Жители маленького городка

Жители маленького городка Татьяна Петровна Крылова Тихая и размеренная жизнь была у жителей маленького городка. Клавдия Сидоровна жарила семечки. Клавдия Ивановна собирала местные сплетни. Нюрка пасла Жучку. Степан Сергеевич занимался делами фермы. Лидочка радовалась своей работе, дававшей ей независимость. И вот однажды в гости пожаловал новый мэр… Глава 1. Новости маленького городка "И все-таки лето удалось на славу!" – думала Клавдия Сидоровна, потроша головку подсолнуха. Румяные щекастые семечки с приятным шорохом падали в глубокую чугунную сковороду. Изредка женщина отрывалась от своего занятия, смотрела в низкое окно, довольно улыбалась и продолжала. Утро было еще совсем юное. Клавдия Сидоровна специально встала пораньше, чтобы успеть до прихода пастуха подготовить семечки к употреблению. А после выгона скотины, не теряя времени, насыпать их в два свернутых из черно-белой газеты кулька, сесть на лавочку у палисада и крикнуть соседке: – Эй! Иванна! Пойди сюда. Разговор есть. И просидеть на этой самой лавочке до обеда с тезкой своей по имени, обсуждая последние сплетни их городка. Городка настолько маленького, что уместнее было бы называть его большой деревней. Тем более что та часть городка, что располагалась на правом берегу реки, в самом деле, напоминала еще деревню. Одноэтажные деревянные избы, палисады, огороды, коровы да козы в хлевах, куры на улицах – все это крайне бережно охранялось владельцами от любых посягательств. Для тех же, кому в городе все это казалось лишним, кто желал истинно городской жизни, существовал левый берег реки и его многоэтажные кварталы. Наконец, работа была закончена. Женщина отложила опустошенную головку в сторону, отряхнула руки и встала. В очередной раз убедившись, что пастух еще не гонит стадо по улице, Клавдия Сидоровна со спокойной душой взяла полную сковороду и направилась к газовой плитке. Плитку эту Клавдии Сидоровне подарила дочь, несколько лет назад переехавшая с мужем в левобережную часть городка. Мать она также звала к себе, но Клавдия Сидоровна не могла понять, как можно променять обустроенный быт деревенского дома на удобства городской квартиры. Всю свою жизнь (не далее как на прошлой неделе Клавдии Сидоровне стукнуло шестьдесят семь лет) прожила она в деревянной избе с печным отоплением и водопроводом "своими руками из колодца", привыкла к этим трудностям и считала воду из крана ненастоящей и крайне опасной для здоровья. Печь женщина также предпочитала плитке. Впрочем, жаркое лето убедило ее, что и газом для разнообразия можно иногда пользоваться. Закончив жарку, женщина погасила конфорку и подумала, что легко отделалась в этот раз. В прошлом году перед выполнением той же нехитрой операции ей пришлось изрядно потрудиться с растопкой. Помнится, семечки ей взбрело в голову жарить аккурат перед тем как зять прочистил печную трубу. "А вот Ивановне сын трубу не чистит. Говорит, не барское это дело, – продолжила размышлять Клавдия Сидоровна. – Все-таки повезло моей Машке с мужем. И мать у него хорошая. Пироги вкусные печет. Конечно, не такие вкусные, как у меня. Так, оно и понятно, что таких же у нее не получится. Печи ведь нет. А на газу на этом…" Стук в окно прервал дальнейшие рассуждения женщины. Обернувшись, она негромко вскрикнула, всплеснула руками и кинулась на двор за Буренкой. "Это ж надо было задуматься так, – по пути ругала себя Клавдия Сидоровна. – Андрей даже постучал…" Через пару минут Буренка была передана на попечение пастуху. И Клавдия Сидоровна смогла приступить к осуществлению остальной части своей задумки. Расфасовав по кулькам семечки, женщина переоделась в сарафан, причесалась, сменила галоши на летние тапочки. Оценив свое отражение в старом зеркале древнего гардероба, Клавдия Сидоровна подумала, что ей в ее годы можно бы выглядеть и получше. Порывшись в ящике, женщина отыскала помаду и нарисовала себе губы. В таком виде она понравилась себе гораздо