Только шрам зазмеился над бровью... Пуля, к счастью, прошла стороной. Вот мы чокнулись.Как "за здоровье", Ну а пьем, ровно "за упокой"... И глаза... Как врата в неизбежность, Темноликой тревоги полны. Не могли мы, пойми, свою нежность Растерять на дорогах войны. Были, были седые туманы, Их под Курском распел соловей. Над войной солнце тоже вставало

Подружки

Автор:
Тип:Книга
Цена:149.00 руб.
Издательство:Самиздат
Год издания: 2019
Язык: Русский
Просмотры: 452
Скачать ознакомительный фрагмент
КУПИТЬ И СКАЧАТЬ ЗА: 149.00 руб. ЧТО КАЧАТЬ и КАК ЧИТАТЬ
Подружки Майя Максимова Размеренная жизнь Веры превращается в хаос, когда подруга знакомит её с известным испанским писателем. Привычный мир рушится за несколько дней, оставляя после себя океан нерешенных вопросов. А тут ещё пара случайных встреч и тайны прошлого, всплывающие в самые неожиданные моменты… 1 Мы были подругами: три девушки далеко не юных лет, случайно встретившиеся на показе летних платьев. Тогда мне едва исполнилось двадцать семь, и я с интересом посещала мероприятия такого рода. Правда, обычно мы ходили на них вдвоем – с моим бывшим мужем, директором модного агентства. Он постоянно приносил нам какие-то приглашения, а я в благодарность таскала его по презентациям. В итоге ему настолько осточертели мои «выходы в свет», что в тот раз он не выдержал и остался дома. Я сделала вид, что расстроена до глубины души, и чуть ли не плача хлопнула за собой дверью. Но уже в лифте мое огорчение сошло на нет, а место маски заняла торжествующая улыбка. Ну, наконец-то, я избавилась от пары ревнивых глаз и в кои-то веки могла немного подышать свободой. Вообще, у нас с Ильей не было никаких проблем, кроме одной – мы никогда не любили друг друга. Ни в ту минуту, когда встретились в первый раз, ни через год, ни во время нашей свадьбы. Он просто устраивал меня как муж, а я, в свою очередь, являлась образцом супруги. Красивая, умная, не охотница до измен – что еще нужно реализовавшему себя мужчине? Пожалуй, любовница, чтобы иногда отдохнуть от семьи, да пара друзей для рыбалки и походов в баню. Полгода – и все это вписалось в нашу жизнь, без лишних ссор заполонив зияющие тут и там пустоты. Казалось бы, вот он – недостижимый для многих рай, но, к сожалению, идиллия не бывает вечной… Впрочем, тогда наш брак выглядел крепким как скала, а душа пела в предвкушении лета. В фойе уже ошивались несколько гостей, среди которых обнаружились и мои приятели. Один из них (начинающий модельер Вадим) стоял чуть поодаль в окружении двух блондинок. Заметив меня, он сделал неуловимый жест рукой, и я немедленно присоединилась к их небольшой компании. – Вера. Жена Ильи, – как обычно, мое представление не обошлось без упоминания мужа, – Юля. Модель, – та учтиво кивнула головой, – и Ольга. Главный редактор журнала … . Кажется, Юлю я видела на зимнем показе мод, где ей достался неофициальный приз зрительских симпатий. Милейшая девочка моложе двадцати лет; таких как она – десяток на всю столицу. А значит, контракты с ведущими домами мод, съемки в рекламах и, возможно, участие в фильмах. Кратчайший путь из небытия наверх, так редко встречающийся в этом жестоком мире. Другое дело – незнакомка под номером два, давно перешедшая через критическую отметку «тридцать». Ее я точно видела в первый раз, ибо, уверена, запомнила бы с одного взгляда. Высокая, стройная, с грустной улыбкой на губах – она как магнит притягивала к себе внимание. А каждое слово, подкинутое ею в разговор, было мелодией, выворачивающей душу. – Ваш муж – талант, – с ходу заявила она, – но, мое мнение, его призвание в стороне от моды. – Как так?! – удивился за меня Вадим, явно привыкший быть эпицентром всеобщего внимания, – агентство Ильи – одно из лучших во всей стране, а ты… – А я считаю, что ему следует сменить свой профиль. В другой ситуации я бы сразу вступила в спор и, сто процентов, одержала бы в нем победу. Но фраза Ольги, на первый взгляд, брошенная просто так, вдруг показалась мне не лишенной смысла. Илья в этом бизнесе без малого десять лет, однако все так же контролирует незначительную долю рынка. И пусть он известен в