Не вам решать зачем живу я! Не вам стихи слагать о том, что я НИЧТО ! А я вам говорю, что захочу и БУДУ Звездой иль чьей-то пламенной мечтой Взываемой в молитвах к небу !

Время дождей

-
Автор:
Тип:Книга
Цена:129.00 руб.
Издательство:Самиздат
Год издания: 2019
Язык: Русский
Просмотры: 310
Скачать ознакомительный фрагмент
КУПИТЬ И СКАЧАТЬ ЗА: 129.00 руб. ЧТО КАЧАТЬ и КАК ЧИТАТЬ
Время дождей Майя Максимова После восьми лет отношений Марк и Марина решают заключить брачный союз и отправляются в свадебное путешествие по Европе. Случайная встреча в амстердамском кафе вмиг разрушает их привычную жизнь, рождая цепочку абсурдных знакомств и событий. I Мы с Марком сидим в крошечном кафе в Амстердаме, лениво пьем чай и разглядываем толпу прохожих. Сгущаются тучи. Вот-вот разразится дождь, но нам все равно, что готовит на вечер небо. Нас ждет Париж. Четыре часа пути – и вместо ненастья мы встретимся с лунной ночью. Город влюбленных… Мы были там сотни раз, однако минувшее меркнет в лучах сегодня. Муж и жена. Для кого-то наш странный брак – всего лишь формальность, попытка решить проблему. Даже для мамы… Хотя уже восемь лет я клянусь ей, что не вижу себя без Марка. Безрезультатно. Она продолжает ныть и причитать о незавидной доле дочки. Мол, обманулась. И что я могу сказать? Не доверяет? Пусть думает все, что хочет. Я вышла замуж. Спустя миллион невзгод мир моих грез приобрел очертания факта. Пышная свадьба, улыбки и тысячи роз… А главное – штамп, в одночасье украсивший паспорт. Я стала как все. Пусть чуть позже, пускай в тридцать два. Имеет ли смысл теперь насмехаться над прошлым? Навряд ли. И все-таки… Я, вспоминая себя, порой улыбаюсь. Наигранно, но беззаботно. Мы стали взрослее. Пропали былые порывы. Ушли раздражительность, гнев и пустой эгоизм. Вернулась гармония. Факт. Я проснулась счастливой и больше не сплю. Ведь куда интереснее жизнь. Марк хмурится. На его загорелом лице читается скука, навеянная утомительным ожиданиям. Он бывший гонщик, и любая остановка в пути – больная заноза в его беспокойное сердце. Ещё полчаса. Я устало закрываю глаза, и в эту секунду за окном начинает ливень. Народ разбегается. Миг, и на месте толпы пустынная улица… Вот она, ранняя осень. Я тихо зеваю. Смотрю с любопытством вокруг и вижу, что рядом сидит весьма странная пара. Солидный мужчина и девушка… Девочка. Ей не больше шестнадцати. Он для нее слишком старый. И все ж они вместе. И это не дочь и отец. Я чувствую правду в ее озабоченном взгляде. Мне хочется встать, подойти к ним и что-то сказать. Но страх побеждает. И это логично… А сзади уже наводнение. Небо смешалось с землей. Потоки воды словно бурные горные реки. И в этот кошмар нам придется нырнуть с головой. А мы без зонтов… Подготовились хуже, чем дети. Я все-таки взрываюсь. Бью кулаком по столу и громко ругаюсь, привлекая к себе внимание. Марк неподвижен. Он знает, что ждать от меня, и этот порыв не вводит его в заблуждение. Но пара стихает. Мужчина смотрит вокруг, находит меня и бросает: – Вы что-то сказали? Я тут же краснею. К несчастью, он знает французский. Ищу оправдание, но в голову лезет маразм. Тогда я вздыхаю: – Простите. Какая-то глупость. А Марк улыбается. Весело? Нет. Не сейчас. В отличие от Марка, мужчина абсолютно серьезен и даже, возможно, проникается к нам сочувствием. – Меня зовут Поль, – он смотрит мне прямо в глаза и добавляет, – а Вы… Вы живете в Париже? Есть повод соврать. Но я не решаюсь. – Я из России. Он удивлен. – Не очень похожи. – А Вы там бывали? – Да. Прошлой осенью. Марк возмущен. Однако молчит. И, наверно, напрасно. Я расслабляюсь. – И как Вам у нас? Поль даже не думает. – В целом прекрасно. Но… слишком пасмурно. – Да? Как сейчас? Мой юмор оценен. Его разбирает смех, и я понимаю, что у нас завязалось знакомство. Под носом у Марка… Не самый пристойный пейзаж. Но я вошла в роль и хочу продолжения спектакля. – Нам на вокзал, – сообщаю я с томным взглядом, пытаясь поймать разочарование в реакции Поля. Безрезультатно. Он смеется мне прямо в лицо и сообщает: – У нас тоже билеты на поезд. – На поезд? – В Париж. Мне становится дурно. Вот совпадение. – Нам тоже туда. – Выходит, попутчики? Он дает руку. Я ее жму. Марк мрачнеет. Беда… Да, разумеется, в жизни часто бывают встречи, а я не из тех, кто шарахается от незнакомцев. И Марк это знает. Однако здесь и сейчас флирт неуместен – мы едва отыграли свадьбу. Я робко киваю: – Попутчики. – Значит… Поедем все вместе? У Марка испуг. Он в шаге от бешенства. – Да. Только знаете… У нас не поездка, а свадебный тур. Поль удивляется. – Что ж. Поздравляю. Позвольте откланяться… – Вы уже все? – Нам нужно в гостиницу. – А-а-а… Понимаю. Ну… до свидания. За окнами гром. Поль поднимается, обнимает подругу за плечи, и пара уходит, оставляя нас в одиночестве. Марк в шаге от ярости. Ему хочется что-то сказать, но он не спешит, будто ждет от меня оправданий. Тогда я встаю. – Собирайся. – Марина? Не рано ли? – Нет. Да и хватит сидеть. – Там ливень. – Я вижу. Немая картина. И тут я бросаю: – Ты знаешь, где дверь. Он замирает, а я резко разворачиваюсь на каблуках и быстрым шагом иду по направлению к выходу. Меня провожают. Официантка кивает вслед, а некто в углу поднимает вверх банку с колой. Им явно смешно, хотя вряд ли кто-то из них проникся эмоцией, вложенной мной в эту сцену. Но я не в обиде. Во мне еще бродит артист, привыкший к провалам и в более камерных стенах. Да, я артистка. Вернее, была ею раньше, когда с упоением играла в одном из театров. В каком? Не суть важно. С тех пор прошло несколько лет, и имя мое навсегда затерялось в архивах. Но Марк это помнит. И знает, что в нужный момент я в состоянии сыграть эпизод на ура. Так, как сегодня… Я выхожу из кафе. Спектакль кончается. Дождь и гроза – не игра. На улице хаос. Я промокаю за миг и еле иду по колено в холодной воде. Одна во всем городе. Даже отчаянный крик никто не услышит. Вселенная тонет во мгле. Идти минут десять, но каждый последующий шаг дается сложнее, чем было секундою раньше. Я замираю… Смотрю с сожалением назад, сжимаюсь в комок и с усилием двигаюсь дальше. Марка не видно. Вероятно, он остался в кафе в надежде на то, что ненастье пройдет стороной. Но это утопия. Ослепительная вспышка молнии, и я чуть не падаю, оглушенная раскатом грома. – Вот дьявол! – я оказываюсь на привокзальной площади и, задыхаясь, бегу по бурлящим лужам. Еще одна вспышка. Я влетаю в пустынный холл, резко встаю и слышу звонок мобильного. – Алло. – Ты в порядке? – по голосу Марка трудно понять, что он чувствует. – Да. – Я сейчас буду. Что с расписанием? – Вроде по графику. – Хм… Ерунда. Он кладет трубку, и только в этот момент я понимаю, в чем причина его спокойствия. Наш поезд задерживается. Где-то на полчаса… И именно это объявляют сейчас по вокзалу. – Проклятье… Я в шоке. Все планы насмарку. У нас все расписано. Времени нет. И что теперь делать? Слоняться по паркам? Я падаю духом. Не отдых, а бред. Вот так! Обстоятельства все же сильнее. И справиться с ними, увы, невозможно. Я делаю вдох, и душа каменеет. По плану все просто, на практике – сложно. Меня словно нет. Незаметно для окружающих я пячусь к стенке и осторожно снимаю блузку. Становится легче. Мне хочется стащить с себя все, но я понимаю, что это за гранью безумия. И тут входит Поль. В одиночестве. – Боже… Бежать просто некуда. Я перед ним. Миг замешательства. Радость? – Ну, что же… Вот мы и встретились. Правда, Марин? Я робко киваю и, пытаясь прикрыться блузкой, ищу объяснение чрезмерным познаниям Поля. Безрезультатно. Порывшись в промокшей памяти, я убеждаюсь, что не называлась ему по имени. – Марина? – я в шоке, – откуда Вы знаете? – Случайно подслушал. Бывает. Простите. – В кафе? – Разумеется. Вы… Не серчайте. Так получилось… Прошу, не молчите. Но я словно в ступоре. – Боже, Марина… Вам плохо? – Да нет. Все в порядке. Хотя… Сейчас придет Марк. – Ваш приятель? – Вестимо. – Что ж. Понимаю… Ну, ладно. Пока. Он разворачивается и быстро уходит прочь, словно напуган обещанным появлением Марка. Я недовольна. Мне нужен другой сценарий, но строчка написана – мы остаемся порознь. Народ прибывает. На меня начинают смотреть, и, сдавшись смущению, я вновь одеваю блузку. Становится холодно. Тело пленяет дрожь, и я молю Бога о скором свидании с мужем. Марк не торопится. Лишь через десять минут его силуэт возникает как призрак у входа. Он улыбается. – Дьявол! В руках Марка зонт. Откуда он взялся? Предатель! Мне больно и плохо. Но я не из нытиков. Справившись с первым волнением, я остываю. И вновь превращаюсь в актрису. Прячу эмоции, делаю вид, что зеваю, и выдаю: – Ты не очень-то вовремя, милый. Марк все понимает. Он смотрит с тоской на табло и, как и я, поддается влиянию злости. – Уродство… – Расслабься. Теперь нам уже все равно. Придется смириться. – Смириться? Но это же скотство! Он так взбешен, что, похоже, забыл о Поле и тех ощущениях, что испытывал минутой ранее. Мне это на руку. Вместо глупых семейных ссор нас ждет расстройство. Как минимум до понедельника. Я робко шепчу: – Успокойся. Все в норме. Он грустно смеется: – Ты думаешь? – Нет. Однако… – Марина, прости. Я не в форме. Давай без участия. – Ладно. В ответ Марк машет рукой, добавляя: – По сути, теряем лишь ужин. – А этого мало? Рискованный шаг, но что будет, то будет. Не хочет участия? Как все достало… Не буду обманывать – я