыла, устроившись на прежнем месте. Пробежала взглядом по ровным строчкам, вытянула вперёд губы, прицениваясь, а потом бросила обратно на стол в жесте безразличия. – Совершенно неинтересное мероприятие, где толстосумы с гордым видом будут выписывать смехотворные по содержанию чеки на якобы поддержку юных дарований. – Заключила без удовольствия и брезгливо скривилась. – Тебе там нечего делать. – Озвучила несложные выводы и азартно прикусила нижнюю губу, глядя, как гневно вспыхнули глаза девушки. – Мне очень нужно быть там! – Настолько, что готова поделиться соображениями? – Я бы не хотела втягивать кого-то ещё… – Принялась Алёна невнятно бормотать, на что Марта громко и покатисто рассмеялась, забавляясь чужой наивностью. – Ты милейшее создание, Алёнушка. Но, уверяю, всё, что тебе нужно, это выйти замуж. Если хочешь, я даже подскажу за кого и дам тебе лестную характеристику, чтобы процесс ускорить. – Постепенно отходя от смеха, Марта смягчалась всё больше, всё больше расслаблялась. – И, кстати, имей в виду: если ты собираешься пройти по моему пригласительному билету, то уже подставляешь. Так что я в доле! – Поставила неоспоримое условие, демонстративно потирая ладони, и ничего другого не оставалось, как в затее признаться. – Там будет один человек. – Наспех проговорила Алёна и судорожно вздохнула. – Не совсем честный. И я просто обязана… – Стоп, стоп, стоп, стоп, стоп! – Марта принялась активно размахивать руками в знаке протеста. – Зачем тебе это нужно? – Что? – Опешила Алёна, не понимая такой острой реакции. – Зачем тебе это нужно? – Повторила Марта более основательно, с нажимом, чётко выделяя артикуляцией каждый звук. – Ты молодая и красивая. Тебя должны интересовать мода, украшения и любовь. А ты о каком-то человеке печёшься… – Но он ведь неправ! – И что? Он каким-то образом пересекается с твоими интересами? Личные счёты? Что?! – Бросила Марта вызывающе, на что Алёне ответить было вроде и нечего, но соблазн всё же выступить был слишком велик. – Я журналист и я обязана освещать важные события в жизни нашего города! – Журналист? – Ахнула Марта и на спинку кресла, буквально говоря, рухнула, застыв с выражением изумления на лице. – Милая, ты говорила, что недавно рассталась с молодым человеком?.. – Я не собираюсь замуж! – Предупреждая очередное подобное предложение женщины, Алёна категорично от него открестилась. – Я буду строить карьеру. – Детка, с такой внешностью, ты могла бы строить мужчин вокруг себя, не прикладывая для этого и малейшие усилия. А они бы приносили в зубах добычу, с энтузиазмом разгребали твои проблемы и убирали с пути всех неугодных без риска для жизни любимой. Какой дурак научил тебя копаться во всём этом дерьме самостоятельно? – Неожиданно растеряв всю присущую интеллигентам тактичность, выругалась Марта и казалась не на шутку удивлена. – Это моё осознанное решение. – Да, да, конечно, позволь только уточнить: оно возникло до того, как ты поняла, что твой любимый цвет зелёный или после? – Конечно, после! – Попыталась, было, Алёна возмутиться, как вдруг поняла завуалированный смысл вопроса и раскраснелась. – Я не ребёнок! Я с пятнадцати лет пишу статьи и заметки в газетах. Я пять лет училась для того, чтобы делать это грамотно и правильно, видеть смысл, улавливать суть, выделять основную идею. И я с детства ненавижу лицемеров и лгунов! – Эмоционально закончила она гневную тираду, запоздало осознавая, чем может обойтись подобный выпад. Но Марта отреагировала на удивление спокойно. Растянула губы, создавая видимость улыбки, и склонила голову набок. – Меня беспокоит твоё будущее. – Проговорила она в итоге, но высказаться вновь не позволила: недовольно поджала губы, устремила взгляд к полу. – Ты… пойдёшь на этот вечер, дорогая. – Вскинув голову, решительно выдала Марта, не пытаясь спрятать бушующие внутри огонь, азарт, вдохновение. – А я буду твоим фонариком, освещающим путь в совершенном мраке современной элиты. – Вы поможете мне? – Разумеется. Мы ведь подружки! – Алчно сверкнула глазами, отчего Алёна поёжилась. – А подруги должны помогать друг другу, не так ли? Впитав в себя внутренний страх, который сейчас буквально источала Алёна, Марта обхватила ладонями подлокотники кресла, чуть подалась вперёд. – Не спросишь, что я потребую от тебя взамен за эту услугу? – Не спрошу. Услышав решительный и твёрдый ответ, Марта передёрнула плечами, довольно выгнулась, напоминая кошку роскошной чёрной масти, и довольно стрельнула в Алёну глазками. Зелёными. Колдовскими. – Кстати, напрасно. – Оскалилась. – Мы ведь друг друга совершенно не знаем. – Щёлкнула Алёну по носу, когда та не ожидала, и задорно хихикнула, но повторять свой вопрос не стала, как и не позволила Алёне проявить запоздалый интерес. Из кресла поднялась, расправила брючки, едва не пританцовывая от удовольствия, и на Алёну глянула свысока. – Когда всё закончится… – Начала, обращая на себя внимание. – Когда мы разберёмся с этим твоим нечестным человеком… – Азартно глотнула воздуха, интригуя. – Тогда, милая, ты всё-таки выйдешь замуж и, уверяю, будешь безмерно счастлива. Уж я-то об этом озабочусь. – Многозначительно головой кивнула и, напевая какую-то мелодию, гостиную покинула. Глава 3 Вернулась в комнату Марта, уже изрядно растеряв весь свой игривый настрой. Была предельно серьёзна и явно напряжена. И лишь всё та же мелодия, которую продолжила напевать, напоминала о былой лёгкости. Она с задумчивым видом прошлась по комнате взад-вперёд, несколько раз выглянула в занавешенное окно, а в результате стала, подбоченившись, и на Алёну уставилась. – Так, значит, журналист… – Произнесла так, будто пыталась посмаковать эту фразу, но она оказалась ей не по вкусу. – И что сейчас происходит… там?.. – За окно, в сторону улицы головой кивнула. Алёна с определённой долей интереса глянула сначала на Марту, а потом и в сторону окна её квартиры. – Да ничего. – Заключила, будучи совершенно удивлённой собственным словам, собственному мнению. – Знаете, это очень странно, но действительно ничего не происходит. – Оживилась, плечами передёрнула. – Может, где-то в верхушках власти и дует ветер, а у нас, простых смертных, затишье. А почему вы спрашиваете? – Нахмурилась, на что Марта доброжелательно улыбнулась, странно засуетилась и в итоге эмоционально вскинула руки вверх. – Жизнь такая странная штука, Алёнушка, – рассмеялась непонятно чему и тут же погрустнела. – Человек очень быстро привыкает. Ко всему. К людям, к эмоциональной обстановке, что его окружает, к уважению или к гнёту… И я настолько вжилась в роль успешной дамы, которой не нужно заботиться о хлебе насущном, о мнении окружающих людей, что… что просто потерялась, не заметив, как мир вокруг начинает рушиться. – Мучительно скривилась, пытаясь словами выразить то, что, вероятно, чувствует. – Заблудилась в вымысле, в реальности, запуталась в причинах и следствиях из них. – Принялась бурно дышать, приближаясь к сути, и в итоге эмоционально сдалась, подстраиваясь под волю обстоятельств. Взгляд стал бездонным и пустым, яркая улыбка померкла, а идеальный образ растаял. – Не так давно я потеряла близкого человека. Выдала Марта, собравшись с мыслями. За шею ладонью схватилась, будто при недостатке кислорода, и в сторону окна метнулась, схватилась за ручку, но так его и не открыла. Сдалась в бессилии, её голова поникла, плечи опустились, а Алёне не оставалось ничего другого, как в качестве зрителя наблюдать за идеальной игрой одного актёра. Только и успевала, что глазами из стороны в сторону водить, каждую деталь запоминая. – Эмоционально близкого, родного духовно. – Дрогнули её плечи, за чем последовал протяжный вдох. – Мы уже давно не общались и старались даже не пересекаться, но само осознание того, что рядом такой человек есть, настраивало на лучшее. А вот сейчас я даже не знаю, как жить дальше. Неделю из дома не выхожу. Собственно, по этому поводу мы вчера с Андреем и спорили. – Обернулась, глядя, как Алёна меняется, услышав упоминание о мужчине. – Он беспокоится. – Извините, у вас горе, а я… – Алёна, ты меня совершенно не слушаешь. – Устало выдохнула Марта и обернулась. На подоконник уселась, закидывая ногу на ногу, головой приткнулась к углублению окна. – У меня не горе. Я перегорела. Эмоционально. Очередной смысл в жизни потерялся. – Но вы всё же согласились идти со мной. Почему? – Ты меня заинтересовала. Такая странная, будто с Луны свалилась. – Выдала то, что едва ли походило на похвалу. – А ещё ты нуждаешься в защите. – Голову набок склонила, умиляясь не отпускающему гневному румянцу. – Я могу тебе её дать. – Пообещала, чем окончательно пригвоздила к месту. – Сама же, с твоей помощью, адаптируюсь, наконец, к новым условиям и забуду о затворничестве как о страшном сне. Кстати, – дёрнулась, было, с места, но тут же опала обратно, – у тебя есть подходящее платье? Я могла бы помочь с выбором. – Заверила, на что Алёна ответила категоричным отказом. – Спасибо, я справлюсь. – С дивана поднялась, намереваясь распрощаться, но у Марты были совершенно другие планы, потому Алёну она взяла под руку и лично до квартиры сопроводила. – Как это опрометчиво, оставлять ключи в дверях. – Негодующе пожурила, проворачивая ключ в замке, и первой ступила на неизведанную до этого территорию. – Как ты живёшь в этой клетке? Здесь же совершенно нечем дышать! Заявила уже с порога, метнулась в центральную комнату и дёрнула на себя створки окна, их отпирая, запуская прохладный осенний воздух. Только тогда и смогла прицениться к обстановке, к интерьеру. – Это неподходящий фон для юной особы. – Рукой своевольно взмахнула и скривилась, на мебель и декор глядя. – Здесь всё нужно поменять! Буквально всё! Нужно больше белого. – Мечтательно прикрыла глаза. – И больше пространства! – Непонятно чему рассмеялась. – С деньгами я тебе помогу, а об остальном можешь не беспокоиться. – Категорично заявила, не давая возможности и слово вставить, а потом с решительным видом нахмурилась. – Итак, показывай! – Что показывать? – Не поняла Алёна, просто не успевая за бурным нравом новой знакомой. – Ну, как же? Платье! Я хочу его видеть! – Марта, подождите… – И прекрати мне выкать! – Перебила та. – Знаешь, почему я там, где многие побывать могут лишь в мечтах? – Даже не спрашиваю, где именно это место. – Пробормотала Алёна в сторону, а специально, демонстративно и только для Марты: – Почему? – Потому что я всё начатое довожу до конца, умею смотреть вперёд и предугадываю чужие ошибки, автоматически превращая их в свои достоинства. И, уверяю, платье для девушки, когда она выходит в свет первый раз, значит намного больше, чем все глупости и нелепости, которые она может совершить в этот самый вечер. Мы просто не имеем права на ошибку! – Заключила с довольным видом и скрестила руки на груди в жесте настойчивости. И Алёна сдалась. Не сказать бы, что особо противилась напору, ему в принципе противостоять было нельзя, но вот такое бестактное вмешательство в частную жизнь заставляло взбунтоваться. Заставляло… но она покорно направилась ко всё ещё не разобранной сумке, успокаивая себя тем фактом, что стала на шаг ближе к желаемому. – Алёна, ты преступница! – Воскликнула Марта, как только увидела наряд. – Такую вещь ни в коем случае нельзя комкать или мять! Это платье следует перевозить в чехле и никак иначе. – Забрала вешалку из рук и поднесла к свету. – Произведение искусства. – Не веря собственным словам, заключила. – Где взяла? – Завистливо стрельнула она глазами, но тут же задорно рассмеялась. – Скорей ко мне, кое-что тебе покажу. Рванула Марта из квартиры прочь, так и удерживая вешалку с платьем на вытянутой руке. Спешно перебирая какие-то безделушки в основательной по размерам шкатулке, извлекла и продемонстрировала набор украшений. Округлила глаза, глядя на бесстрастное лицо Алёны, и разочарованно выдохнула, так и не услышав звуков восторга. – Судя по всему, ты ничего не понимаешь в драгоценностях. – Резко выдохнула и расправила плечи. – Примерь! – Не просила – приказывала и буквально втолкнула Алёну в просторную гардеробную комнату, всучив в одну руку платье, а в другую тот самый набор украшений. С нетерпением дожидалась, пока та покажется, демонстрируя наряд, и задержала дыхание, когда девушка всё же вышла. – Бордовый – твой цвет. – Вспыхнула Марта румянцем нетерпения и потянула Алёну за руку на себя, позволяя роскошной ткани блистать переливами в искусственном свете гостиной комнаты. – И камень… – Губами причмокнула. – Камень тоже твой. Гранат. Ты даже представить себе не можешь, как преобразились твои карие глаза на его фоне и как выглядит камень на фоне этих карих глаз. Как жаль, что в наше время не устраивают балы дебютанток. Уверена, ты была бы нарасхват. – Марта, ты опять… – Надулась Алёна при упоминании о замужестве, но не сумела сдержать улыбку вдохновения, как только увидела собственное отражение в зеркале. В момент, когда отвернулась, отвлеклась от созерцания, хотела выдвинуть очередной упрёк, но Марта головой качнула, продолжить не позволяя. Мягко улыбнулась, коснулась кончиками пальцев украшений, поддевая выбранные ею серьги, провела по запястью, увенчанному браслетом. Грудь была закрыта. Грудь не нуждалась в излишнем внимании, в акцентах… она сама по себе была неплохим акцентом и лишь порождала желание, заставляя мечтать о большем. Марта осталась довольна и собой, и подопечной, к разряду которых практически мгновенно отнесла Алёну, расслышав бунтарские нотки, желание навести в мире справедливость. Это было так знакомо… до боли, иначе и не скажешь. И пусть сама Марта так наивна не была, дорого поплатилась за неверные выводы и прошлые ошибки. И этой милой девочке упасть на самое дно, разбиться… позволить не могла. Звук открываемой двери нарушил уединение и уничтожил возникшее волшебство. Марта с сожалением поджала губы, а Алёна встрепенулась, но так и не смогла сдвинуться с места. – А у тебя не заперто. – В некой прострации проговорил Андрей, племянник, как утверждал Марта, глядя на Алёну с каким-то странным выражением лица. На некоторое время растерялся – не ожидал, но вскоре опомнился и уверенно шагнул вперёд. – И какая красота. – Едва не облизнулся, отмечая совместный выбор дам вожделенным взглядом. Потом, правда, присмотрелся, прищурился и широко улыбнулся. – А-а… это ты. – Проговорил снова, но уже не тем тоном, что вчера, а более дружелюбным, располагающим. На Марту обернулся и тут же глазами стрельнул. А потом как-то резко перестроился, зубы сцепил и поиграл желваками, разглядывая Алёну, с, казалось бы, непозволительным пристрастием. Не меньше минуты так стояли, а потом на губах мужчины застыла игривая улыбка, а позже и она сменилась широкой, целенаправленной, до неприличия обаятельной. – Андрей. – Шагнул он к Алёне навстречу и протянул руку. Едва ли позволил бы от жеста дружелюбия отказаться, так смотрел. – Очень приятно. Алёна. – Тихо ответила она и на Марту обернулась, не зная, как от настойчивого взгляда спастись. Та призыв о помощи уловила на раз и растянула губы в усталой улыбке. – Тебе пора, дорогая. Я позже зайду и всё обсудим. – Проговорила ровным, не передающим ни единой эмоции тоном. – Андрей! Обозвалась, заставляя того отступиться, но мужчина не торопился. Кивнул с пониманием, по внутренней стороне нижней губы языком провёл, так знакомо оскалившись, но взгляда не отвёл. Алёна даже не поняла, почему в прошлый раз подобная улыбка могла показаться ей знакомой, но дыхание задержала, осознавая, что он так и удерживает её руку. Надёжно и крепко. Так непривычно… Денис обычно едва касался, делая упор на нежность, а этот… этот просто делал упор. На своё желание, видимо, на свой интерес. И не позволял трактовать его как-то неправильно, искажённо. Улыбнулся шире в момент, когда Алёна руку на себя потянула, пытаясь от захвата избавиться, но не уступил: дождался, пока успокоится и только тогда ладонь свою разжал, давая определённую свободу. Будто воздушного змея, её отпустил. Напоминая, что крепко верёвку удерживает, что сам контролирует, насколько высоко этому змею придётся лететь. И всё это за секунду, за мгновение. Промелькнуло во взгляде и исчезло. Алёна поёжилась и шагнула в сторону, желая мужчину обогнуть, а тот развернулся, глядя вслед. – Беги, беги, прелестное создание. – Усмехнулся. – Я тоже быстро бегаю. – Добавил многозначительно и пожал плечами, как только Марта его одёрнула. Слышать, о чём говорят эти двое, Алёна не пожелала и плотно прикрыла за собой входную дверь, а за своей, так и вовсе спряталась, на все замки запираясь. – Что?! – Пробасил Андрей, как только с Мартой наедине остались и понимающе хмыкнул, на её раздражённый взгляд отзываясь. – Она просто чудо, разве с этим можно спорить? – Руками развёл, явно насмехаясь. – Не смей так на неё смотреть. – Зло процедила Марта сквозь зубы и от племянника отвернулась. – Считаешь, без твоего совета не разберёмся? – Услышала насмешливые слова и не сдержалась, развернулась и по щеке того хлестанула. – Не смей так на неё смотреть! – Вызверилась, едва не заколотившись от злости, а мужчина стерпел. Смотрел ошарашено, желваками на скулах грозился и даже сжал кулаки, но уравновешено выдохнул, прежде чем какие-то слова произнести. Потом только виновато улыбнулся, линию бровей сгладил, явно уступая, и её лица коснулся, чуть поглаживая. – Ну что ты, Марта? – Усмехнулся и со спины её приобнял, обойдя со стороны. – Не хмурься… И ни в коем случае не поджимай губы. – Раскачивать её из стороны в сторону принялся. – Когда ты их поджимаешь, мгновенно выглядишь лет на десять старше. М-м? – В щёку поцеловал и сжал в объятиях крепче. Не стал настаивать, когда прикосновение его стряхнуть попыталась. – Ну, хочешь, я сначала женюсь на ней и лишь потом сделаю все свои грязные предложения? – Потянул с издёвкой и широко улыбнулся тому, как Марта спохватилась, в его сторону огненные стрелы взглядом посылая. – Да шучу я. – Поспешил заверить, но смотрел на тётку с интересом. – Держись от неё подальше. – Проговорила Марта тихо и увесисто. Снова у окна остановилась, глядя, как частые капли покрывают и без того мокрую землю. – Это ещё с чего? Может, девушка мне понравилась? Может, я даже влюбился? – Она не из тех особ, с которыми ты привык общаться. – Я всегда тянулся к прекрасному. – Усмехнулся тот, но на острый взгляд женщины выставил перед собой раскрытые ладони. – И с чего тебя так задело, позволь спросить? – Не позволю. – Прикажешь самому разобраться? – Прикажу не подходить к ней ближе, чем на сто метров. – Ты сейчас меня или её на цепь посадить хочешь? – Андрей… Марта головой покачала, что-то отрицая, а он не поддался. Грудь колесом надул, выпад вперёд сделал и прямо на ухо прошептал: – Спрячь за высоким забором девчонку, выкраду вместе с забором. Плечи женщины удержал, не позволяя развернуться, но почувствовал мощнейшую вибрацию, что прошлась по её телу. – Я люблю тебя. – Проговорил, лбом к её макушке покаянно приткнувшись. – Но иногда твоя опека переходит все границы. – Просто сделай так, как я сказала. – Марта… не дури… – Напряжённо выдохнул, а потом будто оттолкнулся от неё, в сторону отошёл. – Я так понимаю, она привела тебя в чувства, да? Почему? Смысл тебе за девку эту впрягаться? Особенная? – Особенная… Наивная дура, каких поискать. – Озлоблено выговорила и как-то устало прикрыла ладонями лицо. – Уходи, не хочу тебя видеть… – Марта, не заводи старую песню. Я знать хочу, что ты в норме. – Заводясь с пол-оборота, напрягся Андрей, а она губы скривила, будто к внутренним ощущениям пристраиваясь. – Я в норме. – Легко поддакнула. – Да я вижу! – И завтра не приходи, меня не будет. Мы с Алёной идём на благотворительный вечер. – Улыбнулась, глядя на то, как Андрей глаза округлил. – Так, ты, может, и в офис вернёшься, нет? – Покосился. – Пока нет, я не готова. И не трогай меня по этому поводу. Доверенность у тебя есть – вороти. – Я чего-то не знаю? Что происходит? – Новый виток жизни. Не больше и не меньше. – Пожала Марта плечами. – А сейчас уходи. Мне ещё предстоит настроиться, чтобы снова увидеть свору сумасшедших псов. За последнюю неделю я от этого отвыкла… – Ничего. Я практически уверен, что большая чёрная кошка всем покажет свои коготки. – Уходи. Отвернулась она в последний раз и закрылась в собственной спальне. Хотя и туда не заходила целую неделю. Марта ушла от Алёны уже за полночь, а ей всё не спалось. Насыщенный событиями день не отпускал. Но не столько трогал успех в делах, как этот Андрей со своим взглядом. Навязчивым, настойчивым. И её реакция на него… Алёна, буквально говоря, млела перед мужчиной. И дар речи теряла, и способность соображать. А ещё глубоко внутри зарождалось приятное волнение. Будто в ожидании чего-то неизвестного, но очень и очень приятного. С Денисом тоже так было, но совсем недолго. Может, в момент знакомства… всё же первый опыт. А потом как-то вдруг стало обыденно. Он ничего не обещал и не звал за собой в розовую даль. Просто сразу дал понять, что эти отношения… что они серьёзны и очень важны для них обоих. Причём как-то за двоих и решил. А Андрей… он, Алёна практически уверена, что он и не станет ничего обещать. Хотя бы оттого, что в этих обещаниях не нуждается. Такой тип мужчин, которые приходят и берут всё, что заинтересовало. Алёна его интересовала. Зацепила, привлекла и тут же сама запутаться умудрилась. Так и крутилась с бока на бок битый час, не справляясь со всё возрастающим интересом. Разозлилась сама на себя за эти чувства, на постели вскочила, но свет включать не стала, в темноте сидела, тени от проезжающих по улице автомобилей разглядывала. Рассматривала, как вдруг заметила направленный в её окна поток света. Сначала с опаской на него смотрела, а потом заинтересовалась, подобралась и к окну приблизилась. Одёрнула занавеску и замерла, на мужчину с огромным фонарём в руках глядя. Он улыбался. Андрей. Стоял и смотрел на неё. Точно так же, как совсем недавно у Марты в квартире. И дрожь, ощутимо пробежавшая по телу, не стала для Алёны неожиданностью. Сначала она вся изнутри задрожала от понимания происходящего, и только потом поток неконтролируемой энергии из себя выпустила. Часто задышала, приметив, как он жестом предлагает поговорить и резко головой качнула, как только с места сдвинулся с намерением подняться. Нерешительно на створку окна глянула, когда он свистнул, и всё же его распахнула, понимая, что мужчина просто так не уйдёт. – Чего ты хочешь? – Испуганно выкрикнула, стараясь не перебудить весь дом, а Андрей плечами пожал и улыбнулся. – Алёнка, выходи! Давай дружить! – Выкрикнул, себя особо не сдерживая, и тут же этому предложению рассмеялся. – Ты с ума сошёл? Ночь на дворе! – Так, это у меня на дворе, а у тебя ночь в уютной постели. Нечестно. Ты так не считаешь? Всего шаг вперёд сделал, а она тут же отшатнулась, будто и не разделяло их четыре этажа. – Я тебя не приглашала. – Так, пригласи сейчас! А я соглашусь… – Иди спать! – Не выдержала она очевидного подтекста и окно закрыла. Тут же плотно его зашторила и спиной к стене прижалась в понятном желании основание рядом чувствовать. Вздрогнула, когда на всю квартиру телефонная трель прозвучала. Аппарат в руки взяла и на незнакомый номер уставилась, не решаясь ответить. В гневном порыве снова в окно выглянула и лишь убедилась в подозрениях, приметив в руках мужчины телефон. Сцепила зубы, глядя на то, как Андрей ответить предлагал, жестикулируя. На кнопку принятия вызова нажала, но не произнесла ни звука. Какое-то время молчал и Андрей, а потом рассмеялся приятным сдавленным смехом, и было слышно, как губы свои облизнул. – Алёнка, а ты сладкая? – Губами причмокнул, её реакцию смакуя. Бурную. Даже не сомневался. – Не ответишь? – Обиженно прошептал. – Ну и не отвечай. Скоро сам узнаю. Отключился, чтобы тут же перезвонить вновь. На этот раз Алёна ответила быстрее, но едва ли слышала что-то большее, чем стук собственного сердца, увеличивающийся в геометрической прогрессии. – А я уверен, что сладкая! – Проговорил Андрей с нажимом. – Спокойной ночи. – Прошептал в трубку, но сам не отключился. – Если сейчас не сбросишь вызов, приму это за приглашение. – Пообещал, сдавленно прохрипев, и впился в её лицо взглядом, сквозь окно глядя, как только услышал в трубке негостеприимные гудки. Будто через силу в машину сел и плавно тронулся с места. Вот теперь сон точно помахал Алёне ручкой. А в голове, будто заезженная пластинка звучит его голос… «сладкая…» и следом бежать хочется, отказавшись от всех доводов здравого смысла. Ночь казалась бесконечной, а утро в результате наступило неожиданно. И своё опухшее от невесёлых мыслей лицо Алёна не сразу разглядела в зеркале. Разочарованно фыркнула, умылась и нанесла маску, которую всегда делала по пятницам. Но, кроме тонизирующего эффекта, ещё и от последствий ночных фантазий избавилась. А уже через два часа выслушивала неумолкающий, но совершенно бессмысленный трёп парикмахера, юной девушки, что Марта привела с собой. – Она просто невыносима, но руки золотые. – Сообщила та гораздо позже, уже помогая Алёне с платьем. Результатом явно осталась довольна и набрала номер на своём телефоне. – Мы готовы, подъезжайте. – Строго проговорила в трубку и развела руками, удивляясь вопросительному взгляду напротив. – Ну, не на тыкве же нам, принцессам, ехать на бал? – Усмехнулась собственной шутке и последний раз окинула себя придирчивым взглядом в зеркале. Что тут можно сказать… Марта была безупречна. И если вчера Алёна об этом по большей части догадывалась, то теперь была уверена наверняка и подкрепляла эту уверенность увиденным воочию. Она выбрала чёрное платье в пол. Ничего особенного, но выглядела в нём просто умопомрачительно. И все вчерашние похвалы по поводу образа самой Алёны как-то меркли на том самом чёрном фоне. Она выглядела ещё моложе, ещё совершеннее, и, ни чуточки не слукавив, без единого изъяна. Яркий макияж лишь подчёркивал бесовскую натуру, а уверенность в себе просто кричала о её положении в обществе. А ещё, несмотря на общий фон, с Мартой рядом было легко дышать. И даже её редкие и меткие наставления не портили общего впечатления. – Ничему не удивляйся и не бросайся каверзными вопросами. – Усмехнулась она напоследок, перед тем, как из авто выйти. С достоинством королевы по красной дорожке прошлась, ненавязчиво улыбаясь редким встречным. – Марта, ты не взяла пригласительный. – Запоздало опомнилась Алёна и уже собиралась мысленно обвинять себя в простофильстве, когда та настолько широко улыбнулась, что все мысли напрочь из головы вылетели. – Хотела бы я посмотреть на того смертного, который посмеет меня остановить. – Сверкнула она острым как бритва взглядом, и решительно двинулась вперёд. – Марта Вениаминовна. – В низком поклоне склонил голову внушительного вида секьюрити и Алёна ахнула. – А девушка… – Девушка со мной. – Спешно отозвалась она, предостерегая от излишних вопросов, и вошла вовнутрь. – Чувствуй себя как дома и ни один из присутствующих не посмеет взглянуть тебе прямо в глаза. – За подбородок Алёну придержала, пока видеть этого никто не мог. – Ты королева! Ты здесь главная. А все остальные – не более чем придворные шуты. – Проговорила Марта абсолютно серьёзно и уверенным шагом двинулась вперёд, с давлением крейсера пересекая просторный холл. Их проводили до столика в углу, помогли присесть, наполнили бокалы вином. – Я думала, мы будем сидеть в центре. – Поделилась Алёна впечатлением, а Марта фыркнула. – Вот ещё! Дурной глаз никто не отменял. Нас с тобой и так каждый заметит, а с этой точки зала видно, без преувеличений, всё и все. Уверяю, в накладке мы не останемся. Предпочитаю наблюдать, нежели выставлять себя напоказ. – Глядя на тебя, так сразу и не скажешь. – Кинув очередной завистливый взгляд на Марту, Алёна улыбнулась. – Просто рождена блистать на публике. – Отец уверял, что я рождена для того, чтобы ждать своего мужа с работы и баловать