больше. – Ах! Что же это я! – вспомнив о семечках, покачала головой Клавдия Сидоровна. Поскольку есть семечки с накрашенными губами было не совсем удобно, пришлось ей смыть этот легкий макияж. И на улицу женщина вышла не вполне довольная собой. Лавочка у палисада располагалась таким образом, чтобы весь день и вечером находиться в тени. А вот ранним утром Клавдия Сидоровна любила погреться на солнышке. Со вздохом опустившись на шатающуюся деревянную конструкцию, женщина подумала, что стоит попросить зятя в следующий приезд сколотить ей новую. Соседке, разумеется, о всех недовольствах Клавдии Сидоровны знать не полагалось. Поэтому женщина улыбнулась. – Эй, Иванна! Выходи! – крикнула Клавдия Сидоровна и помахала кульками с семечками той, кто наблюдала за ней из окна своей избы. В тот же миг лицо соседки пропало из виду. А по прошествии пары минут на крыльце напротив лавочки появился та, кого Сидоровна звала Иванной. В отличие от Клавдии Сидоровны Клавдия Ивановна никогда не стремилась к тому, чтобы выглядеть наилучшим образом. Одевалась она в простые старые вещи, галоши меняла только на валенки, не всегда чистые и расчесанные волосы прятала под съеденным молью платком. На стороннего наблюдателя она производила впечатление уставшей, больной и крайне нуждающейся старухи. А между тем было ей на два года меньше, чем Клавдии Сидоровне. Сын ее работал в юридическом отделе городской мэрии, внучка училась в областном центре, также на юриста. По необходимости и сын, и внучка приезжали к Клавдии Ивановне и помогали по хозяйству. Раз в месяц женщина получала от родных прибавки к пенсии, так что могла себе ни в чем не отказывать. На вопросы Клавдии Сидоровны относительно своего внешнего вида и жизненного настроя, Иванна отвечала так: – На что мне новые тряпки, когда старые еще не доношены? А развлечения для чего? Я в своей жизни уже вдоволь навеселилась. Больше не хочу. И это было чистой правдой. Жизнь была крайне благосклонна к Клавдии Ивановне. Присев рядом с Сидоровной, женщина взяла один из кульков и пристально взглянула на его содержимое. – Недурно! – Я ж тебе говорила, что конский навоз – это золото для растений, – довольно отозвалась Клавдия Сидоровна. Как продолжить разговор ни одна из женщин не придумала, и пару минут они молча грызли семечки. – Слыхала новость? – заговорила, наконец, Иванна. – Какую? – У Юрки сын жениться надумал. – Это у какого Юрки? У маленького что ли? – Ага. – Тоже мне новость. Степанида это еще на той неделе рассказывала, – вздохнула Клавдия Сидоровна. Семечки в этом году вызрели шикарные, и ей было даже обидно, что для таких хороших семечек не нашлось подходящей сплетни. "Ну, ничего. Погрызли, на солнышке погрелись – и на том спасибо," – подумала было женщина, когда заметила, что Иванна озирается по сторонам. – Ты чего это смотришь? – Да смотрю, не услышит ли нас кто, – шепотом ответила Клавдия Ивановна. Убедившись, что все спокойно, женщина продолжила уже в голос: – Катерина вчера приезжала. – Это та, что за Витей – за сыном твоим – хвостом ходит? – Да. Он сам не смог приехать. Ангину подхватил. Вот ее и попросил. А она только и рада. Уж такая милая, такая услужливая вчера была. Даже воды мне притащила, – Клавдия Ивановна рассмеялась: – У туфель подошва – ну точно копыта! А ничего: ведро донесла. – Доцокала, – поправила ее Клавдия Сидоровна. Клавдия Ивановна сначала кивнула, потом поняла смысл сказанного, и обе женщины залились громким смехом. – Так я не о том. Бог с ними с туфлями, – продолжила Клавдия Ивановна. – Я ее спрашиваю, нет ли в городе новостей каких? – Нет, говорит. Все по-старому. Только Витенька очень болен. А я чувствую, что недоговаривает чего. Ну, я ее и так, и сяк… – И что? Клавдия Ивановна улыбнулась, крайне довольная собой: – Олега нашего с поста мэра сняли. Говорят, что совсем из руководства прогонят. Не угодил он кому-то наверху. – Бог ты ж мой! – даже слегка побледнела Клавдия Сидоровна. – Вот тебе