по-прежнему обожаю мужа, однако порой мои чувства съедают эмоции. Я слишком придирчива, а Марк из когорты людей, кто гнет свою линию, не замечая последствий. Но не сегодня. Реакции нет. Я удивляюсь: – Милый, ты что? Он объясняет: – Проспали обед. Подумаешь, ужин… Немое кино. Марк явно расстроен, и все же в его поведении скользит нечто странное, не из повадок супруга. Какое-то отчаяние. Я прижимаюсь к нему и соглашаюсь: – Ты прав. Оторвемся в Монако. Мир восстановлен. Довольная этим исходом я тихо мурлыкаю. Время заканчивать с ролью. Но что-то мешает… Признание кажется диким и… беспощадным. Я очарована Полем. II Влюбиться в другого через несколько дней после свадьбы – дело нехитрое, но требующее определенной наглости. Такое случается. Как-то одна из подруг сбежала от мужа, едва они вышли из ЗАГСа. Но это подруга. А я постоянна. Мы вместе с Марком уже восемь лет. Многим подобное кажется странным. Признаюсь, мне тоже. Хотя не секрет – бывают союзы значительно крепче. Нормальное дело. Семья есть семья. Но трудно и скучно в наш век аморальный так долго держаться… Вернее, нельзя. И если вчера данное утверждение выглядело сомнительным, здесь и сейчас я подписываюсь под каждым словом. Реальность изменчива. Достаточно мимолетной встречи, чтобы разрушить свое собственное представление о мире. И вот она – встреча… При мысли о Поле я задыхаюсь. В душе – перегрузка. Время пришло. Мы садимся на поезд. Казалось бы, счастье… Однако мне грустно. Что-то сломалось. При взгляде на Марка я понимаю – случился коллапс. Вся наша любовь в одночасье насмарку… Сказать ему правду? Нет, не сейчас. Я делаю вид, что задумалась о какой-то мелочи, и, как обычно, устраиваюсь поближе к окошку. В вагоне безлюдно. Наверно, поездки в Париж не входят в пристрастия слишком капризных голландцев. Марк падает рядом: – Еще минут десять. Дождь вроде стихает. Не хочешь вина? Я напрягаюсь. Ерзаю в кресле. – Пожалуй, не стоит. А в сердце – зима. Как так случилось? Какое-то мгновенье – и чувства пропали. Фантастика? Да. – Ты сердишься? – Нет. Просто нет настроения. Марк тяжко вздыхает: – Из-за дождя? – Я уже высохла. Дело не в этом… – в горле першит. Он настойчив: – А в чем? – Ты точно уверен, что хочешь ответа? Длинная пауза. Марк… удивлен. – Хочу, – говорит он спустя секунд десять. – Что ж, – я киваю, – тогда получай. Скажи, сколько лет мы с тобой уже вместе? Он что-то считает. – Лет восемь. – И… Ай! Я нервно вздрагиваю, словно укушенная невидимым насекомым, и тут же краснею – в вагон входит подруга Поля. А следом он сам… Я ловлю его грустный взгляд, и мир застывает… Я чувствую запах мгновенья. – Марина? – для Марка все выглядит прежним. Он смотрит в окно… – Все окей. Извини. Я… Я не знаю… Убить в нем надежду? Достаточно слова… Марк сердится: – И? – Я просто подумала… Наше знакомство… Оно не по правилам. – Хм. Почему? – Додумайся сам. Восемь лет, и экспромтом вступление в брак. – Ничего не пойму. Нельзя ли попроще? – Попроще? Охотно. Ответь откровенно – ты веришь в любовь? Марк в замешательстве. – Верю. – А может, все это иллюзия? Бью точно в бровь. Обычный вопрос, который мы обсуждаем едва ли не каждый день, звучит откровением, повергающим его в уныние. Он что-то чувствует… Однако мои слова немного расплывчаты, чтобы найти в них истину. – Марина… К чему это? – Так, к разговору. Ответишь? – Навряд ли. – Не хочешь – не надо. Я умолкаю. Он смотрит с укором. – Ты слишком жестока. – Возможно. А рядом… Рядом творится самое главное на тот момент действие, ибо Поль с девушкой садятся у нас за спиной. Марк их не видит. Он погружен в свои мысли, наивно надеясь найти для себя оправдание. Мне его жаль. Он настолько уверен в нас, что даже не думает, что я могу разлюбить. Какая же подлость… Я закрываю глаза. Мне хочется плакать. Но этому нынче не быть. Поезд чуть вздрагивает, и окутанная полумраком платформа приходит в движение, ускользая куда-то в вечность. Прощай, Амстердам! Я любила тебя десять лет, однако не знаю, смогу ли вернуться обратно. Все слишком сложно. Дурацкие чувства. И что теперь делать? Играть свою роль? Да, я сумею. Но это искусство потребует жертвы. Сомнение. Боль. Последний раз я испытывала нечто подобное лет десять назад, расставаясь с институтской любовью. Но мы были молоды, и тот неизбежный разрыв казался прелюдией к увлекательнейшему спектаклю. Теперь же, увы… В перспективе – развязка. С оттенком трагедии. Кто виноват? Я? Обстоятельства? Нет. Неувязка. Тут что-то иное. – Марина… – Ты рад? – Чему? – Объяснению, – я усмехаюсь. Марк напрягается. – Шутишь? – А то. Он в замешательстве. – Милая… Знаешь, пора стать серьезнее. Мне не смешно. – Признаться, мне тоже, – я грустно киваю. Все как в учебниках. Только в душе отнюдь не спокойствие… – ты понимаешь, чем это грозит? – Расставанием? Уже? Догадка, которую неожиданно выдает мой муж, немного пугает… И приводит меня в смятение. Надежда на то, что удастся уйти от ответа, не оправдалась… Мне пора прекращать спектакль. И я это делаю. – Именно. С Марком творится неладное. Он не в себе. – А если точнее? Становится жарко. Я признаюсь: – Марк, проблема во мне. Не знаю вообще, как такое возможно, но я из сегодня и я из вчера – две разные дамы… О, Боже! Как сложно быть откровенной. Что дальше? Война? Марк ждет продолжения, и повисшая в воздухе пауза лишь обостряет обнаружившиеся у него таланты. – Ты больше не любишь, – говорит он себе под нос и добавляет, – предлагаешь прервать поездку? – Зачем? – за окном все светлее и светлее, – Париж неизбежен. – И что он нам даст? Я улыбаюсь. Уже веселее. – А мне ничего и не нужно сейчас. – А мне? – Марк пылает. – Ты хочешь остаться? Не поздно ли? Впрочем, можешь сойти. Мы ускоряемся. – Шутишь? Напрасно, – он полон эмоций. – Ну, ладно. Прости. Экспромт провалился. Пытаясь смягчить его гнев, я разошлась и посеяла в муже отчаяние. Немыслимый подвиг! Вот только на данный момент мои достижения вряд ли спасут мое эго. Я просто раздавлена. Марку не лучше. Он тихо бубнит: – Доигрались. А сзади… нас слушает Поль. А вот слышит ли? Тучи теперь уже в поезде. Все? Мы пропали? Ответ очевиден. И кажется жутким. Я соглашаюсь: – Похоже, что да. Марк неподвижен. Тут не до шуток. Еще одно слово – и все… Ерунда. Не стану оспаривать многогранность человеческих отношений, однако порой мы выходим за грани возможного. Вот и сейчас… Я смотрю с изумлением на мужа, а вижу лишь тень, что шагала со мной через годы. Брак на неделю? Какая-то глупость. Так не бывает! Не верю! И все же… Реальность упряма. Душевные муки – отнюдь не спасение. Кто нам поможет? Я оборачиваюсь. Нет сил изнывать от бездействия, и в смутной надежде я ищу поддержки у Поля. Но тот безучастен. Что Полю до наших страданий, когда рядом с ним столь наивная юная особь? Марк оживает: – Ты злишься? – Немного, – я чувствую страх перед завтрашним днем. – Я что-то сделал? Ребенок. Ей Богу. – Нет. Ничего. Ты совсем ни при чем. – Тогда… в чем проблема? – Тебе это важно? – Конечно же. – Марк, я не знаю… Прости. Он мне не верит. Забавно. Но дважды грех повторяться. Разумней уйти. Куда? Непонятно. Экспресс до Парижа идет часа три… Да и дальше. Увы! Мы с ним повязаны. Только счастливой быть теперь трудно. – Марина… – Уймись. Марк ошарашен. Он пытается поймать меня за руку, но я вырываюсь и бегу по направлению к тамбуру. К счастью, все тихо. Пассажиры смотрят мне вслед с немым любопытством, как дети на первом спектакле. В тамбуре мрак. Я встаю возле двери и вижу чуть смазанный мир за окном. Низкое небо, дорога, деревья… Почти что идиллия… – Ну, кого ждем? Я нервно вздрагиваю. Неуместная шутка Поля пронзает насквозь и сознание, и душу, и сердце. Становится душно. Я проглатываю свой испуг и отвечаю: – Возвращения лета. – О-о-о! Это надолго, – он громко смеется. – Я знаю. Поль видит, что мне не смешно. – Простите за глупость… И что остается? Послать его к черту? Нет, ни за что. Я молча киваю и, глядя на хмурое небо, мечтаю о счастье, так быстро утерянном в прошлом. Пока в недалеком… Но, зная капризы судьбы, я просто не верю в возможность его повторения. А Поль не сдается. – Там Ваш приятель… Вернее, ваш муж… Вы поссорились? – Да. – Сочувствую. Что ж… Для меня показатель – его знак внимания. Впрочем, туфта. Он здесь не для этого. Я напрягаюсь. – Вам что-то нужно? – По правде сказать… – он запинается, – даже не знаю… Вы так печальны… Быть честной? Соврать? Мозг закипает. Я боюсь показаться дурой, но больше не в силах игнорировать волю сердца. И честно вздыхаю: – У нас с ним проблема. – Серьезная? – Очень. – Вам можно помочь? – Не стоит… Он морщится. Что за дилемма… Признаться во всем? Промолчать? Уйти прочь? Уйти не получится. Я выбираю вариант номер два и отворачиваюсь, прижимаясь щекой к стеклу. Поль долго думает. Потом подходит ближе и как-то неловко хватает меня за запястье. – Марина, послушайте… Я понимаю… В вашей размолвке виновен лишь я. Ну, не подлец ли?! – Откуда Вы знаете? – Я чувствую. Господи, что за фигня? – И что же Вы сделали? – я усмехаюсь. Поль непреклонен. – Начал общение. – Вы про кафе? – Разумеется. Знаю… Звучит глуповато, но факт преступления здесь очевиден. Вы будете спорить? – Очень хотелось бы. Но не могу. Я вся дрожу. Так раскрыться… Нас двое. – Вы… Вам неловко? Киваю: – Угу. Он чувствует все. А быть может, и больше. Так, как и должен чувствовать тот, кто знает толк в женщинах… – Что