его вкусными обедами. – Он был слепым? – Нет, он был умным. Взять, к примеру, хотя бы твою мать. – А что мама? – Она как раз блистать и хотела, но твой дед настоял и вот: у неё статус замужней женщины и стабильность, а у меня… – Рукой махнула. – А у тебя что? – А у меня слава непревзойдённой стервы, пустая постель и неудовлетворённый материнский инстинкт. – У тебя нет детей? – Ни детей, ни мужа. Только Андрей. Он сын моей сестры. – Ну, значит, сестра есть. – И сестры нет. Они с мужем разбились в автомобильной аварии пятнадцать лет назад. Андрею тогда не исполнилось и восемнадцати. Он был трудным подростком, но на удивление легко принял их смерть. Мы и прежде с ним близки были, хоть сестру это и не радовало, а потом и вовсе сошлись на фоне общей беды. Хотя я бы бедой их смерть не назвала. – Что так? – Сестра меня ненавидела и всячески пакостила с самого детства, а я платила ей если и не тем же, то чем-то подобным точно. Перенесла она эту привычку и во взрослую жизнь. – Отчего же? – Она мне завидовала. – Ахнула Марта, удивляясь вопросу. – А был повод? – А то! Я же была младшей и любимой дочерью. А ещё красивее, умнее и талантливей. Чем не повод? – У меня нет сестры. Мне не понять. – Иногда и это за счастье. – Едва уловимо кивнула, убеждая. – Дурная кровь. – Проговорила Марта, задумавшись, а Алёна внимание на этом выражении сконцентрировала. – Что? – Это она так называла меня в детстве. – А почему? – О, это настоящая беда и страшная тайна нашей большой семьи. – Марта загадочно улыбнулась и пригубила вино из бокала. – Света перехватила это выражение от бабушки по линии отца. Старая горбатая еврейка терпеть меня не могла и ничуть этого не скрывала. А Светочку любила и всячески выделяла. Сначала я маленькая была и не замечала, а потом мне всё компенсировала родительская любовь и было всё равно. – Проговорила Марта, языком прищёлкнув, но доля желчи в её словах всё же чувствовалась. – Но ты говорила про страшную тайну. – О, а ты, видимо, очень любишь тайны. – Склонив голову набок, Марта сверкнула глазами. – Я журналист. Обнародование чужих тайн – это моя профессия. – Высшей степени профессионализм, это когда ты раскрываешь чужие тайны с позволения их носителей. – Для тебя, Марта, я сделаю исключение и всё услышанное оставлю при себе. – Как искренне. Я сейчас растрогаюсь! Выпьем! – Бокал протянула и задумалась над тем, чтобы произнести тост. – За тайны, которые останутся между нами. – Многозначительно подмигнула и посмаковала вино, сделав один маленький глоток. – Мама отца не любила. – Проговорила Марта задумавшись. – Это был один из тех браков, который родился не на небесах, а в кабинетах двух состоятельных мужчин. Мама была молода и красива, а отец умён и прочно стоял на ногах в свои двадцать с небольшим. Света родилась в первый же год брака и стала точной копией отца: невысокого росточка, пухлой, круглолицей и в очках. Отец любил детей, хотел большой семьи и на мать с каждым годом давил всё сильнее. А она… как я сейчас понимаю, она просто терпеть его не могла. Была неприлично для девушки того поколения своенравна и холодна как истинная аристократка, чем просто разбивала ему сердце. Папа хотел закрепиться в восприятии матери как отец её детей и как заботливый муж, потому продолжал настаивать на наследнике, а мама смотрела на Свету и украдкой вытирала набежавшие слёзы. Она так и не простила себе того, что её Светочка была не идеальна. Не такой, какой должна быть дочь красавицы своего времени. Подобной ошибки очередной раз мать позволить себе не могла и к моему рождению подготовилась основательно. Я была зачата в любви и счастье. С другим мужчиной. – Выразительно округлив глаза, Марта усмехнулась. – Поговаривают, что скандал тогда случился просто грандиозный. Старая еврейка разрывалась – не отец. Отец, наоборот, винил себя в том, что так и не смог сделать маму счастливой и не смел её ни в чём упрекнуть. И если первая беременность проходила тяжело и в постоянном моральном давлении, то вторую, вынашивая меня, мать наслаждалась жизнью. Пела и танцевала, находясь в состоянии постоянного блаженства. А через пять лет после родов умерла. Я до сих пор уверена, что это было проклятьем старой еврейки, которая стала высыхать точно после того, как проклятье исполнилось. – Не особо ты почитаешь стариков. – Заметила Алёна, а Марта вытянула губы и развела руками. – Они ворчливы и нетерпимы к чужим слабостям. За что их любить? – А как же уважение к предкам? Почитание их светлой памяти? – Родственников нужно любить издалека. И чем дальше, тем крепче любовь. Слышала такое? – Слышала, но никогда не понимала этого выражения. Я своих родственников люблю всех без исключения. – Да, это естественная участь единственной дочки. Так вот, сестра всякий раз, пытаясь меня задеть, оскаливалась и бросала эту непонятную для меня, как для маленькой девочки фразу: «дурная кровь». Сначала я не понимала, потом стала улавливать исходящий негатив, а, ответив однажды, что всё расскажу отцу, получила истеричный вопль, из которого следовало, что папе неродная. Мне тогда лет семь было, так отец не стал ничего придумывать и разъяснил, что к чему. К полному разочарованию сестры, отношения у нас с отцом тогда стали ещё крепче, прочнее, перешли на новый уровень доверия. Он любил меня беззаветно за искреннюю доброту, я его – за заботу и неизменную честность в любых вопросах. Он был для меня примером для подражания, идеалом отца. Так осталось и до сих пор, хотя папы давно нет. – А твой настоящий отец? Что же он? – О-о, эту тайну мать унесла с собой в могилу. Как папа рассказывал, на такой же вопрос она ему ответила: «ты её настоящий отец, о лучшем и мечтать сложно, а тот, другой, он всего лишь идеальный экземпляр для зачатия». – Интересная у неё была точка зрения. – Однако посмотри на меня и убедись в том, что мать оказалась права: меня правильно заделали и правильно воспитали, и совсем неважно, что понадобилось для этого на одного мужчину больше, чем принято традиционно. Марта резко оборвала беседу и плотоядно улыбнулась, заметив чьё-то приближение. Алёна развернуться не успела и лишь вежливо кивнула, когда престарелый мужчина поравнялся с их столиком, склонив голову в учтивом поклоне. Глава 4 – Марта, красавица. Добрый вечер. Ты не меняешься с момента нашей первой встречи, хотя она произошла много-много лет назад. – Умудрился старик и сделать комплимент, и опустить с небес на землю в одном предложении, которое, к слову, было неизменно как раз все эти годы. – Как жаль, что твоё зрение с того дня так и не ухудшилось. – Не осталась Марта в долгу и протянула руку, предлагая оказать знак внимания и склониться над ней. Мужчина это желание уловил на раз и послушно принял тонкие пальчики в свою дряхлую ладонь. Что-то по-старчески пробормотал и разогнулся, правда, руку Марты так и не отпустил. – Не меняешься ты, не меняешься. – Принялся головой покачивать, осуждая. – Так и хочешь, чтобы в один прекрасный для тебя день, меня кондратий хватил от зависти. – По-доброму улыбнулся и провёл пальцами по массивному перстню с огромным чёрным камнем в нём. – Как тебе удалось его раздобыть? – Ты умрёшь в неведении. – Невежливо отозвалась Марта. – Кстати, познакомься, это Алёна, моя хорошая знакомая. – Ладонь в сторону девушки развернула и с вожделением наблюдала за тем, как мужчина окаменел в буквальном смысле слова. Видеть то, как он принялся старчески жевать губами, не могла, но была уверена в произведённом эффекте. Старик высчитывал. Возраст камней, которые сейчас украшали юную особу. – Отдай… – Всё, что успел проронить он до того, как Марта щёлкнула пальцами, подзывая официанта, и старика проводили за его столик. – Марта, это что, был Решетов? – Ошарашено проговорила Алёна, поглядывая в ту сторону, куда его увели. – Решетов. Эдуард Васильевич. Известнейший коллекционер, выдающийся учёный… – Вор он выдающийся, Алёнушка. Вор и шарлатан. – Брезгливо отмахнулась Марта и скупо улыбнулась удивлению девушки. – Однажды он увёл у меня перстень стоимостью с два загородных дома и едва ли его преследовали муки совести. – Быть того не может! Он даже к государственной награде представлен. – Скажу тебе больше: старый скупердяй её даже получил, что, к слову, отнюдь не прибавило ему достоинства. Решетов и прежде был человеком весьма странным и на своём деле, мягко говоря, сдвинутым, а сейчас и вовсе сбрендил. Уверяю, не среагируй официант так оперативно, ты бы уже лишилась своих украшений. И никто не посмел бы посмотреть в сторону великого Решетова с упрёком. – А что особенного в моих украшениях? – Я уже говорила, что ты совершенно не разбираешься в драгоценностях? – Я умею отличить настоящий бриллиант от подделки. – И это похвально, но в мире, кроме бриллиантов, есть ещё целый список стоящих камней. Многие из них ты сможешь увидеть в моей коллекции, но есть один, тот самый, который и умыкнул Решетов обманным путём, то не просто камень, а вещь с историей, со своим характером. Лишившись однажды по своей доверчивости и наивности того перстня, я потеряла себя. А следом бо?льшую часть разума, семью и уважение близких. Кстати, на тебе сейчас то самое ожерелье, которое Гёте преподнес в подарок 18-летней Ульрике фон Леветцов. Юной музе, в которую семидесятилетний автор был влюблён. Но это так… для справки. Алёна взволнованно подобралась, наспех прикинув, о чём говорит Марта, но поспешила отделаться от эмоций и вернуться к сути. – Как-то я не расслышала сожаления в твоих словах. – Присмотрелась она к Марте и озабоченно вздохнула. – По поводу украденного перстня. – Да? Наверно, потому что сожалеть о том, чего нельзя изменить, станет только глупец, а умный человек, умная женщина, пойдёт дальше. Только проговорить успела, как растянула губы в улыбке и скромно опустила взгляд, приветствуя кого-то для Алёны неведомого. – Марта… – Только и проговорил высокий мужчина с проседью в светлых волосах, как прижался губами к предоставленной для того ладони. – Здравствуй. – Мягко и податливо пророкотала она, в один миг сменив амплуа опытной стервы, на женщину с изюминкой… и мозгами. – Не пугай меня, неужели ты забыл правила этикета и о том, что моей руки должно было коснуться только твоё горячее дыхание, а отнюдь не губы? – Не лишай меня единственного удовольствия в жизни. – Виновато проронил мужчина и Марта довольно оскалилась. – Познакомься. Алёна. Моя хорошая знакомая. – Представила Марта спутницу и мужчина, соблюдая правила приличия, кивнул. – Скорблю, но вынужден вас, прекрасные дамы, покинуть. – Вдруг переменился в настрое мужчина и теперь источал свойственное человеку его ранга бесстрастие. – К сожалению, я уже давно не могу вот так же прийти и просто выпить пару глотков вина. Служба не отпускает. – Виновато пожал он плечами и спешно откланялся. Марта проводила мужчину взглядом и напряжённо выдохнула, на Алёну глядя. Та же лишь успевала водить округлёнными в удивлении глазами. – Эльзин? – Ошарашено пробормотала, когда их взгляды встретились. Марта с довольным видом откинулась на высокую спинку стула и, получая удовольствие от произведённого эффекта, загадочно повела взглядом. – Милая, я знаю здесь всех! – Заявила демонстративно громко. – Всех, кто в большей или меньшей степени достоин внимания. – Добавила на тон тише и скромно опустила голову. Она, вообще, любила производить впечатление, правда, в случае с Алёной, едва ли хотела своими достижениями хвастать. Разве что совсем чуть-чуть… Потому, отпив из бокала ещё немного, мечтательно закатила глаза. – Поверь, дорогая, эти знакомства обычно не приносят ни выгоды, ни удовольствия. Только лишняя головная боль и не более того. – Мне бы твои проблемы… – Пробормотала Алёна в сторону, а Марта рассмеялась, не желая проявлять чудеса такта и пропускать сказанное не для своих ушей, мимо. – Готова сказать то же самое, но, к сожалению, волшебного напитка, испробовав который, мы бы поменялись местами, в тайниках не имею. – Вытянула шею, хотя и без того её длиной дала бы фору многим чистокровным аристократам. – А жаль… – Добавила тут же с завуалированной грустью в голосе. – Я бы хотела прожить жизнь ещё раз. Пусть даже при условии, что мозгов у меня станет меньше, а глупости раза в два прибавится. – Ты говоришь так, будто жизнь кончилась, и тебе до финала осталось всего пара поворотов. – Попыталась подбодрить Алёна, а Марта странно улыбнулась, и с таким видом застыла. И глаза… в то мгновение у неё были странные глаза… Практически сразу это мимолётное ощущение Алёну покинуло, а Марта, сменяя образ очередной раз, напряглась и задрала подбородок, уверенно принимая вид хозяйки положения – очередной желающий отметиться стремительно приближался. Алёна, на этот раз визитёра не признав, должного интереса не проявила и за ножку бокала ухватилась, Марта же такой лёгкости позволить себе не могла. – Привет, Марта, здравствуй, юное создание. – Невежливо крякнул мужчина и потянул из-за соседнего столика стул, желая присесть. – Надеюсь, не против? – Уточнил, не особо желая вникать в подробности ответа. Алёна повода опасаться мужчину не видела. Будучи обладателем приятной интеллигентной наружности, он производил общее положительное впечатление, да и тот факт, что приметил её без чужой указки, льстил, а вот Марта продолжала держать глухую оборону. Правда, ещё увереннее в себе стала, ещё больше высокомерия источала. Лишь когда мужчина официанту махнул, предлагая наполнить бокал дорогих гостей, смягчилась и улыбнулась зазывно, интригующе. Будто ожила, вспоминая о роли беззаботной и любящей себя женщины. – Добрый вечер. – Отсалютовала бокалом, сделала очередной глоток, склонила голову набок и смущённо поджала губы. Алёна готова была во всеуслышание заявить, что Марта флиртовала и заигрывала, но что-то непривычно терпкое, какое-то понимание, предчувствие не позволяло так думать и убедиться в версии окончательно. А ещё за ней хотелось наблюдать и впитывать, сквозь себя проводить весь спектр неиссякаемых эмоций, потому девушка благоразумно притихла, примеряя роль стороннего наблюдателя. В конце концов, ведь именно для этого пришла сюда и, кто знает, чем закончится этот непредсказуемый хоровод. Мужчина тоже на Марту смотрел, тоже улыбался, а потом подался вперёд, широко расставленные локти устроил на столе и прищурился, будто всё то, что Марта скрыть пытается, вызнать хочет. – Признаться, удивлён увидеть тебя здесь. – Выдавил он из себя в итоге и сдавленно рассмеялся собственным словам. – Люди говорят, последнее время жизнь отшельника прельщала тебя куда больше. Договорив последний звук, спешно отшатнулся, на спинку стула откинулся, благоразумно увеличивая расстояние, а Марта только и успела, что губы приоткрыть, выдавая изумление. Потом плечиком невинно повела и едва заметно головой качнула. – Врут, как видишь. Вот она я. – Умело стрельнула глазами. – Врут. – Согласился мужчина. Напряжённо втянул в себя воздух и с тем же напряжением выпятил вперёд губы, прицениваясь. – Как дела? В себя пришла? – Примирительно выдохнул и наградил взглядом исподлобья, на который Марта будто случайно кончик языка продемонстрировала, мелькнувший меж неплотно стиснутых зубов. Игриво и вызывающе. – Неужели выгляжу так плохо, что эти вопросы всё же пришлось задать? – Выглядишь ты как раз таки хорошо. Саше бы понравилось. Жаль, что не видит… – Какая неумелая попытка выдавить из меня скупую слезу. – На вроде искренние слова резанула жёстким тоном Марта и, словно провоцируя, беззвучно рассмеялась. – Ну и змея… За что только мужики тебя любят?.. – Может, за то, что красивая? – Да нет… Тут другое. – Неприятно усмехнулся. – За то, что никому не принадлежишь! – Жёстко ткнул твёрдым пальцем в поверхность стола и нахмурился. В негодовании качнул головой, будто сам себя за проявленную до этого неоценённую мягкость пеняя, как взглядом за Алёну зацепился и опомнился, подобрался, о нежеланных свидетелях припомнив. Смотрел долго и испытующе. Вроде даже собирался что-то сказать, как вдруг его окликнули грубым тоном. – Гарист! – Прозвучало невдалеке и Алёна вздрогнула, распознав на слух устрашающее в криминальном мире прозвище. Разглядев подобную реакцию, мужчина скривил уголок рта и прищурился на один глаз, вмиг сметая с лица все мягкие черты и интеллигентные мотивы. Сквозь приоткрытую челюсть можно было разглядеть вялые шевеления языка – это он её страх уловить, распробовать пытался. Всё исчезло, как и не было, когда Марта мужской ладони коснулась. Он и сам тогда дёрнулся, остро на неё глянул, но того приказа, что в глазах прочёл, послушался. – Приятного вечера. – Резко встал, скрипнув ножками стула по паркету, и, не бросив на Алёну более ни единого взгляда, направился к другому столику в противоположном конце зала. Он ушёл, а Марта осталась. И Алёна с ней. С Мартой… И только сейчас, в этот самый момент задумалась над тем, а кто же она?.. Эта самая Марта… И какую роль может сыграть во всей этой истории? Пусть и редкие, но значимые фразы, брошенные её знакомыми, невзначай рисовали отнюдь нелицеприятную картину. Эльзин… Скользкий и хитрый, он уже много лет во всех кругах значился, как заместитель Бортновского. Старик Решетов – этого можно смело списать со счетов, Алёна уверена, он будет знаком с каждым, кто в той или иной степени интересуется ювелирными украшениями и драгоценными камнями, а Марта не раз в устной форме успела похвалиться коллекцией. Что же касается последнего… Гарист. Именно Гарист был правой рукой ныне покойного Самохина, знала наверняка. И его последняя фраза… «Саше бы понравилось»… На Марту посмотрела и под её прямым, уверенным взглядом поёжилась. Самохин Александр Владимирович. Саша?.. Вдруг Алёна перед собой уже не Марту увидела. Воспоминания совсем другую картинку рисовали, в другое место несли. Громкие похороны… У некоторых и свадьбы не такие шумные, как эта прощальная церемония. Алёну, как журналиста, близко не подпускали, но отсутствие за её спиной фотографа сыграло значимую роль, и охрана массово бросилась совсем в другую сторону, оставляя молоденькую корреспондентку без должного внимания. Подойти ближе было по-прежнему нельзя, но вот разглядеть и запомнить… Самое яркое, пожалуй, событие похорон, ровно в ту же минуту развернулось, выставляя непозволительные эмоции на суд общественности. Одна общая серо-чёрная масса людей. Один общий на всех скорбящий вид. И понимание того, что эта скорбь не более чем игра. Кто-то толкает стандартную на все подобные случаи речь. Уже через несколько минут все эти люди разойдутся и забудут о том, что был такой… В какой-то момент Алёна даже посочувствовать этому Самохину успела. Живёшь вот так, живёшь, а рядом с тобой нет ничего настоящего. Ни людей, ни эмоций. Сплошная фальшь. А потом тебя некому попомнить добрым словом. И только подобная мысль мелькнула в голове, как произошло что-то странное. В толпе наметилось какое-то непонятное шевеление, прошлась волна возмущения. Жадное до скандалов полчище стервятников-журналистов принялось агрессивно толкаться, щёлкать затворами фотоаппаратов, кто-то тянул руку с микрофонами, чтобы запечатлеть всё то, что ускользнёт от чувствительного слуха, а Алёна смотрела. Просто смотрела на то, как одинокая женская фигура в красном шёлке мелькнула перед толпой. Всё выглядело так, будто она, эта женщина, только узнала о произошедшем, будто всё ещё не могла поверить. И вот этот ужас на лице, первые слёзы и едва слышные проклятия, которые становятся всё громче, жесты, порывистые движения всё ярче, а потом она просто срывается и несётся к гробу, точно сумасшедшая. Так странно… Алёне показалось, что женщина несколько раз ударила покойника Самохина по лицу. Показалось, будто обвинила в том, что он посмел уйти вот так… не слышала, за общим гулом уже и не могла слышать её слов, криков, но та бешеная по своей силе энергетика, что исходила от незнакомки… Алёна её почувствовала и едва ли ошибалась. Доли секунд заняло это представление, не более того, и вот женщину кто-то уводит в сторону, желая успокоить, привести в чувства. Разглядеть её тогда так и не удалось, а жаль… Алёна хотела бы посмотреть в эти глаза, увидеть то, что другие пожелали надёжно спрятать. Не для себя как журналиста, а для себя, как для человека. К слову, в прессе о произошедшем так ничего и не сказали. Сухо и скупо: «Был, вершил, ушёл из жизни». Тогда ещё интересно стало, сколько стоило журналистское молчание? Ровно через три дня она увидела женщину снова. Та стояла над могилой и курила. В этот раз была, как и подобает, в чёрном. С миниатюрной шапкой-таблеткой, с вуалью, прикрывающей половину лица. И прежде вульгарный, несовременный атрибут не показался Алёне лишним, вычурным. Он лишь подчёркивал всё то, что так и осталось несказанным. В тот день женщина не проронила ни слова. Она стояла над могилой и улыбалась. Её губы улыбались, а глаз рассмотреть так и не получилось… Так вот, эти глаза Алёна разглядела сегодня. Красивые зелёные глаза и плотоядная улыбка на губах. Яркая помада и мраморно-бледная кожа. Жуткое, как вдруг показалось, сочетание. И улыбка жуткая. – Это вы… – Всё, что смогла выжать из себя Алёна и нервно сглотнула. Марта, ничуть не удивившись её странному бормотанию, изогнула одну бровь и сделала глоток вина, никак не комментируя невнятное пока предположение. – Вы, та женщина в красном, на похоронах Самохина. – Наконец, смогла выдать что-то более или менее подходящее наиглупейшей ситуации своеобразного словесного ступора. – Не совсем понимаю, что это значит, но звучит многообещающе. – В свойственной себе смешливой манере, Марта вывернула слова в более выгодное положение и отставила бокал в сторону. – Вчера вы сказали, что потеряли близкого человека… Вы ведь про Самохина тогда говорили? – А мы опять на «вы»? – Поверхностно отреагировала, заставляя сжатой в кулак ладонью по столу провести. – Ответьте, пожалуйста, на вопрос. – Стиснула Алёна зубы до желваков на скулах и гневно выдохнула, когда Марта промолчала. – Вы его любили… – Понимающе кивнула, чем всё же расшевелила, чем заставила выдохнуть и резко вскинуть взгляд в желании пояснить. – Саша для меня был близким человеком. – Начала Марта резко, тезисно. Слова, будто пулемётные очереди слетали с её губ, а спустя секунду, понадобившуюся для прицела, череда метких выстрелов повторялась вновь. – Тем самым, который видел и знал то, что я предпочла бы навсегда забыть. Напоминанием, которое всякий раз заставляло вставать по утрам с желанием стать лучше, сильнее, увереннее. Он для многих стал примером, ориентиром. Его уважали и его боялись. Принятые решения не всегда можно было считать человечными, но в любом, в каждом, без исключения, случае, они были необходимыми, единственно верными. Я не могла представить свою жизнь без него, без его присутствия, без ощущения, будто он стоит за спиной, но любовь… – Марта резанула холодной улыбкой. – Нет, дорогая. Это слишком громкое слово. – Так странно слышать подобные хвалебные отзывы об уголовнике… – Уголовник? Ни в коем случае! Тебе следует лучше разбираться в терминологии. Саша никогда не сидел в тюрьме. – Сказала как отрезала, и посмотрела на Алёну в упор. – Но он убивал. Убивал, грабил, насиловал… – Неверным с твоей стороны будет обвинять человека в том, чего он никогда не совершал. – Вы так самоотверженно его защищаете. – Алёна посмотрела на Марту с неприкрытой грустью. – Что же это, если не любовь? – Даже не знаю… может, ненависть? – Предположила Марта и улыбнулась тому, что застала девушку врасплох. – Ненависть?.. – Ну да. А что в этом такого? – Минуту назад вы говорили о достойном примере, о большом человеке… – И что? Разве это могло помешать мне его ненавидеть? – Округлила она глаза и показательно рассмеялась. – Но почему?.. Как можно восхвалять с одной стороны и, в то же время, осуждать с другой? – Ну, предположим, потому, что у меня, в отличие от многих, чьи обвинения голословны, имелись к Самохину вполне оправданные претензии. – Марта склонила голову набок, наблюдая за тем, как в глазах напротив зарождается интерес. – Он кое-что у меня украл. – Тоже кольцо? – Фыркнула Алёна, но была готова тут же прикусить свой язык, так Марта посмотрела. – Не кольцо. – Осторожно заметила она, и можно было почувствовать ту вибрацию, которая зарождалась в мощном, глубоком голосе. – К сожалению, много больше. Он украл у меня целую жизнь. А подобного я никому простить не готова. – В этом вы его обвиняли тогда на кладбище? Неужели жизни не хватило? – Откуда такие мысли? – Марта сдавленно рассмеялась. – Конечно, нет. Он был мне должен и долг свой обещал отдать. Но обманул. – Едва ли не по слогам готова была последнее слово произнести. И горечь. В каждом звуке была горечь, которую женщина и не пыталась скрыть. – Он был вашим любовником? – Никогда! – Марта рассмеялась в голос и будто открестилась от странного разговора в полутонах. Расслабилась, расцвела. – Саша всю жизнь любил одну женщину. – А она? – Она? – Марта довольно облизнулась. – Она предпочла стабильность и уверенность в завтрашнем дне, которую великий и могучий предложить ей так и не смог. – А теперь его нет. – Пробормотала Алёна. – А теперь его нет. – Вторила Марта её фразе и развела руками. – Убили… – И вы знаете, кто убил? – Встрепенулась Алёна, чем рассмешила Марту окончательно. – Бортновский. – Выговорила излишне эмоционально и на громкий смех обернулись гости из-за соседних столиков. – Допустим, и что? – Выговорила Марта, насмеявшись вдоволь. – Или нет, не отвечай, дай, я угадаю. – Поспешила перебить, когда Алёна уже приоткрыла губы, желая объясниться. – Это и есть то дело, которое тебя сюда привело, да? Ответа и не требовалось. Яркая вспышка в глазах говорила сама за себя. И не менее яркий румянец. И гордо вздёрнутый подбородок… – М-да… Дела… Зачем тебе это нужно? – Я хочу всем рассказать правду! – Нет, нет, не так. Зачем тебе, молодой и красивой, пока ещё беззаботной девушке это нужно? – Припёрла Марта вопросом, который, к слову, уже задавала, при этом растеряв всю свою игривость. – Я хочу всем рассказать правду. – Повторила Алёна увереннее и заметила, как Марта грустно улыбнулась. – Вы ведь всё знаете, да? Так, почему не расскажете правду? – Какую правду? Где ты видишь её? В чём? – Резким и мощным порывом Марта буквально задушила огонь, пылающий в юной душе. – Правды нет, милая. Нигде нет. И всё, что ты видишь – это иллюзия. И люди, сидящие в этом зале, и звуки, которые ты ошибочно принимаешь за слова. Обман. Один большой обман, который ничего не стоит. – А вы? Вы тоже иллюзия? Тоже обман? – И я. – Резко высказалась Марта, правда, тут же попыталась сгладить это мягкой улыбкой. – Я не успеваю за вашей способностью перевоплощаться. – Призналась Алёна честно, чем заслужила ещё одну улыбку. И снова мягкую, щадящую. – Вот об этом я и говорю. Оставь свои поиски правды на потом, а сейчас живи и радуйся. – А я не могу радоваться, когда творится подобный беспредел! На последнее заявление Марта отреагировала не сразу. Она взяла передышку и только потом начала. Осторожно и вкрадчиво. – Всё дело в том, что Самохин и Бортновский… как бы тебе объяснить… они были непримиримыми врагами уже много лет. И подобный исход стал логическим завершением этой борьбы. К сожалению для Самохина, он в этой борьбе оказался не в самом выгодном положении и в итоге проиграл. И сказать, что кто-то виноват… – Едва заметно головой качнула. – Я бы не смогла. Это жизнь. И нет ничего удивительного в том, что она всё расставила по своим местам. – А Бортновский, он что? Так и будет пудрить мозги добропорядочным гражданам?! – Верить или не верить – это их выбор. Или ты считаешь себя вправе учить кого-то жизни? Боюсь, вышеупомянутые граждане твоему совету отнюдь не обрадуются. Что же, одна ты такая умная выискалась? – Что вы имеете в виду?! – Нахмурилась Алёна, на Марту покосившись с подозрением. – Ничего конкретного. Я только предугадываю события. В