и на. Олежку сняли. Она еще несколько раз повторила про себя эти слова, чтобы полностью уловить их смысл. – Как же так? – А вот так, – вздохнула Клавдия Ивановна. – Катерина сказала, у них все в шоке. Не знают, что теперь будет. – Плохо теперь будет, – уверенно заявила Клавдия Сидоровна. – Это да. Говорят, нового мэра пришлют из центра. Среди своих выбирать не хотят, потому как инновенций от такого не дождешься. А им там только перемены и подавай. Не хотят людям давать спокойную жизнь. Женщины помолчали. – А свой бы все-таки лучше был. Зачем нам чужой? Он ни нас не знает, ни города нашего. Как руководить будет? – спросила Клавдия Сидоровна. Иванна не нашлась, что ответить. – Катерина за Лидочку переживает. Новый начальник и секретаря с собой нового приведет, – покачала она головой. – Да, Лидочке несладко придется. Разве только Степан ее к себе возьмет. – Возьмет. Племяшка как-никак. – А помнишь, как Степка курей по улице гонял? – вдруг спросила Клавдия Сидоровна. – Помню, – улыбнулась Клавдия Ивановна. – А коза его боднула как, помнишь? И женщины предались воспоминаниям. В конце концов, они сошлись во мнении, что такой мэр им бы в самый раз был. Когда семечки кончились, солнце уже поднялось высоко над горизонтом. – Обедать пора, – вздохнула Иванна. – У меня борщ сегодня. Может, зайдешь? – Да, нет. Спасибо. Я третьего дня курицу варила. Доесть надо. Смахнув в траву шелуху со своих подолов, женщины направились по домам. На крыльце Иванна остановилась. – Эй! Сидоровна! Ты только про мэра никому. Это секрет пока. – Ясное дело, – ответствовала Клавдия Сидоровна. Стоит ли говорить, что уже к ужину вся правобережная часть городка знала о кадровых перестановках. * * * Утром того же дня Лидочка пришла на работу к половине девятого. Она всегда приходила пораньше, чтобы успеть подготовиться к рабочему дню и в девять встретить своего начальника – Олега Николаевича – во всеоружии: с кофе и подробным рассказом о предстоящих встречах и совещаниях. Девушке едва исполнилось двадцать пять лет, но в маленьком городке она уже считалась засидевшейся в девках. И одиночество ее было весьма и весьма удивительно. Лидочка выглядела всегда очаровательно и всегда привлекала к себе мужские взгляды. Она была мила и доброжелательна, охотно вступала в разговор и искренне переживала за тех, кто через нее обращался за помощью к мэру. Некоторые посетители сравнивали ее с мотыльком, хрупким и прелестным, порхавшим в приемной мэра. Женская половина городка также была на стороне Лидочки. Старшему поколению нравилось, что одевалась она скромно: обычно в расклешенные юбки чуть ниже колен и блузки вполне официального вида. Для выездной работы девушка держала в гардеробе пару брюк. Но не таких, какие носит современная молодежь. Лидочка надевала самые обыкновенные брюки классического кроя. Младшее поколение брало с Лидочки пример в части образования и подбора обуви. С первым девушке значительно помог дядя – местный фермер районного масштаба Степан Сергеевич – оплативший ее обучение в университете. Со вторым, впрочем, Лидочке также помогал дядя. Из каждой своей поездки в столицу он привозил племяннице дорогой и очень модный подарок. Все складывалось для Лидочки весьма удачно, и, вероятно, именно поэтому она в свои двадцать пять лет все еще не была не только замужем, но даже не имела достойного кандидата на эту роль. Как бы там ни было, саму Лидочку эти обстоятельства ничуть не тревожили. Общения ей было достаточно на работе. А после трудового дня девушка предпочитала бродить по набережной в одиночестве, слушать шепот волн и крики многочисленных птиц. Поскольку секретарь всегда приходила раньше своего начальника, ей приходилось открывать дверь в приемную. Иметь свой ключ не было надобности – проще было брать дежурный у охранника. И как же удивилась девушка, когда вместо ключа охранник ей просто улыбнулся и сказал: – Олегу Николаевичу отдал. – Олег Николаевич уже пришел? – уточнила