же. Выходит… Вы влюблены? Я краснею. Урод! Ловушка захлопнулась. Бесполезно отрицать очевидное, и я застываю, ища варианты бегства. Вот только куда? Поль не дремлет: – Похоже, у нас ситуация… – Хуже того. Я задыхаюсь. Спаси меня, Боже! Я умоляю… В ответ – ничего. Марка не видно, хотя по законам интриги присутствие мужа – важнейший источник сюжета. И девушка Поля… Неужто она там одна? Ей что, безразлично, где бродит ее покровитель? Я концентрируюсь. – Ваша подруга… – Подруга? – он в шоке, – Вы про кого? – Та девушка… – Молли? – Наверно. – Простите… Это племянница. Только всего? Я чувствую слабость. Вздох облегчения срывается с губ. Повезло хоть в одном. А впрочем… Что толку? Мое настроение не улучшается… Дьявол… Дурдом! Я малость растеряна и боюсь сказать что-то лишнее, из-за чего возникает неловкая пауза. Но ненадолго. Для Поля молчание – чужая субстанция. – Что-то не так? – Возможно. Хотя… Все в порядке. Отчаяние вдруг исчезает. Пора делать шаг. И я его делаю. – То есть, Вы свободны? – Вообще-то не очень. – Женаты? – Увы. Логичный исход. И менять что-то поздно. Я отстраняюсь. Надежды мертвы. Поль не уходит. Он стоит у меня за спиной, и каждый мой волос ощущает его дыхание. Все как в кино. И холодное веяние драмы лишь подтверждает до боли нелепое сходство. – Марина… – Уйдите, – я падаю в бездну. – Нет. – Умоляю. Поймите меня… Секунда сомнения. – Нет. Бесполезно. Он не отстанет. Проклятье! – Но я… нуждаюсь в покое. – Скорее в поддержке. – От вас? – Может быть. Или есть варианты? – Я замужем. – Помню. Все вперемешку. А выбора нет… Мы дожили до драмы. Все слишком быстро. Какие-то два часа, и мир изменился, раскрошив представления о времени. Я роюсь в сознании. Пытаюсь найти там вчера и понимаю, что это иная вселенная. А Поль просто ждет. Для него этот поезд – не перекресток десятка дорог. Он, как скала, абсолютно спокоен. И… равнодушен? Какой-то злой рок. Молчать неразумно. – Кто ваша супруга? – Она… стюардесса. Забавно. Хотя… Ей повезло, а вот мне… От испуга мысли теряются в недрах меня. – Что ж, – я вздыхаю, – желаю вам счастья. Расходимся? – Ладно. Не буду мешать. Он отступает. Но я в его власти. И говорю: – Подождите. Опять… сердце сжимается. Что же мне делать? Я не готова сейчас к расставанию. Нужно быть твердой. И более смелой. Я добавляю: – Останьтесь. Желание сильнее рассудка. Бороться с ним глупо. Поль замирает… – Уверены? – Да. – А как же ваш страх? И терпение мужа… – Дождется. Не треснет. Цинично, но я не вижу иного решения проблемы. Мне нужно все выяснить. Без промедления. – Скажите, Поль, Вы… ее любите? – Эмму? – он в замешательстве. – Эмму. Сомнение. И даже растерянность. – Я… Я не знаю. Любил, а сейчас… Вероятно, люблю. – Как странно. – Да нет. Понимаете, с мая мы с ней не виделись. – Хм… Почему? Отбросив неловкость, я упрямо иду напролом к единственно правильному, на мой взгляд, решению. Добраться до правды – дело пяти секунд, но в наших исканиях мы обычно петляем вечность. А я не хочу. Мне бы капельку света. Поэтому я жду признания Поля. Он не торопится. – Знаете, летом… Куча работы. Вас так устроит? – Меня бы, пожалуй, устроила правда. Он усмехается: – С вами не просто. Я соглашаюсь: – Не спорю. Бывает. Так что с вашим браком? Расходятся звезды? – Расходятся взгляды. – А раньше? – И раньше… Такое случалось. Конечно, не часто. Ну, а с годами все дальше и дальше. Вот и приплыли… – Сочувствую. Счастье? Или трагедия? В тяжких раздумьях я умолкаю. Становится гадко. Правда ясна. И теперь… Я не знаю. Соблазн слишком сильный… – Вы точно в порядке? Я тихо смеюсь: – Да какой тут порядок? Скорее анархия. – Из-за меня? – Да, из-за Вас, – я смущаюсь. – Не надо. Полю приятно, а мне… Ерунда. Но все уже сказано. Я открыла ему свой мир, с завидной решимостью доверившись воле судьбы. Теперь выход Поля. Дальнейший сценарий за ним. Рискнет он продолжить? Захочет ли? Вряд ли. Увы, читать чьи-то мысли – отнюдь не мое увлечение. Хотя я способна. Достаточно лишь повернуться. А Поль словно статуя. В нем ни тепла, ни движения… Как в сновидении. Если бы только проснуться! Нет, не получится. Поезд и тамбур – реальность. Капля истории в хрупком бокале вина. И мы ее выпьем… Банальность? Возможно, банальность. Но в ней настоящее. Что же ты медлишь, судьба? Поль оживает: – Задумался. Сорри… Вот влипли… Я соглашаюсь: – Маразм, но придется терпеть. А Вы… парижанин? – Отчасти. Я родом из Ниццы. Но переехал… – И что? Не жалеете теперь? – Жалею. – Вы шутите? – Нет. Абсолютно серьезно. Все из-за Эммы. Она обожает столицы. Мы спорили год. Представляете? – Боже, как сложно. Поль соглашается: – Да уж… Пришлось подчиниться. Я робко киваю, пытаясь представить Эмму, и понимаю, что завидую этой женщине. Он ее муж. Осознание данного факта давит на психику… Я возмущаюсь: – Зачем? Ответ предсказуем: – Я был слишком молод. И малость наивен. Я думал, она всегда будет рядом… В итоге мой голод нас и поссорил… Увы. Тишина. Все как обычно. У миллионов пар те же проблемы и почти что тот же сценарий. Любовь многогранна? Глядя на нашу жизнь, я бы поспорила с этой крылатой фразой. Но некогда спорить. Нам нужно решение. Париж приближается. – Может быть, мы как-нибудь встретимся? От удивления Поль предлагает: – Давайте на ты. – Согласна. Так что? Возражаешь? – Не очень. Хотя твой супруг… – Разберусь. Ерунда. Он адекватен. – Уверена? – Точно. – А если подумать? – Так было… Вчера. Я в замешательстве. Мне казалось, что я знаю Марка как свои пять пальцев, однако тон Поля сеет во мне сомнение. И неуверенность. Прикинув все «против» и «за», я признаю: – Вероятно, теперь все иначе. – Вот видишь… Я злюсь. – Наплевать. В самом деле, мы что, манекены? – По сути своей все люди актеры… А стоя на сцене, нельзя быть свободным… Я в ужасе. – Эй, давай без сравнений. Тем более, с театром. Поль осекается. – Ладно, прости. Я только хотел, чтоб ты знала… – Понятно. Струсил… – Марина! – Не надо… Пусти! Ловко нагнувшись, я проскальзываю у него под рукой и убегаю, испугавшись собственного откровения. Дурацкие чувства! Поддавшись им в этой игре, я проиграла. И что теперь? Время забвения? Похоже… Но нет. Марк не даст мне покоя. Едва я сажусь, он кивает: – Ну что? Одумалась? – Черт! Помолчи! – Что такое? – он озадачен. – Не важно. И все. Поездка испорчена. Даже самые искренние извинения уже не помогут избавиться от ощущения дискомфорта. Стена задрожала. Еще одно неосторожное слово, и все разлетится… Для чего мы сыграли свадьбу? Я жду озарения. Безрезультатно. Тогда я вздыхаю: – Ты сердишься? – Нет. Марк выглядит странно. Оно и понятно. Такая оказия… Черт! Восемь лет ушли в никуда. Растворились как сахар, внезапно попавший под струи дождя. Кого тут винить? Я не знаю… Внезапно становится ясно – так дальше нельзя. Тупое молчание – отнюдь не решение. Нам нужно собраться и все обсудить. – Марк… – Что тебе? – Так… Ничего… – от волнения я путаюсь. Боже! О чем говорить? О Поле? Безумие. Марк слишком вспыльчив. Малейший намек – и пиши всё пропало… Тогда как начать? Я впадаю в уныние. Вот невезение… Как все достало! Мне больно за все: за страдания Марка, за собственный промах и даже за Поля… Дурацкая пьеса. Полжизни насмарку. И как все исправить? Не знаю. Такое не исправляется… После раздумий я выдаю: – Нам придется расстаться. – Как хочешь. Я в шоке. – Считай, что я умер, – он умолкает. Угроза? Бояться я не приучена. Так что на это я говорю: – Марк, пожалуйста, не надо. Нам нужно решение. Вместо ответа он заключает: – Решай сама. Ладно? И больше ни слова. Поняв его чувства, я отстаю. Что ж, мне дали карт-бланш. Прекрасный подарок. И все-таки грустно. К тому же, что дальше? Возможен реванш. Нет, мести не будет. Но будут сомнения, терзания души и другая фигня, которая запросто съест настроение от корки до корки… Приплыли. Меня теперь не спасут даже сто покаяний. Я грешница. С этим придется мириться. И просто терпеть. Сквозь года, расстояния… Да что со мной? Боже! Пойти утопиться? Ответом не пахнет. А поезд все мчится. Париж уже близко. И там… Эта жизнь – ничто без любви, без ошибок, без риска. Поэтому… Разум, пожалуйста, вернись! III Поездка вдвоем подразумевает общение со спутником, которое, в общем-то, и формирует впечатление от путешествия. Ни больше, ни меньше. Иначе к чему вам дуэт, когда вы свободно способны исполнить и соло? Сейчас я за соло. Но нас, увы, двое. И каждый фальшивит. Отстойный концерт. Уже минут двадцать мы в центре покоя и ждем похвалы, а оваций все нет. И вряд ли проклюнутся. Марк в полудреме. Единственный способ сбежать от всего. Я тоже уснула бы, но в эту кому мой разум не тянет. А кроме того у нас за спиной постоянные звуки. Поль и племянница спать не хотят. Завидую. Дьявол! Я сдохну от скуки спустя минут десять. Нет, раньше… Опять во мне пробуждается страсть к объяснению всего, что случилось. Но логики нет. Одни лишь эмоции, страхи, сомнения… И я в центре хаоса. Это не бред? Не бред, а реальность. Я шарю глазами по горизонту. Вокруг – только тучи. Они уже здесь. Они мчатся за нами, как за добычей… Хотя это лучше, чем яркое солнце на фоне развода. Или чем штиль в жаркий день среди моря… – Билеты, пожалуйста. Сквозь мглу небосвода я что-то вижу… Ах, да. Контролера. Не лучший момент, чтобы рыться в портфеле Марка, но я наклоняюсь и вытаскиваю оттуда билеты. – Ваш муж? – контролер награждает меня улыбкой, и я, сдержав