твоём случае, всё будет именно так. Нечем себя занять? Найди любовника! Поверь, это будет наилучший выход из твоей непростой ситуации. – Какой ещё ситуации? – Как же? – Марта едва не поперхнулась удивлением. – Молодая и красивая девушка, которая ищет правду, явно испытывает определённые проблемы в своей сексуальной жизни. Я вот в твоём возрасте была занята решением совершенно иных проблем! – Умело перевела она тему, и Алёне даже расслабиться удалось, так её восхитил этот подход. – И чем же вы были так заняты? Решением каких таких вопросов? – Ну, как же… сколько тебе? Двадцать два? – На согласно склонённую голову, Марта и сама кивнула. – В двадцать два я как раз думала о том, как бы мне развестись с наименьшими потерями. Особенно интересовала городская квартира, что его родители подарили нам после свадьбы. Формально она была куплена до брака, но подарена нам уже, как на словах, так и по документам, как паре. Юрочка очень, ну, просто очень не хотел с ней расставаться. Всё же там было на что посмотреть… – Подождите, подождите… – Часто заморгала Алёна, пытаясь отфильтровать информацию и выделить из неё суть. – Разводились… В двадцать два года. А замуж-то во сколько вышли? – В восемнадцать! Я, кстати, об этом уже говорила. – Как же вас угораздило-то, а? – Фыркнула, припоминая свои восемнадцать. – Алёнушка, милая, прекрати мне выкать, иначе я обижусь! И что в этом удивительного? Говорю же, у меня были совершенно иные мысли. И никаких глупостей о правде, честности и доброте. Я была рождена, чтобы блистать, дарить людям свои улыбки, а некоторым, особо отличившимся, ещё и внимание. По крайней мере, на тот момент была в этом убеждена. – Вовремя добавила Марта, рассмеявшись собственной былой наивности. – Развелись?.. – Снова принялась Алёна это слово смаковать. – А выходили замуж тогда зачем? Разлюбили? – Да ну тебя, Алёна, с твоей любовью! Откуда в этой милой головке столько пудры? – Марта выразительно округлила глаза и неодобрительно покачала головой. – Я всерьёз обеспокоена за эту нежную детскую психику. Сколько стереотипов тебе ещё предстоит разрушить?.. – Всерьёз задумалась, но быстро от невесёлых мыслей отмахнулась. – Я вышла замуж, потому что хотела красивой жизни и точно знала, как желаемого добиться. – Пояснила для отсталых и стерпела выражение лица с шокировано приоткрытым ртом. – А развестись захотела, потому что считала, что мой любовник достоин носить статус официального супруга. К счастью, он считал иначе и ничего из этого союза не вышло. – Марта, ты ещё и любовника завела? – А что в этом такого? Посмотри на меня! Я никогда не останавливаюсь перед трудностями. Никогда! И всегда выбирала стремительное движение, пренебрегая при этом унизительным для себя простоем. – Это называется стабильность. – С кривой усмешкой подсказала Алёна. – У тебя неправильные представления о стабильности. О стабильности говорит человек, который потерял мечту! – Затмила Марта её последнее высказывание своим. Громогласным и эмоциональным. Дополнила всё широким взмахом руки. – Любовник тоже необходим. Хотя бы для того, чтобы женщина продолжала чувствовать себя женщиной. Быть женой большого человека очень утомительно и тяжело морально. Нужно на что-то отвлекаться, чтобы, встречая его вечером, радовать супруга лицом без морщин, чудесным настроением и быть лёгкой на подъём. Во всех смыслах! – Подчеркнула и с удовольствием посмотрела на то, как Алёна неодобрительно поморщилась. – У Фаины Раневской на этот случай есть замечательное выражение. Вот, послушай: «Если женщина идёт с опущенной головой – у неё есть любовник. Если женщина идёт с гордо поднятой головой – у неё есть любовник. Если у женщины, вообще, есть голова – у неё есть любовник!» – Знаешь, Марта, вот у меня отец тоже завёл любовницу и, скажу честно, хорошего в этом мало. – Ну, деточка, здесь нужно смотреть в первоисточник проблем. Твой отец, в его конкретном случае, заводя любовницу, хотел сделать больно. Намерено. А я сейчас говорю о несколько других отношениях. – А ты и про моего отца всё знаешь, да? – Кажется, на этот вопрос, ответ я оглашала ещё в начале вечера. Всё и обо всех, Алёнушка. Всё и обо всех. Марта видела – Алёне есть, что добавить, но всё же та с эмоциями справилась и благоразумно промолчала. Именно благоразумно. Потому что почувствовала: женщине напротив действительно есть, что сказать. А готова ли Алёна к такой правде? К той, что идёт вразрез с её представлениями и тем, что такое хорошо и что такое плохо. – А у тебя есть любовник? – Спросила она вместо того со здоровой порцией желчи. – Даже два! – Гордо задрала Марта подбородок, как вдруг скривилась, нахмурилась, а сама Алёна подскочила на месте, как только услышала громкий оклик. – Ты что здесь делаешь?! Весьма невежливо дёрнул Алёну за предплечье мужчина, в котором Марта рассмотрела самого настоящего невежу, а Алёна бывшего коллегу по цеху Игнатова. Алёна от захвата отмахнулась и ответить не торопилась, зато Марта силы расценила верно и поторопилась отвлечь внимание на себя. – Я так понимаю, молодой человек, правила приличия вы видели на пыльной полке в голубой обёртке? – Что?! Это ещё кто… – Посмотрев на спутницу Алёны, нрав усмирил и с трудом проглоти поток брани, которая уже готовилась слететь с языка. – Марта Вениаминовна, вечер добрый. Приношу свои извинения, не узнал. – Вот как? А мне показалось, что и не хотели узнавать. – Лениво предположила она. – Весьма непростительно для человека такого шаткого положения. – Добавила со значением, которое Игнатов уловил на раз. – Ещё раз извините. Но, девушка, вероятно, заблудилась. Алёна, пойдём. – По спине её погладил, а Марта вспыхнула, не пытаясь себя сдержать, под слоем макияжа проявился яркий румянец, а на губах уже знакомый Алёне оскал. – А вот руками трогать не советую. Алёна со мной. И вам я могла бы предложить двигаться в направлении выхода. Вернётесь только с документом об окончании курсов по этикету. – Марта Вениаминовна, я вас понял. Не смею мешать и… – Как жаль, что уже уходите. – Показательно вздохнула она и кивнула двоим ребятам из охраны, которые уже приблизились к столику важной гостьи и лишь ожидали окончания разговора. – Марта, не нужно. Игнатов, он… он хороший. Только за меня волнуется. И репортёр он от бога и… – Детка, если ты продолжишь в том же душе, меня стошнит! Как можно быть столь неразборчивой в людях и их стремлениях? Поверь, отнюдь не желание защитить толкнуло его на эти громкие возгласы. Это ревность. И этот мужчина имеет на тебя виды. – Да нет же. То есть раньше да, а сейчас… – А сейчас его желание подкрепляется ещё и выдержкой, которую ты устроила. – Заключила Марта до того, как Алёна успела закончить. – А пусть даже и так. В любом случае… – Да, да, в любом случае, девушке со столь шаткой жизненной позицией чревато последствиями общение с подобными индивидами. – Марта… – Умилилась Алёна подобной заботе. – Лучше расскажи мне ещё что-нибудь о себе. – Что, например? – Например, расскажи, кто ты. Почему все эти люди… – На полуслове запнулась, не зная, как правильнее выразиться. – Почему они все так смотрят на тебя, так с тобой разговаривают? Почему подходят к нам и едва ли не с трепетом ждут ответа на произнесённое приветствие? – Нас связывает общее прошлое или общее настоящее. – Всего на мгновение задумавшись, ответила Марта. – Со всеми по-разному. Кто-то зависит от меня, от кого-то завишу я. – А что с твоим бывшим мужем? Что с бывшим любовником? – С которым из них? – Мне отчего-то кажется, что ты намерено делаешь подобные заявления. Как мыльные разводы на водной глади – только отвлекают внимание и не несут никакого смысла. – Язвительно улыбнулась Алёна. – Не думаю, что любовников было столько, что среди них можно заблудиться. Ты наверняка из тех женщин, что не растрачивают себя попусту. – Пояснила замысловатое сравнение. – Что с твоим любовником, из-за которого ты ушла от мужа? – И у него, и у мужа всё хорошо. Теперь они партнёры и вынуждены терпеть друг друга, несмотря на прежние раздоры и недовольства. Прежде они, лишь скрипя зубами могли находиться в одном ресторанном зале, подобном этому, да и то, при условии, что будут расположены в разных полюсах, а сейчас сидят за одним столом и с лёгкостью создают видимость комфорта. – А ты? – А я осталась не у дел. Не могу переносить ни одного, ни другого, но с удовольствием наблюдаю за тем, как они играют в дружбу, а на деле лишь выжидают момент, чтобы ткнуть друг другу ножом в спину. – Допустим… А Самохин? – Теперь его нет. В чём смысл пустых слов? – Жёстко осекла Марта и Алёна правила игры приняла. – Но его помощник, Гарист, он ведь здесь. Почему, кстати? Не думала, что люди подобного образа жизни думают о ком-то кроме себя. На это заявление Марте явно было, что сказать, но она время переждала, находясь в состоянии «за секунду до взрыва», успокоилась и только потом решилась на ответ. – К твоему сведению, именно Самохин являлся организатором девяти из десяти благотворительных акций в нашем городе. За свою жизнь он успел столько нагрешить, что пора бы и о душе подумать. А именно сегодняшний вечер – заслуга как раз так нелюбимого тобой Гариста. После смерти мероприятие было под угрозой срыва. На самом деле, вечер можно было бы и пропустить, но обязательства, средства, которые хоть и не получены, но уже были распределены… Этих денег уже ожидали, на них рассчитывали. Игорю удалось удержать в узде несколько стремящихся к самостоятельности групп людей, чиновников, бизнесменов и мы имеем то, что имеем. – Игорь? А что значит «гарист»? – Фамилия. – Так просто? – А зачем усложнять и что-то придумывать, если даже от этих звуков народ впадает в состояние трепета и нетерпения? На самом деле, он не так уж плох. Отлично справляется с порученными ему делами и не стремится к нарушению закона. Исключениями являются вынужденные меры, непредвиденные обстоятельства. – А Самохин? Откуда пошло его прозвище? Бурый медведь… – Ты всё ещё не оставила идею провести журналистское расследование? – Хмыкнула Марта, но не казалась особо этим озабоченной. – Впрочем, я всё равно сумею переубедить тебя. Ещё в самом начале пути Саша попал под влияние крупного криминального авторитета Медведева. Ну, как авторитета… просто крупного деятеля с криминальными наклонностями. Леонид Сергеевич, несмотря на сорокалетний возраст, был совершенно седым. От фамилии Медведев пошло прозвище «медведь», а когда он поседел, окружение вдохновилось этим фактом и прозвище было трансформировано до «белый медведь». Шло время и люди приметили, что Самохин придерживается точно той же политики, что и его покровитель, тогда рядом с белым медведем появился бурый медведь. Пришло время, и Саша сменил Леонида Сергеевича на его условном посту. Вот так. – Очень интересно. А Бортновский? – С затаённым дыханием Алёна пыталась сделать вид, будто это один из множества вопросов, а не главный, не основной. – А что Бортновский? – Ну… он подойдёт к нам? – А должен? – Не знаю, я у тебя спросить хочу. Эльзин же подходил! – Резонно заявила. – А они товарищи. Ведь и с Бортновским ты знакома. – Уличить попыталась, а Марта этому только усмехнулась. – Конечно, знакома. – Значит, подойдёт? – А разве он здесь? – Марта создала видимость интереса на лице и принялась оглядываться по сторонам. – Да, пришёл. – Поспешила Алёна, наплевав на то, что с головой выдаст свою нервозность. – Вон там, рядом с Гаристом. За соседним столиком. – Кивком верное направление указала и замерла в ожидании ответа. Видела, но не поняла, как расценить вялую улыбку. – Нет. Не подойдёт. – Улыбнулась Марта шире, переведя взгляд на Алёну. – Но почему? – Бортновский с женой, а она меня терпеть не может. – Быть такого не может! Анна Владимировна очень умная женщина. Я ей восхищаюсь! – Заявила Алёна и смолкла, уловив заинтересованный взгляд, что плавно перерастал в надменный, уничижающий. – Думаю, ты поняла, что я хочу тебе сказать. – То, что я совершенно не разбираюсь в людях. – Недовольно процедила Алёна сквозь зубы и отвернулась. – Я не обязана думать как ты! У меня есть своё мнение и оно… – И оно неверное. – У тебя очень интересная жизненная позиция, Марта, в которой есть только два мнения: твоё и неверное, так? – Не совсем. Но судить о людях и их поступках очень сложно, не владея информацией. А ты ей не владеешь. – Анна Владимировна посещает детские дома, участвует в благоустройстве города, после её вмешательства прекратились нападки на приют для животных, который хотели снести. Она является активным участником программы… – Да, да, разумеется. Но всё это в рамках предвыборной кампании мужа. – Насмешливо прервала Марта ярую заступницу. – Это её обязанность, если пожелаешь. Её роль. – Хорошо, допустим, но с тобой-то что? Почему сказала, что Анна Владимировна тебя терпеть не может? Есть тому причины? – Ревность. – Вдохновлёно проронила Марта, показательно смутившись, и тут же расплылась в довольной улыбке. – Марта… – Скривилась Алёна и перевела взгляд на столик, за которым сидел Бортновский с женой. – Он же старый. Ухоженный, подтянутый, выглядит на отлично, но ему почти шестьдесят! – Округлив глаза, Алёна тут же попыталась прогнать горький осадок во рту глотком вина. – Даже интересно, мысли о том, что моим любовником мог быть Самохин, ты не противилась, а ведь они с Бортновским почти ровесники. Да и во внешнем виде Самохин проигрывал. И намного. Что так? – В тот момент я о возрасте как-то не думала, а опиралась исключительно на увиденные эмоции: по посторонним так не убиваются. – Призналась, осторожно отступая в эмоциональном плане. – К тому же, Бортновскому не всегда было шестьдесят. Было и сорок, а когда-то и того меньше. – Настояла на своём Марта и рассмеялась, глядя на то, как Алёна к мужчине приценивается. – В жизни он совершенно другой! – Заметила, как только единолично завладела вниманием. – Взрывной, азартный, лёгкий на подъём. – Принялась перечислять, и выглядела так, будто от каждого своего слова удовольствие получает. – А улыбка? Ты видела когда-нибудь его улыбку? Не ту скупую, которой одаривает избирателей, а настоящую… В момент, когда он уже чем-то увлёкся, когда загорелся идеей. О, эта улыбка до сих пор сводит многих с ума и, смею заметить, его последней любовнице было недалеко за двадцать и никого из двоих это не смущало. – Оставаясь собой предельно довольной, Марта закусила нижнюю губу и склонила голову набок, будто что-то припоминала. – Он необыкновенный. Кстати, когда-то… когда-то давно, мы вместе ограбили банк. – Заявила осторожно и тихо, практически шёпотом. – Правда, на тот момент забавным мне это не казалось. – Губы надула, прикидывая. – Я готова была умереть от страха, а он лишь посмеивался, глядя на всё это со стороны. – Ограбили банк? – Да. – Легко отозвалась на удивлённый возглас. – В то время это называлось несколько иначе… сберегательная касса… – Устало выдохнула и взмахнула рукой. – Бортновский очень непростой человек. – Упор на последней фразе сделала. – А его жена… за долгое время в браке она так и не смогла отделаться от мысли, что этот мужчина ей не принадлежит. Оттуда и все беды. Через стол перегнулась с целью щёлкнуть Алёну по носу и очередной раз не смогла сдержать смех, осознавая, что девушка увлеклась её рассказом настолько, что и позабыть успела, где и с кем находится. – Ты удивительная. – Заявила Марта, сверкнув глазами. – Твоему избраннику невероятно повезёт. – У этого комплимента есть подтекст, не так ли? – Скривив губы, опустила Алёна взгляд. – Даже если и так, едва ли тебя должно это расстраивать. Наивность, особенна та, которую проносишь сквозь время, не растеряв, это тоже дар. Я бы предпочла оставаться наивной, но мне судьба такого шанса не преподнесла. – Ты не похожа на человека, который надеется на судьбу. – Да. И за это она меня сурово наказала. Впрочем, я мало о чём могу сожалеть. – Вскинув голову от самодовольства и гордости, Марта неожиданно насторожилась, напряглась, а потом с каким-то сожалением опустила взгляд. Повернув голову в ту сторону, Алёна раскраснелась и поджала губы. Приближался Гарист. Глава 5 – Вы позволите? – С учтиво склонённой головой, он предложил Алёне руку, а она только сейчас и заметила тягучую мелодию, что разливалась по залу и заставляла расслабиться, насладиться вечером. – Здесь не танцуют. – Совершенно некстати заметила Марта, но и не пыталась оказать на мужчину давления, чем тот и воспользовался. И, вкупе с молчаливым согласием самой Алёны, на желании всё же настоял. Вывел её на самый центр зала, аккуратно придерживая за талию, и всего на мгновение замер, глядя в глаза, когда друг напротив друга стали. Никакой явной угрозы и даже намёка на неё от мужчины не исходило, но едва ли это спасало от тяжёлых мыслей, захвативших Алёну. Она чувствовала пульсацию в висках, учащённое сердцебиение и никак не могла справиться со сбившимся дыханием. Активно избегала прямого взгляда и с похвальным усердием пыталась удержать дистанцию. А Гарист между тем молчал. Разглядывал её, Алёна знала, только вот причин интереса разгадать не могла. Зато теперь с уверенностью готова была заявить, что словосочетание «красивый и опасный» её явно не возбуждало. – Ты напрасно ищешь угрозу там, где её не может быть априори. – Наконец, выдал мужчина налегке и ухмыльнулся тому, что Алёна напряглась ещё сильнее. – Земля слухами полнится, но уверяю: я не заглатываю молоденьких девушек на завтрак обед и ужин. – Что вам от меня нужно? – Набравшись смелости, всё же заглянула Алёна в глаза напротив и дыхание пропало напрочь, таким явным был ответ в них. – Вот и поговорили… – Выдохнул Гарист, как только мраморное изваяние в собственных объятиях разглядел. Поистине мраморное. Со слепым холодным взглядом и абсолютной обездвиженностью. – Подвинься! – Послышалось со стороны, и Алёна только ахнуть успела, как её из равновесия выбили и тут же подхватили. Спустя мгновение, посмотрела на стоящего в стороне Гариста, и принялась часто моргать, чтобы суть происходящего уловить. А получилось так, что пока она судорожно соображала, как стоит отказать и при этом не лишиться жизни и здоровья, уже кружилась в танце с другим. Даже и не пыталась выяснить, с кем именно, так разволновалась, а когда получилось отдышаться, опомниться, с силой в мужские плечи вцепилась. – Андрей?.. – Выдохнула с облегчением и тут же насторожилась. – А ты кого ждала? – Спросил он вроде и серьёзно, но глаза смеялись. – Вообще никого. И подумать не могла, что кто-то осмелится ему противостоять. – Ему – это кому? – Уточнил без особого интереса и произведённым эффектом оставался доволен. Алёна нервно сглотнула. – Гаристу, конечно. Он так на меня смотрел, что и вздохнуть толком не получалось. Боже, я думала, что умру! Ты меня просто спас…Он был правой рукой Самохина. – Посчитала нужным пояснить и на Андрея растерянно взглянула. – Он с тобой ничего не сделает? – Обеспокоенно ахнула, на что Андрей беззаботно улыбнулся и играючи пожал плечами. – В принципе, может. – Проговорил, на секунду задумавшись. – А ты будешь по мне страдать? – Вот ещё! – Заявила, как только поняла, что тот издевается. Стиснула зубы, понимая, что в порыве радости совершенно забыла о правилах приличия, о дистанции, которую с Андреем стоит держать ещё больше чем с тем же Гаристом, и о контроле. К слову, сам Андрей о тех же приличиях даже не вспоминал. Жал Алёну к себе, насколько зашкаливающая по всем критериям наглость позволяла, и едва ли испытывал муки совести на этот счёт. – Всё хорошо, Андрей, спасибо. Я стою на ногах. – Прошептала ему на ухо, настолько близко оказалась. Мужчина самодовольно усмехнулся и хватку усилил. Провёл широкой ладонью по центру спины и задержал её непозволительно низко. – Что ты делаешь? – Вздохнула Алёна и несколько раз с опаской окинула зал в поисках знакомых лиц, но в размытой от нахлынувшего волнения картинке рассмотреть что-либо не представлялось возможным. – А что? Ты мне нравишься. Приятно обнимать девушку, которая тебе нравится. – Я тебе не давала повода… – Дёрнулась в его руках и на полуслове замолчала, так он на грудную клетку нажал, в себя вжимая. Посмотрел сверху вниз, что-то внушая взглядом, и зубами скрипнул, осознавая, что в её глазах всё отчётливее вырисовывается протест. – Прекрати извиваться. – Цыкнул Андрей, когда сопротивление стало явным. – А ты отпусти! – Представь только, как выглядишь со стороны и успокойся. – Выдохнул, пытаясь внушение сделать. – Ты совершенно не умеешь держать себя в руках. – Заявил в итоге и, пользуясь её временным замешательством, успокаивающе по спине погладил, носом к волосам приткнулся и будто бы издал вздох блаженства. – Прекрати немедленно! Вцепилась Алёна ногтями в плечи и совершенно потерялась в момент, когда поцеловал. С напором, с подавляющим упорством. Даже пальцы в пышные волосы запустить успел, так увлёкся, и понемногу шею массировал, расслабляя. – Ты с ума сошёл? – Услышал, как только глаза открыл и потрясению в голосе с готовностью кивнул. – Да я вообще жениться на тебе думаю, так умом тронулся! – В том смысле, что жениться на мне можно, только тронувшись умом? – Поперхнулась Алёна возмущением, а Андрей спокойно улыбнулся. – В том смысле, что до встречи с тобой я об этом не помышлял. – Очень рада тому, что своим светлым образом поставила тебя на путь исправления, но мы увлеклись. – Деликатно кашлянула. – Уже и мелодия сменилась, а мы всё никак не остановимся. – Добавила со значением, когда поняла, что предыдущая фраза на Андрея не подействовала. – К тому же, Марта, должно быть, скучает без компании. – Использовала последний весомый аргумент, на что Андрей громко фыркнул. – Не скучает. Она уже не одна. – Добавил с лёгким смешком и Алёну на месте развернул, обзор открывая. – Бортновский… – С явной растерянностью пробормотала она и закусила губу. – Всё бы отдала за то, чтобы их разговор услышать. – Мысли озвучила и почувствовала, как Андрей её пальчики в своей руке сжал. – Они не разговаривают. – Отстранённо заявил, на что Алёна грозно сдвинула брови. – Я видела, как его губы шевелились! – Его – может быть, а вот Марта молчит. Она никогда не разговаривает с Бортновским. – В смысле? – Считает беседы с ним чем-то недостойным внимания, пустой тратой времени. Осторожно перебирал губами Андрей, всё пристальнее вглядываясь в светлое личико спутницы, и отдавал себе отчёт в том, что контроль уходит. Его собственный контроль. – Это после убийства Самохина, да? – Алёна взгляд вскинула, но наткнулась им на что-то жёсткое, непробиваемое. – Я видела её на похоронах. – Поторопилась интерес пояснить. – На самом деле жуткое зрелище… Марта сказала, что заказчиком был Бортновский. – Я что-то не понял твоего интереса, детка. – Проговорил Андрей странной интонацией, которую Алёна имела неосторожность пропустить. – Я журналист. – Призналась она негромко. – И это дело меня заинтересовало, я им занялась. Изучила факты, рассмотрела последние события, но как только интерес стал явным, меня уволили. – Уволили и ладно. – Вздохнул Андрей будто с облегчением и попытался вернуть нужный темп, но Алёна мешала, всё время на свой столик оглядываясь. – Я пришла сюда с целью узнать больше. – Поторопилась заверить в серьёзности своих намерений и Андрей нервно хмыкнул. – Марта что-то знает, но не хочет говорить. Посоветовала заняться собой. – Недовольно пропыхтела. – А ты? – А что я? Я не собираюсь отступать. Я выбрала непростую профессию наперекор всем и сама себя уважать перестану, если сейчас отступлюсь. – Заверила с переполняющими сознание эмоциями. – Так даже? – По крайней мере, не знаю, что заставит меня передумать. – Уверенно кивнула и с надеждой на Андрея глянула. В то, что в неё поверит, надеялась. Смотрела и не дышала, а он странно хмурился, точно в уме что-то прикидывал, и выводами явно оставался недоволен. А в результате обеими руками Алёну по плечам погладил, в танце останавливаясь, сделал несколько неудачных попыток улыбнуться, после чего её спиной к себе развернул и поперёк груди обхватил, не позволяя вырваться. Губами к шее прижался, но не поцеловал. – Я хочу тебе кое-что показать. – Завораживающе прошептал. Что-то неведомое обещал, манящее, то, что обязательно принесёт удовольствие, потому Алёна повела плечами, демонстрируя настрой, его захват сбрасывая. – Спасибо, не стоит. – Вяло отмахнулась от предложения, но движению поддавалась и делала аккуратные шажки один за другим, направляясь в сторону выхода. – А я всё же уверен, что смогу тебя удивить. – Пророкотал он и напряжённо сжал её бёдра, как только в зоне недосягаемости для посторонних взглядов оказались. Позволил Алёне от навязчивых прикосновений отбиться, отпустил и с поволокой во взгляде за её нервозностью наблюдал. А потом за тем, как она с мыслями собралась и что-то для себя решила. Голову набок склонил, глядя, как руки на груди скрестила. Скрестила и не подозревала даже, как соблазнительно сейчас выглядела. Именно сейчас, когда речь для того, чтобы его отшить, подготовила. Облизнулся бы, но ситуация не позволяла вольностей, потому лишь понимающе улыбался. – Мы, наверно, неправильно друг друга поняли. – Уверенно проговорила Алёна, но от прямого взгляда увильнула. – Ты делаешь определённые намёки, но я не собираюсь на них отвечать. И на самом деле терпеть не могу наглых мужчин, считающих, что им всё позволено. – Я тоже! Тоже терпеть не могу наглецов. – С готовностью поддакнул Андрей и сделал шаг вперёд, расстояние между ними сокращая. Мысленно усмехнулся тому, как стойко Алёна этот его шаг выдержала. Стойко и забавно. Её зрачки расширились, глаза округлились, рот приоткрылся в полной готовности вынести свой протест, но надежда на лучший исход не позволила торопить события. – Ещё раз спасибо, что спас меня от Гариста… – А спас ли?.. – Вкрадчиво проговорил, наступая. – Стоит тебе вернуться, и он возобновит попытки наладить контакт. Личный. – Многозначительно добавил и взгляд опустил, чтобы свою игру не выдать. – Но Марта… – А что Марта? Что может Марта? – Губы вперёд вытянул, к словам примеряясь. – Это покойный Александр Владимирович слушал её и советам внимал, а Игорёк подобной слабости к ней не питает. Выслушает, а сделает так, как захочет сам. Поехали со мной. – Предложение сделал. Намерено громко и чётко, чтобы на фоне других, сказанных полутоном слов, именно его выделила, запомнила, услышала. Чтобы интонации прочувствовать не смогла и подводных камней не заметила. – Я уже сказала «нет». – Нахмурилась, но не могла противостоять явному превосходству в тактике ведения переговоров, в силе убеждения. – Алёнушка… Алёнка… Сладкая девочка. Порадуй меня другим ответом. Ты же знаешь, что услышать хочу. Уже приблизился вплотную, когда она руки перед собой выставила, в его грудь упираясь. Успел почувствовать вкус победы и её манящий аромат… что-то с нотками жасмина. И что она чувствует, тоже знал. Удары сердца. Его. Уверенные и сильные. Уверенность привлекает, заставляет поддаться. А девушка смотрит и дрожит. Сейчас схвати, к себе прижми – и слова не скажет, но так неинтересно. – Поехали со мной. – Настаивать вместо того продолжил. А она млеет, она теряется в его присутствии. – Зачем? – Покатаемся. Подружимся. Помнишь, ты мне обещала? – Склонился, чтобы её дыхание на своих губах чувствовать. – Я ничего тебе не обещала. – А я другое запомнил. Поехали. – Губами к уху прижался, чтобы что-то шепнуть, чтобы убедить, как вдруг напрягся, чужое присутствие рядом ощущая. Тут же и Алёна дёрнулась, куда-то за его спину глядя. Андрей обернулся, а там Гарист плечом к дверному косяку прислонился и сигарету в зубах зажал. Демонстративно громко колпачком зажигалки щёлкнул, неспешно прикурил, дым из лёгких выпустил. – Соглашайся, красавица, не тяни. – Со смешком Алёне подсказал. – Соглашайся, а то ведь прямо здесь трахнет. С него станется… Время выждал, паузу для раздумий давая, и шаг вперёд сделал, когда чёткого решения в её глазах не увидел. – А если нет – милости просим. – В шутовском жесте склонился, в зал предлагая вернуться, а сам взглядом исподлобья наградил. Тяжёлым взглядом. – Говорят, у тебя вопросы имеются… – Проронил как бы невзначай и улыбнулся тому, как Андрей, Алёну от стены отлепляя, не позволяя на заманчивое предложение ответить, к себе её прижал и в сторону выхода потянул. А она, точно марионетка, следом вышагивала, но один раз всё же на Гариста обернулась. Всего раз… и тут же мелко задрожала, покинуть просторный холл следом за Андреем поспешила. Уже на улице обеими руками за плечи себя обхватила, пытаясь от ветра спрятаться. – Я пальто забыла. Нужно вернуться. – Проронила, на высокую входную дверь оглядываясь, а Андрей за руку на себя дёрнул, сбоку обхватил так, что и дыхание в какой-то момент перекрыл, к себе прижал. – Со мной ещё ни одна не замёрзла. – Прошептал на ухо и действительно жарко стало. А ладонь, что всё ниже на боку сползала, жадно сминая всё под собой, этот жар только усиливала. – Но моё пальто! – Воскликнула Алёна как только перед машиной остановились, на что Андрей скрипнул зубами, с силой её плечо сжимая, окинул долгим нечитаемым взглядом и нервно сплюнул. – Завтра заберёшь! – Недовольно рыкнул и бесцеремонно затолкал в машину. Ехали быстро. Молча. Андрей с силой сжимал руль, устроив на нём две ладони сразу, изредка на Алёну поглядывал, но как только она пыталась на этот взгляд ответить, отворачивался с кривой ухмылкой на губах. – Зачем так гнать? Ты куда-то торопишься? – Уточнила, наконец, желая разрушить гнетущую тишину. – Нет. – Качнул он головой и вдавил педаль газа в пол, ускоряясь. – Андрей, дорога скользкая, я боюсь… – Попыталась Алёна объяснить, а он опасно скалился и головой в такт её словам покачивал. – А ты не бойся. Ты со мной сейчас. – Выдавал резкие фразы. – Куда мы едем? – Покатаемся. Ты же любишь кататься? – Раньше как-то не задумывалась, а теперь понимаю, что не очень. Останови машину.