Лидочка. – Да. Минут пятнадцать назад с твоим дядькой. Поздоровались, взяли ключ и пошли в кабинет. Лидочка нахмурилась. Одно то, что Олег Николаевич так рано пришел на работу, уже настораживало. А то, что вместе с ним пришел Степан Сергеевич… – Спасибо, – с улыбкой ответила девушка охраннику и направилась к лестнице. Пройдя по пустому коридору, Лидочка вошла в пустую приемную. Кроме открытой двери только по включенному освещению можно было понять, что в этой комнате рабочий день уже начался. Девушка подошла к столу. Все вещи лежали на тех местах, где вчера секретарь их оставила. "И ежедневник не тронут, – отметила Лидочка. – Значит, Олег Николаевич не по рабочим вопросам пригласил дядю". Оставив сумочку на стуле, девушка поправила чуть растрепавшиеся волосы и подошла к двери в кабинет мэра. Дверь была плотно прикрыта, потому было сложно понять, есть ли кто внутри. Стучать было бесполезно по той же причине: Лидочка все равно не услышала бы ответ. Девушка привычно нажала на ручку и заглянула в кабинет. Олег Николаевич сидел за столом для переговоров. Его собеседник расположился напротив. На самом столе, вопреки надеждам Лидочки, не было никакого намека на рабочий характер встречи. Вместо бумажных документов или ноутбука посередине стола стоял кофейник с ароматным напитком и вазочка с конфетками, которыми мэр угощал своего секретаря и редких посетителей женского пола. – А! Лидочка! Доброе утро! – приветствовал Олег Николаевич девушку. Он старался говорить как можно радостнее, но Лидочка слишком долго и плотно с ним работала, чтобы не уловить ноток грусти. – Доброе утро, Олег Николаевич. Здравствуйте, Степан Сергеевич. – Привет, племяшка! А ты все хорошеешь и хорошеешь с каждым днем. – Спасибо, Степан Сергеевич. – Да ты не стой в дверях. Проходи, – пригласил Лидочку начальник. Девушка села за стол рядом с дядей. – Кофе будешь? – Нет, Олег Николаевич. – Ну, конфетку возьми тогда. Лидочка взяла. Но есть не стала. Сцепив руки замочком, она облокотилась на стол и пристально посмотрела на мужчин. Олег Николаевич заметил ее взгляд, и выражение его лица изменилось с "как я рад вас видеть" на "рад, да не очень". Олег Николаевич, хоть по-прежнему и был для некоторых Олежкой, уже давно являлся солидным мужчиной с залысинами на голове. Он старался держать себя в форме, но стройность его скорее имела корни в дачном огороде, чем в близлежащем спортзале. Степан Сергеевич по своим габаритам значительно превосходил Олега Николаевича. Он был на голову выше, шире в плечах и толще в талии. И только голова знаменитого местного предпринимателя едва ли отличалась от головы мэра: лысины блестели и на ней. На фоне своего дяди Лидочка выглядела совсем миниатюрной. Она более напоминала фигурку из тонкого фарфора, чем реальную девушку. И Олегу Николаевичу стало еще грустнее. "Что теперь с тобой будет?" – подумал он, а вслух произнес: – Лидочка, а не перейти ли тебе на работу к Степану? Девушка весьма удивилась подобному предложению. Не прошло и пары дней, как Олег Николаевич выхлопотал для нее премию за плодотворную работу. Но вспомнив то, что болтали в коридорах в последние дни, девушка все поняла: – Так это правда? Вас увольняют. Отпираться было бессмысленно. – Ты, конечно, можешь остаться здесь. Попробовать поработать с новым мэром. А если не получится, не срастется, перейти ко мне, – пояснил Степан Сергеевич. Лидочка вздохнула. – Признаться, я бы вовсе не хотела переходить к вам. Я и так вам многим обязана… Не желая ее дослушивать, Степан Сергеевич отмахнулся. Выпив залпом остатки кофе, он пожал руку Олегу Николаевичу. – Значит, договорились? – Договорились. Ты же знаешь, Олег, мы своих не бросаем. – Ну, вот и хорошо. Мужчины распрощались. Лидочка проводила дядю до выхода из кабинета и собиралась выйти сама. Однако Олег Николаевич остановил ее. – Я сегодня последний день здесь. Завтра моя смена приедет, через неделю-другую в работу включится. В коридорах шепчутся, и из