дерзость, мычу ему что-то в ответ. – Желаю удачи, – он идет дальше, – ваши билеты… Секунда затмения. – Супруга? – Племянница. Облако фальши врывается в поезд… Я в трансе. Прозрение. Все слишком просто, чтобы выглядеть абсолютной правдой, и капля сомнения превращается почти что-то в уверенность. Эта девчонка… Она не племянница Поля, как бы отчаянно он ни втирал мне обратное. А кто же? Жена? На жену не похожа. Любовница? Вряд ли. Тогда, может быть, случайная встречная? Глупость. О, Боже! Добраться до правды – Ла-Манш переплыть. Я оборачиваюсь. Контролер уже далеко, а Поль и «племянница» что-то рисуют в блокноте. Какая идиллия! Я даю им пару секунд и без сомнений называю его по имени. Он удивляется, но отвечает: – Ты что-то хочешь? – Выйдем. – Ну, ладно. Ирма, я скоро… «Племянница» в шоке. Мне б извиниться, однако я рада Рада настолько, что перепрыгиваю через спящего мужа и чуть ли не пулей несусь по направлению к тамбуру. Поль движется следом. Он никуда не спешит, но я ощущаю – в нем тоже живет нетерпение. И вот мы одни. Я встаю возле стенки и резко бросаю: – Так кто же она? – Племянница. – Врешь. Я сжимаю коленки и напрягаюсь. Я вся как струна. Он ухмыляется: – Что ж. Угадала. Все не так просто… Я падаю в бездну. Теперь даже правды покажется мало. Нужны извинения… Нет. Бесполезно. Поль даже не думает делать такое. Он говорит: – Понимаешь ли, мы… Мы с ней друзья. Понимать его стоя, становится трудно. Меня тянет вниз. Я не противлюсь невыносимому в этот момент притяжению, сажусь прямо на пол и обхватываю руками колени. Поль потрясен. – Что такое, Марина? – Все в норме. Давай, продолжай свой рассказ. Ее зовут Ирма? Дурацкое имя. Я… Я ревную? Нет. Не сейчас. Ревность не к месту. Мы знакомы всего ничего, чтобы вот так демонстрировать ему свою слабость. Но чувства сильнее. Они глушат позывы разума, и чтобы успокоиться я закрываю лицо руками. Поль ждет, а потом соглашается: – Ирма. Она из Прибалтики. Ей двадцать лет. Там у нее есть какая-то фирма. Продажа косметики… Господи, нет! – А мне показалось, что ей лет пятнадцать… – я чуть не плачу, – выходит, она все же любовница? Поль озадачен. – Странное дело. С чего ты взяла? – А что еще может держать вас так вместе? Узы родства? Ты их сам отрицаешь. Он загнан в тупик, и теперь дело чести сказать все как есть. Без купюр. – Понимаешь… Ирма вообще-то любовница Эммы. Так получилось… Я в легком смятении. Вот так сюрприз. – Продолжать? Моя смелость въедается в пол. – Нет, не надо. Волнение меня покидает. Становится грустно. Я вдруг понимаю, что Поль как и я – всего лишь обычный служитель искусства по имени жизнь. И болеть им нельзя. Мы вместе стоим посреди голой сцены, и нам рукоплещет восторженный зал… – Ты сердишься? – Нет, – я вздыхаю, – проблема в другом измерении. – Я так и знал. Ты думала, я искуситель со стажем, уже покоривший немало сердец. А вышло иначе. По-честному скажем, я неудачник… Пустышка… Конец? Я молчу. Сознание витает в воздухе, а тело мякнет, как сгусток живой материи. Ни больше, ни меньше… Поль продолжает: – Правда открыта. Мне можно уйти? Все словно в тумане. – Как хочешь. Не знаю… Я просто раздавлена. – Ладно. Прости. Он медленно пятится, хватает руками дверь и как-то неловко просачивается внутрь вагона. Миг – и все кончено. Я сижу на полу одна, а за окном начинается новый ливень. Париж, Амстердам… Все случилось так быстро. Падение, взлет и опять пустота. Я строила жизнь, а теперь снова чисто на планах грядущего… Вспышка. Гроза. Поезд чуть вздрагивает, и по нервному стучанию колес я понимаю – мы резко теряем скорость. В вагоне волнение. Слышится чей-то крик, а следом за ним – приглушенный совет контролера. А мне все равно. Ну и пусть за окном непогода. Какой теперь смысл спешить на свидание с Парижем? Да никакого. И эти капризы природы – лишь декорации… Поезд все тише и тише. А дождь все сильней. Барабаня как монстр по крыше, он отражается жалобным эхом в душе. И кроме меня его вряд ли кто-либо услышит. Да и не нужно. Мне не с кем делиться уже. Еще одна вспышка, и поезд встает средь равнины. Отсюда до цели почти половина пути. Я усмехаюсь: – Приплыли. Тревога жжет спину. Что будет дальше? Чего ожидать от судьбы? Ответ моментален. Снова открывается дверь, и в тамбур влетает растрепанная до неприличия Ирма. – Мы здесь подохнем! – возбужденно восклицает она и, обессилев, садится у стенки напротив. Секунда молчания. – Боже, что с Вами? – я в замешательстве, – вас кто-то бил? – Нет. Это нервы… Круги под глазами, мятая блузка… – Простите, а Вы чего-то боитесь? Она отвечает: – Боюсь. Безысходности. – Здесь и сейчас? – Вы угадали. Со мной так бывает, когда все вокруг восстает против нас. – Вы про природу? – мое любопытство рвется наружу. – Да. Про нее. Какой-то кошмар… – Вам бы лучше умыться. – Смеетесь? – Отнюдь. Мне совсем не смешно. Я малость лукавлю. Ее страхи похожи на бред, и будь я в порядке, я бы точно не сдержалась от смеха. Но я в полукоме. У меня целый ворох проблем, и этот нюанс упрощает нам с Ирмой общение. – Умоюсь потом, – ей уже безразлично, как она выглядит… Гром. Гаснет свет. Я нервно дрожу, а в вагоне затишье… – Вы здесь? – Ирма в панике. – Да. Или нет? Сознание в отключке. Я медленно превращаюсь в эмоции, которые вряд ли заменят собой человека. И все же я в тамбуре и ощущаю тот страх, что наполняет вконец обесточенный поезд. А значит я здесь… Ирма шепчет: – Мы трупы. Я возражаю: – Пожалуйста, не надо… – На что вы надеетесь? Скажите. – На чудо. Она усмехается: – Здесь пахнет адом. А вы говорите, какое-то чудо… Кто нам поможет? Волшебник из сказки? – Да успокойтесь же! – Ладно, не буду… – она умолкает. Скорей бы развязка. Но время встает. Повинуясь стихии, оно тяжелеет, и с каждой минутой я напрягаюсь. Сильнее, сильнее… Нет, мы не выдержим. – Ирма… Как глупо шептать ее имя. Однако, к несчастью, я это делаю. И завожусь. – Вы меня знаете? – Заочно. Напасти лишь начинаются. – Странно. Я злюсь. Не на себя, а скорее на Ирму. Зачем она здесь? Не сиделось в вагоне? А спрятаться некуда. Мне бы за ширму, но нужно доигрывать. – Все из-за Поля. Она восклицает: – Теперь все понятно. Вы с ним сцепились… – ?! – Имею в виду, друг друга задели. Согласны? Занятно. Ей все известно. Откуда? – Угу. – Бывает, – она вдруг становится строже, – Вы замужем? – Да. К сожалению, да. Мне хочется выпить. Вот только… поможет? Вопрос риторический. Нет. Ерунда… Тот интерес, с которым Ирма спрашивает меня о замужестве, немного наигран. Она точно знает о Марке. И все же вздыхает: – Сочувствую. Это большая проблема. Я тоже попалась. Ну, что же… Мой ход. – Вы, наверно, про Эмму? Она удивляется: – Упс… Доигралась. Поддавшись тому, что обычно называется ситуацией, я безрассудно выкладываю перед ней все карты. Одну за одной… Ирма тихо смеется: – Вот мужики. Рассказал обо всем… Я заикаюсь: – Пр-р-ростите. Сдается, он напр-р-ридумывал… Молния. Гром. Поезд чуть вздрагивает, и буквально в следующее мгновенье слышится ругань и звон выбиваемых стекол. Ирма бледнеет, и даже во мраке я это чувствую. – Что там такое? – Пойдемте посмотрим? – я как собака, что загнана в угол. – Марина… Не стоит. Ну, вот. Замечательно. Тоже призналась, что знает по имени… Я улыбаюсь. Секунда неловкости. Промах? Усталость? А ей все равно. – Я запомнила, каюсь. Еще в Амстердаме… Вы были богиней. Такой ослепительной… Словно с экрана. Поэтому, сорри… Забыть ваше имя я не сумела… Душевная рана снова вскрывается. Я вспоминаю последний наш миг до общения с Полем. Что мы наделали… – Ирма… – я таю, – давайте без этого. Право, не стоит. Она виновато вздыхает: – Согласна. Но будьте уверены – я Вам не враг. Союзница? Мило. И все же опасно ей доверяться… Тут что-то не так. Но что? Я считаю в уме варианты и безнадежно махаю рукой. Не получается. Психоталантов мне не хватает… – Марина… – Постой. А в чем в этом деле твои интересы? – я с легкостью «вы» заменяю на «ты». – Во многом. Уклончиво. – Слушай, принцесса. Давай-ка по-честному. Ладно? – Но мы не знаем друг друга. – А это проблема? – Для Вас, может, нет. Для меня – очень даже. Добить ее сразу? – Ты часто спишь с Эммой? Она в легком шоке. – Вы дьявол! – А как же. Я поднимаюсь, касаюсь рукой двери и всем своим видом демонстрирую ей спокойствие. Это мой шанс… Я должна войти в ее жизнь, ведь только тогда я смогу дотянуться до Поля. И победить… Ирма шепчет: – Надеюсь, вы не расскажете? – Боже! Кому? – Мало ли… – Слушай, – я медленно млею, – какой мне резон? Ни черта не пойму… Она громко кашляет и, поняв, что сказала глупость, немного неловко пытается найти объяснение. – Бывает же всякое… Я непреклонна: – Сейчас не тот случай. Хотя, если честно, ваш с ней роман… Он за гранью закона. И понимания… – Хм… Интересно. И в чем преступление? В факте измены? Тогда это к Эмме… А я. Я свободна. Вот так девица! Ее самомнение… А впрочем, не знаю. Вдруг я старомодна? Или придирчива? Дабы не спорить, я обещаю: – Готова молчать. Но при условии… Да уж… В такое трудно поверить. И все же… Плевать. Что я теряю? Пожалуй, немного. Разве что гордость. Нужна она мне? Нет, не сегодня… – Однако, как строго. И что за условие? Небо в огне. Короткие вспышки, пронзающие абсолютный мрак, сливаются вместе, образуя подобие ада. Я замираю, наблюдая за их игрой, и растворяюсь в неистовом танце природы. Но Ирма настойчива: – Что Вы хотите? Молчание бессмысленно. – Мне