–Осторожно проговорила и до плеча мужчины дотронуться попыталась. – Говори. – Вместо того чтобы просьбу исполнить, пригрозил Андрей и свернул в направлении объездной дороги. – Что? Ты о чём? – Опешила она, на Андрея с подозрением поглядывая. Он метров сто проехал и снова свернул. Теперь под мост. Там остановился – Ты про убийство Самохина поговорить хотела. – Вызывающе улыбнулся. Какой-то неоправданно довольной улыбкой. – Что уже знаешь? – Добавил, понизив тон и, верно, чтобы взглядом не испепелить, в сторону его отвёл, в темноту дороги всматриваясь. – В каком смысле? Зачем тебе? – Насторожилась Алёна и, осторожно отведя взгляд от напряжённого Андрея, по сторонам огляделась, нервно сглотнула. – Помогу. С готовностью заверил тот, но едва ли внушал доверие. Особенно когда всем корпусом развернулся и правую руку на её сидении устроил, когда волосами с демонстративной небрежностью поигрывать стал. Алёна руку его от себя отвела, волосы за ухо заправила, нервно моргнув несколько раз. На нужный лад настроилась, и высоко подбородок задрала, уравновешивая дыхание. В глаза ему намеренно не смотрела. Боялась увидеть в них отражение собственного страха, который подкрадывался, на пятки наступал и готовился вот-вот наброситься и задушить в своих ледяных объятиях. – Я не собираюсь тебе ничего рассказывать. Отвези меня домой. – Что так? – Спокойно отозвался на взволнованный тон. – Андрей, послушай, это плохая идея, я… – Выходи из машины. – Жёстко перебил он и Алёна собственными словами поперхнулась, так и не высказав их. – Что? – Выходи из машины. – Тихо и плавно прозвучал его голос, только вот что-то тяжёлое будто пригвоздило к месту. – Давай. Вперёд. Кивком головы будто подтолкнул, направил. Только внушение не удалось, Алёна в ступор впала и только моргала, на него глядя, а ни слов, ни действий воспроизвести не могла. – Вышла из машины! – Взорвался Андрей криком и будто сторонние силы Алёну подхватили, с такой скоростью она выскочила. Выскочила, а куда идти, что делать – не знает. Холодный осенний воздух ртом хватает, а почему по-прежнему задыхается, понять не может. Не смогла сдвинуться с места и когда Андрей в её направлении шёл. Резко, порывисто, разрезая воздух и пространство. За локоть её схватил и отшвырнул от себя. Так, что аккурат перед фарами грозного с виду автомобиля остановилась. Отшвырнул, а у самого на лице плавная, тягучая полуулыбка. – Говори. Тихо напомнил, и от вкрадчивого голоса волна неконтролируемой дрожи по телу прошлась и задержалась где-то на уровне груди. Колотило Алёну знатно, а Андрей будто и не замечал этого вовсе. Посмеивался в сторону и смотрел, с завидным терпением ожидая признательной речи. Волна ужаса захлестнула и она, наконец-то, поняла, в какой неприятной ситуации оказалась. Дрожащими руками лицо прикрыла, пытаясь с нарастающей паникой справиться. Свет фар слепил, противный мелкий дождь медленно, но уверенно пропитывал одежду невыносимым холодом, заставляя тело биться в ознобе, а Андрей всё смотрел и смотрел, нагнетая, не давая сосредоточиться. – Я не знаю… – Отрицательно покачивая головой, прошептала Алёна, а он рассмеялся в голос. – Что?! Я не слышу! – Прокричал, пытаясь звук её бешено бьющегося сердца пересилить. Намеренно издеваясь, даже ухо одной ладонью отгородил, склонившись ближе. – Я не знаю, что говорить! – Прокричала Алёна в ответ, видимо, слетев с какой-то своей оси. Прокричала, хотя и знала, что сейчас требуется внимание и подход. Внимание и подход… Андрей в ответ на её заявление плечами пожал, на месте топтаться принялся, будто в раздумье, руку за спину завёл, а когда лицом к ней повернулся, сжимал пистолет и оглушающим звуком прозвучал в тот момент затвор предохранителя. – Говори. – Оскалился и замер в ожидании, а Алёна воздух перехватила и что-то невнятное бормотать принялась. – Не глупи, малыш… – Мягко улыбнулся. – Ещё есть вариант всё разрулить. – Уговаривать принялся, а она головой закачала, что-то неведомое отрицая. Не слышала ничего и не видела. И только пистолет в его руках перед глазами маячил, заставляя внимание концентрировать. – Алёнушка… – Потянул Андрей с нарастающим удовольствием. – Сладкая, как конфетка. – Языком прищёлкнул и шаг вперёд сделал. Алёна на тот же шаг отступила. А потом ещё на шаг и ещё. Пока не оступилась и не шагнула в протекающую под мостом речушку. Дёрнулась, руками взмахнула, чтобы не упасть и вскрикнула, когда Андрей к себе прижал, удерживая. Взвыла, когда волосы на затылке в кулак сжал и заставил голову запрокинуть. Жалобно заскулила, чувствуя, как языком по шее ведёт, как кожу по линии нижней челюсти прикусил. – Говори, сладкая, говори. – Пророкотал, широко оскалившись. К уголку рта губами прижался и так на какое-то время замер, вибрацию, от неё исходящую, впитывая. Глухо прорычал, так ничего, кроме всхлипов, и не дождавшись, волосы, что в кулаке сжимал, ниже потянул, лишь на уровне подсознания отмечая, что девочка-то не сопротивляется. Уже на всё готова, но он знает, что мало, что не дойдёт… На открытую шею посмотрел, свои личные потребности удовлетворяя, на грудь, что вздымалась на бурном вздохе. Власть свою чувствовал, силу не контролировал. Желая намерения продемонстрировать, колено между её ног протиснул и тут же им по внутренней стороне бёдер прошёлся, попутно отмечая, как она замерла, как затихла, как в ужасе глаза зажмурила. Тут же отпустил и отступил. Отдышался. – Всё, что знаешь, маленькая. Всё, что могла узнать. – Проронил лениво, отступая, и видел, прочувствовал момент, когда что-то в ней надломилось. Губы её задрожали, затряслись, зрачки радужку перекрывают. – Гостиничный комплекс. Гостиничный комплекс в западном лесу. В этот раз всё с него началось. – В этот раз? – Все знают, что Самохин с Бортновским давно территорию поделить не могут. А тут этот комплекс. Международный уровень, туристическая зона. И реальный шанс шагнуть на европейский уровень оказания услуг. Территория Самохина, а идея, средства – всё Борновскому принадлежит. Это всё. – Что всё? – Всё, что знаю. – Заверила, пытаясь его глаза найти, но сквозь слепящий свет фар разглядеть ничего не удалось. – Не пойдёт так. – Покачал он головой. – Я больше ничего не знаю. Правда. – Судорожно вздохнула, воцарившуюся тишину в себя впитывая. – Понятно, что Бортновскому смерть Самохина была выгодна. Я к нему с вопросом и тут же работы лишилась. Только проговорить успела, как раздался звук выстрела и пуля прямо под ноги ушла. Кричать не получилось – горло сдавило спазмом. Только взгляд стал бешеный и пульсация в голове, в горле – во всём теле. И тепло. То, что под ногами землю шевелило. – Следующая будет в тебе. – Пробормотал Андрей едва ли не шёпотом, но Алёна услышала. Услышала и всем телом напряглась, чтобы тихий голос различить. – Как на Марту вышла? – Что? – От испуга суть вопроса не уловила и на шаг отступила, ожидая расправы. Даже глаза закрыла, но вместо выстрела прозвучал следующий вопрос. – Как ты оказалась в том доме? – Я ни на кого не выходила и нигде не оказывалась! – Голос вибрировал и не поддавался. Самой казалось, что вообще не по теме отвечает, но Андрей молчал, значит, позволял продолжить. – С парнем рассталась. Разругались, рассорились. Дома мать за это отчитывать принялась, вот и ушла в дедовскую квартиру. Там тебя увидела. Случайно. Я бы и не заметила, но конверт… Пригласительный на благотворительный вечер – там Бортновский должен был появиться. Не знаю… не знаю, как так вышло, что с Мартой напросилась, почему она не отказала, тоже не знаю. Это всё. Всё. – Задержала дыхание и почувствовала, как силы уходят. Тошнотворный привкус во рту и полное отсутствие ощущения реальности. Как сквозь призму стекла на происходящее смотрела. Ладони к лицу поднесла и поняла, что даже их не видит перед собой. – Всё… Прошептала и пошатнулась от дуновения ветра. Не чувствуя силы в ногах, на корточки присела и руками голову прикрыла, чтобы отгородиться, чтобы забыться и ничего вокруг себя не видеть. Сжалась изнутри, понимая, что внушение не удалось и отгородиться не получилось. Каждый звук слышала, каждый шорох улавливала и едва сдерживалась, чтобы не взвыть в голос, чтобы себя не выдать. Когда испачканные в осеннюю грязь ботинки возле самого носа увидела, с жизнью проститься была готова. Наверно, проститься и успела, потому и пропустила грозный приказ. – Встать! – Скомандовал Андрей с нескрываемым отвращением, с демонстрацией своей власти, силы. Он скомандовал, а Алёна услышала… но не отозвалась. – Встать! – Взвыл он на всю мощь голоса, перекрикивая очередной выстрел, и за волосы вверх потянул. На цыпочки перед собой поставил, перехватил рукой её горло и ощутимо сдавил. Некоторое время так и стоял, глядя на потёки туши на лице, слушая стучащие зубы. Глаза закрыл и ровно выдохнул. – Что же ты делаешь… – Воздух сквозь сжатые зубы в себя втянул и будто от боли скривился. Головой неодобрительно качнул и, словно через себя переступая, щекой к её щеке прижался, с шумом воздух из себя вытолкнул, зубы сжал. – Что же ты, идиотка чёртова, вытворяешь?! – Оттолкнул и тут же за грудки схватил, платье напрочь уничтожая, обратно к себе притягивая. – Ты хоть понимаешь, куда вляпаться могла, куда влезть? Что?! Что в твоей голове твориться, чтобы до такого додуматься, а?! Толкнул на землю и тут же рядом на корточки присел, выслушивая уже не сдерживаемые подвывания. За подбородок схватил и вверх его задрал, чтобы глаза эти видеть, чтобы боль, страх прочувствовать. Нервно пересохшие губы облизал и зажмурился, чтобы отгородиться, чтобы на поводу чужих эмоций, женских слёз не идти. – Своими руками могилу роешь, Алёнка. – Едва не по слогам цедил, достучаться пытаясь. – Собственную могилу! В бандитское логово за правдой пришла… В логово, где каждый если не сам, то чужими руками точно уничтожит! Растопчет, сломает, унизит… Не думаешь… головой не думаешь, с кем и какие речи ведёшь! Сплюнул, глядя, как она отбиться пытается, как глаза, рот, уши закрывает, чтобы спрятаться, скрыться. – Что ты обо мне знаешь, а? Что?! Может, я вот этими вот руками Самохина завалил! Мощными ладонями перед её носом тряханул и тут же рукой махнул, понимая, что не слышит. Поняла, дошло, но сейчас не слышит. – Идём. Скользкую от влаги и грязи ладошку подцепил, но потянуть не получилось – Алёна её из захвата выдернула. – Поехали, говорю. – Рыкнул, а она пятится, она уползти пытается, ведь сил на то, чтобы встать и бежать нет. – Алёна! – Прикрикнул с целью привести в чувства, а она только быстрее руками и ногами перебирает, то и дело с покатой обочины вниз съезжая. Подошёл тогда, как котёнка подхватил и перед собой поставил. – Ты меня поняла? – Лицо на себя повернул, рассчитывая в глазах ответ прочитать. – Алёна, ты меня услышала?! – Прямо в лицо выкрикнул, а она дрожит и молчит. Пальцами, ногтями за его запястья цепляется, и молчит. Собрался тогда с силами и всю её тряханул. Так, чтобы опомнилась, чтобы с мыслями собралась. – И только попробуй… Только попробуй ещё раз во всё это дерьмо сунуться! Только приблизиться попробуй. – Пригрозил, добившись вменяемого взгляда. – Лично в нём утоплю. – Прорычал в самые губы. И уверен был, знал, что так и поступит. Если не услышит его сейчас – так и сделает. Не пожалеет… Глаза от усталости закрыл и лицом к её лицу прижался. Запах кожи вдыхая, запах возбуждения, страха, эйфории от облегчения. Себя не контролируя, простонал, и пальцы в мокрые волосы запустил, голову с обеих сторон фиксируя. – Я хочу тебя. – Прошептал и, секунду выдержав, осторожно к её губам своими прижался. Не поцелуй даже – прикосновение. Отстранился и первую реакцию ждал. То, как к нему подалась, истолковал верно, и с громким рыком за подол длинного платья рванул, его уничтожая. С силой зашвырнул мокрую тряпку в протекающую канаву и ягодицу её сжал, с ума сходя от того, что делать с собой позволяет. А она позволяла. Не понимала, что происходит, когда спрашивал, отказывалась осознавать, когда стрелял, пыталась закрыться, когда кричал, что-то выпытывая, а вот теперь понимала. Теперь хотела понять и всё, что дать был готов, принимала. Наверно, только с его подачи и прочувствовала, как оно быть может. Вот она, журналистская правда. Не та, которую на центральном развороте печатают, не та, за которую поощряют государственной наградой, красивыми словами и громкими отзывами. А вот она! Здесь! В вонючей канаве… Когда один на один с собой. Когда только от тебя и твоих слов зависит, чем этот день закончится. И испугалась. По-настоящему. Поверила в то, что убить может, что может навредить. Глазам его, что все круги ада обещали – поверила. А сейчас выдохнуть от облегчения не получалось. Сжималось всё внутри и страх всё никак не мог найти выхода. Блуждал по телу, по голове, застревал в мыслях, в горле застревал, не желая выходить с громким стоном, что срывался с губ. Грубые прикосновения чувствовала и под них подставлялась. Губы его ловила, взгляд задержать пыталась. И подстраивалась. Подстраивалась под неуёмный нрав, под резкие, порывистые движения. Он весь таким был… и сейчас во всей красе себя демонстрировал. А потом остановился. Так же неожиданно, как и начал. Просто оттолкнул от себя и отвернулся. – Садись в машину. – Выдохнул с тяжестью прожитого дня и первым в нужном направлении пошёл. Алёна знала, как себе произошедшее объяснить, если рассуждать логически. Но если смотреть на всё происходящее как женщина… Унизительно. Он хотел привести её в чувства – он этого добился. И совершенно неважно, что переступил, что тем самым цену… её невысокую цену подчеркнул. – О чём ты думаешь? – Единственное, что спросил, понимая, что на его долгий взгляд не ответит. К тому моменту уже в её квартире сидели. Алёна в горячей ванной отмокала, а Андрей на полу, рядом. – О том, что никогда тебе этого не прощу. – Глупая ты! – Весело заметил он и руку протянул, чтобы подбородка коснуться, но что-то остановило и Андрей руку убрал. – Неправильно это всё было, Алён…Ты не хотела. На резко вскинутый взгляд Андрей ответил неохотно. – Не того хотела. – Пояснить попытался, но понимал, что слов нужных ещё не подобрал. – И я не хочу, чтобы ты запомнила тот момент, как я воспользовался твоей слабостью. А ничего другого в памяти бы и не осталось. У меня на тебя другие планы. – Заявил уверенно и громко, на что она рассмеялась. – А не пошёл бы ты со своими планами, а! – Вызверилась, но на большее не хватило, в жесте бессилия руки опустила и подбородок на подтянутых к груди коленях устроила. – Андрей? – Тихо позвала, когда уже и не ждал. – Что? – И всё-таки почему ты меня… оттолкнул? – Долго правильное слово подобрать не могла, но как только высказалась, прямо в глаза посмотрела и видела мучительный процесс его борьбы с самим собой. Спустя несколько секунд мужчина подобрался, криво усмехнулся, голову вскинул, чтобы сверху вниз на неё смотреть, а потом медленно встал, намереваясь уйти. И ушёл бы – она не пустила, схватила за руку и удержала, когда несильный рывок почувствовала. Тогда только Андрей губами пожевал и всё же сдался. – А потому, дорогая моя, – склонился, чтобы не только слова уловила, но и эмоции, – потому что маленьких принцесс не трахают на заднем сидении автомобиля. Только потому, что на большее в тот момент и не способен. А я могу и хочу! дать тебе больше… Не остановись я, на этой ночи всё бы и закончилось. А так… так на ней всё началось. Захват её бесцеремонно сбросил – Считаешь, у тебя будет второй шанс? – Бросила Алёна в спину, когда уже в дверях стоял, на что Андрей резко развернулся, глазами сверкнул… точно как Марта… и многообещающая улыбка задержалась на его губах. – А я мальчик невоспитанный. Разрешение спрашивать не приучен. Считай, что этот вечер был последним предупреждением. – Предупреждением? Что это значит? – Алёна в ванной подтянулась и раздосадовано рукой по воде толкнула, понимая, что встать не может. Голой перед ним показаться уже не готова! – Считай, что я объявил тебе войну: или ты моя, или ничья. – Выдал Андрей будто под внутренним давлением и тут же легко усмехнулся, бросив на прощание несколько тяжёлых взглядов. Обещал, что с ним так же тяжело будет. Он так сказал. На мгновение вернулся, когда уже не ждала и широко улыбнулся. – Ты сладкая, Алёнка. – Подмигнул. – Теперь я знаю это наверняка. Не дожидаясь ответа, вышел и захлопнул за собой входную дверь. Не всё готов был Алёне показать и странную ломку в естественном желании вернуться, перетерпел молча. С нехорошим предчувствием в квартиру напротив зашёл и с облегчением выдохнул, глядя, как Марта сидит в уже привычной позе на подоконнике, согнув в колене одну ногу и низко свесив другую. Сидит и курит. Как и всю последнюю неделю. – Что ты с ней сделал? – Тихо спросила, не повернувшись в сторону мужчины. Глубоко затянулась и медленно дым изо рта выпустила. – Ничего. Объяснил, что такое хорошо и что такое плохо. Кажется, она поняла. – Я прошу тебя: оставь её. – Это не твоё дело. Марта опустила голову на притянутое к груди колено и в немом отрицании покачала головой. – Ты знаешь, чья она дочь? – Прошептала, на что Андрей вызывающе выпятил грудь и шаг вперёд сделал. – А это имеет какое-то значение? Нервно губами жевал, в ожидании ответа, и глянул исподлобья, когда на повёрнутом в его сторону лице разглядел улыбку. – Судя по твоей интонации, никакого… – Что с тобой происходит? Это ревность? – Попытался Андрей приблизиться, но почувствовал, что не нужно, что Марта не хочет и, сцепив зубы, спиной к стене прижался, в своём бессилии перед ней признаваясь. – Просто я хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. – Проговорила она с надрывом в голосе и судорожно выдохнула. Вот-вот готова была заплакать, но не заплакала. Как всегда сдержалась. Как всегда остановилась на последнем шаге. А Андрей слишком хорошо её знал, чтобы не уловить, не понять это состояние. Вниз по стене сполз и на корточки присел, прямо перед собой глядя. – Почему ты начала курить? Ведь не курила, я точно помню. Марта сначала улыбнулась, потом пожала плечами, а после растёрла напряжённой ладонью лоб и зажмурилась, себя сдерживая. – Мне тогда сделали очень больно. – Сдавленно проговорила, не желая в то время, в то место возвращаться. Андрей долго смотрел на то, как мучается, а потом поднялся, выпрямился, плечи расправил. – Он того не стоит. – Рукой махнул, а Марта, всё так же на него не глядя, улыбнулась. – Наверно, так и есть. – Бросай. Ты достойна лучшего. – Сложно всё, Андрюш. – Головой покачала, что-то отрицая. – Непросто. А ещё фраза такая есть: по-настоящему сильные люди навсегда остаются одинокими, потому что от них веет холодом. В чём смысл перемен, если результат останется неизменным?.. – Красиво. Сама придумала? – Как-то считала, что сама, а оказалось, что изобрела велосипед. – Марта, так нельзя… всю жизнь одной… – Ну что ты… я тебя люблю. У меня ты есть. Разве этого мало? Наконец, распрямилась и спиной к оконному косяку прижалась. Голову чуть выше запрокинула, чтобы затяжка получилась максимально глубокой. – Неужели ничего нельзя изменить?! – Повысив тон, почувствовав эмоциональный всплеск, Андрей на Марту взгляд вскинул, а она вяло улыбнулась его решимости. – Можно, мой хороший, всё можно. Только мы теперь не умеем по-другому. И ты иди… я хочу побыть одна. – Опять одна? – Поверь, я сумею себя развлечь. – Мне иногда кажется, что твой последний муж, умирая, не по праву забрал с собой добрую часть тебя. Ты очень изменилась с тех пор. – Наверно… Знаешь, что он сказал мне, умирая? Андрей заинтересованно глянул, а Марта неконтролируемо высоко задрала подбородок, поджала губы. – Он сказал, что в этой партии я выбрала неверную роль. Мне следовало оставаться незаметной пешкой, а я так хотела создать свой собственный мир, что и не заметила, как давно стала на защиту чужого. Старик Левит предвещал мне грандиозный проигрыш. Как думаешь, ошибался? Глаза на племянника скосила, а тот будто растерялся, так замер. – Ошибался. – Бросил слишком резко и из квартиры едва не бегом бросился, а Марта голову склонила, за бурной реакцией наблюдая, и расчётливо улыбнулась. – А вот и нет, Андрюшенька, – в пустоту посмотрела и властно оскалилась, – Левит никогда не ошибался! Прищурилась, будто в темноте что-то рассмотреть пыталась, а потом с подоконника соскочила, медленно прошлась по комнате, затушила сигарету о пепельницу, извечно стоящую на кофейном столике, и остановилась напротив старинных напольных часов. Долго на циферблат смотрела, на действие не решаясь, а потом всё же длинную дверцу на себя потянула, в плавном жесте вскинула руку и, касаясь часовой стрелки указательным пальчиком, отвела её ровно на один оборот назад. Склонила голову, вслушиваясь в первые звуки. Тик-так, тик-так… Она помнила их с детства. Тогда всё казалось ярче, красочнее, и мир был добрее, но вот этот звук… он остался неизменен. Он возвращал в прошлое. Глава 6 С раннего детства Марта запомнила эти часы. Их семья жила в большом и уютном доме. Менялась мебель, картины на стенах, сносили и возводили даже сами эти стены, но часы… Они всегда оставались неизменны. Завораживали и будто хранили в себе все семейные тайны. Однажды пришло время и Марте поделиться с величественными часами уже собственными тайнами. Тогда ещё маленькими и детскими, но сам процесс… он заставлял восторженно вглядываться в циферблат, в ожидании чуда. И чудо происходило. Она помнила свою самую первую, и, пожалуй, самую главную за всю жизнь тайну, ведь та была невинна и чиста… Цветы. Их дом был наполнен цветами. Мама обожала розы и могла часами любоваться на ровные бутоны, периодически поправляя их, направляя к свету. И Марта, за ней повторяя, пыталась проделывать тот же фокус. Под чутким маминым руководством всё выходило ловко и правильно, но милая девчушка была уверена: это врождённая тяга к прекрасному и никак иначе. И вот однажды, оказавшись с цветами наедине, она вновь попыталась выровнять композицию, убрать подсохшие лепестки и удалить лишние листья, как вдруг споткнулась, зацепилась и разбила вазу вдребезги. Слёз тогда было много: ведь мама расстроится. Нужно было срочно что-то делать, и Марта не придумала ничего лучше, чем выиграть время, запустить его вспять. Тогда девочка забралась на самый высокий стул и отвела стрелку часов буквально на несколько минут назад. За это время успела убрать осколки, сломанные цветы и заменить их на новые. Розы достать не удалось – мама запирала оранжерею на ключ, но вот садовые ромашки идеально вписались в интерьер светлой комнаты и ничуть не уступали по красоте. В тот день мать ничего не заметила. Она так же, как и обычно, подошла к цветам, расправила букет по своему вкусу, улыбнулась результату и направилась дальше, а Марта навсегда запомнила тот день и тот первый эксперимент со временем, который закончился волшебством. Подобный фокус позже она проделывала не однажды, и каждый раз удачно. Потом повзрослела, своей наивности улыбалась, но глубоко в душе верила, что эти часы всё же обладают неведомой другим силой. Но растрачивать её попусту не стоит. Её необходимо беречь. В результате, громоздкие напольные часы стали единственной вещью, что Марта забрала из родительского дома после смерти отца. Она в принципе не имела привязанности к предметам, но оставить их там просто не смогла… Даже зная, что со смертью родителя часы остановились и больше никогда не шли. Ни один мастер так и не смог разгадать этой тайны, потому старинная вещь стала обычным украшением. Но иногда… очень редко… оставшись одна, она всё же окуналась в это волшебство. Точно как в детстве, переводила стрелку и слушала, слушала, погружаясь в далёкое прошлое. Она соврала. Милейшей Алёнушке. Совершенно бессовестно соврала, освещая события из детства. Оно было идеальным. Таким, каким и должно быть. И едва ли что-то могло омрачить её задорную улыбку, ведь Марту любили. Любили беззаветной любовью. Особенно отец. Матери не стало и он вдруг оказался единственным, кто мог позаботиться о милейшем создании. Светочка к тому времени достигла определённого уровня самостоятельности и в опеке не нуждалась. Только изредка в подсказках, но не в опеке. А, глядя на заводную неугомонную Марту, сердце обливалось кровью. Девочка требовала постоянного контроля. Постоянного! Отец каждым своим действием, каждым словом будто просил прощения за то, что она не родная, а Марта… она просто наслаждалась жизнью и наполняла душу отца безмерной отдачей за его внимание, доброту, ласку. Переломным моментом для девочки стало известие об отсутствии родственных связей между ней и любимым папочкой. Но, в то же время, облегчение от понимания того, что со злобной старшей сестрой её практически ничего не связывало, стало своеобразной воздушной подушкой при падении с небес. Мать не в счёт – от матери Светочка не унаследовала ровным счётом ничего, а вот мерзкая бабушка-еврейка, к тому моменту уже покойная, о-о, пусть она перевернётся в могиле, зная о том, что именно Марта стала любимой и незаменимой опорой для старика. У Марты всегда были свои представления о счастье. С самого детства. И главным пунктом в них стало отсутствие негатива, приходящего извне: Светочку стоило вычеркнуть из своей жизни. Но если сестру выгнать из дома не представлялось возможным… то можно уйти самой! Эта чудесная идея посетила Марту, когда ей исполнилось восемь. И очень быстро заботливая наследница проблему решила, ведь сеять в доме раздор – это плохо! Нужно избегать конфликтов. «Мне очень сложно далось это решение, папочка, но жить всем нам в одном доме будет непросто, потому я должна уехать» – именно с таким заявлением она вошла в кабинет отца уже на следующий день. Старик схватился за сердце и готов был рвать на себе волосы, но любимица как всегда обняла мужчину, поцеловала в колючую щёку и удобно устроилась на его коленях. «Заграничная школа для девочек станет идеальным вариантом решения