шепота этого понятно, что нового мэра уже не жалуют. Поэтому я очень рад, что ты пока останешься здесь. Это поможет наладить контакт с ним. – Я понимаю, Олег Николаевич, – улыбнулась Лидочка. – Признаться, я не только со Степаном на счет тебя поговорил. С Иваном Борисовичем – новым мэром – я тоже пообщался. Он обещал не увольнять тебя в течение первых трех месяцев. А если вы сработаетесь, то и потом оставит. Его секретарша ему чем-то насолила, так что он без помощника к нам едет. Олег Николаевич вздохнул. Огляделся по сторонам. Грусть на его лице проступила совсем явно. "Десять лет проработал я в этом кабинете…" – подумал он. – Могу я для вас что-нибудь сделать? – поинтересовалась Лидочка. Олег Николаевич не сразу оторвался от своих размышлений. А когда смог пробиться к действительности сквозь поток воспоминаний, сил у него осталось лишь на то, чтобы мотнуть головой. Впрочем, очень скоро он спохватился, взял себя в руки и проинструктировал Лидочку: – На все звонки отвечай, что мой зам пока принимает. Встречи все, которые на неделю намечены, по возможности отмени. И сообщи… кому надо, чтобы жители в курсе были. По официальным каналам почему-то просили эту новость не сообщать, но молчать нечестно, мне кажется. Лидочка улыбнулась, легко кивнула, подтверждая, что все поняла, и вышла из кабинета. В приемной уже сидел Марк Львович – личный водитель мэра. И если нужен был человек, который мог бы быстрее газет и телевидения донести новость до широких масс, то обращаться нужно было именно к нему. Нет, сам он не был большим любителем сплетен. А вот его жена имела соответствующую славу на всей левобережной территории маленького городка. О правобережной Лидочка не беспокоилась – река лишь для людей была преградой. – Доброе утро, Лидочка, – приветствовал водитель девушку. – Доброе. – Отчего грустная такая? – Как? – наигранно удивилась девушка. – Вы еще не знаете? Олега Николаевича с поста сняли. – Как так? – А вот так. Олег Николаевич больше не наш мэр. – Вот тебе и на… А я как же? Лидочка пожала плечами. И как раз в этот момент Марку Львовичу позвонила супруга. "Так-с, с этим управились. Теперь надо отменить встречи", – сохраняя внешнее спокойствие, с улыбкой подумала девушка. Глава 2. Новая метла Перед новыми глухими воротами в новом кирпичном заборе, за которым красовался новый трехэтажный кирпичный дом, остановился новый черный Mercedes. Водитель покинул свое место, обошел вокруг автомобиля и открыл дверцу переднего пассажирского сиденья. – Прибыли? – послышался вопрос из открытой дверцы. – Так точно, Иван Борисович. Заречная улица. Дом двадцать пять, – ответил водитель. Из автомобиля вылез и встал рядом с водителем мужчина лет сорока, весьма подтянутый, приятной наружности, стриженный на столичный манер, одетый по моде. При первом взгляде на него он производил впечатление крайне порядочного человека, впрочем, как и большинство людей без чести и совести. Привычным движением подтянув галстук, мужчина оправил полы пиджака и огляделся по сторонам. На лице его забрезжило подобие улыбки. Улица пришлась ему по душе. Насколько понимал новый мэр, Заречная улица была окраиной правобережной части маленького городка. И хотя на ней давно никто не строился, не считая нового мэра, все дома выглядели ухоженными и вполне современными. Не было обветшалых крыш и стен, заборы стояли ровно, словно почетный караул перед аккуратными палисадами. И, очевидно, именно поэтому покосившаяся ржавая табличка с наименованием улицы и номером дома на новом здании выглядела крайне вызывающе. Иван Борисович поморщился. Он едва сдержался, чтобы не сделать шаг и не сорвать собственноручно этот кусок древнего металла. Однако такой поступок мог сыграть с ним злую шутку. Он в этом маленьком городке человек новый – новая метла, так сказать. "У всех на виду, не всем по нраву". И пока доподлинно не будет известно, кому именно и чем он может не угодить, Иван Борисович предпочел бы соблюдать