нужен Поль. – Тогда… В чем проблема? К нему и идите. – А ты? – Я останусь. Дурацкая роль… И выбора нет. Я киваю: – Спасибо. Она отвечает: – Не стоит того. Казалось бы, мелочь. И все же обида скользит в каждом звуке… Мне стыдно. Дерьмо! Инстинкт побеждает. Я сжимаю ладонь в кулак и со всей дури опускаю его на стену. Дикая боль. От такого удара взревел бы любой, но я стойко терплю. – Марина… Вам плохо? Помочь? – Нет, не надо. Уже помогла… Я сама разберусь. Бездействие – зло. Ощущая это всем телом, я тихо ругаюсь и покидаю тамбур. Ирма безмолвна. Она просто смотрит мне вслед, и ее взгляд беспощадно буравит мне спину. В вагоне – как в склепе. Не слышно ни слова. Все растворилось в объятиях дождя. Марк еще спит. Ну и нервы! Я снова в немом замешательстве… Можно? Нельзя? Страсть побеждает. Простояв так примерно минуту, я все же решаюсь и выбираю Поля. Сажусь рядом с ним… Озарение. – Марина?! – Пожалуйста, потише. Мой муж в двух шагах. – Боишься побьет? – Если он нас услышит, ты тоже получишь. – Кошмар… Его страх – скорее ирония. Я замечаю: – Он может взорваться. И это не шутка. – Такое случалось? – Вообще-то не знаю. Ты хочешь проверить? – Возможно. – Минутку… Бывают мгновенья, когда острая жажда ясности сильнее рассудка и элементарного здравого смысла. Здесь и сейчас. Ты ставишь все фишки на кон и тупо надеешься на благосклонность фортуны. Я так и делаю. Чуть приподнявшись, я трогаю Марка. – Марина, постой. Поль явно взволнован, и, растерявшись, я замираю… Все кончено. – Ой… Марк просыпается. Так же, как и обычно, с легким смятением от неожиданного возвращения в реальность. Но есть и нюанс. Он отнюдь не в кровати. Вокруг полумрак, в голове черти что… – Марина… – он в панике. Я стою сзади, боясь шевельнуться. О, Боже! Дерьмо. До ясности шаг, а желание пропало. Сейчас бы покоя и тишины. Но не получится. Ишь, размечталась. Сначала – мучения. – Марк, оглянись. Он оборачивается, видит меня возле Поля и, кажется, сразу догадывается, в чем проблема. Но тупо молчит. Я вздыхаю: – Послушай. Нам нужно все выяснить… – Прямо сейчас? – Чем раньше, тем лучше. Тут не до шуток. Он соглашается: – Точно. У нас как в странном кино. – Нет. Скорее как в жизни, – волнение уходит, – так что? Ты готов? – К чему? – К объяснениям. – Твоим? Я их вижу. Мне кажется, здесь все понятно… Без слов. Я сразу теряюсь. Это кажущееся со стороны спокойствие ломает мой план и приводит меня в смятение. – И ты… Ты не сердишься? – Это поможет? – Нет, не поможет. Но есть рамки жанра. Я вот раздавлена… – Знаешь, я тоже. Однако прости… Мы с тобой не в театре. Последняя фраза впивается в меня острым жалом, и все вдруг меняется, переворачиваясь с ног на голову. Марк равнодушен. А я… Я на грани. Еще одно слово – я точно взорвусь. В чем тут причина? Что движет нами? Я в замешательстве. – Ладно. Сдаюсь. Тебе все равно, с кем теперь мои мысли? Ты этого ждал? Не молчи. Признавайся. Марк долго думает. – Знаешь, Марина… Ты проницательна. Я… – Не стесняйся. Давай уж по-честному. Муж мой мрачнеет и говорит: – Я вообще-то хотел, чтоб ты была счастлива… Он не умеет сопротивляться. – Ну что же, уел. Я сразу слабею. Становится душно и как-то неловко за всю эту сцену. Выходит, наш брак никому был не нужен? Но он состоялся… Виват, перемены! Мы страстно желали пожить как все люди и в результате дошли до того, что чуть не сломали еще пару судеб на этой планете… – Марина, ты что? Я так взволнована, что за бушующим внутри пожаром не замечаю, как по щекам начинают струиться слезы. Почти что ручьем… – Извините, – украдкой я достаю из кармана платок, – это… эмоции. Я… Я в порядке. Только… О, Боже! Марк, как ты мог? Все эти годы, что мы были вместе… Ты притворялся? А как же любовь? Кормил меня фальшью, соблазном и лестью? – Солнце, не надо. Достаточно слов. Я делал как лучше… Мне больно и грустно. – Дурак ты, однако. – Скорее актер. – Театра абсурда. – Тебе было скучно? – он провоцирует. Да уж, хитер. Приходится крыть: – Было в целом неплохо. Но ведь платить мне придется теперь. А это не шутки… – Если не против, я помогу. – А ты сможешь? – Поверь… Мне хочется верить, но какое-то двадцать седьмое чувство еще сомневается, озадаченное поведением Марка. Так не бывает… Он не мог не любить меня и вступить в брак, не имея ни крохи выгоды. Тут что-то кроется… Что? Вероятно, великая тайна. И как ни крути ее он не выдаст. Они и понятно. Иначе все рухнет. В мгновенье. – Скажи, а в чем тогда смысл этого цирка? – я-таки пробую. Вдруг повезет? Марк улыбается: – Знаешь, Маринка. Ты слишком хитрая… Да уж. Урод! Другая бы радовалась, что удалось избежать скандала, но я не такая. Мне нужны объяснения, факты… Пусть самые гнусные. Я нервно хмурюсь: – Выходит, не скажешь? – А что говорить? – Зачем мы женились? – Чтоб было, что будет. – И все? – Разумеется. Боже! Как жить? К счастью для Марка, меня покидают силы, и я умолкаю, обескураженная результатом. Не было умысла? Что ж, я готова поверить и в это, лишь бы в дальнейшем нас не терзало прошлое. Поль поражен. Наш короткий спектакль открыл ему многое. – Вы психопаты. Как возразить тут? Я улыбаюсь и говорю: – Умоляю, не надо. Это история, а в настоящем все по-другому. Ведь мы откровенны? – Надеюсь. Кивок. Неужели заплачет? – Нас ждет только лучшее. – Да? – Непременно. Я убедительна. Убедительна на все сто процентов и даже сама поддаюсь этому гипнотическому воздействию. Чего нам бояться? Мы встретились в нужный момент, и Ирма и Марк не чинят ни малейших препятствий… Но Поль портит все. – А ты помнишь об Эмме? – Она-то при чем? Ей плевать на ваш брак. – Наивная девочка. Тут и проблема. Ты думаешь, замуж идут просто так? – Нет. По любви. Иногда по расчету… – Вот именно. – Боже! И где здесь расчет? – Сама догадаешься? – Нет. Неохота. Марк робко встревает: – Отсядьте. Ну, вот… Абсурд лишь усиливается, доводя ситуацию до того, что я в своей роли прислушиваюсь к совету мужа. Мы поднимаемся, уходим в конец вагона и, сев в самый угол, продолжаем искать ответы. Поль объясняет: – Для Эммы наш брак – хорошая ширма. – Чего? – Ее сути. – А это секрет? – Получается, так. – Шикарно устроилась. – Люди есть люди. Мы все ищем выгоду. Там или тут. В работе, в любви, в отношениях, в пристрастиях… – Но это же подлость. Я плавлюсь как ртуть. Поль равнодушен. – В погоне за счастьем сгодятся все средства. – И даже такие? – А что здесь ужасного? Я был влюблен… И не жалею. Мы молодые жили порывами… Молния. Гром. На этот раз поезд вздрагивает как раненый зверь, а к звону стекла добавляются чьи-то стоны. Кажется, женские. Я порываюсь встать, но Поль не пускает. – Не глупи и сиди на месте. – А кто ей поможет? – Найдутся другие. Те, кто поближе. – Холодный расчет. А как же порывы? – А мы молодые? – Мне тридцать два… – Ну, вот, видишь. Урод! Я еле сдерживаюсь от того, чтобы влепить ему пощечину, и вдруг понимаю, что нас разделяет бездна. Он уже вырос, а я заигралась в юность и не спешу до конца становиться взрослой. И это кошмар. Я вздыхаю: – Печально. А я-то надеялась, что между нами вспыхнули чувства… Вот так вот, случайно… В доли секунды… – Такое бывает? Поль не смеется. Он спрашивает абсолютно всерьез и терпеливо дожидается моего ответа. Минуту, другую… Я все же рискую: – Бывает. Наверно… – Только у нас иная история. Я паникую: – Так значит, все кончено? – Нет. Не сейчас. Я сделала все, чтобы внести в происходящее ясность, но ясности нет – все по-прежнему зависит от Поля. Или от Эммы? Сотворив над собой усилие, я чуть ли не требую: – Познакомишь меня с супругой? У Поля истерика. – Я? Тебя? С Эммой? Но для чего? – Любопытно. – И все? – Чтоб отравить ее. Шутка бьет в стену и рассыпается… – Мне не смешно. Экспромт не удался. Я снова теряюсь в мыслях и не без страха озвучиваю свои желания. – Мне нужно понять, что она за создание. – А это так важно? – Еще бы. – Зачем? Поль тоже не промах. Одно наказание – играть с ним в любовь. Я в отчаянии. – Затем. Дурацкий ответ, достойный разве что восьмиклассницы, но я слишком гордая, чтобы давать ему объяснения. Поль это чувствует и замечает: – Обиделась? – Честно? Обиделась. – Что ж. Я не хотел. Но пришлось… – Понимаю. Так познакомишь? – Попробую… Ложь. На этот раз я безошибочно угадываю его намерения и окончательно разубеждаюсь в людях. Даже сейчас, почти что на пике чувств, голос рассудка сильнее надежды и веры. А что будет дальше? Придется смириться. – Ладно, не стоит. – Уже расхотела? – Скорее опомнилась. Эмма как птица. Поймать ее можно, но нужно ли? Съела… Таким странным образом я ставлю себя на место и, если быть честной, расписываюсь в своем бессилии. А Поль… Поль доволен. – Ну, вот. Все решилось. До встречи в Париже? Я дам телефон. Мне хочется выть. Безграничная милость. – Кто я, по-твоему? – Женщина. Стон. Он издевается? Какая я, к черту, женщина, если со мной можно творить подобное? Скорее уж шлюха… – Ну, хватит. Довольно. Роман на полдня – не мое увлечение. – Марина… – Отстань. Мне противно и больно. А Поль… Поль спокоен. Его настроение почти не меняется. Только дыхание становится чаще… Он шепчет: – Прости. Я умоляю: – Не надо. Сознание тонет в обиде. – Мне встать и уйти? – Да, – я с трудом подавляю волнение, – и извини за весь этот спектакль. Он был напрасным… Мое откровение тает во мгле. Громовые раскаты все ближе и ближе. Становится жутко. А вдруг нас, действительно, смоет к