проблемы» – выдала она заученную ещё в ночи фразу и хитро улыбнулась, когда отец видеть её лица не мог. Долгие уговоры ни к чему не привели и родитель, скрипя сердцем, и недобро поглядывая на злодейку-сестрицу Светочку, всё же сопроводил младшенькую в дальнее зарубежье. Чувствовать свою вину за подобное отношение с того дня он стал ещё глубже, потому старался приезжать как можно чаще и задаривал всевозможными подарками, даже не догадываясь о том, как легко Марте стало дышать вдали от многоуважаемой родни. И это была далеко не первая победа в неравной схватке с судьбой за истинное счастье. Шли годы, и пришло время возвращаться в родное гнездо. Светочка к тому времени уже давно и безвозвратно пребывала замужем и семейная идиллия не была омрачена её присутствием. Марта, отец и огромный дом в их полном распоряжении. За тот год, что провели вместе, не возникло ни единого конфликта. Всё же отца она любила и уважала, потому готова была уступать. Во всём. Сегодня вечером она сказала Алёнушке, что вышла замуж по расчёту… Боже, какая глупость, какой абсурд! Она никогда не думала о деньгах, ведь думать о благосостоянии удел тех, кто им не владеет, а беззаботная Марта, проведя детство, отрочество и юность в стенах зарытой школы, и не знавала другой жизни, жизни за чертой бедности… Она и слово-то такое читала лишь в книжках. Словно бабочка, порхала с цветка на цветок и, однажды, услышав предложение старика-отца о замужестве, лишь заинтересованно на него взглянула. – Папочка, зачем мне выходить замуж? – Спросила тогда Марта и присела, ведь решать подобные вопросы на ходу – дурной тон. Марта расправила свою широченную юбку, выпрямила спину и мило улыбнулась, извещая о готовности разговор продолжить. Было видно, что отец чувствовал себя неловко, и тогда она задорно рассмеялась, давая понять, что перед ним сидит всё та же девочка, которую, скрипя сердцем, отправлял в заморские страны. Та же… только чуть выше ростом и чуточку умнее, красивее, чуточку самостоятельнее. – Марта, солнышко, я уже в том возрасте, когда решения нужно принимать, предварительно их обдумав. – Папочка, я уверена, что ты неспроста завёл этот разговор и готова тебя выслушать. Я тоже буду обдумывать свои решения и обязательно сообщу тебе о результате этих раздумий. – Ты стала такая взрослая… – Пустил он скупую мужскую слезу. – Никогда не смогу простить себе того, что пропустил этот момент. – У нас не было другого выхода, папочка, и я безмерно благодарна тебе за то, что понял меня тогда. А то, что далеко… так, это не беда. Я всё так же люблю тебя. Но давай поговорим о замужестве. – Да, да, конечно. Марта, тебе ещё нет восемнадцати и это слишком мало, чтобы узнать жизнь, но я не вечен и душа моя будет неспокойна, если ты вдруг останешься одна. Проронил он заветные слова и Марта взглянула с пониманием. – Мой отцовский долг найти того, кто позаботится о тебе. Кроме прочего, я бы хотел убедиться в том, что выбор этот будет правильным, а на это тоже нужно время, потому принять решение стоит уже сейчас. – Д-да… наверно… – У меня есть на примете несколько молодых людей, но я не хочу повторять ошибки своих родителей и родителей твоей матери… – На этом он на мгновение смолк, но быстро с эмоциями справился. – У нас с Агнией не было времени и возможности узнать друг друга. Для тебя я хочу лучшего будущего, потому позволю выбирать. Ты будешь знакомиться, общаться, возможно, возникнет симпатия… – Проговорил отец с надеждой в голосе. – А что будет дальше, мы увидим. – Растерянно взмахнул рукой, а Марта с готовностью закивала. – Конечно, конечно! Ты абсолютно прав, папочка. – Застенчиво улыбнулась Марта, как и подобает юной особе при подобных разговорах. – Ты сказал, что у тебя есть кто-то на примете, так вот, можно пригласить их всех вместе, чтобы я имела возможность сравнить. А чтобы этот вечер не выглядел как откровенное сватовство, я могла бы пригласить своих подруг и их родителей. Получится отличный приём! – Просияла улыбкой, а старик вздохнул с облегчением. Он боялся, что Марта переняла некоторые черты характера от матери, например, вздорность, чрезмерную самостоятельность, и старался оттянуть этот разговор до лучших времён, но время шло и его здоровье не позволяло разыгрывать долгие партии. Он был безмерно рад, что дочка поняла и приняла его решение. Всё же когда много отдаёшь, дети это чувствуют… Марта же восприняла новость по-своему. Конечно же, к подобному повороту она готова не была. Но с другой стороны… отец прав! Ей нужен защитник, ей необходим надёжный тыл и опора в любых жизненных ситуациях. И, какая прелесть: папочка дал право выбора, так, почему бы и нет?.. Потому уже в ближайшие выходные был организован званый ужин, на котором ей и предстояло познакомиться с будущим мужем. Марта выбрала лучшее своё платье, сделала причёску, и с приветливой улыбкой встречала каждого гостя. Кандидатов было три. Все достойные – как выразился отец. Что это означало, Марта не очень-то и задумывалась, но отцу было виднее. Старшему из женихов было уже тридцать. Высокий и статный. Очень красивый. Он пришёл, как и полагается, с родителями, но его мать так напоминала Марте старую бабушку-еврейку, что шансов у парня просто не осталось. Уже к середине вечера стало понятно, что жених на всю жизнь останется маменькиным сынком, а делить свой дом со свекровью Марта намерена не была и лишь подчеркнула первые выводы. Вторым был молодой и перспективный студент Московского ВУЗа. Данила Ильин. Марте он приглянулся, но бегающий взгляд избранника каждый раз напоминал, что он фигура ещё не устоявшаяся, а, значит, ветреная. Ждать, пока молодой человек определиться, Марте не хотелось – она ждала результата сразу, потому и этот вариант не оценила по достоинству. Третьим и последним стал сын старого папиного друга Мойши. Данный индивид был интересен в беседе, завлекал своими жизненными позициями, смотрел на Марту вожделенным взглядом и демонстративно замолкал всякий раз, как говорить начинала она. Но отталкивающая внешность никак не позволяла склонить выбор в его сторону. Всё же Марта слишком отчётливо запомнила мамино брезгливое выражение лица всякий раз, как стоило поцеловать папочку. Нет! Она этого не потерпит. В результате девушка быстро заскучала и лишь со стороны наблюдала за тем, как её же подруги принялись окручивать папиных «достойных» женихов. Ближе к концу вечера, домработница оповестила о вновь прибывших, но явно запоздавших гостях. Марта наспех прикинула, кого не хватает, вычислила отсутствующую подружку по школе Гелю и радостно взвизгнула, будучи наверняка уверенной в том, что теперь-то уж вечер не пропадёт в безмерной тоске. К тому же ещё не подавали десерт… – Зовите! – Уверенно кивнула Марта женщине и встала из-за стола для приветствия. Геля обещалась прийти с матерью, милейшей женщиной, но появилась в компании молодого человека, при виде которого Марта растерялась, раскраснелась и застенчиво опустила взгляд. – Здравствуйте. – Кивнула. – Ну, привет. – Округлила глаза Геля, видимо, осознав, на какое мероприятие была приглашена. – Ты помнишь Юру, моего брата? Мама, к сожалению, пойти не смогла, а одной было как-то скучно… Ты же не против? На подобное заявление Марта лишь глубже вздохнула. Так ничего и не ответив, развернулась к уже заждавшимся её гостям. – Папа, познакомься, это Ангелина, ты должен её помнить. Мы жили в одной комнате. Геля не раз выручала меня в сложных ситуациях и была настоящей подругой, которую и «товарищем» назвать не стыдно. – Здравствуйте. – Раскраснелась Ангелина и неловко рассмеялась. – А это брат Гелечки, Юрий. – Набравшись смелости, Марта к молодому человеку приблизилась и придержала за локоть. – Проходите к столу. – Вежливо предложила вновь прибывшим, но ладошку, которой гостя придерживала, разжать не пожелала. – Марта, это вам. – Скромно улыбнулся молодой человек и предложил букет, который до этого сжимал в руке. – Спасибо. Проходите. – Повторилась она и гостя сопроводила лично. Марта его помнила. Ещё в школе, будучи ребёнком, видела его и втайне млела по красоте, по обходительности. Он был старше на восемь лет и сестрёнку навещал нечасто, но каждый, без исключения, раз, Марта старалась долгожданную встречу не пропустить. Шло время, идеалы красоты для неё изменились и подобного стремления не стало. Геля рассказывала, что Юрочка учится в Москве и по окончании института будет большим человеком, но едва ли Марту подобная информация интересовала. Теперь же молодой человек от студенчества ушёл далеко. По подсчётам, ему должно быть двадцать шесть – отличный возраст для того, чтобы, наконец, занять предречённый высокий пост и призадуматься о будущем. Внешние несовершенства были умело заштрихованы общим лоском интеллигентного человека и Юра смело выходил на передний план в любых сравнениях. Вечер пошёл шумно и весело. Веселилась, само собой, Марта, Юрочка же избрал роль наблюдателя. Изредка отвлекался на разговоры о политике партии, о великом будущем Союза, но на неё смотрел с интересом, который, к слову, стал приметен и старику-отцу. Тот проявил к гостю больше внимания, а в итоге предложил продолжить вечер за рюмочкой чего-нибудь покрепче. Вечер плавно перешёл в ночь, гости стали понемногу расходиться, Геле же Марта предложила остаться на ночь, чтобы припомнить недавние посиделки в школьном пансионате. – Если, конечно, вы, Юрий, не против. – Благоразумно понизив тон, проронила Марта и замерла в ожидании ответа. – Да с чего ему быть против! – Довольно подвела итог Геля. – В лице Вениамина Семёновича, Юра себе нашёл отличного собеседника. Тут и ночи будет мало. – Засмеялась, намекая на внезапно возникший взаимный интерес этих двоих. – Действительно. – Скромно опустил взгляд молодой человек. – Спокойной ночи, Геля, спокойной ночи, Марта. – Вы, должно быть, шутите? После такого насыщенного вечера ночь спокойной не может быть априори. – Озорно заметила Марта и вихрем поднялась по высокой лестнице, оставляя после себя лишь аромат дорогих духов и тёплое напоминание об озорной девчонке. Юра некоторое время так и стоял, глядя на опустевшую комнату, а потом повернулся к хозяину дома, деловито прищурился. – Вениамин Семёнович, я бы хотел с вами серьёзно поговорить. – Решительно заявил он и уверенно направился в сторону кабинета, что был предложен хозяином как наиболее удобный переговорный пункт. Беседа длилась по меньшей мере до утра. У Вениамина Семёновича к гостю было много вопросов, Юра же старался дать на эти вопросы как можно более точные ответы. – В любом случае последнее слово будет за Мартой. – В итоге заключил довольный исходом беседы отец и на будущего зятя взглянул с надеждой. В просторном холле дома уже слышались звонкие девичьи голоса. – Доброе утро. – Сделал Юра решительный шаг вперёд и позволил Марте смущённо улыбнуться, прежде чем ответить. – Доброе. – Внимательно осматривая вчерашнего гостя, Марта кивнула. – Вы, должно быть, ещё не ложились. Папа! Это, по крайней мере, невежливо! Что Юра о нас подумает. – Повысила она голос. – Юра, вы его извините. Папочка всю жизнь мечтал о наследнике, а получилось то, что получилось. – Имея в виду себя, опустила взгляд и как по заказу раскраснелась. – Если вы не торопитесь, то можете отдохнуть в гостевой спальне наверху. Геля рассказала, что совсем скоро уезжает и я вдруг поняла, как много мы должны друг другу сказать… Прошу вас оставить её погостить у нас ещё немного. – Спасибо за предложение, но, увы, не могу. Служба. – Предельно кратко, жёстко отказался гость, немного охлаждая пыл. – Геля, если хочет, может остаться, а мне пора. Вениамин Семёнович, Марта. – Головой на прощание кивнул, и она отступилась, его пропуская. – Всего хорошего. – Бросила вслед и на отца глянула, уверенно улыбнувшись. – Кажется, ты предлагал мне выбор, папочка… Что ты думаешь об этом молодом человеке? – Ну… раз ты сама завела эту тему, скажу тебе так: я думаю, что вопрос вашей свадьбы решён. Нужно только время для подготовки и соблюдение некоторых формальностей. Таких как знакомство родителей. Ты, как я понял, с ними хорошо знакома. – Да, особенно с будущей свекровью. – Марта склонила голову набок, не пытаясь скрыть предвкушение от бушующих событий. Свадьба была скорой, шумной, многолюдной. Только ленивый не пришёл, чтобы порадоваться за молодых. Юра был счастлив, а Марта непозволительно красива. Он не мог отвести взгляд от молодой, а она от старинного перстня, преподнесённого ей в честь торжества. Прежде украшение с редким камнем принадлежало матери, а теперь было передано ей в качестве семейной реликвии. Именно Марте. Так завещала её мать. Марте – перстень, что необходимо подарить именно в день свадьбы, а старшей дочери Свете – родительскую усадьбу. К перстню прилагалось письмо – послание, пережившее время. В нём мать желала счастья и велела быть благоразумной. А камень… камень судьбы… он поможет сделать выбор в сложной ситуации. – А я уже счастлива. – Заверила Марта, аккуратно складывая тонкую бумагу по старым швам, и вернулась к гостям. Потом было событие более интимное – брачная ночь. Юрочка стал у неё первым, и, как была уверена сама Марта – единственным мужчиной. Всё оказалось предсказуемо и понятно. Впрочем, едва ли она ожидала от в меру скромного и запредельно чопорного мужчины эмоций, пожара, страсти. Да, он был нежен. Да, он был к ней внимателен. Да, ему льстило завидное положение первого мужчины прелестной Марты. И на этом всё. На этом всё… Жизнь с Юрочкой оказалась скучна и однообразна, держалась на его честном слове и нездоровом энтузиазме самой Марты. Она, как истинная хозяйка большого дома, подаренного родителями жениха, создавала уют, красоту, превращала пресное существование в изысканный десерт. Марта изучала секреты приготовления пищи днём и секреты интимных ласк ночью. В помощь ей была выделена домработница свекрови, замечательная женщина, которая и выполняла большую часть рутинной работы. Но, несмотря на все, безусловно, тепличные условия, она всё же потерялась в бесконечном ритме жизни домохозяйки и очень скоро выдохлась. Юра, выполняя свою роль главы семьи, горел на работе, впрочем, там же и пропадал, создавая благоприятные условия для молодой супруги, а Марта всё сидела и сидела одна. И все её труды так и оставались не востребованы. Ни дневные, ни ночные. – Юрочка, как ты думаешь, может, мне пойти работать? – Спросила она однажды, всё же дождавшись его со службы в начале первого ночи. – Зачем? Тебе чего-то не хватает? – Нахмурился оскорблённый подобным заявлением супруг. – Мне не хватает общения. Мне не хватает внимания. В конце концов, я хочу чувствовать себя нужной. Юра стёр с лица следы усталости, сменив их на мягкую улыбку, приобнял супругу, поцеловал кончики её пальцев. – Марта, однажды я дал себе слово, что моя жена никогда не будет работать. Именно для этого я день и ночь пропадаю на службе, именно для этого готов недосыпать и недоедать. – Юра, ты впадаешь в крайности. Ну, что значит недоедать? – Погладила Марта его по голове и тепло улыбнулась. – С завтраком и ужином я буду справляться в срок, а чем я занята днём… какая разница, чем я буду занята днём?! Главное ведь, чтобы оставалась довольна, правда? – Прижала его лицо к собственному животу и запустила пальцы в светлые волосы. – К тому же есть разные женщины. Кто-то находит себя в домашней работе, а кто-то реализует себя на общественно полезных началах. Роль домохозяйки, судя по всему, не моё. – Наигранно тяжело вздохнула и принялась рассуждать. – Я люблю цветы, но совершенно не умею за ними ухаживать, они меня не слушаются. Кстати, нам не мешало бы нанять хорошего садовника. – Капризно пожаловалась и надула губы. – Я терпеть не могу заниматься уборкой, но с этим легко справляется наша домработница. Сколько раз созваниваюсь с твоей матерью, столько же и благодарю её за Елену Дмитриевну. – Поторопилась упомянуть о святом и тут же получила от мужа благодарственную улыбку. – Марта, но работа… – Не понимая и не принимая ни одного из предложенных доводов, пожимал Юра плечами. – Ты не будешь высыпаться и станешь раздражённой, нервной. Это отразится на наших отношениях в семье. И, кстати, в какой сфере ты видишь себя? Без образования, без опыта… – Да, мы с тобой этого пока не обсуждали, но я планирую поступать на экономический в будущем году. А работа… Я могла бы пока поработать кассиром в сберегательной кассе. Или консультантом по вкладам. – Милая моя, дорогая, тебя и саму стоит консультировать по этому вопросу. – По-доброму усмехнулся Юра, видимо, не распознав в нежном голосе настойчивости и отнюдь не женской хватки. – Не торопись. – Накрыл её ладони своими. Тёплыми и мягкими. – К тому же у нас пока нет детей. Ты могла бы направить свою энергию в данном направлении. – Осторожно проговорил, боясь задеть, но Марта и не думала обижаться. Наоборот, холодно усмехнулась. – В гордом одиночестве я с этой задачей не справлюсь, дорогой. – Непрозрачно намекнула на его частое отсутствие. – И как раз пока детей у нас нет, а время для того, чтобы познать себя есть… Как раз этим и стоит воспользоваться. Юра, устрой меня на работу. – Перешла к сути. Голову склонила, намерено демонстрируя плавные изгибы желанного тела. – Я же знаю, это в твоих силах. – Откровенно улыбнулась, опускаясь к мужу на колени. Потянула за узел галстука, размяла напряжённые плечи, убрала в сторону его очки. А Юра… Ну что Юра… он был бессилен перед её женской властью. И уже в следующий понедельник подвёз Марту к месту её работы. – Желаю удачи. – Шепнул на прощание и улыбнулся, глядя, как любимая вприпрыжку несётся по тротуару. На водителя перевёл уже строгий, целенаправленный взгляд. – Езжай. – Тихо скомандовал, но в голосе было достаточно силы, чтобы не питать по поводу молодого служителя партии иллюзий. Он был суров и страшен в гневе. Никогда не шёл на компромиссы и среди своих славился как серьёзный противник. И единственной слабостью мужчины оставалась его молоденькая супруга. Она вила из него верёвки, а он ей позволял это делать. Пока. Год семейной жизни пролетел как один день и не только потому, что ничто не омрачало счастье молодых. Они были далеки друг от друга каждый день этого года. И если прежде Марта старалась создать семью, то теперь создавала уют лишь для себя. Нет, она по-прежнему оставалась слабостью своего мужчины, по-прежнему владела его сознанием и управляла действиями, но теперь имела определённую цель: любить себя и делать себя счастливой. Ведь Юра и без её участия оставался счастлив и будто не замечал того, как друг от друга отдалились, как отношения перешли в разряд дружеских. Глупой Марта никогда не была и благоразумно обижалась на мужа всякий раз, как он был вынужден уехать в очередную командировку. Периодически наведывалась к свекрови и просила у неё совета, как вести себя в той или иной ситуации, поддерживала отношения с суетливой Гелей. В общем, заручалась мощнейшей поддержкой со всех фронтов. Так… на всякий случай. А ещё она хотела детей. В этом видела свою роль как женщины, в этом видела своё спасение, ведь и работа с её постоянными встрясками успела наскучить. Что тут сказать… работу в сберкассе можно было смело отнести к сфере обслуживания. Безликая толпа, которая не заканчивалась даже перед самым закрытием. И каждый со своей претензией, каждый считает, что Марта должна уделить им своё драгоценное внимание, выслушать, посоветовать. Не было отдушины и в обеденный перерыв при общении с коллегами. К «блатной» сначала долго присматривались, потом приценивались и в итоге сочли вражеским элементом. Причины раздора были самые разные. Тут ей припомнили и французские духи, и чулки из тончайшего капрона и шёлковые блузки. Приняли во внимание и тот факт, что на службу Марта приходила не с целью заработать деньги, получить заработную плату, а лишь для того, чтобы выгулять очередной наряд, коих было несметное количество. А ещё работа уверенно окунула Марту во все социальные слои и подробности их существования. И теперь было разделение не на стильных, модных и безразличных к нарядам, а на тех, кто может себе позволить и тех, кто не может. На тех, кто имеет возможности и тех, кто об этих возможностях только мечтает. Узнала она и понятие «нищета». Таких клиентов, кстати, было немало. Они тряслись над последней копейкой, решая неразрешимую дилемму: отложить деньги на сберкнижку или всё же купить сыновьям-школьникам новые брюки, ведь прежние совсем износились. Спустя время, таких Марта отличала ещё до начала беседы, до их первого вопроса. Жалко этих людей не было. Тут, скорее, на первый план выходило непонимание и непринятие такой жизни, таких условий существования. А ещё чужое нежелание что-то в своей жизни менять. Хотя о кардинальных переменах Марта тогда могла только рассуждать, ведь у самой светлое безбедное будущее было ясным и предельно понятным. Нет, она бы ни за что не отказалась от спокойной жизни с Юрочкой. Ни за что и ни при каких условиях. И подобным мыслям оставалось лишь загадочно улыбаться, в то время, как окружающие выкручивались, занимали и перезанимали, налаживали «нужные» знакомства. Выходные Марта любила больше всего. Ведь такие дни, особенно если Юрочка не уезжал на службу, можно было посвятить покупкам. И не имело ни малейшего значения, что именно покупать, ведь удовольствие доставлял сам процесс траты денег. Тех самых, которых практически ни у кого нет. А они в то время могли себе позволить заняться благоустройством сада, дворовой территории, и не задумываться при этом, что приготовить на ужин. Ведь поужинать всегда можно в ресторане… В один из таких дней и прозвенел где-то на уровне подсознания первый колокольчик. Но звенел он настолько тихо, что его звук был едва различим и Марта с лёгкостью отмахнулась от раздражителя. Они с Юрой как раз присматривали кустовые розы. Марта хотела чайные, Юрочка же настаивал на ярких, алых, уверяя, что именно этот оттенок красного сможет украсить их и без того цветущий сад. – Юра, это будет выглядеть слишком вызывающе. – Капризно отворачивалась от созерцания бутонов Марта и обиженно кривила губы всякий раз, как муж пытался наладить контакт, схватив её за ладонь. Отмахивалась и периодически отступала. – Солнышко, а мне кажется, что этот цвет очень тебе идёт. – Податливо улыбался Юра и хмурил брови, переводя взгляд на продавца, обещая тем самым разобраться как можно скорее. – В каком смысле? Мне что, стоять рядом с этими кустами всякий раз, когда мы приглашаем гостей? Ну, так, чтобы никто не усомнился, зачем мы выбрали именно эти цветы. Юра, мы пришли за чайными розами. Это очень красиво. Мы возьмём вот эти два. – Обращаясь к продавцу, требовательно ткнула Марта указательным пальчиком и удовлетворённо выдохнула, отметив, что сопротивляться благоверный перестал и уже отсчитывает кругленькую сумму за дефицитный товар. А пока наметилась суета и возня вокруг той самой покупки, позволила себе отвлечься и окинуть придирчивым взглядом и остальные выставочные экземпляры. В их город флористы из разных республик и близлежащих областей приехали всего на два дня, стоило потратить своё время с максимальной пользой. Марта прошла на несколько метров вперёд, потом назад, примеряясь и прицениваясь к очередной покупке, как вдруг заметила навязчивое внимание со стороны. Молча уходить в сторону привычки она не имела, потому резко вскинула взгляд на немолодого мужчину и выразительно нахмурила брови. – В чём дело?! – Строгостью голоса сразу выделила своё предвзятое отношение, и удивлённо склонила голову, отмечая, что мужчина подобной её реакции ничуть не смутился, а, казалось, даже обрадовался оказанному вниманию. – Приношу свои глубочайшие извинения, о, юная прелестница, за то, что посмел нарушить ваш покой. – Заговорил мужчина будто сказочник из древней Персии и склонил голову в учтивом поклоне. – Всё дело в том перстне, что украшает ваши изящные пальчики, – старательно улыбнулся, – продайте его мне, я заплачу очень щедро. – Тут же заверил он и потемнел с лица, когда Марта надменно хмыкнула и руку, на которой носила украшение, отвела за спину. – Вот ещё! – Фыркнула она и задрала подбородок вверх, чувствуя своё явное преимущество. – Я коллекционер. Историк. Изучаю древние миры, средневековье и времена царской эпохи в России. Вы ведь даже представить себе не можете, сколько лет истории каждое мгновение жизни носите за собой. Сколько судеб связано именно с этим камнем. Александрит… – Мечтательно потянул. – Вы ведь знаете, что это александрит? – Тут же нахмурился, после чего понимающе кивнул головой. – Разумеется, вы знаете… Тридцать карат. Изумительный экземпляр. Между прочим, один из первых камней, добытых на Урале. Только там! И ни в каком другом месте нет камней подобной чистоты и подобной цветовой палитры! Каким… каким он становится после захода солнца? Хотя нет, не отвечайте, – поспешил сбить с мысли, приметив, что Марта намеревается ответить. – Он становится малиновым. Непременно малиновым, иного и быть не может. На этом перстне лежит страшное проклятье. – Тут же принялся стращать, понимая, что уговоры должного результата не возымеют. – Но я готов избавить вас от этой ноши, от опасности, что подстерегает всякого из владельцев. – Спасибо, я как-нибудь справлюсь сама. – Съязвила Марта и попросту насмехалась над мужчиной напротив. – Это мой перстень и я не готова расстаться с ним ни за какие деньги, ни за какие мирские блага. – Отдайте мне кольцо! – Заколотился мужчина в каком-то необъяснимом припадке злости и негодования, на что Марта отступила, громко ахнула и воскликнула, намерено привлекая внимание: – Да вы сумасшедший! Получив время для манёвра, отступила ещё на шаг, не позволяя незнакомцу наброситься, и попросту отобрать украшение. – Что захотите, прелестное создание, всё, что захотите! – Едва не умолять тот принялся, на что Марта властно усмехнулась, сверкнула ядовитым взглядом. – Ну… если только за любовь… – Проронила настолько тихо, что едва ли кто из проходящих мимо мог услышать, сама эти слова смаковала, сама пыталась распробовать. – Если только за любовь. – Повторила увереннее и растянула губы в убийственно красивой улыбке. Тут же опомнилась, прищурилась и принялась растерянно моргать. – Юра, разберись! – Взвизгнула, как только поддержку и внимание в его взгляде уловила. Хотя знала наверняка, что муж не из тех, кто в принципе может с чем-то разобраться. Все, без исключения, вопросы, супруг решал путём дипломатических переговоров, а она требовала поступка. Решительного и, возможно, безумного, опрометчивого. Даже губы поджала, глядя, как муж покачал головой, её возгласа не принимая, порыв осуждая. На мужчину, что посмел нарушить покой любимой жены, глянул и в дружеском жесте широко развёл руки. – Эдуард Васильевич, дорогой. – Воскликнул. – Как вы, как здоровье, как ваша коллекция? – Перечислять принялся. – Познакомьтесь с моей женой. – Приобнял её, к себе притягивая. – Марта, это Эдуард Васильевич Решетов, старый друг нашей семьи. Мама как раз на днях вас вспоминала. – Снова перескочил на личности. – Жена? – Растерялся Решетов на какое-то мгновение, а потом хитро улыбнулся. – Наверно, счастье иметь такую красавицу в собственной клетке. – Понимающе кивнул. – Как? Поёт ваш соловушка? – На полусогнутых к Марте приблизился и с молчаливого согласия Юры коснулся её руки, по заветному камню едва ощутимо провёл дрожащим пальцем. – Марта замечательная жена. Самая лучшая. – Беззастенчиво хвастался Юра, на неё свысока глядя. Тут же в щёку поцеловал, хотя обычно старался чувства не демонстрировать. – Ну да, разумеется, самая лучшая… – Задумчиво пробормотал мужчина. – Тогда уговорите её продать мне вот это кольцо! – Не растерялся Решетов и в его глазах что-то вспыхнуло. На подобное заявление Юра вежливо рассмеялся и прижал Марту к себе ещё крепче. – Не думаю, что существует человек, способный заставить Марту расстаться с этим украшением. В