самый жесткий нейтралитет в любых вопросах. Пока новый мэр осматривался на новом месте, его водитель закрыл дверцу переднего пассажирского сидения и распахнул дверцу заднего. Из темноты салона показалось лицо уже не молодой, но все еще привлекательной женщины. И если бы не откровенно недовольное выражение лица, которое, судя по морщинкам, нередко на нем гостило, ее вполне можно было бы назвать красивой. – Добро пожаловать домой, Ирина Карловна! – попытался приободрить женщину водитель. Она выдавила скупую улыбку, после чего взяла себя в руки и вылезла из автомобиля. Подобно мужу, Ирина Карловна была одета в деловой костюм, волосы собраны в тугой пучок, на ногах блестели классические лодочки. Последнее обстоятельство особенно бросалось в глаза, поскольку, покинув автомобиль, Ирина Карловна оказалась стоящей рядом с превосходной коровьей лепешкой. И точно также, как вознегодовал ее муж от вида таблички на доме, Ирина Карловна не смогла молча осмотреть этот участок придорожной территории. – Что это? – достаточно громко спросила она. Женщина ни к кому конкретно не обращалась и ответа на свой вопрос не ожидала услышать. Поэтому старческий смех с противоположной стороны улицы прозвучал для нее подобно грому. Ирина Карловна вздрогнула, обернулась и… вновь выдавила из себя улыбку, памятуя о том, что и этот беззубый оборванец является частью электората. Старик не уловил тонкости улыбки столичной барышни и воспринял это движение губ, как разрешение говорить: – Эх! Ну, и народ нынче пошел. Университеты кончают, а говна коровьего узнать не могут. Ирина Карловна едва заметно вздернула бровь. Будь ее воля… – Ошибаетесь, любезный. Я очень даже могу узнать коровье… как Вы выразились, говно. – Так зачем же спрашиваешь, что это? – искренне удивился старик. Пока женщина говорила, он прихромал поближе к ней, опираясь на горбатую палочку. – Я спросила в том смысле, что оно здесь делает, – пояснила Ирина Карловна. Разговор был ей крайне неприятен, и она отвернулась, давая понять, что не хочет его продолжать. Старик не понял: – Вот городская-то! Что может делать оно на улице? Лежит оно тут! Тут уже Иван Борисович не выдержал. Отстранив жену, он подошел к старику, взял его под руку и потянул в ту сторону, откуда тот пришел. – Вы говорите потрясающе разумные вещи, отец. Но суть претензии моей супруги состоит не в том, что это коровьи фекалии и что они лежат на обочине. Уважаемая Ирина Карловна хочет знать, почему их никто не убрал? Старик остановился, и как не тянул его новый мэр прочь от своей жены, ни в какую не собирался двигаться с места. Лицо его выражало крайнюю озабоченность. – Это ж коровье говно, оно всегда лежит там, куда упало, – изрек он, наконец. – Нет, ты не пойми неправильно. Мы люди не жадные: если тебе оно надо, ты бери. Нам-то оно не надо, так зачем мы его брать будем? Жучка тут каждый день ходит, каждый день теряет. Нюрке что надо, она собирает иногда, а остальное пусть лежит, землю удобряет. Старик хотел было пойти, но теперь Иван Борисович встал как столб. – Жучка? – после долгой паузы переспросил он. – Жучка – корова Нюркина. Старая. Из ума уж выжила, а молоко все дает. По мнению Ивана Борисовича это определение более подходило к хозяйке, чем к ее скотине. И хотя он никогда этой Нюрки не видел, он мог предположить, что это за человек, раз она назвала корову Жучкой. Молча кивнув, Иван Борисович оставил старика и вернулся к своей супруге. – Сумасшедший… – Тихо, – огрызнулся Иван Борисович. Коротко обернувшись, новый мэр убедился, что старик не расслышал слов его супруги, после чего открыл калитку и вошел за высокий забор. Здесь он сразу почувствовал себя спокойнее. Здесь он почувствовал себя дома: никто не мог за ним наблюдать, никто не мог подслушать его, никто не мог… – Корова, – вдруг произнесла Ирина Карловна, указывая на альпийскую горку перед крыльцом дома. Иван Борисович закрыл глаза. Досчитав до десяти, открыл. Нет, ни его супруге, ни ему