чертям? Какой-то маразм. Это сон или шутка? Нет, не похоже. Весь мир пополам. А дальше… руины. Ни счастья, ни веры. Одно раздражение, боль и тревога… Я добавляю: – Удачи вам с Эммой. Поль затыкается. Что же, неплохо. Тогда я встаю, пробираюсь к проходу и ухожу с гордо поднятым носом. Все кончено. Только капризы природы по-прежнему вносят сомнения, вопросы. Но это решаемо. Завтра к рассвету их не останется. Все будет ясно… Я улыбаюсь, сажусь в свое кресло и понимаю… Реальность прекрасна. IV Дождь прекращается где-то в районе полуночи, и почти сразу за нами приезжает автобус. Большой, двухэтажный, покрашенный в желтый цвет – он кажется солнцем на фоне унылой равнины. Или фантомом. Но я забираюсь внутрь и убеждаюсь, что это отнюдь не видение. Здесь все настоящее. Даже подушки. Я с наслаждением падаю в кресло. А мимо идут обреченные люди. И радости нет. Почему? Неизвестно. Я долго терплю эту странную сцену. Потом осторожно дергаю Марка. – Что происходит? – Спроси тех, кто в теме. Он явно обижен. – Все дуешься? Ладно. Я умолкаю и демонстративно отворачиваюсь к окну, чтобы самой разобраться в возникшем хаосе. Но это не просто. В немой веренице людей нет ни ответов, ни сколько бы явных намеков… Тогда Марк сдается: – Там в поезде жертвы. – И много? – Не знаю. Не меньше пяти. – От молний? – Наверно. От молний, от ветра… Тебе это важно? Марина… – Прости. Меня гложет стыд, и я быстро закрываю глаза в надежде хоть как-то абстрагироваться от реальности. Но не выходит. Дыхание безжалостной смерти холодной струей устремляется в недра сознания. Я нервно шепчу: – Докатились… У Марка нет никакого желания спорить. Он просто кивает. Становится жарко. И в духоте все мешается с горем. До гиперотчаяния. До возмущения… Я чуть ли не бьюсь головой о стекло. – Марина, расслабься. И в это мгновенье меня отпускает… Ну, что ж. Повезло. Хотя… не совсем. Мы по-прежнему где-то в глуши, вконец разругавшиеся и покинутые самой надеждой. Разве что живы… И этот единственный факт немного смягчает последствия нашей размолвки. – Марк, – я готова упасть на колени, – что мы наделали? – Мы? Ничего. Создали семью. За окном пляшут тени. Безумная сцена немого кино. И я в этой сцене почти в главной роли. Я нерв мироздания. Сплетение эмоций. У Марка иное всего понимание. По-моему, он надо мной смеется. Или сочувствует? Я замечаю: – Создать-то создали. А что с перспективой? Он безупречен: – Ну, мы же не знали, во что это выльется… Вот вам и вывод. Так, между делом, мы находим для нас оправдание, которое сразу воскрешает былую дружбу. Никто не виновен. Это просто каприз судьбы, чья странная милость спасла нас от глупого брака. Но есть и другое. Я вдруг вспоминаю: – А мама не верила в то, что мы любим… Марк усмехается: – Да уж. Бывает. Она нас мудрее… А мы просто люди. Обычные люди, которым для счастья всегда нужно большее… Звезды с небес. Но это утопия. Мир настоящий не там, где желания. Он прямо здесь. – В бельгийской провинции? Муж мой мрачнеет: – Марина, вообще-то сейчас не до шуток. – Я даже не думала. Он чуть фигеет и продолжает: – Тебе кто-то нужен? – Мужчина. – Как Поль? – Да, наверно. – Понятно. И что у вас с ним? – Ничего. Мы расстались. Он давится смехом. – Расстались? Занятно. Такое бывает? Ведь вы не встречались. Я плавлюсь как лед. – Не встречались. И все же мы были на грани. – А кто сказал: «Нет»? – Я. Марк вздыхает: – Марина, похоже, нужно одуматься. – Господи… Бред. Я выгибаюсь, судорожно сжимаю веки и каждым движением пытаюсь прогнать смятение. Эти мужчины… Порой они сводят с ума. Я удивляюсь: – Серьезно? А как же ревность? Марк бесподобен. – Я не ревную. К чему эти глупости? – Так не бывает. Ты же мужчина… Я что-то чую. Но что? Непонятно. – Не веришь? – Не знаю. Трудно собраться, когда вокруг калейдоскоп событий и когда в хаосе теряется ощущение времени. Сейчас это так. Проходят какие-то мгновенья, и я забываю, что было минутой раньше… Автобус чуть вздрагивает, начинает ползти вперед, а за окном еще остаются люди. Усталые, мрачные… Я готова помочь им всем. Но как? Я не Бог, а всего лишь обычная женщина. И в этот момент, когда чувства обострены до предела, из поезда вдруг появляются первые трупы. На узких носилках, под пеленой простыни… Я замираю. Становится страшно и жутко. – Марина, не надо, – Марк тащит меня от окна. Я не противлюсь. Однако в сознании рана. – Им не поможешь… – Я знаю. Какая судьба – погибнуть вот так, едва выехав из Амстердама. Я еле держусь, но отчаяние все же сильней. В надежде на чудо я прячусь в объятиях мужа. Он шепчет мне на ухо: – Милая, этих людей не воскресишь слезами… – А сострадание? – Какое еще сострадание? Ты с ними знакома? – Вообще-то навряд ли. А что? – Да ничего… Он молчит, и такое признание мне кажется дикостью. – Господи, что за дерьмо… Не буду лукавить, за окнами странное время. Цинизм и бесчувственность ныне превыше всего. Но Марк – мой супруг… Все в прострации. Тяжкое бремя – ломать представление о том, кого знаешь давно. Я отстраняюсь: – Ты просто безжалостный монстр. Какое-то чудовище… – Да? Почему же? – Ну… Так… Я делаю паузу. Нить нашей близости рвется, и мир распыляется, вновь погружаясь во мрак. Мы едем сквозь ночь по неосвещенной грунтовой дороге, невесть каким образом не уничтоженной ливнем. Да, мы в Европе, и все же мое удивление не знает границ… Здесь должно быть сплошное болото. – А где мы сейчас? – чей-то тонкий взволнованный голос рвет тишину, нарушая всеобщий покой. – Возле Антверпена. В это мгновенье автобус чуть замедляется. Рейд по ухабам и… – Ой! Будто в кино мы взлетаем по насыпи вверх и резким рывком выезжаем на мокрую трассу. Вздох облегчения. Когда под тобой асфальт, ты чувствуешь нечто, похожее на безопасность. И даже чуть больше… Ты чувствуешь мир за окном, который создали такие же люди как ты. Цивилизация. Ты возвращаешься в дом, где пахнет комфортом в отличии от дикой земли. Впрочем, пока мы всего лишь на пустом шоссе, невидимой нитью протянувшимся до горизонта. И до Антверпена… минимум час езды, если, конечно, доверять объявлению водителя. Но я доверяю. Довольно обманов и странных сюрпризов. Все ему пределы. Нас ждет компенсация… Выпить бы. Спьяну мир симпатичнее… Черт! Надоело! Силы кончаются, и накопившаяся за день усталость массивной плитой опускается мне на плечи. Я не противлюсь. Откидываюсь на спинку кресла и расслабляюсь, пытаясь проникнуть в небыль. Не получается. Муж мой не дремлет. – Что с тобой? – Марк, умоляю, отстань. – Ты будто взбесилась. И выглядишь бледной. – Я знаю. – Помочь? Если что… – Перестань! Как хорошо, что я едва шевелю губами. Иначе, клянусь, я бы бросилась ему на шею. И задушила бы… Без малейшей оглядки на брак. Настолько немыслимо бесит его забота. Он это чувствует. – Ладно, как хочешь. Обиделся? Черт с ним. Сейчас время сна. Веки смыкаются. Бельгия. Осень. И я среди осени. Ночью. Одна. V Мой микрокосмос сотрясает телефонный звонок, и я просыпаюсь, едва не свалившись с кровати. Вокруг полумрак, плотно сжатый дыханием стен, пропитанный утром, начавшимся за занавеской. Где мы? Непонятно. Я беру трубку и выдыхаю сквозь губы: – Алло. – Доченька… – Мама? Кончились шутки. Нужно собраться… – Ты в норме? – А что? За всеми сюрпризами, обрушившимися на меня вчера, я напрочь забыла о существовании другого мира. О маме, о близких, о далекой холодной Москве и о тех нитях, что держат меня с ними вместе. Я чуть не краснею: – Со мной все в порядке. – Где вы? – В Антверпене. – Боже! Как Марк? – Нормально. Мне дурно. Но вместо разрядки следует грустное: – Если бы так. Ее не обманешь. Изучив меня как букварь, она видит ложь даже в самых невинных ответах. Фантастика… Я возмущаюсь: – Послушай. Все замечательно. Кроме погоды. – А как же Париж? У меня вянут уши. – Мама, не зли… – Дорогая, ну что ты? Я просто волнуюсь. Тут сообщили, что много погибших… – Пожалуйста, не надо. Я это видела. – Доча… Приплыли. – Хватит! Она подчиняется: – Ладно. И все. Мы прощаемся. Я кладу трубку и как привидение сползаю с кровати. Ищу свои вещи… Постойте. Минутку. А где же мой муж? Мужа нет. Да и, кстати, его здесь и не было. Рядом со мной постель непримятая. – Господи… Мне становится жутко. Черт! Что такое? Где я? В реальности? Или во сне? Скорее в реальности. Там, в сновидениях, сознанию проще. Ты словно в кино. А тут все иначе… Мои подозрения растут как грибы. Занавеска. Окно. Я наклоняюсь, чтобы прижаться лицом к стеклу, и с равнодушием взираю на вымерший город. Это Антверпен. Я была здесь лет десять назад и даже сейчас помню те ощущения юности. Но радости нет. Лишь тоска и тревога. Марк меня бросил. Без слез, без прощаний… Могло быть иначе? Не знаю. Дороги слегка разошлись. Так бывает. В печали я одеваюсь, беру косметичку и будто на казнь выхожу в коридор. Там тишина… Для меня непривычно утро без общества. Я словно вор крадусь вдоль стены в направлении лифта. Неловко жму кнопку дрожащей рукой. И в этот момент появляется… Ирма. Как привидение. – Марина, постой. Я подчиняюсь. Поворачиваюсь к ней лицом и с запозданием изображаю на лице улыбку. Но это не нужно. Она смотрит мне прямо в глаза и сообщает: – Я видела утром Марка. – И как он? – Уехал. – Забавно. Я знаю… – Оставил записку? – Возможно. А что? – Так. Ничего, – она томно вздыхает, – ты сердишься? – Я? Извини… На кого? Ирма задумывается. На ничтожную долю секунды я даже осмеливаюсь