конце концов, это едва ли не единственная стоящая вещица из её приданого. – Как скромно ты оценил вклад моего отца в развитие своей карьеры. – Не преминула уколоть Мата в ответ на опрометчивое заявление мужа и сверкнула недобрым взглядом. Правда, тот предпочёл оставить это её замечание без комментария. – И с чего вы взяли, что мой дом для неё клетка?! – В азарте улыбался, жену по плечу поглаживая. – Э-э, нет, Юрочка, этой птице суждено высоко лететь. – Замысловато выразился Решетов и так же странно прищурился. – Захочешь поймать – только хуже сделаешь. Пламя в ней бушует непокорное. Ты по молодости лет этого не видишь, но время всё по местам расставит. Всё и всех. Не по силам она тебе, не по власти… – Вы бессовестный интриган. – Безразлично отозвалась Марта, усмехнувшись с вызовом. – Пойдём, Юра. – За локоть мужа придержала и потянула в сторону. – Юра! – В удивлении приподняла брови и опустила взгляд, как только добилась желаемого. Триумф в глазах скрывала, победную улыбку утаить от посторонних глаз пыталась. – Эдуард Васильевич. – Склонил Юра голову в прощальном жесте. – Время всё расставит по местам. – Проговорил тот вслед и так застыл, глядя на удаляющиеся фигуры. После Марта ещё не раз припоминала странную встречу, странное знакомство. Порой даже казалось, что старческий голос, озвучивающий незамысловатую просьбу, мерещиться ей во сне, а иногда и наяву. Только правильно оценить видения в силу молодых лет и буйного нрава не представлялось возможным. Она жила, цвела, любовалась собой и бьющей ключом жизнью. Она просыпалась с мыслями о светлом будущем и засыпала с неизменной верой в лучшее. Часто саму себя ассоциировала с бабочкой, порхающей по цветам и пьющей сладчайший нектар, о котором повествуют старые сказки. И всё было хорошо. И всё радовало. Вот только иногда, совсем-совсем редко, накатывало чувство одиночества. Странное, необъяснимое. Но признаваться себе в том, что вся жизнь, точно как всё у той же бабочки, пуста и бессмысленна, не хотелось. В конце концов, всегда можно родить ребёнка и в корне изменить свою судьбу! Глава 7 – Юра, ты меня совершенно не замечаешь! – Ворвалась Марта в кабинет мужа поздним вечером после очередной мысли о своей нереализованности как женщины. На некоторое время застыла в пороге, потом многообещающе улыбнулась, сделала несколько шагов вглубь комнаты и рухнула на стоящее едва не по центру кабинета кресло. Оно всегда стояло на этом месте. Марта догадывалась, что и поставил его Юра именно для этих её выходок. Ведь со стороны любоваться супругой ему нравилось даже больше, чем видеть её рядом с собой. Опала, чувствуя упадок сил, который всегда накатывал, как только пыталась добиться должного внимания, и будто нехотя на мужа взглянула. – Ну, что ты молчишь?! – Упрекнула и отвернулась в сторону, не собираясь созерцать его всё понимающую улыбку. – Марта, солнышко, тебе снова стало скучно? – Любя пророкотал тот и вернулся к своим делам. – Вовсе нет! Но иногда складывается такое впечатление, что ты женился на мне только лишь ради разнообразия. Ты мог бы хоть иногда заглядывать в нашу общую спальную комнату и радовать любимую жену своим присутствием в постели. – Я работаю, дорогая. – С улыбкой отозвался Юра, не отрывая взгляд от бумаг. – А я не могу без тебя уснуть… Ты же знаешь… Ловким движением оголила одно плечико, сбрасывая с него шёлковый халат, чуть ослабила узелок пояска, позволяя полам соблазнительно разойтись на груди. Голос на последней фразе сделался медовым, а взгляд умилительно нежным. Осознавая, что ответного внимания не дождётся, Марта изящно соскользнула с кресла и неуловимо быстрыми шагами пересекла кабинет, чтобы устроиться на коленях мужа. – Юра, ты бессердечный чурбан! – У чурбана сердца не может быть априори, дорогая. И… давай поговорим об этом за завтраком. – Мученически скривился, но Марта страданий супруга не оценила и повела себя лишь настойчивее. Обеими ладонями удержала лицо, не позволяя отвести взгляд в сторону бумаг, которые он так и удерживал в руках. – И о чём ты собираешься разговаривать со мной за завтраком? – Изогнула бровь, зная наверняка, что для мужа это давно стало сигналом тревоги. – Я тебя спрашиваю! – Настойчиво проговорила. – Юра, ты меня даже не слушал! – Обиженно засопела и капризно надула губы. – Марта, я прошу тебя, давай отложим твои претензии на неопределённый срок. Завтра вечером я отправляюсь на очередной съезд и… – Опять?! – Воскликнула, понимая, что сделала это уже не играя. Взволнованно задышала, почувствовав, как гневный румянец заливает половину лица. – Ты обещал, что эти выходные мы проведём вместе. Мы собирались в театр… или… или, на крайний случай, в кино. С колен мужа вскочила и несколько раз метнулась по комнате. – Юра, ты стал просто невозможен! И это при условии, что я работаю, а что, если бы пошла у тебя на поводу и сидела дома? Что тогда?! – Марта, милая, но ведь остальные знают, чем себя занять, почему ты не можешь найти выход? – Какие ещё остальные?! Не знаю таких! Кого? Ну, кого ты собираешься поставить мне в пример?! – Хотя бы свою мать. Посмею напомнить, что она посвятила себя семье и никогда даже не помышляла о работе в общественно полезных местах. – Да, но у неё были дети, Юра. Она рассказывала, что ты родился точно после свадьбы. По истечении ровно девяти месяцев! – Я люблю детей. Почему бы нам не подумать об этом? – Вздохнул Юра и поджал губы, понимая, что Марта после очередного замечания просто рассвирепела. Он даже примерно представил, каких сил ей стоило промолчать в этот момент. Представил, вину прочувствовал и покаянно опустил голову. – Ну, прости, солнышко. Я свинья. Поверь, просто поверь, что я всё делаю для твоего же блага. Прочувствовал тот момент, когда следует встать из-за стола и Марту обнять. Нервно выдохнул, оглядываясь на рабочий стол, заваленный документами и папками. – Давай договоримся так: эти выходные я работаю, а на следующих мы обязательно побудем вдвоём. Можем съездить на пикник… или покататься на лошадях. Я говорил, мой хороший знакомый занимается лошадьми? – Так не пойдёт. – Решительно качнула головой Марта в ответ на, казалось бы, заманчивое предложение. – Ты вот уже несколько месяцев произносишь один и тот же текст, даже не задумываясь над его смыслом. – Марта… – Давай! – Оттолкнувшись от мужа, сбросив его объятия, Марта вскинула голову, чтобы смотреть точно в глаза. – Езжай на свой съезд! Отправляйся на заседание! – Обессилено взмахнула рукой. – А я буду сидеть одна в четырёх стенах и ждать очередных выходных. Не побеспокою тебя более со своими истеричными порывами. А ещё через несколько месяцев, случайно столкнувшись в этом огромном доме, ты сделаешь попытку со мной познакомиться, ведь к тому моменту попросту забудешь, как я выгляжу! – Ты утрируешь. – Строго заметил Юра. – Даже так? Ну, тогда, может, напомнишь, сколько раз за последнее время ты сам изъявил желание меня увидеть? Горько усмехнулась, когда вместо ответа получила лишь многообещающий прищур его глаз. Подошла к возвышающемуся стенному шкафу и с силой дёрнула нижний ящик, демонстрируя содержимое. – У тебя здесь комплект постельного белья. – Пояснила в ответ на недоумённый взгляд. – Здесь сменное бельё, сорочки и костюмы. – Отворила самую массивную дверцу. – В конце коридора находится ванная комната со всеми необходимыми принадлежностями. Поужинать всегда можно на кухне, ведь столовая в нашем доме по назначению не используется тобой в принципе. В конце концов, ты даже не видишь смысла подниматься на второй этаж, где тебя жду я! Ах, да, конечно. Как я могла забыть, что в нашей спальне находится сейф с ценными бумагами и документами. Вот к сейфу ты однозначно подходишь чаще, чем ко мне и к семейному ложу! Неужели я совершенно тебя не интересую, Юра? О каких детях ты вообще говоришь, знаешь ведь, что сама я с этим не справлюсь даже при всём желании. Я год замужем, а чувство такое, что опостылела тебе! – Марта, сейчас не самое удачное время для подобного разговора. – Строго заметил Юра, чем заставил натурально ахнуть. Он выдержал её разгневанный взгляд, стерпел саркастическую усмешку, только вот из кабинета выскочить не позволил – больно сжал запястье, когда Марта рванула в сторону двери и удержал в момент, как посмела проявить вольность и дёрнула руку на себя. – Успокойся. – Сдержанно процедил сквозь зубы. – Успокойся и сядь. – Толкнул в сторону дивана и навис сверху, когда она всё же восприняла отнюдь не вежливую просьбу. Долгий взгляд глаза в глаза вышел каким-то недобрым и неприятным. По крайней мере, Марта почувствовала странный холодок, бегущий по позвоночнику. Наверно, что-то сродни страху мелькнуло на её лице, потому как Юра тут же успокоился, уравновешено выдохнул и сделал слабую попытку улыбнуться. – Ты моё сокровище. – Прошептал, придержав Марту за подбородок пальцами. – Моя самая дорогая, самая любимая. Всё, что я делаю, я делаю для тебя и для нашей семьи. Сейчас очень напряжённый момент. Новая должность, требующая внимания и отдачи. Я должен проявить себя, если не хочу надолго задержаться в нижних чинах. А для этого нужно чем-то жертвовать. Прости, но в данном случае мне пришлось пожертвовать твоим доверием. Я исправлюсь, обещаю. Только не сейчас. Дай мне время. Совсем немного времени, а потом я буду в силах исполнить любое твоё желание. Проговорив это, Юра осторожно коснулся её губ и отстранился. – Ты меня напугал. – Тихо призналась Марта и поёжилась от холода, который всё же охватил тело. Тут же растёрла озябшие руки, поправила сбившиеся волосы. Снова почувствовала свою силу и власть, расправила плечи. – И… куда ты едешь? – В Адлер. Получила сухой ответ. Юра был уже далеко отсюда и на неё не смотрел. – В Адлер? – Да. На шесть дней. Как раз к выходным вернусь. – Тогда я еду с тобой. – Решительно заявила Марта и с дивана всё же поднялась. Юра обернулся, осознав последнее заявление, но противостоять отчего-то не смог. – В конце концов, ты уже год обещаешь мне медовый месяц, который задолжал сразу же после свадьбы! Пришло время исполнить данные обещания. – Но я буду занят и у меня совершенно… – Ничего! Зато я смогу отвлечься. Сейчас середина июля, самый сезон. – И буду поздно возвращаться… – Ничего нового. – Категорично качнула головой Марта. – И не смогу уделять достаточно времени… – Да не волнуйся! Уж как-нибудь я смогу себя развлечь. – Не знаю… Это деловая командировка… – Я тебе совершенно не помешаю! – И отпустят ли тебя с работы? – Неужели за полгода этого ада я не заработала и недели отдыха?! – Мученически скривившись, Марта застонала. – Юра, ты должен повлиять на моё руководство. Ты же знаешь, как тебя уважает Зинаида Анатольевна. – Довольно заключила, радуясь собственной идее. – Бронируй номер! Я не собираюсь ютиться на одноместной койке класса эконом. – В разгар сезона? Марта, ты, наверно, шутишь… – Так, сделай что-нибудь! Ты же представитель власти! – Марта… – В конце концов, я могу попросить об этой услуге отца. Уж для него наверняка найдётся местечко в любом пансионате страны. – Намерено задела мужа и удовлетворённо кивнула, как только тот раздражённо рыкнул что-то вроде согласия. Ох, как она любила подобные разговоры… Наверно, смотреть со стороны на подобный диалог было бы просто замечательно, но посмотреть не удавалось, приходилось участвовать. Особенно сильно Юру задевало положение в обществе, точнее, его отсутствие. Он мог бы руководить целой страной. Мог бы… да кто же ему позволит?.. Вот и приходится довольствоваться малым, пробиваться, доказывать, выслуживаться. Подстраиваться пусть и под глупцов, но глупцов вышестоящих. И любое, практически любое упоминания о полномочиях отца Марты выводило его из себя. Правда, тут стоит отдать должное, держать себя в руках Юра умел идеально. Только что желваки выступали на скулах и недобрый взгляд, то и дело, был направлен на собеседника… Но что Марте до его взглядов и желваков?! Она бессовестно пользовалась своим положением и своим влиянием как женщины. Один лишь момент не давал покоя. Те самые приступы тихого бешенства мужчины. О-о… это было далеко не в первый раз. Этот его угрожающий оскал, стальная хватка и не озвученное обещание уничтожить. Почему-то именно это она видела в глазах мужа и неизменно робела. Не должна была, не хотела показывать ему свой страх, свою слабость, но совершенно не контролировала чувства и каждый раз уступала. А потом не придумала ничего лучшего, чем озвучивать и выставлять напоказ то, что могла бы скрывать. «Ты меня напугал». Да, именно эта фраза всё чаще для Юры была ударом под дых. Всё чаще заставляла задуматься и следующий раз быть более осмотрительным. И, что важно, произнести её следовало, именно когда муж приходил в себя. Ничуть не раньше, ведь тогда он мог бы воспринять подобное признание как вызов… Марта даже мысленно не желала представить себе, на что способен мужчина, которого так долго держат в узде правил, установок и условий. А к тому моменту, как это узда будет ослаблена, она должна закрепиться в сознании мужчины, как любимая жена и мать его ребёнка. На это и тратила все свои силы. На этом и акцентировала внимание. А что касается любви… его любовь Марте была совершенно не нужна. Главное быть уверенной в завтрашнем дне, а любовь приносит в жизнь человека лишь смуту и сомнения, коих и без того предостаточно. По крайней мере, так утверждал её отец, а верить отцу Марта считала своей святой обязанностью. Солнечный Адлер встретил толпой отдыхающих, невозможной духотой и предсказуемой давкой привокзальной площади. Юра торопился на заседание и, то и дело, перекладывал портфель с документами из правой руки в левую и обратно, протирал лоб подготовленным заранее носовым платком и строго посматривал на носильщика, двигающего тележку с чемоданами Марты. Очередное напоминание о том, что едут они всего на шесть дней, было пресечено на корню строгим взглядом зелёных глаз и с количеством вещей пришлось просто-напросто смириться. – Я не успеваю заселиться в гостинице. – Выдал Юра уже у машины такси и взглянул на Марту с беспокойством. – Я доберусь. – Отмахнулась она. – Я прошу тебя сегодня никуда без меня не ходить. – Разумеется, мне ведь совершенно ни к чему купаться в море и загорать. Я буду скучать у окна и слушать шум прибоя… – Скорчила она смешную рожицу и щёлкнула мужа по носу. – Марта… – Проговорил тот с укором, на что она обворожительно улыбнулась и неодобрительно покачала головой. – Юра, я тебя услышала, а что мне делать дальше, решу сама. Дорога была очень утомительна, возможно, я немного посплю, но ничего не обещаю. Ты будешь поздно? – Обернулась в момент, когда уже почти села в машину такси, и улыбнулась наимилейшим образом. – Я буду скучать. – Спешно добавила, не дожидаясь ответа, и махнула на прощание рукой. Закатила глаза, самой себе демонстрируя усталость от бесконечных упрёков, ведь за всё время в пути он так и не смог заставить себя замолчать и всё зудел, зудел… Да она в один момент поняла, насколько благодарна судьбе за постоянную занятость супруга, ведь выдержать подобную атаку ежедневно под силу не многим! – Гостиница «Чайка». – Припомнила известить водителя о конечной точке маршрута. – И если можно, побыстрее. – Игриво увела взгляд в сторону, отметив заинтересованность со стороны мужчины. – Пока законный супруг не опомнился, нужно успеть посетить все злачные места вашего замечательного города. – Может, нужна помощь? – Усмехнулся усач, а Марта брезгливо сморщила носик. – Боже упаси! – Закатила глаза. – С виду не скажешь, а на деле он очень ревнив. Очень! – Выделила тоном дополнительно и заливисто рассмеялась, как только мужчина разочарованно надул губы. Марта любила море. И солнце любила, и крики чаек в ночной тиши. Каждый год отдыхала на побережье и только сейчас поняла, насколько соскучилась по этому ощущению мимолётного счастья, что посещает только в таких городках. И даже постоянно кислый вид администратора гостиницы не портил общее впечатление непрекращающегося веселья, азарта, скорого удовольствия. В этот раз её встречала женщина. Конечно же, грузная, конечно же, уставшая от жизни. Она нехотя поднялась из-за стойки регистрации, чтобы выдать формуляр для заполнения. Краем глаза заметив, что посетительница наметилась на номер с удобствами, женщина незначительно, но подобрела, разговаривать стала вежливее и периодически выдавала неплохую, очень похожую на естественную, улыбку. – Ваш номер триста девятнадцатый. – Большое спасибо. – Не поскупилась на эмоции Марта и с чувством полного удовлетворения направилась к лифту. Наспех ополоснувшись, разобрала чемоданы и с видом доцента кафедры приступила к выбору купальника на этот выход. Марта себя баловала. Она любила выделяться. Она любила, когда её замечают и, к слову, частенько своего добивалась. Имела вкус и могла похвастаться собственным стилем в одежде. А вкупе с допуском к выезду за границу, горючая смесь грозилась стать взрывоопасной. У неё было всё, чтобы добиваться неизменного успеха у мужчин, но строгое воспитание отца не позволяло даже думать в подобном направлении. Она была рождена, чтобы стать идеальной супругой выдающегося человека. И она уже идеальна. Осталось только донести эту мысль до окружающих… Звонок телефона застал Марту в дверях. – Я слушаю. – Торопливо проговорила, поглядывая на море, распластавшееся по горизонту. – Марта, ты уже устроилась? Мы приглашены на ужин. Будь готова к шести. – Кратко оповестил Юра о своих планах на вечер. Марта на это лениво потянулась и невольно скривилась. – Да, конечно. – Улыбнулась, втянув в себя неповторимый запах моря. – Ты должна быть на высоте, я хочу, чтобы нас запомнили. – Да, конечно. – Слащаво пропела, стараясь отделаться от звонка как можно скорее. – Нам нельзя опаздывать, потому будь готова заранее. – Да, конечно. – Нахмурила она брови, понимая, что беседа «ни о чём» затянулась, а море сверкает слишком призывно, чтобы отложить отдых ещё хотя бы на минуту. – Что «конечно», Марта? Ты меня услышала? – Ну, разумеется. – Недовольно рыкнула, но вскоре опомнилась и поторопилась пояснить. – Не хотела говорить, но ты меня разбудил. До того как вошла в номер, я даже не подозревала, насколько сильно устала. Обязательно попрошу администратора поднять меня в четыре, чтобы к шести быть при полном параде и ни в коем случае не опоздать, ведь нас должны запомнить. – Повторила сказанное слово в слово и с чувством выполненного долга повесила трубку. – Вот зануда! – Недовольно передёрнула плечами. Только после этого настроилась на нужный лад, и с мечтательной улыбкой на лице отправилась на пляж. Море было тёплым, солнце жарким, а люди доброжелательными. И лишь мысль о том, что пора уходить, заставляла кривить губы и недовольно щуриться. Время неумолимо стремилось к пяти часам, когда Марта окунулась в воду последний раз. Наспех собрав вещи, она направилась в гостиницу, где её и поджидали первые неприятности. – Ключ от номера уже забрали. – Улыбнулась на удивление приятная девушка, заменяющая грузную тётку-администратора. – Видимо, ваш спутник уже вернулся. – Не преминула заметить она, глянув в журнал. – Да, это мой супруг. – Будто для самой себя пробормотала Марта и с предчувствием скорой встряски, нехотя побрела к лифту. Юра был очень исполнительный. Слишком. Чрезмерно. Чересчур. И того же требовал от окружающих. От Марты в частности. А она осмелилась ослушаться. Единственным вариантом, при котором их встреча пройдёт гладко, стало бы её опоздание. Да. Юре было бы просто некогда читать жене морали, но она слишком поздно об этом задумалась. Слишком поздно, ведь дверцы лифта отворились, а Юра стоял напротив и будто ожидал её. Он был красив. Да. Наверно, его можно считать красивым. Чуть худоват, но это, скорее, излишняя нервозность на службе. Его светлые, уложенные в плавильную причёску с косым пробором волосы, идеально сочетались с небесно-голубыми глазами. Тонкие блеклые губы и прямой нос. Глаза с постоянным прищуром. Если бы Юра стал следователем, только благодаря этому прищуру удалось бы раскрыть по меньшей мере половину преступлений. Очень уж угрожающе он в такие моменты выглядел. Высокий и жилистый. Общая рахитичность, наоборот, только вводила возможного противника в заблуждение. Он был силён. Он был агрессивен. Вот, собственно и всё, что Марта могла сказать о супруге по истечении года совместной жизни. А вот сейчас, в этот конкретный момент, Марта могла узнать о нём гораздо больше, ведь прищур он уже активизировал, длинные руки подпирают бока, а тонкие губы стали практически незаметными, так плотно были сжаты. Сейчас её спасёт только импровизация и природное обаяние. А возможен вариант при котором именно обаяние станет на лидирующую позицию… – Юрочка, ты меня встречаешь?.. – Максимально широко и предельно доброжелательно улыбнулась Марта и стала на цыпочки, чтобы поцеловать мужа в щёку. Он же не сдвинулся с места и не произнёс при этом ни звука. – Погода просто чудо. Мне кажется, или сегодня ожидается полнолуние? – Озорно оглянулась. – Я никогда не купалась при полной луне. Не против попробовать сделать это именно сегодня. Как ты смотришь на столь дерзкое предложение? Втянула его за руку в номер и на ходу захлопнула дверь, притягивая мужа к себе максимально близко. – Нет? – Удивлённо приподняла брови, словно в обиде за неоценённый порыв. – А если купаться голышом? Как тебе такое предложение? Интригует? – Прошептала в самые губы и снова проиграла, ведь муж уже вынес обвинительный вердикт и его требовалось только огласить… – Где ты была? – Вместо откровенных признаний, задал он ожидаемый вопрос и скрестил руки на груди, демонстративно от Марты отдаляясь. – На пляже. – Взмахнула она руками с пляжным инвентарём. Тут же сняла с головы широкополую шляпу и отбросила её в сторону. – Я просто в восторге от местного солнца. Такого чудесного загара не найти даже на Лазурном берегу Франции. – Распахнула лёгкий пляжный халатик и покружилась, демонстрируя пока ещё не совсем заметный, но всё же результат. – А ты и там была? – Была. И есть ещё один секрет красивого загара. Если не будешь таким букой, даже поделюсь им. – Прошлась по комнате, стараясь избежать требовательного взгляда. – Что? Не знаешь? Липовое масло. Только оно даёт такой чудный медовый оттенок. – Провела кончиками пальцев по бедру, показавшемуся из выреза. – Я просил никуда без меня не выходить. – В ответ на весёлое щебетание пробасил муж и выдвинул нижнюю челюсть вперёд. Марта невинно пожала плечами. – Ты просил, но не сказал, что это непримиримое условие. – На этот раз плечи Марта расправила и максимально вытянула тонкую шею. Удивление сыграла искренне и очень правдоподобно. Сама бы себе поверила. А вот Юра не верил… – Когда я позвонил, ты сказал, что уже спишь. – Продолжил атаку, которая заставила Марту непонимающе, но нервно усмехнуться. – Ты меня разбудил, да. А потом сон всё не шёл и не шёл… Мне стало скучно! – Сказала так, будто в чём-то обвинила. Бросила скорый взгляд на идеально заправленную постель и недовольно поджала губы. Юра этому факту мстительно усмехнулся. – И, вообще, я никак не уловлю суть твоей претензии. Что-то не пойму, ты привёз меня на море или в заточение? – Я приехал по делам и просил тебя быть предельно собранной. И не хочу, чтобы уже завтра в управлении говорили о том, будто я всюду таскаю за собой жену. – Юра, что за глупости? Позволь напомнить, что это ты в моём номере, а не я в твоём! И путёвку я приобрела на заработанные деньги, а не украла. В чём ты меня сейчас обвиняешь? В желании быть с тобой рядом? Вот уж не думала, что это предосудительно. Мы женаты всего год и быть вместе как можно чаще вполне естественное желание. – Я просил тебя никуда не выходить. – Сухо процедил муж, будто заводной, и сверкнул не в меру злым взглядом. – А я твоей просьбы не выполнила, ну и что?! – Так же стала Марта в позу и тут же оказалась прижатой к стене. Длинные мужские пальцы с силой сжимали её шею, а нетерпеливое дыхание врезалось в лицо и будто обжигало нежную кожу. Юра ничего не сказал, но смотрел так, что любые комментарии были бы излишни. Когда наваждение отхлынуло, а в его глазах мелькнул и пропал испуг, Марте оставалось только опасть по стене вниз, а на то, чтобы отдышаться, сил уже не хватило. Муж помог подняться и в жесте неоправданной нежности прижался губами к её шее. Удерживал со спины. Видимо, посмотреть в глаза не хватило смелости. – Мы должны быть к шести. – Осторожно напомнил, шепча слова на ухо, и аккуратно подтолкнул Марту в сторону ванной, за дверью которой она тут же заперлась, не желая ни видеть, ни слышать бессмысленные оправдания, которых, к слову, не последовало. Юра не стал объяснять эту вспышку гнева, а Марта не решалась акцентировать на подобном случае внимание. Удобнее и проще было бы забыть. Забыть… – Что это? – Воскликнул Юра слишком громко и тут же вцепился в неё новой хваткой. Больно сжал плечо и потянул вверх, сотрясая. Марта даже не поняла, что произошло, а он уже отшвырнул её в сторону и схватился за голову, что-то тихо причитая. Она успела сделать укладку и макияж, надела лучшее вечернее платье, из тех, что были с собой, изумрудного оттенка, что так удачно подчёркивал глаза. Открытые плечи, грудь и пышная юбка, доходящая до середины колена. Как раз справилась с застёжкой на серьгах, как вдруг снова его крик, его претензия, голословное обвинение. – Что это, я тебя спрашиваю?! – Молниеносно приблизился мужчина и тряханул Марту со всей силы, разворачивая к зеркалу спиной. – Ты же как дешёвая шлюха выглядишь! Как пляжная подстилка! Только тогда она аккурат над платьем с открытыми плечами разглядела небольшую временную татуировку. Мастер обещала, что та смоется всего через две недели и Марте в голову не пришло отказываться от заманчивого предложения. Бабочка. Скромная бабочка, сложившая крылья. И голубые глаза мужа в зеркальном отражении. Глаза, потемневшие до цвета штормового неба. Как Марта выдала ему пощёчину, не видела, ведь от страха закрыла глаза. Только слышала звук соприкосновения кожи с кожей и короткое, но громкое шипение – Юра за щёку схватился, мгновенно опомнившись. – Да ты с ума сошёл! – Взревела она и из номера выбежала, и не пытаясь выслушать, понять, дать шанс. В лифт заскочила и спустилась на первый этаж, а там улица и спасительный воздух, со всё ещё не явной, но наметившейся вечерней прохладой. Бежала Марта без оглядки – боялась, что муж догонит. Ещё у гостиницы пару раз слышала, как окликнул и остановиться потребовал, а потом от всего открестилась и только дорогу, ведущую вперёд, видела. Остановилась, как приметила какую-то ярмарку. Отдышалась, осмотрелась, с недовольством отмечая, что понятия не имеет, где сейчас находится. Недалеко от гостиницы тоже была ярмарка по распродаже бесконечных памятных безделушек для гостей городка, но это не она. И знакомых зданий, что своей выдающейся архитектурой буквально бросались в глаза, не разглядела… Гостиница «Чайка» осталась где-то далеко за пределами видимости. В какой-то момент, оказавшись в незнакомом месте одна, Марта испугалась, но быстро этот испуг заглушила, расправила плечи, улыбнулась, как подобает девушке её положения, и пошла вперёд. В конце концов, здесь недалеко должен быть очень красивый парк. Прохожая порекомендовала Марте проехать пару остановок по четвёртому маршруту. Это она и сделала, вот только опомнилась слишком поздно и вместо двух остановок проехала все пять. Казалось бы, всего на мгновение глаза закрыла, задумавшись, а на деле заблудилась ещё больше. Всё на том же четвёртом маршруте хотела отправиться назад, но автобус, вопреки ожиданиям, сделал круг и повёз в совершенно другую сторону. И буквально через пару остановок мощным потоком рабочей молодёжи она была оттеснена в самый дальний угол. Всё с тем же потоком минут через десять езды, Марту вынесло на незнакомую остановку, правда, на просторе толпа разбрелась