определенных узких кругах, в свои тридцать семь ему пора бы взобраться выше. Но куда? – достаточно непростой вопрос, если учесть ситуацию в модельном мире. С одной стороны, нужны какие-то рискованные шаги, с другой – есть контракт, на котором держится его агентство. Неверный ход, и прощай капризная благосклонность богов, чье покровительство – единственный гарант успеха. Всевышние против, когда начинает трястись земля, и уж тем более, когда она содрогается у подножья их Олимпа. Мы пообщались не более пяти минут, после чего я окончательно очаровалась Ольгой. Будь я мужчиной, я бы точно призналась ей в любви, как бы нелепо ни выглядела потом перед окружающими. Возможно, со мной согласились бы и многие из гостей, буквально пронизывающие ее голодными до страсти взглядами. – Мне кажется, ты успела влюбить в себя всех, – заметил Вадим, протягивая ей бокал шампанского. – Чушь, – презрительно фыркнула она, никоим образом не выдавая своего смущения, – обычный инстинкт, помноженный на пару обнаженных плеч… Да здесь любая станет королевой бала! – И, тем не менее, – настойчиво произнес Вадим, – за тебя и за процветание твоего журнала! Мы дружно чокнулись, и я выпила бокал до дна, хотя, признаться, предпочитаю кое-что покрепче. – Надеюсь, что задержусь в нем максимум еще на год, – сказала Ольга, неожиданно меняя тему. – Но… почему? – хором удивились мы, оцепенев от, в общем-то, обычной фразы. – Есть планы, – прозвучало нам в ответ, – весьма далекие от сферы современной моды. – Опять секреты, – недовольно проворчал Вадим, – и так всегда. Сколько можно, Оля? – Сколько понадобится, – отрезала она, – год-два. Зависит от обстоятельств. В эту минуту распахнулись двери в зал, и все собравшиеся устремились к подиуму. – Ну… Нам пора, – виновато произнес Вадим, – до новых встреч и удачного просмотра. Так неожиданно мы остались с ней вдвоем, в самом хвосте образовавшейся у входа очереди. Секунд пятнадцать она испытывающе смотрела на меня сверху вниз, потом расслабилась и снизошла до разговора: – Вадим – ваш друг? – Да… – растерялась я, – они с Ильей – приятели со школьной парты. – Вот это новость, – Ольга впала в транс, – ваш муж и Вадик… выпускники одной и той же школы? – А что такого? – удивилась я в ответ, – на моей памяти – сотни подобных совпадений. – На моей – тоже, но… для меня это настоящий шок. Скажите, вам нравятся его коллекции? – Не очень, – честно призналась я, – слишком банально и попахивает повседневностью. – Так и есть, – твердо заявила она, – не сомневайтесь – я семь лет пишу о моде. Мы вошли в зал и сели в задних рядах, где без помех могли болтать и смотреть на шоу. Постепенно происходящее отступило на десятый план, став неким фоном завязавшейся у нас беседы. – Вадим – пустышка, – никак не унималась она, – и что ужасно, не понимает своей никчемности. – Тогда почему не сказать ему это в лицо? Боитесь обидеть и случайно разрушить вашу дружбу? – Мы не друзья, а служители мира мод. Что, согласитесь, разные, по сути, вещи. Такие как он питают наш журнал, а мы взамен обеспечиваем им рекламу. – Обычный бизнес, – подытожила я ее слова, – взаимовыгода, построенная на холодном расчете. А как же мораль, говорящая нам о том, что самое главное – человеческое отношение к людям? Ольга вздохнула, на мгновенье опустив глаза, но, как ни странно, удостоила меня ответом: – А это и есть человеческое отношение к людям, которые, в принципе, не заслуживают твоего внимания. Сама посуди, заинтересовал бы меня Вадим, если бы я работала в инвестиционном фонде? – Но Илья… – Илья – совершенно иной пример. Он талант, застрявший в болоте обстоятельств. Дай ему шанс, и его гений перевернет весь мир… Но, к сожалению, для этого должно случиться чудо. – Не случится, – печально сказала я, – он не из тех, кто заглядывается на журавля в небе. Свой дом, свое дело, восхищение симпатичных дур – что еще нужно, чтобы реализоваться как мужчина? – Движение. Постоянное движение вверх… Стремление жить, а не предаваться развлечениям. Иначе все – ты попадаешь под прицел тоски, которая вмиг обращает сознание в пепел… – Хочешь сказать, что судьба завела Илью в