усомниться в ее порядочности. А вдруг все не так, как могло бы показаться сначала, и эта девочка тоже участвует в драме? Нет. Невозможно. – Ты знаешь, Марина… Мне очень жаль, что виной всему Поль. Он замечательный. Умный. Красивый. Но… невезучий. С рождения… – Ой… Я вдруг понимаю, что в действительности связывает эту пару. И шутка с племянницей больше не выглядит глупостью. Она близка к правде. Вот только по ряду причин принять ее сходу не представлялось разумным. Но все изменилось. Теперь очевидно – у Ирмы и Поля обычная дружба. Я в это верю. И все же мне стыдно, что были сомнения… Ладно. Не нужно терзать свою душу вчерашней ошибкой. Есть масса других нерешенных вопросов… – Марина, ты едешь? – Конечно. Улыбка выходит никчемная. Что ж, несерьезно во что-то играть, когда ты не на сцене, а сердце и чувства изодраны в клочья. Лифт падает вниз. Полусвет. Полутени. И страх. Первозданный. Такой, как и ночью. А Ирма спокойна. Ей как будто уже все равно, что вместо Парижа она очутилась в Антверпене. И я ей завидую. Впрочем, лет десять назад я, сто процентов, вела бы себя по-другому. Дверь открывается. В нервном молчании мы покидаем зеркальную клетку. Спускаемся в холл… Новый приступ печали. Куда теперь ехать? Хоть к дьяволу. Редко бывают минуты подобные этой. Мне некуда деться. Кому я нужна? Бежать вслед за Марком? Уж лучше раздеться и выйти на улицу… Боже! Стена. Я в тупике, и каток обстоятельств с завидным упорством утюжит мне душу. Я еле дышу. Не хватает ругательств… – Марина… Ау! Мне все хуже и хуже. Я делаю шаг, прислоняюсь к колонне и взглядом безумца смотрю в никуда. – Я просто не выспалась. Ирма, не стоит так беспокоиться… Черт! Ерунда. Возможно, мой лепет убедил бы ее в чем угодно, но в этот момент меня предательски подводит координация. Я спотыкаюсь, нелепо машу руками и как в комедии медленно падаю на пол… И мне не смешно. Ирме тоже не очень. Она наклоняется. – Как ты? – Терпимо. – Поднимешься? – Да, – я вздыхаю, – а впрочем… Поможешь? – Конечно. Марина… – Спасибо. К счастью для нас, мой пируэт не привлекает чужого внимания, и мы торопливо покидаем пространство отеля. На улице пасмурно. Вновь собирается дождь, но это не важно – я справлюсь с любыми осадками. – Тут есть ресторан, – сообщает мне Ирма, – пошли пообедаем. Поезд не скоро. – Вы все же в Париж? – Разумеется. Мирно мы шествуем дальше… Унылым узором расчерчено небо. Сгущаются тучи. Мне на руку падает первая капля. Я замечаю: – Может быть, лучше не делать ошибок? Опять те же грабли… – Ты думаешь, будет повтор катаклизма? – Процентов на семьдесят. – Вряд ли. Хотя… Давай обождем. Ни к чему торопиться. До поезда три с половиной часа. – Я не поеду. – Марина? Ты шутишь? – Отнюдь. Что там делать? Искать встречи с Марком? – Ах, да. Я забыла. Вы вместе… Послушай. Поехали с нами. – Смеешься? – Да, ладно. Поль будет не против. – А Эмма? Возможно, вопрос неуместен. – Она не в Париже. – И жить у нее? – У меня. Как же сложно – решаться вот так. Но ответ очевиден. Мне некуда деться, а значит придется принять предложение… – Что ж. Я согласна. – Тогда – по рукам. Она тихо смеется. Я делаю вдох, и волнение гаснет. Дождь чуть усиливается. Мы бегом пересекаем улицу, взмываем по лестнице и оказываемся в ресторане. Там – никого. Только отблески тусклых свечей и сотни картин на покрашенных в синее стенах. Ирма небрежно кивает на столик: – Садись. – Ты уверена? Здесь как в пустыне. – Сейчас подойдут. И, действительно, вскоре нас замечают… Брюнеточка в мини приносит меню. И уходит. Беззвучно. Я ошарашена. – Что это с ней? – Ну, мало ли… Может быть, девочке скучно. Вот и не в духе. Эпоха дождей меж тем продолжается. Там, за окошком, творится безумие. Все как вчера. Но Ирме плевать… – Хочешь выпить? – Немножко. – Коньяк или виски? – Мне лучше вина. Она не настаивает, но заказывает себе коньяк, чем еще больше отталкивает от нас брюнетку. Похоже, для той мы не пара желанных клиенток, а сумасшедшие, не признающие правил. И все же мы пьем натощак, не желая дождаться обеда… И нам все равно. – Недурно. Слегка опьянев, я вздыхаю и замечаю: – Вино как вино. – Брала бы коньяк, – Ирма тут же краснеет, – он восхитителен. – Я не фанатка. – А жаль… В голове моей быстро мутнеет. Мир кружится. Хаос. – С тобой все в порядке? Я страстно желаю убедить ее в своей адекватности, но губы не слушаются, будто склеенные липкой лентой. Вино победило. Я покорно закрываю глаза и неуклюже повисаю на спинке стула. Ирма встревожена. Она пробует вернуть меня к жизни, однако не может и сдается минут через десять. Брюнетки не видно. Нас окружает вакуум, как будто мы в космосе, где-то у края вселенной. И все-таки я побеждаю бессилие, дрожащей рукой вновь сжимаю бокал… – Марина, не надо. Немое усилие, и я все же пью… – Сумасшедшая. Зал тонет во мраке. Под музыку ливня приносят обед. На душе веселей. Я даже шучу: – А у вас здесь красиво. Как в преисподней. – Прошу… Не наглей. На Ирму внезапно находит затмение. Она добавляет: – И больше не пей. – Сама предложила… Мое настроение взмывает все выше и выше… – Окей. Маска беспечности сползает с ее лица, и я вижу гнев в огромных глазищах Ирмы. Это не шутка. Она резко хватает бокал и с яростным криком швыряет его прямо в стену. Тот разбивается… Губы брюнетки шепчут невнятное: – Выйдите вон! – Я заплачу. – Тридцать евро. Усмешка. И тут же мой сдавленный муками стон Мне трудно молчать. Я вскипаю как чайник и чуть ли не лезу в открытую драку. – Марина, сиди! В глазах Ирмы случайно я вижу испуг… – Умоляю, не надо. Это срабатывает. Неожиданный проблеск сознания смиряет мой гнев и, пожалуй, спасает брюнетку. Сойдись мы с ней в схватке, я бы точно разбила ей нос, а то и вообще отметелила бы до полусмерти. – Простите нас, – Ирма копается в сумке и достает из нее кошелек, – мы не хотели. Но у подруги масса проблем… Понимаете? Шок. Не у брюнетки. Ее состояние отнюдь не меняется. А вот со мной… творится неладное. Что? Покаяние? Нет, не дождетесь! – Ты спятила? Стой! Но Ирма не слышит. Мой крик застревает в горле, а тридцать евро оказываются у официантки. Та исчезает… Вернувшись к реальности и оценив альтернативные варианты, я признаю обоснованность поступка моей спутницы. Конфликт с официанткой – не лучшее средство для тех, кто хочет скорее убраться из этого города. И даже напротив… Немного подумав, я извиняюсь: – Пожалуйста, прости. Она удивляется: – Что с тобой? Юмор здесь неуместен. – Не знаю. – Но ты была… словно пьяной, – она чуть краснеет, – и малость безумной. Вернее, совсем… – Я выпила. – Черт! Так никто не умеет. – А я вот смогла. – Ты смеешься? – Зачем? Ирма молчит. По тому, как дергаются ее ресницы, становится ясно – она думает, что это розыгрыш. Как жаль… Я с тоской продолжаю: – Не веришь? – Хотелось бы. Только… С бокала вина так не получится. Не опьянеешь. – Не веришь – не надо. – Обиделась? – Да. Я усмехаюсь и демонстративно отворачиваюсь к окну, черным квадратом висящим среди пейзажей. Там снова кошмар. Еще одно буйство стихии, только без молний и режущих нервы раскатов. Ирма расстроена. – Может, не надо? Я не хотела… – И все же смогла. – Твое поведение… – Господи! Ладно… Это эмоции. Вздох. Тишина. Теперь нам обеим трудно собраться с мыслями, чтобы хоть как-то вернуться к обычной жизни. Мы слишком накручены. Я – расставанием с Марком, а Ирма – погодой и нашим общением с брюнеткой. И все ж я решаюсь: – Ты как? Еще хочешь со мной в Париж? – Почему бы и нет? – А мой нервный срыв? Я ведь не успокоюсь… – Мы справимся. – Точно? Тебе двадцать лет. – И что? Это мало? – Не знаю. Наверно. Ты не психолог. – Я лучше. – Да ну? – Увидишь. Хотя ты окажешься первой, кому я вот так и со всем помогу. Я в тяжком раздумье. – Мне неудобно. – Да брось ты. Подумаешь, несколько дней. – А Эмма? Вопрос получается скромным. Но Ирма мрачнеет: – Не стоит о ней. И все… Я сдаюсь ее хладнокровию и больше не требую никаких гарантий и объяснений. Что мне до Эммы? Пусть решает проблемы сама, а я буду делать только то, считаю нужным. И интересным… – Ну, что ж. Я согласна. Ирма кивает: – Разумный подход. Не пожалеешь… Подобная ясность приводит к блаженству. А жертвы не в счет. Поссорилась с Марком? С кем не бывает? Брак в нашем мире – отнюдь не гарант. Мне тридцать два. Я еще молодая. И в чувствах теперь не совсем дилетант. А значит, все будет. Вопрос лишь за малым – перетерпеть эти странные дни. Я улыбаюсь: – Спасибо. – Пожалуй, пить мы не будем… – Согласна. – Но ты будь впредь разумнее. – Я постараюсь. Мне и самой уже стыдно. Хотя… Это реалии. С кем не бывает? – Ну… Я не знаю. Со мной – никогда. Ирма смеется. Ее звонкий искренний смех на миг затмевает мое огорчение. Я даже не злюсь. Понимаю, чтобы быть лучше всех, не хватит и чуда… Забавно. Дурацкие мысли. Мне хочется сделать какой-то поступок в ответ. Ищу ситуацию, чтоб проявить благодарность. Приходится мучиться… – Я заплачу за обед. Но Ирма сурова: – Марина, пожалуйста, не надо. – Мне, право, неловко… Она возражает: – И что? Ты думаешь, деньги… Для нас это самое главное? Я в замешательстве. – Вряд ли. – Расслабься. И все. Это ужасно, когда тебя пытаются задавить советами, будто ребенка, ничего не смыслящего в реальности. Однако сейчас я внимаю каждому слову Ирмы как откровению, ниспосланному всевышним. И признаю, что желание спорить лучше отставить… – Я постараюсь. – Вот и отлично. Тебя успокоить – дело