не показалось. На альпийской горке, в самом деле, стояла корова и с удовольствием дожевывала флоксовый куст. – Должно быть, это и есть Жучка… Не придумав ничего лучшего, Иван Борисович хлопнул в ладоши и громко закричал. Теперь и корова заметила его. И уставилась на хозяина дома с таким выражением лица, словно это он залез на альпийскую горку и жевал ее флоксы. – Вот ведь беда ж! Иван Борисович повернулся на новый звук. По правую руку от него из-за забора виднелась голова в темно-синем платочке в красный горошек. – А это, видно, Нюрка… – прошептал Иван Борисович. – Вы не беспокойтесь. Я ее сейчас. Эй! Жучара! Домой! Вы дурного не подумайте. Здесь ведь раньше лужок был, на котором она паслась. Она скотина старая. Голова не работает. Вот и пришла по привычке. Жучара! Я кому сказала! Вы не подумайте дурного. Я ее привяжу завтра покрепче. Больше не придет. "Лучше бы ты ее на бойню сдала…" – подумал Иван Борисович, но вслух сказал, что все понимает и зла не держит. А Жучка, как бы невероятно это не выглядело, вняла словам своей хозяйки и направилась к выходу. Боднув калитку головой, корова покинула территорию дома нового мэра. Голова в платочке в горошек также скрылась из поля зрения. Иван Борисович вздохнул с облегчением. И все же напряжение не оставило его совсем. Открывая дверь дома, он внутренне приготовился к еще каким-нибудь сюрпризам. Сюрпризов не последовало. Супруги прошли в гостиную. Скинув туфли перед камином, Ирина Карловна залезла с ногами на диван. – Ванечка, у меня голова разболелась. Мы еще и пяти минут не пробыли здесь, а городок уже взялся за нас. Может, не будем испытывать судьбу? Может, ты все же откажешься от этой должности, и мы вернемся в столицу? – Ирочка, при всем уважении, не канючь. Иван Борисович положил руки на плечи жене и принялся разминать их. – Я тебе объяснял, что это место – перевалочный пункт. Я поработаю здесь мэром, покажу себя, а потом намекну кому следует, что пора бы мне и побольше селение дать. – Я сойду с ума к тому времени. – Не сойдешь. Уверен, что городок вовсе не так плох, как кажется на первый взгляд. – Здесь нет ни одного кинотеатра, ни одного торгового центра. Чем я буду тут заниматься? А где я буду покупать экологически чистые продукты? – Ну, если судить по типу применяемого удобрения, тут кругом сплошная экология. – Да, уж, – скривилась Ирина Карловна. – Не кисни, милая моя. Сегодня уже поздно, а завтра – возьми машину и прокатись по городу. Посмотри на людей, себя покажи. Оденься попроще, попроще говори. Глядишь, и заведешь тут какие-нибудь приятные знакомства. И мне поможешь – расскажешь, что здесь и как. – А ты со мной не поедешь? – Нет, Ирочка. Мне завтра в администрацию надо. Бумаги всякие заполнить, с людьми познакомиться. На секретаршу посмотреть. – Это ту, которую Лидочкой зовут? – Ну, да. Олег Николаевич очень просил ее оставить. Вроде дельная и приятная на вид. – Тебе только красивых и подавай, – пробурчала Ирина Карловна. – Секретарша – это мое первое лицо. Оно должно быть привлекательным. А красивых мне не надо. У меня уже есть. Ирина Карловна подняла лицо к верху, Иван Борисович наклонился и чмокнул ее в губы. * * * На другое утро Иван Борисович встал очень рано. Только-только начало светать, а он был уже на ногах – спускался по лестнице со второго этажа на первый, запахивая бархатный халат. Чтобы случайно не разбудить жену, он еще с вечера заготовил себе одежду и оставил ее на вешалке в коридоре. Убедившись, что с его костюмом ничего не случилось (после вчерашних событий Иван Борисович ожидал всего), мужчина прошел на кухню и щелкнул кнопку электрического чайника. Когда было время, Иван Борисович предпочитал варить кофе, а не растворять неизвестного происхождения коричневую крошку в кипятке. Но сейчас лишнего времени не было. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/tatyana-petrovna-krylova/zhiteli-malenkogo-gorodka/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.