тупик, а его личности угрожает саморазрушение? – Фактически – да. Он почти перешел за грань. Теперь только ты в состоянии повлиять на ситуацию. Вот так. А я думала, у нас идеальный брак, где каждая мелочь просчитана вперед на годы. Покупки, круизы, рождение и воспитание детей, оплата врачей и даже места на кладбище… Детальный проект, включивший в себя всю жизнь, но, к сожалению, провалившийся уже на начальной стадии. – Кошмар, – с ужасом прошептала я, – ну и дела… Куда я смотрела раньше? – В завтрашний день, – убежденно произнесла она, – с одной лишь поправкой – ты не замечала главного. Я промолчала, попытавшись отвлечься на показ, чтобы хоть как-то погасить зажженное в душе волнение. Напрасно. Мои мысли уносились назад к Илье и к нашей жизни, падающей куда-то в бездну. – Может, уйдем? – неожиданно предложила она, – слегка проветримся и поужинаем где-нибудь вместе? – Но… – собралась было возразить я, однако раздумала и первая поднялась с кресла. В фойе, как ни странно, тусовался какой-то народ, играла музыка и по-прежнему наливали шампанское. – Уже уходите? – бросили нам вслед, и, обернувшись, я увидела еще одну незнакомку. Брюнетка. Пара огромных глаз и синий шарф, обмотанный вокруг тонкой шеи. Признаться, я сразу же испытала шок – так впечатляюще выглядело ее явление. – Простите, – робко извинилась она, – вы ведь жена господина … ? – Ну да, – растерянно пробормотала я, – а вы… – Жанна … – из рекламного агентства. – Мы разве встречались? – я смотрела в ее глаза и понимала, что запомнила бы их навеки. С такими женщинами сталкиваешься только раз, чтобы после этого не расставаться до самой смерти. – Нет, но ваш муж – наш постоянный партнер, и иногда я бываю у него в кабинете. Там есть рисунок, сделанный лет пять назад… Короче, я узнала вас по портрету. Ее слова не походили на лесть, и, улыбнувшись, я протянула руку. – А ваш муж здесь? – по инерции произнесла она, немного вздрогнув от соприкосновения с моей ладонью. – Нет. Сидит дома в окружении коньяка, готовый спиться, лишь бы отдохнуть от общества. – Как жаль, – с сожалением выдохнула она, – а мне хотелось обсудить с ним кое-какие контракты… Только тогда я вспомнила, что мы не одни, и у меня родилось неожиданное для всех решение: – Послушайте, Жанна, вы не против присоединиться к нам? Сперва поужинаем, а потом я приглашаю в гости. Конечно, с моей стороны это был определенный риск, но именно так зародилась наша дружба. И новая жизнь, продолжающаяся по сей день, как бы капризно ни вела себя фортуна… 2 С тех пор прошло чуть более пяти лет – немалый срок для России двадцать первого века. Отрезок, до неузнаваемости изменивший лицо страны и множество судеб от Балтики до Камчатки. Мне – тридцать два. Я преподаватель МГУ, разведена и не встречаюсь с мужчинами. Имею квартиру, немного ценных бумаг и тойтерьера, живущего в основном у родителей. Не бог весть что по меркам современной Москвы, но все же больше, чем то, о чем я мечтала в детстве. А главное – счастье, согревающее меня внутри, и убежденность, что дальше будет только лучше. Три раза в год я езжу отдыхать за рубеж: в Париж, на море и куда-нибудь еще в Европу. Плюс стажировки, которыми балует нас университет, и ставший нормой рождественский шопинг в Лондоне. А в промежутках – искренний юный смех, семестры, сессии и дрожащие абитуриенты. Безумный мир, возвращающий меня в те дни, когда я сама была обыкновенной студенткой… Ольге – под сорок. Она по-прежнему хороша собой, немного замкнута и тоже рассталась с мужем. По вечерам мы ходим вдвоем в кино, а после пьянствуем и говорим об искусстве. Вот уже вечность, как она бросила свой журнал и вместо моды изучает книжки. Что ж, я довольна, что сбываются ее мечты, но – черт возьми! – я скучаю по ее улыбке. Жанна… По-моему, ей исполнилось тридцать шесть, и только что мы гуляли на ее третьей свадьбе. Она беспечна, когда дело касается мужчин, но серьезна, если речь идет о работе. У нее есть сын, молчаливый второклассник Андрей, огромный дом и последняя модель «феррари». А еще приз, какой-то международный гран-при, и роскошная яхта, стоящая в порту Майами… 3 В тот день я