и она осталась совсем одна. Изящные наручные часики показывали половину седьмого, а недобрые серые тучи настолько затянули небо, будто время давно перевалило за девять часов. Случайных прохожих не было, а движение транспорта, казалось бы, и вовсе вымерло, настолько тихо стало вокруг. Редкие проезжающие машины такси останавливаться не желали, да и денег не было от слова «совсем». И комичная с любой стороны ситуация таковой уже давно не казалась. – Вы не подскажете, который час? – Вынырнул из-за остановки невысокий паренёк в кепке и пристально посмотрел Марте в глаза. Подсказать она явно не желала, что и дала понять не менее прямым и не менее настойчивым взглядом. – Извините. – Процедила она сквозь зубы, тряханула рукой, на которой и были часики, и отступила на один шаг. С первого раза паренёк явно намёка не понял и ещё некоторое время продолжал стоять, будто в ожидании ответа, а потом надвинул козырёк на глаза и скрылся за рекламной тумбой, насвистывая неприятную, наводящую дрожь, мелодию. Что-то заводное и весёлое, мотив Марта узнавала. Что-то похожее на «Мурку», но сказать наверняка было сложно, всё же дующий в сторону тумбы ветер уносил звуки от Марты в сторону, а прислушиваться желания не было. Спустя минуту, она начала нервно притопывать, а потом и вовсе раздражённо оглядываться в поисках автобусного расписания, но табличка висела слишком высоко, а фонарь светил в противоположную от неё сторону. Ветер усиливался, сгоняя тучи, и теперь приносил заметные неудобства, заставляя ёжиться от холода и, то и дело, растирать озябшие плечи. Поддаваясь порывам, волосы беспорядочно разлетались в стороны, выбиваясь из идеальной некогда укладки, в глаза летела пыль, а в декольте платья мелкие веточки и высохшая листва с возвышающихся деревьев. Глава 8 От бессилия и собственной беспомощности очень захотелось расплакаться и, вероятно, именно так бы Марта и поступила, но спасительный автобус вывернул из переулка и неторопливо двигался в сторону остановки. Оттуда же, из темноты, в её сторону быстро приближалась одинокая мужская фигура. О том, что мужская, говорили, скорее, габариты, нежели какие-то чёткие очертания, а о том, что мужчина приближался, и говорить было не нужно, совсем скоро Марта уже отчётливо услышала спешные увесистые шаги. Автобус ускорился, а мужчина резко махнул рукой и что-то крикнул с угрожающей интонацией. Оглянувшись в поисках защиты, она была вынуждена поджать губы и мысленно поторапливала колымагу двигаться быстрее. Автобус остановился и двери автоматически раскрылись, разливая по остановке спасительный свет. Марта тут же юркнула в проход и уже с места относительной безопасности смотрела за тем, как двери закрылись, а бежавший в её сторону мужчина так и остался стоять на остановке, что-то отчаянно выкрикивая им вслед. И он смотрел на Марту. Только на неё. – Эй, водитель, обожди, не всех забрал! – Крикнул из хвоста кто-то больно жалостливый, заставляя едва не взвыть от досады. В раскрытую заднюю дверь влетел всё тот же мужчина и, глядя на Марту, странно улыбнулся. Ловко скользя между людьми, переполнявшими хвостовую часть, спешно приближался, а как остановился напротив, с демонстративной наглостью на неё уставился. Высокий и опасный, возвышался над ней, намерено нависая, и будто чего-то ждал. – Глухая, что ли? – Выплюнул в итоге слова и склонился, в глаза заглядывая. От резкого выкрика Марта на месте подпрыгнула и на мужчину уставилась, не моргая. – Что?.. – Я говорю, в падлу было автобус подержать, да?! – Рыкнул с откровенной неприязнью и разве что не сплюнул, так его лицо скривилось. – В каком смысле подержать? – Отступила она, выигрывая время и расстояние, но мужчина с показательным упрямством снова придавил её своим присутствием, приблизившись точно на этот шаг. – А как автобус обычно держат? – Нетерпеливо рыкнул он и посмотрел как на недалёкую, резко сменив тональность на саркастическую, мягкую, податливую. – Одну ножку на ступень, а вторую на тротуар. И ждём, пока люди зайдут. – Какие ещё люди, вы о чём? – Я люди! Я! – Откровенно крикнул тот и тут же опомнился, на Марту как-то иначе глянул и в довольной улыбке расплылся. – Хотя, действительно, о чём это я… Принялся показательно её с ног до головы осматривать. Жадно впился взглядом в лицо, придал заметное чувство дискомфорта, когда с довольным видом окидывал грудь, талию, ножки. Вот только уступать Марта намерена не была, а по сути, и не умела, потому оставалось под взгляд подставиться и стерпеть его в полной мере. – Какой автобус, какое «подержи», – довольно пророкотал мужчина, склонившись, и тем самым нарушив зону комфорта. Марта отпрянула, но отойти в сторону незнакомец не позволил, крепкой хваткой за талию удерживал. – Мадам наверняка передвигается только на личном авто. – Выводы озвучил и презрительно скривил губы. – Руки убери! – Процедила она в ответ и скривилась не менее презрительно. Таких, как этот мужчина, Марта видела и прежде. Босяк. Волосы в творческом беспорядке, на плечах выцветшая растянутая майка, ниже оборванные на уровне колен, облезлые трикотажные шорты. Пляжная обувь со шлейкой через большой палец. Стоящего в нём было только самомнение. Запредельное. – Уже убрал! – Расплылся тот в довольной улыбке, приняв пусть и не высказанную, но явно низкую оценку и будто подстегнула его этим, так облизнулся. Тут же ладони продемонстрировал, но не отошёл, не отодвинулся. А в глазах огонь, азарт. Марта лишь напряжённо задрала повыше подбородок. – А что такая красивая мадам делает среди простых смертных? Заблудилась? – Твоё какое дело? – Это так хамить пытаешься, да? – Усмехнулся и принялся по сторонам оглядываться, будто призывая окружающих принять его сторону. Стоит отметить, что особого интереса к парочке пока ещё никто не проявлял, но трудовое рвение в народе чувствовалось даже по запаху, который отчего-то намерено остро ударил по тонкому обонянию. – Я вообще тебя не трогаю. – Ну да. Я понял. Брезгуешь. – Да что вы от меня хотите?! – О! Теперь мы на «вы». Как быстро ты меняешь роли, красивая, глядишь, а проснусь уже женатым. – Больно надо. – Фыркнула Марта и пристально на мужчину глянула, правда, что-то неведомое заставило быстро взгляд отвести. Мужчина будто сильнее её был. Сильнее по духу. И весь из себя такой уверенный, правильный. А по сути наглый и хамоватый тип, которого следовало послать куда подальше, жаль воспитание не позволяет, хотя в некоторых отдельных случаях и от воспитания можно было бы отступиться. – Да вообще не надо, только вот… – Мужчина похабно усмехнулся и неожиданно смолк, заставляя додумывать невысказанное предостережение, а в том, что предостерегал, запугивал, сомневаться не приходилось, так он смотрел. – Что? – Не сдержалась Марта и на провокацию поддалась, даже паршивую ухмылку, следом идущую, стерпела. – Да так… – Присмотрелся, прицениваясь к словам и мыслям. – Девочка ты видная, сразу понятно – нездешняя. Едешь одна, по сторонам оглядываешься с опаской, а если говорить проще, то заблудилась, оттого и вертишь головой как мигалкой на патрульной машине. Не знаешь, куда едешь, не знаешь, где выйти. А на улице-то темно, вот-вот гроза начнётся. Тушь потечёт, платье обвиснет, обмякнет, глянешь – рука приголубить не поднимется. – Тут же ладонью по волосам провёл и рассмеялся тому, как Марта брезгливо отмахнулась. – И район-то у нас такой… мутный район, переулков тёмных полно. А бриллиантики-то блестят, – шепнул, максимально близко наклонившись, и взглядом провёл волну дрожи, что по бархатной коже прокатилась, – такие и с ушами оторвать не грех. Встретились взгляды, скрестились, Марта, как осознала, что произнёс, за уши с дорогими серьгами схватилась и бурно задышала, улавливая в голосе ощутимую угрозу. А потом за свою спину посмотрела, развернувшись туда, куда незнакомец смотрел, и внутренне сжалась, признав в человеке сзади парнишку с остановки. А мужчина её мысли будто по лицу прочёл, так усмехнулся. – Да, детка. – Простонал как в экстазе. – Он уже успел познакомиться с содержимым твоих чудных ушек. Ещё там, на остановке. – Нашёптывал, облизываясь, и громогласно рассмеялся, как только Марта его с силой от себя оттолкнула, ведь почувствовала, что носом щеки коснулся, оттого и дрогнула, оттого и посмотрела с неприкрытым возмущением. – Что вы себе позволяете?! – А что?! Не нравится – вон он, выход, – на автобусную дверь кивнул и в каждом действии вызов, агрессия и точная уверенность в том, что она с места не сдвинется. Тут же вплотную стал и собственническим жестом к себе прижал, обхватив Марту вокруг талии. – Но пока ты со мной, ни одна тварь не тронет. – Уверенно, без тени игривости проговорил, пытаясь внушение сделать. – Это ещё почему? Предводитель своры благородных бандитов собственной персоны? – Предположила она, презрительно скривив губы, а мужчина безразлично пожал плечами. – Да нет. Просто каждый шакал волчару за километр обходить будет. И этот чует, где сила и, поверь, в случае со мной, она не на его стороне. Насладился близостью, покорностью, и лицо в мягкие волосы опустил, их аромат вдыхая. – Шакал обитает в саванне, а волк?.. – А волк? – Задорно подмигнув, вторил ей незнакомец, на что Марта смешливо фыркнула, чужим эмоциям не поддаваясь. – Ты много на себя берёшь. – Зло процедила и попыталась мужчину оттолкнуть, но силы были несоизмеримы, а желания прямо противоположны. – Пусти! – Вот ещё. – Безразлично хмыкнул мужчина и вроде свободной ладонью по её спине прошёлся, но как только Марта дёрнулась, снова стальную хватку почувствовала и взвыла в голос. – Пусти! – Рыкнула, неудачную попытку вырваться повторив. – Обычно своего спасителя благодарят иначе. – Как бы невзначай заметил, любуясь её жалкими потугами будто со стороны. И казалось, что все эти трепыхания не приносят мужчине и мимолётного неудобства. Стоит себе, посвистывает. – Так, значит? – Мстительно прищурившись, Марта ловкими движениями серьги с ушей сняла на парнишку в кепке оглянулась. – Лови! – Прикрикнула и с призрачным чувством триумфа наблюдала за тем, как тот на ближайшей, будто для него предназначенной остановке, выскочил. – Ещё вопросы? – Язвительно улыбнулась и тут же свободу почувствовала, только вдруг поняла, что едва ли её хотела. Стоит отметить, что, отпустив физически, мужчина продолжал сверлить Марту взглядом и ни на шаг не отступился, напоминая о своём присутствии. – Все с билетами? Зайцев не допущу. У вас, женщина, есть билетик? Обернувшись на оклик, Марта заметила грузную тётку с лентой тех самых билетов на шее и звучно чертыхнулась, тут же боковым зрением отметила насмешливую улыбку на лице недавнего собеседника. Тётка меж тем неумолимо приближалась и в итоге над Мартой зависла. – Мне один. – Зазвенела мелочь в кармане незнакомца, а Марта внутренне подобралась. – Вот ваш один. – Глухо отозвалась тётка и протянула мужчине билет. – А вы девушка? Вы оплачивали проезд? Марта растянула губы в улыбке и неловко оглянулась по сторонам. – Девушка, что вы молчите? Ведь не оплачивали, я точно знаю! – Напирала сварливая, как Марта подозревала, баба, и не оставалось ничего, кроме как напасть первой. – Конечно, не оплачивала! – Огрызнулась она и губы поджала, продемонстрировав пустые руки. – Где я, по-вашему, могу этот билет хранить? – Тётка между тем набычилась, подбоченилась и сдвинула густые брови. Мужчина выразительным взглядом указал на глубокое, неуместно смотрящееся в подобной обстановке, декольте, заставляя к возгласу добавить и гневный румянец. – Так оплатите! – Повела выдающейся грудью тётка, точно кормой ледокола, и так застыла. Ситуация несмотря на свою абсурдность, безвыходной не казалась. Марта пристально глянула на незнакомца, набрала в грудь побольше воздуха, мысленно зажмурившись оттого, как эта самая грудь может сейчас выглядеть, и примирительно выдохнула. – Ну что ты стоишь? – Обратилась к нему и выразительно округлила глаза. – Оплати! Но в ответ удостоилась только безразличного смешка и не менее выразительного, чем у неё самой, взгляда. – Я сейчас что-то не понял, это был приказ или всё же просьба? – Это был приказ. – Язвительно процедила Марта и вдруг ощутила, что едва ли не весь автобус наблюдает за нарастающим напряжением. Чувствовал это и незнакомец, оттого и выдерживал интригу, оттого и тянул с финалом. – Слушаюсь, белая госпожа. – Выдавил из себя в итоге и ещё раз забарабанил мелочью в неглубоком кармане. – Ещё один билетик, будьте так любезны. – Очаровательно улыбнулся тётке-билетёру и с благодарственным кивком принял от неё сдачу. – Ох и намучаешься же ты с ней. – С жалостью в голосе потянула та и окинула Марту недобрым взглядом. – И где только таких находят?.. – Любовь зла! – Со смехом в голосе отозвался мужчина и на Марту уставился в ожидании, видимо, благодарности. – Не дождёшься! – Цыкнула она языком, когда молчание затянулось, а взгляд так и не потерял былую хватку. – Ты о чём сейчас? – Благодарности не дождёшься. – Выдавила она из себя и мстительно сощурилась. – Даже интересно, с чего ты взяла, что я её жду? – А если нет, тогда зачем смотришь? – Понравилась! Дерзко заявил мужчина и странно сдавил челюсти, продемонстрировав тем самым желваки. Сейчас показалось, что он был чем-то изрядно недоволен и Марта, остерегаясь, отступила на шаг. И секунды не прошло, как мужчина стоял к ней вплотную, казалось, ещё ближе чем прежде. А спустя две, Марта ощутила на боку горячую ладонь. Значительно выше талии. Так, что кончики длинных грубых пальцев задевали грудь, а большой, так и вовсе, уверенно поглаживал открытый участок кожи в пройме не случившегося рукава. – Руки убери. – Судорожно прошептала, не на шутку испугавшись негласной угрозы. – Вот ещё! Собственнический захват стал увереннее, а, помедлив с решением ещё немного, Марта уловила на коже лица чужое дыхание. Подсказки были не нужны, чтобы понять о намерениях незнакомца и Марта взбрыкнула, с силой его от себя оттолкнула и с паникой во взгляде отметила, что незнакомец не шелохнулся и лишь из вежливости руку с её бока убрал. Хотел что-то сказать, явно не в оправдание, да не успел: автобус резко дёрнулся и затормозил, заставляя Марту по инерции двигаться вперёд. Причём только Марту, ведь остальные пассажиры предусмотрительно придерживались за поручни, а вот она летела, грозясь сбить с ног ни одну партию стоящих в проходе. От страха даже глаза закрыла и жалобно пискнула, ощутив на себе крепкий захват, а когда её бережно поставили на ноги, только осторожно всхлипнула. – Ну? И как тебя отпустить можно, если на ногах не стоишь? – Услышала насмешливый шёпот и неловко рассмеялась в ответ. – А тебе всё на руку, да? Выдохнула с облегчением, самой себе признаваясь, что руки незнакомца приятны и не вызывают обычной в подобных ситуациях брезгливости. Ведь чужих прикосновений Марта не любила и стремилась не допускать, сейчас же не отказалась бы трюк повторить. Вот только признаться в подобном вслух ни за что бы не рискнула, а позволить себя лапать постороннему мужчине без видимых причин кажется более чем странным. – Ты очень плохо обо мне думаешь. Но если что, я понял: больше тебя спасать не стоит, всё равно не оценишь. – Ну, прямо жертвенный агнец! – Да. А ты перестала делать вид, что моё присутствие тебе неприятно. – Скорее, призналась самой себе, что ты можешь выручить меня ещё разок, проводив к пансионату. – Очередной приказ? – Криво улыбнулся и понимающе кивнул он, на что Марта виновато улыбнулась и стала на цыпочки, завоёвывая больше внимания. Теперь была и сама не прочь дотронуться до незнакомца и весьма уверенно обхватила его за плечи, удерживая равновесие. – На этот раз просьба. Проводи меня. – Заглянула в глаза, а он отвернулся, на обаяние не поддаваясь. – Допустим. И что мне за это будет? – По крайней мере, я рассчитаюсь с тобой за этот билет. – Вытянула из рук почти прозрачную бумажку и призывно улыбнулась. – Чем не повод? – Сейчас просто убила… – Скривился мужчина и мученически выдохнул. – У меня на этот вечер другие планы. – Заявил уже не игривым, а категоричным тоном и Марту отпустил, на что она часто заморгала, умело играя растерянность. – Да, наверно, но на улице темно и вот-вот начнётся дождь, а я заблудилась и совершенно не ориентируюсь в городе. И ты как настоящий мужчина просто не можешь оставить меня в беде. Ты ведь настоящий мужчина? – Закусила нижнюю губу, точно зная, как отработанный не одним поколением женщин приём действует на мужчин, но незнакомец отчего-то нахмурился, потемнел с лица и неприветливо улыбнулся. – Ещё раз так сделаешь и убедишься в этом прямо здесь. – Проводи меня. – Марта дерзко улыбнулась, демонстрируя полное осознание ситуации, и незнакомцу не оставалась ничего иного, как покорно склонить голову, согласно кивая в так словам. Он несколько раз неуверенно осмотрелся по сторонам, скривился как от зубной боли и сильно дёрнул Марту за руку, как только автобус остановился в очередной раз – так к выходу стремился. Уже стоя на улице, осмотрелся снова. – Я так понимаю, нужно тебе совсем в другую сторону, да? Прищурился он, примерно прикидывая маршрут, на что Марта внимательно всмотрелась в его лицо. Жёсткие черты в странной игре света и тени показались какими-то опасными и мысль, которую уже успела озвучить в самом начале знакомства, ярким образом мелькнула в сознании. Но никаких угрожающих жестов мужчина не демонстрировал и повторять эти слова вновь, Марта не спешила. Определившись с направлением, он осторожно сжал её ладонь и потянул за собой. – Ты где остановилась? – Оглянулся и тон повысил, пытаясь перекричать усиливающийся ветер. – В Чайке. Услышав ответ, мужчина нервно усмехнулся и неодобрительно покачал головой. – Можно было бы догадаться. – Пробормотал, не сдерживая сарказм, а Марта нахмурилась. – В каком смысле? – Идти, говорю, далеко. – Пакостно улыбнулся. – Но ты не волнуйся, на этих шпильках к утру будем. – Добавил, предварительно окинув её вечерний наряд оценивающим взглядом. – Но я к утру не могу! У меня муж… – Встала посреди дороги Марта и мужскую руку со своей ладони стряхнула. – Тоже мне новость! И я не планировал ночные прогулки, но ведь как мужчина… – Припомнил недавний упрёк и подмигнул, издевательски ухмыляясь. – Нет, ты не понял, мне нужно быть в номере до ночи и это не обсуждается. Придумай что-нибудь. – Ух, какая ты интересная… придумай… – Фыркнул он и шаг ускорил. – Можно, к примеру, вызвать такси. – Можно. – Покорно согласился. – У тебя, кстати, деньги есть? – На красноречиво поджатые губы, понимающе кивнул. – И у меня нет. В обратную сторону автобус не пойдёт – по расписанию он был последним. Так что единственно верным способом будет походку от бедра сменить на более подходящую. Ту, что с семимильными шагами. – Но как же… Можно ведь… Муж заплатит! – Встрепенулась, но тут же кончиками пальцев дотронулась губ, демонстрируя неуверенность в словах. – Если он, конечно же, в пансионате. Мы были приглашены на ужин… – Захотела вдруг пояснить, но, разглядев в спокойном прежде лице намёк на игривость, неожиданно смолкла. – А даже если он и на месте… Как ты объяснишь ему тот факт, что провела этот вечер со мной? – Какой вечер, ты о чём?! – Отмахнулась Марта от прикосновения и возмущённо засопела. – А что? Считаешь, у него не возникнет подобный вопрос при виде меня? Как он, кстати, ревнив? – Да откуда я знаю, ревнив он или нет?! – Вспылила, было, Марта, но быстро опомнилась. – В конце концов, я никогда прежде не попадала в такую нелепую ситуацию. – Скрестила на груди руки, погружаясь в раздумья. – И, вообще, Юра, он интеллигентный, образованный человек, о каких подозрениях ты вообще говоришь? – А я необразованный, наглый и беспринципный. И мне ничего не стоит прямо здесь задрать твою прелестную юбку и провести время с пользой для самого себя. Глядя на то, как Марта попятилась, удерживая подол платья сжатыми кулачками, он добродушно улыбнулся и комментировать не пожелал. Пошёл вперёд, боковым зрением отмечая, что и она сдвинулась с места. – А даже если ты и поедешь в машине такси одна, то что? Серьёзно надеешься на то, что он не спросит у таксиста, где тот тебя подобрал? Или прикажешь мне спрятаться за угол в момент, когда будешь садиться в авто? Хотя я бы тебе не советовал поступать так опрометчиво. Всё же садиться в машину к незнакомому мужику будучи настолько возбуждённой, не самая лучшая идея. – Что ты такое говоришь? Он ведь на службе! – Ну да. А каждая вторая одинокая девушка в городе является отдыхающей и шанс встретиться снова стремиться к нулю. Не говоря уже о том, что жертвы насилия обычно не спешат в милицию писать заявление. По разным, заметь, причинам, но на первом месте остаётся страх огласки собственного унижения. – Ты специально меня запугиваешь. – Нахмурилась Марта, глядя на мужчину с нескрываемой опаской. – Ну конечно, а ты ни разу не заглядывала в статистику криминальных новостей. Курортные городки, смею заметить, по количеству преступлений всегда стоят на первом месте. – А ты, как я понимаю, спешишь эту статистику пополнить. – Да с чего ты взяла?! – Громко возмутился, едва сдерживая смех. – Ты подозрительно выглядишь. – Вдобавок к обидным словам Марта ещё и руками развела, себя выгораживая. – Но заметь, помочь тебе вызвался только подозрительно выглядевший я, а все приличные в это же время приняли нейтральное решение не вмешиваться и благополучно отвернули свои носы к окошку. – Наверно, у тебя были на это какие-то свои причины. – Ну да. Проблем на задницу искал. – Резко кивнул. – А кто ищет, тот, как говорится, найдёт! – Губы обтёр, азарт с них сбивая. – А ты ещё и замужем… – Странно потянул, искоса поглядывая. – И когда только успела?.. Может ещё и медовый месяц? – Скорее, его компенсация. А вообще, муж приехал по долгу службы, а я, как бы правильнее сказать… навязалась. Он не хотел меня брать. – Да ладно! Импотент, что ли? На то, как Марта задохнулась от возмущения, внимания не обратил и лишь лениво отмахнулся. – Тогда дурак. Таких женщин, как ты, нельзя оставлять одних надолго. – Даже не спрашиваю, почему. А ещё ты сейчас так заманчиво рассуждаешь, что вскоре я успею усомниться в том, что Юра меня любит. – На твоём месте я бы серьёзно об этом задумался уже сейчас. Сколько тебе? – Девятнадцать. – Горе луковое… – Неодобрительно качнул он головой. – Куда только родители смотрели… – Папа сказал, что женщине не к лицу болтаться без статуса, что женщина должна быть или, как минимум, обручена, или замужем. – Хотел бы я на этого папу посмотреть… – Незнакомец в задумчивости потёр подбородок с едва проклюнувшейся щетиной. – Хотя в какой-то степени он прав. На востоке девочек отдают замуж задолго до достижения ими совершеннолетия. Потому что с возрастом у свободных женщин появляются мозги, справиться с которыми под силу не каждому. – А ты, конечно же, выберешь себе зрелую особу. – Язвительно потянула Марта, на его слова обидевшись. – Я знаю только одно дело, которым можно заняться с тобой и тебе подобными. Озвучить? – Не стоит. Я тебя поняла. И всё же ты ко мне несправедлив. Я личность, а не только милое дополнение к успешному мужчине. – Ты красивая и от тебя больше ничего не требуется. Запомни этот факт и пользуйся им в любом удобном и неудобном случае. – Считаешь, что я ничего из себя не представляю? – Вдруг воскликнула Марта и в два шагу нагнала лениво шагающего мужчину. Дёрнула его за руку, но выдернуть ладонь из кармана растянутых шорт так и не получилось. – Я считаю, что женщина в принципе не должна об этом задумываться. – Проронил с ленцой. – Наслаждайся жизнью, получай удовольствие, радуй окружающих своим присутствием. – А если я не хочу?! – Тогда тебе не стоило слушать папу, выходить замуж и идти за своим мужчиной, скромно потупив взгляд. – Ты говоришь очень обидные слова. – Так, докажи, что я неправ. – Самодовольно усмехнулся мужчина и испытующе изогнул брови. – Вот ещё! Кто ты такой?! – Марта надменно фыркнула и нетерпеливо отвела взгляд. – Ну, это уже другой разговор. – Понимающе кивнул он и качнулся на пятках, явно проворачивая в голове сказанные слова. И на этом замолчал. Молчала и Марта, а потом она вдруг резко дёрнулась, словно в предвкушении, в ожидании чего-то, и так замерла, словно со стороны наблюдая за тем, как мужская рука медленно и плавно поднялась, как к ней потянулась, как в собственническом захвате твёрдые пальцы удержали шею. Стиснула зубы, когда его ладонь скользнула выше, и пальцы запутались в волосах. Выдержала прямой взгляд глаза в глаза в момент, как шпильку, фиксирующую укладку, выдернул, и длинные волосы расправил, подставляя их порывам всё усиливающегося ветра. И сказать наверняка, от чего по телу прошлась вполне ощутимая дрожь, она не могла, но с сожалением готова была признать, что ветер здесь вовсе ни при чём. – Ты много себе позволяешь. – Осторожно высказалась, как только свободу почувствовала. Слишком явную свободу от его практически физически ощущаемого давления, а ведь мужчина уже давно только смотрел, любуясь на плоды творения своих рук. И не успела замолчать, как задрожала вновь. Теперь от пристального взгляда, который, казалось, насквозь прожигает. – Не смотри на меня так. – Как? – Ухмыльнулся мужчина и подался вперёд, а выставленная ладошка не показалась серьёзным препятствием, которому следует поддаться. – Ты ведь личность. Самостоятельная. Цельная. Делаешь то, что хочешь. Следуешь за мечтой. – Принялся шептать, искушая. И остановился только когда губы были в сантиметре от её губ. Манящих… Доверчиво приоткрытых. – А разве в этом проявляется личность? – А разве нет? Зачем иметь характер, если ты не можешь с его помощью распорядиться своей судьбой? – И всё же измена остаётся для меня за гранью понимания. Я уважаю своего мужа и не стану… – Уважаешь?! – Резко перебил мужчина. – Не любишь, я ведь правильно понял? – Ты услышал то, что хотел услышать. – А как тогда? Как ты вышла замуж? Дай угадаю, – мстительно прищурился, – папа указал на правильного в его понимании человека, а ты, как умная девочка, папиному совету последовала. И теперь живёшь, не зная бед и забот, и это в вашем понимании лучшая судьба. Правильно. Так и нужно. Плыть по течению, это ведь надёжнее всего. Так и из сил не выбьешься, и причёску не испортишь. – А ты считаешь, что мне следовало пойти наперекор всем, в том числе и собственным представлениям о счастье, броситься в омут с головой, пойти за голодранцем-мужем на край света и уже оттуда наблюдать за тем, как припеваючи поживают те, с кем провела детство, юность? – А что плохого в голодранцах? – А что в них хорошего? Сами жить не умеют и других сбивают с верного пути. Ну вот что, что привлекательного в твоей жизни? Куда хочу, туда лечу? В этом смысл, в этом суть? Ни от чего не зависеть и ни к чему не стремиться, а потом с высоты нажитого опыта тому же учить и своих детей? В этом вся прелесть? – Вся прелесть в том, чтобы не зависеть от общественного мнения и не идти у него на поводу. – Босяцкое представление о жизни! В том, чтобы придерживаться мнения большинства нет ничего зазорного. Выйти замуж за человека своего круга – это нормально. Это естественно. У нас общие интересы, общие темы для разговоров и общие цели в жизни, а что у нас общего с тобой? – Хотя бы эта ночь… – Пакостно ухмыльнулся незнакомец, осуждающе покачивая головой, и резко вскинул руку. Марта отшатнулась, а он в сторону дороги двинулся с громким свистом, попутку останавливая. О чём-то быстро переговорив с водителем, Марте рукой махнул в зазывающем действии и приоткрыл заднюю дверь со стороны тротуара, но сесть не позволил, барьером собственных рук огородил и к её спине своей грудью прижался. – И посмотрим, как ты запоёшь, когда это общество от тебя отвернётся. – На резко вскинутый взгляд злорадно оскалил зубы. – Если отвернётся. – Шепнул на ухо, бессовестно прижимаясь к ней всем телом. – Ведь стоит оступиться всего раз… – Напряжённо втянул воздух, смешанный