нехитрое. Я улыбаюсь. Невероятно, но вместо закономерного в такой ситуации раздражения, я чувствую легкость, переполняющую мое сознание. Мне хочется встать, оторваться от грешной земли и гордой птицей подняться над этой планетой. Но тут гремит гром. Мне становится дурно. – Похоже, нас ждет повторение вчера. Она возражает: – Навряд ли. И хмуро глядит на тарелку… Реальность? Игра? Я снова в прострации. Происходящее там, за окном, не вяжется с тем, что творится внутри ресторана. Меня рвут сомнения. – А как мы обратно дойдем? В ответ – тяжкий вздох. – Разберемся. Пока еще рано. – А Поль… Он в отеле? – По правде сказать, я не знаю. Мы не общались. Я округляю глаза: – Вы что, поссорились? – Нет. – Извини. – Понимаю… Но мы же с ним порознь… Каждый в своих номерах. Меня чуть смущает это странное оправдание Ирмы, однако, подумав, я не лезу в их отношения. Они же друзья. Разберутся и сами… – А что? Ты соскучилась? Ирме смешно. Бесстыжая! Я, впившись в Ирму глазами, неловко шепчу: – Вероятно. И все. Такого признания более чем достаточно, чтобы открыться и избавить ее от сомнений. Я влюблена… И теперь эта тайна известна и ей. – Не сердись. Я вздыхаю: – А что остается? – Надежда. В отчаянии я усмехаюсь: – На чудо? – Не знаю. Просто надейся. У Эммы и Поля все не так просто. – Но он говорил… – Эмма изменчива. Тут не поспоришь. – Она его бросит? – Хотелось бы. – Ты… тоже замешана в этом безумии? – Мы же любовницы. Я каменею. – А ты жаждешь большего? Ирма в раздумии. – Да. Вероятно. Уже веселее. Какая интрига! У всех есть желания. И вроде бы даже они совпадают. Но вот незадача. Признания, признания… А все как и прежде. Такое бывает? Я долго жую слишком жесткое мясо. Потом замечаю: – И что же нам делать? – Ждать. Как отрезала. Ладно. Прекрасно. – А если не ждать? Если действовать? – Смело… Ирония? Я удивляюсь: – Ты против? – Нет. Хотя, знаешь, возможно, и да. Тут, понимаешь ли, хочешь – не хочешь, а главная Эмма… – О, Господи! М-да… Я ошарашена. – Что это значит? Вы подчиняетесь ей как божеству? Ирма трясется. – Видишь ли, Маша… – Эй! Я Марина. – Прости. Не могу… Ее лихорадит. От на вид беззаботной девчонки осталась лишь тень, расплывающаяся по полумраку. И это страшно… Нож выпадает из рук, тревожно звеня. Я шепчу: – Умоляю, не надо. Но Ирма не слышит. – Если б ты знала, что может Эмма… В глазах ее боль. – Все так серьезно? – Увы. – Ты устала. Просто расслабься. – Марина… – Постой. Все резко меняется. Только что утешали меня, а тут уже я превращаюсь в спасательный круг. Но где же стихия? По стенам течет тишина. А за окном… Снова молния. Легкий испуг. – Я не устала, – слетает с дрожащих губ Ирмы, – я просто попалась. Попалась на Эммин крючок… – Не понимаю. – Да ладно. Я тоже влюбилась. Влюбилась как Поль. В эту женщину. В этот порок. И все еще там, в лабиринтах безудержной страсти, блуждаю как призрак, плененный ее красотой. Как ее тень… – Погоди. А не в этом ли счастье? – Ты издеваешься? – Нет. Воспеваю любовь. Ирма смеется: – По-моему, ты слишком наивна. Хуже ребенка… – Наивна? Не думаю. – Ха! Тогда согласись, что порою за словом красивым скрывается страшное… – Страшное? – В общем-то, да. Во мне все бурлит. – Ты хотела бы плюнуть на Эмму? – Да. Я хотела бы. Только, увы, не могу. – Но… Почему? – А вот в этом как раз и проблема. Как наплевать? Я ведь, правда, безумно люблю. Сюрприз за сюрпризом. Дрожат пересохшие губы. Я не спешу. – Погоди-ка, а что же она? – Ей… все равно. Доигрались. И тут ниоткуда в зал входит женщина в черных как смоль сапогах. Я застываю, не в силах унять восхищение. Что за красавица! Кто это, Господи? Кто? Посланница неба? На разум находит затмение. А Ирма спокойна. Похоже, что ей все равно. Тем временем женщина, не обращая на нас внимания, садится за столик и закидывает ногу на ногу. Она равнодушна. Ей нет дела до мира вокруг, и даже гроза не тревожит ее отрешенность. – О! Фрау Кэтрин! – от визга брюнетки я чуть не глохну, – Вы все-таки здесь? Рада Вас видеть. Надолго ли? Редко увидишь подобное. Что это? Лесть? Нет. Не похоже. Скорее волнение. Плюс обожание на фоне разлуки. – Кто эта женщина, Ирма? Смятение. – Хм… Фрау Кэтрин. – Я слышала. Руки мне неподвластны. Я вся будто в коме. Какое-то странное новое чувство. – А если точнее? – Мы с ней незнакомы. Я бизнесмен, а она – из искусства. – Но ты ее знаешь? – Конечно. – Откуда? Неловкая пауза. – Будешь смеяться. Она сестра Эммы. – Родная? Секунды текут словно вечность. – Родная. Близняшка. За кадром мгновения звучит не слышный для нас оркестр, и я умолкаю, потрясенная неожиданностью ситуации. Так вот она, Эмма! Увидев ее сестру, я начинаю понимать состояние Ирмы. И Поля. Ведь Кэтрин… Она королева. Таких единицы. Влюбиться в нее – отнюдь не сюрприз, а обычное дело. Даже для женщины… Господи. Все. Сердце сжимается, доведенное почти до экстаза, а взгляд мой бесстыже скользит по фигуре Кэтрин. Она безупречна. А ей ведь под сорок… – Марина, не надо, – пугается Ирма. Но поздно. Мой разум уже очарован. Как и душа… Кульминация фильма. Мир исчезает. И в вечности только она – очаг притяжения в вдруг опустевшей вселенной. Я еле дышу. Меня плющит… Испуг. Тишина. А зрители там, на картинах, висящих на стенах. И им не смешно. Уловив этот тонкий момент, они ждут развязки внезапно закрученной драмы. Все в напряжении. Зал, как седьмой континент, теряется в бездне, на самом краю океана. И я в этой бездне, а рядом со мной она. Еще незнакомка, всего лишь объект притяжения. – Марина, опомнись. Стена. Между нами стена. Мой мир – это Кэтрин. А Ирма, увы, наваждение. Чувства и разум сплетаются в непонятный клубок, который взрывается, полностью парализуя сознание. Меня словно нет. Превратившись в сплошной инстинкт, я делаю то, что не стала бы делать в рассудке. Я поднимаюсь, иду прямо к Кэтрин, сажусь рядом с ней и смотрю ей в глаза. Нас разделяет не более метра… Страх? Удивление? Вряд ли. Гроза не прекращается ни на минуту. Мы обе молчим. Я не знаю, как быть. Неудивительно. Я просто кукла. А куклы не думают. И говорить… им не положено. Кэтрин бледнеет. – Вы что-то хотите? – Возможно. – Тогда… Может быть, скажете? Губы немеют. И… ноль реакции. Гром. Тишина. А Кэтрин все ждет. Ей нужны объяснения. Хотя, вероятно, в ее биографии я – это норма, а не исключение. Одна из поклонниц… Игра продолжается. И… – Так и будем? – срывается Кэтрин. Мой выигрыш. Только… о чем говорить? Что я очарована? Нет. Не об этом. К черту эмоции! Нужно спешить. Время не ждет. Монотонно перетекая в прошлое, оно исчезает, приближая меня к обрыву. А я… Я теряюсь. Мне трудно связать пару слов, хотя за плечами есть опыт актерской карьеры. Но страсть побеждает. – Все так внезапно… Вас зовут Кэтрин? – Как видите, да. А вас? – Я Марина. – Марина? Забавно. Вы русская? – Вроде бы. Тьфу! Ерунда. Беседа не клеится. Сделав ставку на свой талант, я понимаю, что не в силах тягаться с Кэтрин. Она знаменитость. И пытаясь найти к ней ключ, я творю глупость, от которой не будет толку. Но… Жизнь прекрасна, и в ней есть сюрпризы. – Привет, – Ирма тоже выходит на сцену. Ей весело. Да уж. Немая реприза на пару секунд. Снова гром. Перемены. Кэтрин шокирована. Но отнюдь не приветом Ирмы, а чем-то иным, выходящим за грань понимания. Я это чувствую. В каждом движении женщины – оттенок волнения. Этого не было раньше. Ирма садится. Секунда молчания. Потом вопрос Кэтрин: – А вы кто такая? Мы с вами виделись? – Вряд ли, – признание дается с трудом, – но уж вас-то я знаю. – Неудивительно. Я знаменитость… – Дело в другом. Мы общаемся с Эммой. – Вы Ирма? Стоп-кадр. Поток шальных мыслей. – Она вам сказала? – Угу. Несомненно. Все удивление, которое только что переполняло Кэтрин, в едином порыве обрушивается на плечи Ирмы. Она еле дышит. На щеках проступает стыд, но сцена отыграна. Зрители ждут продолжения. – Простите, – я робко встреваю в беседу, – Кэтрин, а что вас сюда занесло? Какой-то проект? – Ха! Желание обеда. – В таком захолустье? – Ну, знаете… – Что? Кэтрин теряется. Чуть опешив от собственной наглости, я быстро сдуваюсь и даже прошу прощения. Безрезультатно. Она будто в коме. – Кэтрин, ну что вы? – почти плачет Ирма. – Я? Все в порядке… Подобие стона. И тихая музыка. Музыка ливня. Время сжимается. Медленный ход минут вдруг ускоряется, словно сменив измерение. Калейдоскоп. Кэтрин шепчет: – Вы знаете, тут… Не слишком уютно… – Согласна. Мое настроение вконец исчезает. Становится грустно и больно. Кто я для Кэтрин? Случайность. Точнее, никто. Обрывок сегодня. Видение. Тень. Да и только. А мне нужно большее… – Кэтрин, простите ее. Сознание спит. Я не сразу вникаю, в чем дело, но строгий взгляд Ирмы красноречивей любых объяснений. Я тупо сглупила. Поддавшись велению чувств, я вторглась в жизнь незнакомого мне человека. И Кэтрин расстроилась. Я это вижу. Ей хочется встать и сбежать в никуда. Но там жуткий дождь… Я себя ненавижу. – Мы вас покинем… – Спасибо. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/mayya-maksimova/vremya-dozhdey/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Наш литературный журнал Лучшее место для размещения своих произведений молодыми авторами, поэтами; для реализации своих творческих идей и для того, чтобы ваши произведения стали популярными и читаемыми. Если вы, неизвестный современный поэт или заинтересованный читатель - Вас ждёт наш литературный журнал.