проснулась в пять утра, чуть не оглохнув от раскатов грома. Стояла тьма, и крупные капли дождя без остановки барабанили по подоконнику. Поднявшись с кровати, я медленно подошла к окну и резким движением распахнула шторы. И снова тьма, бесконечная жуткая тьма, как одеяло окутавшая сонный город. Сегодня – зачет. Точнее, эмоциональный стресс и несколько драм не готовых к нему студентов. Обычное дело, к которому привыкаешь за год, хотя для меня это вечное испытание нервов. Будь моя воля, я бы ставила всем «зачет», чтобы не портить атмосферу весеннего настроения. Но, к сожалению, у ректората иные взгляды на учебный процесс, и мне приходится изображать из себя мегеру. Я сделала чай и уселась у окна – совсем одна в этой пустой квартире. Взяла бутерброд, прислонившись виском к стеклу, и с безразличьем стала смотреть на ливень. Вроде бы май, а в воздухе пахнет зимой, и ее тень отражается в грязных лужах. Капризы погоды, давно сошедшей с ума и перепутавшей понятия жары и стужи. В пять двадцать шесть в коридоре зазвонил телефон. Хорошее время для утреннего общения. Я чертыхнулась (по привычке – на французский манер) и взяла трубку, дабы не мучить уши. – Привет, – ну, конечно же, это была Ольга, – извини, что так рано, но у меня большие неприятности… – А? – я не сразу поняла, в чем дело. – Короче… Это катастрофа. Помнишь, я рассказывала тебе о Хулио Санчесе? – Ну да, – озадаченно пробормотала я, – испанский писатель, лауреат национальных премий… Твое издательство собиралось заключить с ним контракт, и ты полгода донимала его агентов. – Примерно так, – печально подтвердила Ольга, – но это не главное. Только что он угодил в больницу… – И при чем здесь ты? – не на шутку испугалась я, вдруг осознав, что она не стала бы звонить без причины. – Почти ни при чем, если не считать одного – в данный момент я прикована к его кровати. А в девять тридцать у меня самолет в Париж, и, разумеется, все документы дома… Так что прости, но придется напрячь тебя. Ты не могла бы привезти их мне в больницу? – Хм-м-м… – я прислушалась к бушевавшей за окном грозе и поняла, что не в силах отказать подруге, – ну… хорошо. Выбегаю через пять минут. А потом… Закинуть тебя в «Шереметьево»? – Было бы здорово, – чуть смущенно произнесла она, – если, конечно, на это найдется время. – Найдется, – твердо сказала я и записала продиктованный ею адрес. 4 Давным-давно я боготворила дождь. Именно с ним связаны лучшие воспоминания юности. Старинный парк и вечерние прогулки по зонтом – экстракт романтики для пятнадцатилетней школьницы. В те дни я как все нарушала родительский запрет, когда допоздна не появлялась дома, а после свиданий, взволнованная до слез, была эпицентром неизбежных семейных скандалов. Время ушло. Навсегда просочившись во вчера, оно растворилось в море воспоминаний, где каждая капля – неоконченный обрывок сна, волшебного мига полузабытого ощущения детства. Мне – тридцать два. Я давно не верю в любовь, не чувствую страсть и не питаю иллюзий. Я – реалистка, получившая от жизни все плюс нечто большее, чем положено обычным людям. Дождь… Холодная масса воды и скрежет шин от поцелуев с асфальтом. Абсурдный пейзаж потерявшейся в снах Москвы, но – черт возьми! – я сталкивалась с ним и раньше. Все как тогда – теперь уже вечность назад – те же аллеи, проспекты, дома и лужи. Вот только время… Без малого шесть утра… И острая боль, вгрызающаяся прямо в душу. 5 Ольга стояла в стороне от больничного подъезда, крепко сжимая раскрытый над головой зонтик. Ее плечи вздрагивали в такт качающимся за спиной кустам, а на глазах вызывающе блестели слезы. – Ты в порядке? – я распахнула дверь и чуть ли не силой втолкнула ее в машину. – Кажется, да, – жалобно всхлипнула она, – господи, Вера… Это несправедливо! Возможно, в чем-то Ольга была права – жизнь изобилует неприятными для души моментами. И каждый раз мы готовы проклинать весь мир, будто бы это – единственное верное средство. Моя «тойота» стремительно нырнула во тьму, и между нами повисло напряженное молчание. – Что с ним? – робко спросила я, когда тишина обрела обличие пытки. – Сердечный приступ… Если верить словам