с тонким ароматом её духов. – И они втопчут тебя в грязь, прикрываясь всё теми же принципами. Руку, которой вход в салон автомобиля перекрывал, опустил, и помог на сидении устроиться, сам же сел рядом с водителем и даже изредка на Марту не поглядывал. А вот она наблюдала. И уверена была в том, что он этот её взгляд чувствует и пытается ему противостоять. Была… была в его словах истина, только вот признать Марта это не могла. Если только в тихом диалоге с самой собой… Ехали долго, какими-то витиеватыми путями. За это время Марта успела свыкнуться не только с присутствием этого грубоватого, хамоватого типа рядом с собой, но и усомниться в том, что в планах мужчины на вечер всё же входит пансионат «Чайка». – А мы точно движемся в ту сторону? – Подала она голос, когда устала бороться с нарастающим внутренним сомнением. – Нам нужен пансионат «Чайка». – Пояснила на тот случай, если мужчины договаривались о каком-то другом месте, но на лице водителя не мелькнуло и тени сомнения. – Если знаешь другую дорогу, можешь порулить. – Весело отозвался незнакомец и водителю подмигнул, а уже совсем скоро пожал руку, прощаясь, а обзору представился тот самый парк, который Марта увидеть так и не смогла. – Идём сюда. Махнул мужчина в сторону широкой парковой аллеи и рассмеялся над ответной нерешительностью. – Ты просто чудо! Бояться меня после целого вечера, проведённого вместе… Замечание Марта оставила без внимания, хотя мысленно согласилась и именно страх заставил усомниться в предложенном пути. – Так короче? – Уточнила строгим тоном, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть в кромешной темноте, и даже не заметила, как мужчина оказался к ней слишком близко, а голос его стал слишком сладким. – Так интереснее. – Довольно шепнул он на ухо и, не дожидаясь и малейших знаков согласия, с силой потянул Марту на себя, удаляясь вглубь дубовой рощи, теряясь в зарослях. Они прошли совсем немного, а темнота успела полностью поглотить и только отражающий лунный свет взгляд напоминал о том, что Марта не одна. Серьёзный взгляд. Тяжёлый. Мужчина стоял напротив и удерживал Марту обеими ладонями за плечи. Слегка поглаживал, вроде как пытаясь согреть, но было в этих прикосновениях нечто большее. Намного большее. Не соблазнение, не разврат, а внушение собственной силы, чувства защищённости. Не такое, которое возникает наедине с мужем, ведь он обязан защитить, а здесь, как безусловный рефлекс: он мужчина и он защищает. Дыхание выравнивалось, уравновешивалось, поглаживания становились едва уловимыми, а, может, это вырабатывалось привыкание?.. – Так, почему ты вышла замуж? Снова затронул он интересующую тему, будто почувствовав, что к подобному разговору Марта готова. В теле наметилось расслабление, необоснованный страх ушёл, а приятный трепет где-то глубоко внутри стал более явным, призывным. И совершенно не удивился тому, что она вздохнула, словно в попытке сдаться. – Обо мне всегда кто-то заботился. Всегда. – Выделила слово особой интонацией и затаилась, чувствуя, что сейчас не столько незнакомцу, сколько самой себе пытается объяснить странный поступок, перечеркнувший и изменивший планы, задумки, целую жизнь. – Чуть больше года назад отец с особой настойчивостью стал вести разговоры о том, что он не вечен, что нужно думать о будущем. Так к теме свадьбы подводил и в итоге признался, что не готов пустить мою жизнь на самотёк, просто не позволит мне сделать этого, а, значит, нужно найти того, кому он мою жизнь сможет доверить без оглядки. Замуж по расчёту… это казалось несусветной дикостью, но появился Юра и всё как-то сложилось. Просто и понятно. Мы и прежде были знакомы. Пересекались несколько раз, но брошенные в порыве вежливости фразы едва ли говорили нам тогда об общем будущем, и на дружбу намёков-то не было. Непересекающиеся параллели. Сейчас даже сложно сказать, что было главенствующим в момент принятия решения. Наверно, правильнее будет сказать, что Юра стал идеальным вариантом. Не просто среди остальных, а идеальным вариантом в принципе. Стабильность, уверенность, исходящая от него, выгодный фон… не что-то отдельное, а всё вкупе легло на чашу весов и сомнений не осталось. Я не люблю его! – Проговорила уверенно и чётко. Чрезмерно уверенно и чрезмерно чётко. – Уже тогда это знала, но разве в любви дело, если мы вдвоём живём одной идеей? – Или тебе только кажется, что одной… – Ты намекаешь на мою наивность? – Хотя бы. – Всё не так плохо, как ты успел себе представить. Я получила жизнь, к которой привыкла, а Юра серьёзную протекцию от отца. Взаимовыгодное сотрудничество, взаимовыгодный брак. – А через год-другой на свет появятся взаимовыгодные дети. – Выдал мужчина со вздохом и Марте было впору закусить губу от горечи, которая сквозила в правдивых словах. – Многие так живут и я смогу. В этом нет ничего сверхъестественного, нет ничего постыдного. В семье в первую очередь должно быть уважение, принятие чужих ценностей, а остальное приложиться. В конце концов, кто может вспомнить о любви через пять, десять лет брака? О каком счастье можно будет тогда говорить? Твои родители, например… Они были счастливы? – Быть счастливым рядом с моим отцом невозможно в принципе, но мать его любила. Я, вообще, не представляю, что, если не любовь, могло удерживать её рядом столько лет. – Он пьёт? – Прониклась откровениями Марта, а вот мужчина странно хмыкнул и подавился смешком. – Что-то вроде того. Так, к чему ты завела эту шарманку? – К тому, что измену считаю унижением для себя самой в первую очередь. Уничтожением личности. – Много громких слов, красавица, в жизни всё гораздо проще. Желание двоих совпало, вот и всё. – Желание не возникает ниоткуда. – Хочешь сказать, что способна управлять чувствами? – Я способна трезво оценивать причины и следствия. – Так ведь дело же не в этом… – Именно в этом. В понимании того, что одно простое «хочу» разрушает жизни, ломает судьбы. – Может быть ты и права, но хочешь открою секрет? Она кивнула, а мужчина задержал дыхание. – Оно того стоит. – Жарко прошептал и напряжённо выдохнул, заражая каким-то предвкушением, обещая неведомое. В азарте мужчина облизал губы, а Марта рассмеялась. Тому, что в темноте, когда слух обострился, могла слышать всё это, чувствовать эмоции, что привели к тем или иным действиям и будто бы было позволено читать чужие мысли. Сейчас он соблазнял. Не агрессивно и не явно. Заигрывал, приучал к своему обществу, а она поддавалась. Или только делала вид, но уже сейчас могла смело признать, что ей это нравится. Внимание, в первую очередь. Льстил тот факт, что она вызывает подобные чувства, ведь супруг подобной демонстрацией не баловал и чаще оставался холоден и предельно сосредоточен. Внутри зарождалось странное тепло. И оно, это тепло, возбуждало интерес, завораживало, заставляло сделать очередной шаг, чтобы узнать, а что же будет дальше. В какой-то момент под своими ладонями Марта услышала удары сердца. Твёрдые, напряжённые, размеренные. А в то же самое время её сердечко жалко трепетало и обещало вот-вот сорваться в пропасть. В голове поселился приятный дурман, а вместо слов хотелось выкрикивать какие-то невразумительные, ничего не значащие звуки. – Даже не представляю, что может заставить меня изменить свою точку зрения. – Прикинула варианты, но ни одна мысль не могла противостоять физическому теплу, кружащему голову запаху. – Хочешь, чтобы я провёл наглядную демонстрацию? – Игриво потянул слова мужчина, а Марта, закусив губу, попыталась скрыть улыбку. – Неужто попытаешься меня соблазнить? – Зашептала ему в такт, на заигрывания отвечая. – Да брось! У тебя просто нет шансов. Зарокотала, а мужчину игры утомили и он с силой сжал Марту с боков, заставляя охнуть. Тут же отпустил, видимо, припомнив о каком-то необходимом в подобных случаях контроле, а вот она отступать не хотела, в его объятиях обмякла, обещая быть нежной и ранимой, лицом к изгибу шеи прижалась и втянула аромат загорелой кожи. – М-м-м, – лениво выпустила из себя стон, – как вкусно пахнет, – потянула, мечтательно закрыв глаза. – Что это? – Да не французские духи так уж точно. – Недовольный подобной демонстрацией, оскалился мужчина. – Мужчина пахнет силой. – Прорычал, проведя костяшками пальцев по скуле. – Мужчина пахнет властью. – Выдохнул, касаясь нежной шеи. – Мужчина пахнет сексом. – Простонал, с силой сжав в ладонях ягодицы, прижимая податливое тело к возбуждённому паху, и рассмеялся вслух, как только Марта принялась трепыхаться, отбиваясь. Отпустил. Сразу же. И мысли удержать, заставить не было. А потом и она рассмеялась, понимая это. Смеялась и долго не могла заставить себя успокоиться, а он смотрел. Любовался, иначе и не скажешь. Только осознав это, Марта опомнилась и тут же осеклась, нахмурилась. – Кажется, ты обещал отвести меня к пансионату. Пришло время сдержать своё слово, не так ли? – Проговорила строго, но внутри что-то дрогнуло прежде, чем мужчина решил ответить. Это было сомнение. В его намерениях и в своих силах в первую очередь. Что тут скрывать, Марте льстило это внимание. Она любила ловить на себе чужие вожделенные взгляды и отсекать от себя их обладателей любила, не давая и малейшей надежды на успех и какое-либо продолжение. А сейчас… ловила призрачное удовольствие, хотя победой подобный успех не считала. Ведь, чего стоит покорить мужчину подобного типа? Он только за ту мысль, что Марта обратила на него внимание, душу дьяволу продать готов, а тут… А тут вот она, только руку протяни, и вся твоя. По крайней мере, ему могло так показаться. А что же на самом деле? А на самом деле оказалось, что статус человека не так уж и важен. Именно это Марта поняла. Важно содержание его души, мыслей. Её же супруг куда слабее морально, нежели этот незнакомец. Потому зародившееся внимание и дорого, потому и желанно. – А ведь тебе нравится то, что ты сейчас чувствуешь. – Прошептал мужчина неожиданно и отчего-то усмехнулся. – Я люблю внимание. Я его достойна. – Не уступила Марта. – Ну да… Красивая. Всем на зависть! – Поджал он тонкие губы. – И этим пользуешься.– Проговорил на выдохе и будто осудил. – Продолжай в том же духе! – Ты снова пытаешься навязать мне своё мнение. – Будто пожаловалась Марта и в порыве чувств отступила, отворачиваясь. – Наоборот, поддерживаю. – С чего бы?! – Хмыкнула. – Не так давно осудил мой подход к жизни. – Это я погорячился, а вот сейчас смотрю и понимаю, что неправ был. – По-доброму усмехнулся, а Марте отчего-то показалось, что издевается. – Нельзя тебе в шалаше, красавица. Ты маленькая звёздочка. Ты блистать должна. – В каком ещё шалаше?! – В том, в котором с любимым рай. Ведь звезда не может принадлежать кому-то одному… – Это ты сейчас так пытаешься меня оскорбить? – Это я рассуждаю вслух. – Послушай… – Вспыхнула Марта, но договорить мужчина не дал, за руку на себя потянул и в сторону одиноко стоящего фонаря направился. До того Марта его и не видела, а сейчас раздражённо щурилась, отгораживаясь от яркого света. – Куда мы идём? – Уточнила, по сторонам оглядываясь, а незнакомец обернулся и нахмурился. – Замёрзла? Странно так спросил, будто с заботой, с беспокойством, а Марта только тогда и ощутила озноб, пробивающий тело. Прежде не до того было – возмущение кипело, а сейчас опомнилась, продрогла, но плечи расправила, отвечать на вопрос отказываясь. – Согреть не предлагаю. – Оглянулся незнакомец снова. – Подумаешь ещё чего… – И вовсе я не замёрзла. С чего ты взял?! Да и ветер стих. – Добавила уже не так уверенно, прислушиваясь. – Стих. – Глухо отозвался мужчина, ускоряя шаг. – Сейчас дождь начнётся. – Мы потому так бежим? – Попыталась догнать мужчину Марта, но в итоге только сбила дыхание, а идти продолжала всё так же, следом, удерживаемая за руку в надёжном захвате. – Не только. – Успел проговорить он до того, как секанул дождь и тугие холодные капли ударили по расслабленному телу. Мужчина рванул бегом и Марту за собой тянул, а потом втолкнул в телефонную будку, стоящую посреди аллеи, и посмотрел на неё глазами голодного зверя. – Это я влюбиться в тебя боюсь. – Прошептал в каком-то странном напряжении и над Мартой навис, прижимаясь всё теснее. – Чем меньше времени, проведённого вместе, тем меньше вероятность подобной ошибки. – Ну и шуточки у тебя. – Пробормотала она в ответ, стараясь не показать, как на самом деле сжалась, подобного заявления испугавшись. А сосредоточиться на ощущениях, к счастью, не получилось: пыл охлаждали упругие дождевые капли, что попадали в разбитое стекло. На Марту попадали лишь редкие, которые миновали мощную спину, обошли широкие плечи, а вот сам мужчина от дождя спрятался едва ли – всё на себя принимал. Молчал. Напряжённо и демонстративно. Вряд ли чего-то боялся, скорее, не позволял почувствовать страх Марте. Но внутри неё был уже не страх, а лёгкая эйфория. Эффект запретного плода, наложенный на первый подобный опыт, давали в итоге взрывоопасную смесь и сейчас, казалось, только от мужчины зависело, приблизить её к огню или уберечь. Сильный и красивый. Он всего лишь загораживал Марту от дождя, а, казалось, мог уберечь от всех опасностей в мире. Длинноватые тёмные волосы, смоченные дождём, прятали лоб, делая акцент на глазах. Таких же тёмных. Широкие брови и лёгкий прищур под ними. Губы тонкие. Сейчас были плотно сжатыми, выстраивались в единую линию. И нос. По-мужски красивый, заострённый на кончике. И общие чрезмерно резкие черты лица довершали картину, оставляя после себя какую-то горечь, что будет ещё долго раздражать кончик языка. И эти простые, на первый взгляд, черты, яркой вспышкой с лёгкостью затмили аристократическую красоту её мужа. А ещё было тело. Мощное. Поджарое. Разглядеть что-либо наверняка под растянутой футболкой не представлялось возможным, но едва ли та могла скрыть стальные мышцы, пусть и чуть худощавого мужчины. Едва ли претендовала на то, чтобы спрятать мощнейшую энергетику, сквозящую изнутри. А она сама рядом с ним была похожа на фарфоровую куколку. Хрупкую и непозволительно красивую. Ту самую, силуэт которой так часто воплощали в жизнь поэты в своих стихах. С длинной тонкой шеей, прямой спиной, изящными ручками и обязательно тонкими щиколотками. А лицо, так и вовсе, будто уверенные мазки талантливого художника с изумрудной радужкой глаз, малиновыми губками и чёрными, как угольки, бровями. Она стояла практически недвижимо, предупреждая любые необдуманные действия. Свои и чужие. Но не смогла сдержаться, когда ветер стих, крупные капли стали мельче, а вскоре и вовсе стихли. Попыталась мужчину от себя оттолкнуть, а он лишь ухмыльнулся в ответ на вялую попытку освободиться. Ухмыльнулся, а у Марты живот поджался от странного предвкушающего чувства. Сейчас не пыталась себе этого объяснить и, уж тем более, не пыталась в его глаза посмотреть – точно знала, что это станет последней ошибкой в её приключении. Осторожно отступила и прокашлялась, почувствовав, как горло сдавило спазмом. – Дождь закончился. – Прошептала, бессознательно понимая, что даже этот шёпот может подействовать на мужчину как-то неправильно, потому наспех вздохнула и продолжила более уверенно. – Можно идти дальше. – Не хочу. – Выдавил он из себя со смешком и неторопливо облизал губы. – Знала бы ты, что с мужиками делаешь, что творишь… – Втянул в себя воздух сквозь сжатые зубы. – Маленькая ещё, не понимаешь, какой силой обладаешь. Не завидую тем, кто станет на твоём пути лет через пять, семь. Но возбуждаешь. Будоражишь желание и этим бессовестно пользуешься. Шепчешь сейчас и буквально балдеешь от того, как меня колбасит, как наизнанку выворачивает. – Я не… – От обвинений откреститься попыталась, а мужчина навалился, вдавливая Марту в угол и опасно зашипел, пережидая особенно напряжённый момент от ощущения податливого тело под собой. – Всё правильно, ты молодец. Ты имеешь на это право. Только ты, пожалуй, и имеешь. – Мне не нужны твои признания. Хватит! – Ладошками в его грудь упёрлась и почувствовала, как мужчина поддался, а потом и вовсе отпрянул, упираясь спиной в противоположный угол. – А я не могу, веришь, нет… просто так на тебя смотреть. Всё нутро в узел скручивается от грешных мыслей. Гореть мне в аду за эти желания. Чужую женщину хотеть – смертный грех. – Твои проблемы! Не нужно перекладывать их на мои плечи. – Да, да, на эти хрупкие оголённые плечи. – Склонив голову набок, мужчина улыбнулся. На этот раз безо всяких подтекстов. Дверь правой рукой толкнул, и проводил Марту жадным взглядом, когда она всё же решилась выйти. Сам вывалился следом и жестом руки указал верное направление. Теперь по большей части молчал, криво ухмыляясь. А Марта, получив необходимое для маневров пространство, принялась подглядывать за ним исподтишка. Он шёл, спрятав кулаки… кулаки! в карманах, и лениво пинал попавшиеся под ноги камушки. Насвистывал какую-то знакомую мелодию из известного фильма и смотрел строго перед собой. Непробиваемым казался, как скала, чем покорял. Ведь мог воспользоваться своей силой и её слабостью, своей уверенностью и её нерешительностью, но предпочёл данное мужское слово сдержать, не отступаясь от первоначального плана. Невольно получалось сравнивать незнакомца с мужем и, как Марта осознавала твёрдо: не в пользу последнего. Простые, казалось бы поступки, на которые, порой, бывает крайне сложно решиться. Закрыть собой от дождя или вызваться провожать, не имея и надежды на желанную благодарность – чем не подвиг современного мужчины. И тот же Юра никогда бы не навязался к незнакомке, будь она хоть тысячу раз красива, при условии, что пути не совпадают и вообще не понятно, кто стоит перед тобой. Он бы прошёл мимо, не будь Марта собой или, если точнее, дочерью своего отца. Уже на свадебной церемонии сестра Юрочки сболтнула, что тот не просто так сопровождал её в тот самый вечер, на котором решалось, кто же станет обладателем шикарного приза длиною в жизнь. Сравнивала, примерялась, но ни разу не пожалела о сделанном выборе. Потому что с Юрочкой они пара, а с незнакомцем, увы, нет. Пусть он хоть двенадцать подвигов Геракла повторит и спасёт Марту от хулиганов…Не успела об этом подумать, как шумная компания показалась на противоположном конце парковой аллеи. Она и отреагировать не успела, а незнакомец уже притянул её к себе, уверенно обхватив рукой вокруг талии. Аж выгнулся, так плечи ровнял разминая. И походка изменилась, и выражение лица. Жёстким стало, решительным. Шесть явно подвыпивших молодых людей с интересом на парочку поглядывали, но прошли мимо, не издав и одного подозрительного звука. – Что ты как клещ вцепилась, сейчас руку мне свернёшь. – Цыкнул незнакомец, как только они из парка вышли, и хватку Марты недовольно стряхнул, а та на свои вспотевшие ладони посмотрела. – Извини, просто я очень испугалась. – Мы об этом уже говорили. – Незнакомец перевёл на Марту ленивый взгляд, невольно почесал затылок и мягко улыбнулся. – Да, да, волки, шакалы, я помню, но всё равно страшно. – Отмахнулась она от попыток разрядить обстановку, и невольно вздрогнула, прогоняя из тела это неприятное предчувствие опасности. Тут же замерла, оглядываясь по сторонам хорошо освещённой улицы, запоздало отмечая, что некоторые виды ей хорошо знакомы. – Мы почти пришли. – Тихо проговорил мужчина, улавливая эти её мысли, и кивнул головой в сторону. – Идём. Через пять минут они уже приблизились к дому культуры, в котором не далее, как сегодня днём, Марта успела рассмотреть афишу, а уже через десять минут подходили и к самому пансионату. – Ты привёл меня на задний двор?! – Нахмурилась Марта, приглядываясь к непримечательному благоустройству. – Да, да, я понимаю, принцессы через чёрных ход не прибывают, но извини, чтобы обойти закрытую территорию нам понадобиться ещё минут двадцать, а я, как ты помнишь, спешу. – Что-то мне подсказывает, что ты специально это сделал. – Заметила Марта, но внимание на подобном заявлении не акцентировала, а уже подбирала правильные слова, чтобы попрощаться. – Но, в любом случае, я хочу сказать тебе спасибо. – Мило улыбнулась, хотя улыбка и далась с трудом. Что-то неприятно кольнуло в душе и этот факт заметно омрачал, казалось бы, радостное событие. – Ты меня действительно спас, не знаю, как бы добралась сама… – Неловко пожала плечами и только тогда решила на мужчину взглянуть. Тут же и замерла, так близко он вдруг оказался. – Да пожалуйста. – Шепнул на ухо, заставляя нервно сглотнуть. И чего-то ждал. Не нужно уметь читать мысли, чтобы понять это. Жадный и до этого взгляд, обжигал, а уверенное дыхание уже давно уютно устроилось на её лице, сроднилось с кожей, переплелось с мыслями. Секунда – и длинные пальцы запутались в волосах, вторая – и настойчивый поцелуй лавиной обрушился на губы. Шустрый язык скользнул по неплотно стиснутым зубам и с лёгкостью ласкал всё, до чего мог дотянуться. Нагло. Дерзко. Бесцеремонно. Дыхание спёрло к тому моменту, как удалось мужчину от себя оттолкнуть и, не думая, Марта ударила его по лицу, опасливо отступая. – Пощёчина? – Жёстко усмехаясь, мужчина удивлённо приподнял брови и сдавленно рассмеялся. – Вот тебе и благодарность! – Оскалился, но тут же язык прикусил, поводил им по внутренней стороне нижней губы. – А я уж боялся, голову с плеч снимешь. Забавляясь реакцией, покивал, только вот в невинных жестах Марта отчётливо разглядела угрозу. А вот сдвинуться с места не смогла, как на привязи стояла, за мужчиной наблюдая. – В таком случае не грех и повторить. Проговорил он полушёпотом, осторожно шагнул навстречу, загоняя Марту в угол забора, а потом двинулся резко и уверенно. Так, что вариантов увернуться попросту не осталось. Впился в неё губами. Страстно, с явно демонстрируемым удовольствием. Её голову при этом запрокинул, уже двумя руками удерживая. Сладко простонал, отпуская, и с улыбкой на лице стерпел следующие одну за другой, порции пощёчин. – Горячая! – Заметил с явным удовольствием, потирая яркие следы на щеках. – У меня такой никогда не было. Отступил, как только Марта ко входу двинулась с намерением снести всё, что на пути попадётся. – Меня Вадим зовут! – Крикнул вслед и расплылся в улыбке в момент, как Марта обернулась, стреляя грозным взглядом, ослепляя блеском глаз, гневным румянцем. – Надеюсь, эта информация мне не пригодится. – Ядовито улыбнулась она в ответ и скрылась за дверью пансионата, а мужчине не оставалось ничего иного, как в досаде развести руками, пожевать губами и невесело усмехнуться явному возбуждению, которым впору старых дев пугать. Оглянулся по сторонам, вскинул взгляд к небу, считая редкие, только выплывшие из-за туч звёзды, отдышался, как вдруг услышал звонкий стук каблучков. Девушка из персонала пансионата проплыла мимо, точно белая лебедь, и игриво оглянулась, остановившись у самого крыльца. – Вы кого-то ищете? – Мило залепетала она. На лице мелькнул румянец смущения, но он быстро исчез. – Да. Вас. – Выдохнул мужчина, отчаянно махнув головой, и прикрыл глаза, впитывая это ощущение азарта, захлестнувшее в один момент. – Ждал вас всю жизнь и, как видите, дождался. – Проговорил уже на ходу, многообещающе улыбаясь, и пропустил девушку в дверях вперёд, критично оценивая вид сзади. А уже через пять минут с прискорбием заключил, что запах не тот, не та мягкость кожи и нет той сладостной борьбы между согласием и сомнением, что возбуждала рецепторы при общении с милой незнакомкой. Глава 9 Марта как раз поднималась на свой этаж, как вдруг увидела собственное отражение в зеркале лифта. Взлохмаченные волосы, шальной блеск в глазах, и, особенно, раскрасневшиеся от давления губы никак не выдавали в ней несчастную жертву, коей следовало предстать перед мужем, а ведь нужно как-то объясниться. Общий жалкий, неопрятный вид мог навести на ненужные раздумья и на более или менее правдоподобные выводы, потому от неё требовалась импровизация. Но Марта уже чувствовала себя виноватой. Наверно, за то, что позволила себя использовать. Себя, ситуацию… А ещё за то, что сейчас думает не о том, что скажет мужу, а о злосчастном поцелуе, что так и застыл на ярких губах. А ещё о том, почему он произошёл именно сейчас. Не на пустой остановке, не на тёмной парковой аллее, а здесь, на виду… словно провокация. Был ли в этом смысл и была ли какая-то цель? Только над этим и размышляла, пока шла по светлому коридору, будто в забытьи, а когда остановилась напротив двери и нажала на ручку, увидела мужа. Он сидел в номере, на кресле, прямо напротив входа и казался совершенно несчастным. Светлые, обычно уложенные в стильную причёску волосы стояли торчком, а на лбу выступила основательная поперечная морщина. Небрежно сброшенный с плеч пиджак валялся на полу, у его ног, а галстук был смят и зажат в кулаке. Увидев Марту в пороге номера, Юра вскочил и метнулся, было, навстречу, как вдруг опешил, раскраснелся, видимо, пытаясь выдать хоть какую-то претензию и этим неимоверно задел. За живое. Он, видите ли, волновался! Марта тоже раскраснелась, Марта тоже вдруг осознала, что ей есть, что сказать, и в чём нерадивого мужа обвинить. В конце концов, почему он сидит в номере, а не разыскивает её на тёмных мокрых улицах незнакомого города?! Только на деле выкрикнуть что-то обидное не получилось и с губ слетел только уравновешенный шёпот. – Юра, как ты мог?.. – Как-то растерянно пробормотала она. – Почему ты меня не догнал? Выдержала паузу, глядя на то, как желание высказаться мужа покидает, а желание вздохнуть с облегчением явно переполняет тело и сознание. – Я потерялась, я… я не знала, куда идти и что делать. Юра… ты молчишь?.. Почему, скажи мне? – Практически шептала, чувствуя как эмоциональный предел близиться на горизонте. Ведь только сейчас, стоя напротив мужа, в собственном номере, в окружении собственных вещей, окончательно поняла, чем могла закончиться эта нелепая сцена, глупая ссора, бессмысленные упрёки. Понял, видимо, и он, потому как, сделав буквально два шага, вжал Марту в себя и принялся целовать. Коротко и обжигающе горячо. Лоб, щёки, макушку… Он целовал ладони, а после встал на колени и принялся нацеловывать живот и прижимать Марту к себе всё крепче и крепче. Нужны ли теперь были какие-то слова, нужны ли объяснения? – Как же ты меня напугала. Приговаривал Юра осторожно, пока Марта отогревалась в душе. – Где ты была? Я всю милицию на уши поставил… – Отстранённо бормотал, глядя в пространство. – Думал, с тобой что-то случилось. Марта, почему ты мочишь? Тебя кто-то обидел? – Я просто очень устала. – Тебя не было четыре часа. – Прозвучало как упрёк, но тон тут же сменился. – А ты мне даже не позвонила. Марта, ты… ты была с кем-то?.. – А ты знаешь, оказывается, это вовсе не маленький городишко, как я считала. – Всё, что она пожелала ответить на, казалось бы, прямые вопросы. – Ты была в таком виде… – Попала под дождь. – Неуклюже пожала плечами, всеми силами демонстрируя усталость и от этого разговора, и ото дня в целом. – Ну да… А… – Юра, а можно не сейчас?! – Раздражённо воскликнула и тут же виновато посмотрела. – Извини. Я просто заблудилась. Села на автобус. Потом на следующий, потом ещё на один, и заблудилась окончательно. Меня проводил молодой человек. Я его попросила. Обещала заплатить, но в итоге он ничего не взял и ушёл. – Ушёл? – Наверно, не знаю. Довёл меня до пансионата и на этом мы распрощались. Юра, если честно, я бы не хотела… – Да, я понимаю, конечно. Просто непонятно… – Мне тоже. Меня нет, а ты сидишь. Как-то непонятно, но я ведь тебя об этом не спрашиваю! Или считаешь, мне не обидно? Обвинил невесть в чём, выставил дурой и что теперь? Устроил допрос? Так ты попроси своих друзей из милиции. Пусть зададут эти вопросы профессионально. Будем искать свидетелей. Кстати, тут недалеко, на выходе из парка, мы столкнулись с компанией людей. Они были явно нетрезвые, может, что вспомнят, если задать вопросы правильно?! Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=42112269&lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.