врачей, теперь он неделю будет лежать в больнице. – Могло быть и хуже, – философски заключила я, – помнишь, у Лены, которая работала с тобой в журнале… – Вера, не надо, – тихо взмолилась она, – мне и без этого хочется выть от отчаяния. – Твой писатель… Он – кто? Любитель ночных авантюр? – я все же рискнула и не сменила тему, – и как он вообще очутился рядом с тобой? Прости, но, по-моему, тебе лучше рассказать мне правду. – Ему – тридцать три, – неожиданно сообщила она, – а я, как ты знаешь, предпочитаю мужчин постарше. Поэтому… Чёрт! Он просто приехал в Москву, чтоб самолично утрясти детали контракта. – Как странно, – задумчиво проговорила я, – приехать сюда и тут же попасть в больницу… Послушай, Оля, но почему вдруг так? Ты ведь полгода общалась исключительно с его агентами. – Они идиоты, – решительно заявила она, – толпа идиотов, жадная до легких денег. По их представлениям – мы одна из богатейших стран, а значит, с нас можно драть немыслимые отчисления. Ольга вскипела. Я почувствовала это в тот же миг и пожалела, что набросилась на нее с вопросами. Но было поздно – возмущение уже вылилось через край и в пять секунд заполонило салон «тойоты». – Ты только представь! – не на шутку разбушевалась она, – полгода звонков, и никакого результата. Да будь моя воля, я давно поставила бы на них крест… В конце концов, это даже не влияет на прибыль. – Не понимаю… – пробормотала я, – тогда почему вы цепляетесь за эту сделку? Принципиальность? Стремление утереть всем нос? Или желание проверить на прочность нервы? – Все вместе, – ответила она всерьез, – ты же наслышана про аппетиты шефа. Он вечно ищет самый нелегкий путь, а я – отдувайся за его идеи… Мы быстро выехали за пределы МКАД, влившись в поток, текущий к аэропорту. Какое счастье, что на часах только шесть утра, когда столица еще не успела превратиться в пробку. Чуть в стороне замелькали силуэты домов, бензозаправки и огни рекламы. Привычный пейзаж, безумно унылый днем, но в темноте кажущийся весьма красивым. – А что в Париже? – осторожно спросила я, сделав попытку отвлечь ее от грустных мыслей. – Да так… Ничего… Старые друзья. И несколько встреч, связанных с французским прошлым. Давным-давно у нее завязался роман с одним болгарином, работавшим в отеле в Ницце. Потом тот уволился, получил неплохой контракт и перебрался поближе к огням Парижа. Примерно пять лет они провели вдвоем, почти регулярно летая друг к другу в гости. И вдруг – трагедия в парижском метро и жуткий стресс, надолго подавивший Ольгу. – Прости, – виновато сказала я, – совсем забыла про твою историю. Эта гроза и сегодняшний зачет… Пожалуй, мне требуется хороший отдых. – Есть планы на лето? – оживилась она, – Вьетнам? Индонезия? Коста-Рика? – Пока не решила, – улыбнулась я, – в первую очередь нужно подыскать компанию. – Тогда… Полетели со мной в ЮАР. На пару недель где-то в середине июля. Меня приглашает хороший друг, и нам предоставят все условия. – В ЮАР? – удивленно спросила я, – по-твоему, там безопасно выходить из дома? – О, господи, Вера. Ты как будто родилась вчера. В прошлом году у них проводили футбольный чемпионат мира. – Я в курсе, но все же… Для меня это рискованный шаг. Давай обсудим все после твоего возвращения? – Как скажешь, – покорно согласилась она, – обратный рейс – в ночь с субботы на воскресенье. Я поняла ее прозрачный намек и попрощалась со спокойными выходными. Печально, что снова не удастся поспать, но как отказать, когда тебя просит подруга? Дождь… Майский дождь. И сквозь ворчанье грозы слышится плач стучащих по крыше капель. А где-то там, в одной из больниц Москвы, лежит без чувств известный испанский писатель… 6 Обычно я приезжаю в университет за пятнадцать минут до начала занятий. Иду на кафедру, перебрасываюсь парой фраз с коллегами и обязательно выпиваю чашку нелюбимого мной кофе. Этому ритуалу без малого четыре года – именно столько я преподаю здесь французский. Но сегодня, впервые за такой существенный срок, мне пришлось отступить от привычного утреннего распорядка. Я опоздала на тридцать пять секунд и сразу пулей полетела в аудиторию. Мои студенты, разумеется, уже были там, практически все, кроме самых закоренелых двоечников. Они с изумлением расступились передо мной, слегка запыхавшейся и промокшей до последней нитки, а староста Катя, помешанная на языках, похоже, решила, что меня преследовали бандиты. – Вы в порядке? – испуганно спросила она, – у вас такой вид, будто вы столкнулись с грабителем… – Все нормально, – успокоила я ее, – просто проблемы с одной иностранной знаменитостью. – С писателем? – раздалось из задних рядов, и все обернулись к обычно молчаливому Мише. Вот уж, действительно, сюрприз так сюрприз – услышать хоть что-то от вечно замкнутого отличника. – Ну да, – совершенно растерялась я, – с Хулио Санчесом – талантливым молодым испанцем. Он накануне прилетел в Москву и почти тут же угодил в больницу. – Я знаю, – Миша опустил глаза, слегка ссутулился и сел за парту. Странный парнишка из не менее странной семьи – в нашу эпоху таких можно пересчитать по пальцам. Пришла пора начинать зачет, и, отдышавшись, я раздала билеты. Сняла пиджак, повесила его на стул и очень долго изучала отражение в зеркале. Мне – тридцать два. Для кого-то это все, глухой тупик, откуда нет возврата. А я… Черт возьми, передо мной миллион дорог, а я как робот зациклена на своих ребятах. К моему удивлению, подготовленными оказались все – даже Борис, прогулявший половину занятий. И пусть он снова намудрил с passe compose и imparfait, его ответы не тянули на пересдачу. Зачтя все работы и отпустив подопечных по домам, я чуть расслабилась и покинула аудиторию. По-прежнему мокрая после пробежки под дождем и малость шокированная произошедшей с утра историей. – Простите, – я не успела сделать шаг, как обнаружила появившегося из ниоткуда Мишу. Слегка взволнованного, с нелепой улыбкой на губах и почему-то старавшегося говорить потише. – Да? – в замешательстве остановилась я, совсем не готовая к столь непонятной встрече. Он чуть смутился, покраснел как рак, но все же вытянулся, распрямляя плечи. – Вы… знакомы с ним лично? – поинтересовался он, нервозно вздрагивая при каждом произнесенном слове. – С кем? – не сразу сообразила я, вконец запутавшись благодаря его поведению. – С Хулио Санчесом, – Миша ответил так, будто бы речь шла о настоящем боге. И тут же расклеился, опустил глаза и посмотрел куда-то мне под ноги. – А-а-а… – многозначительно протянула я, пытаясь поймать направление его взгляда, – вообще-то нет… Не хочу тебя огорчать, но… Это все из-за одной подруги. – Жаль, – он поник, лишившись всех надежд, и в тишине побрел по коридору. Неглупый парень, фанатичный любитель книг, по воле судеб потерявший свою дорогу. – Стой! – я бросилась вслед за ним и догнала его у самой лестницы, – послушай… Ты не можешь мне объяснить… С чего вдруг весь мир набросился на этого Санчеса? – Вы не читали? – удивился он, – тогда советую. Желательно – на испанском… – А есть на русском? – поинтересовалась я, невольно вспомнив многомесячные мытарства Ольги. – Есть в Интернете. Непрофессиональный перевод. Слегка корявый, но полностью передающий смысл… – Ах, да, – рассеянно пробормотала я, – я и забыла о существовании всемирной паутины. Помню, когда-то я могла бродить по ней целый день, а ныне, признаться, считаю это убийством времени. – Значит, прочтете? – оживился он, – или дождетесь, пока его официально переведут на русский? – Посмотрим, – я намеренно уклонилась от ответа, – судя по планам, им как раз займется моя подруга. – Ваша подруга? А она – кто? Переводчик, сотрудничающий с каким-то крупным издательством? – Главный редактор, которому по ряду причин приходится также растрачивать себя на контракты. – Ого, – с восхищением присвистнул он, – выходит, она знакома с кучей писателей? – Скорее агентов, которые ведут их дела и вечно плачут из-за скупости наших издательств. За разговором мы незаметно спустились вниз и вышли на улицу, где продолжался ливень. Я пожалела, что забыла дома зонт, и, улыбнувшись, обратилась к Мише: – Ты домой? – Разумеется, – ответил он, уже без стеснения, как это было раньше. Еще немного – и для всех вокруг мы станем просто беседующими на крыльце приятелями. – Тебя подвезти? – неожиданно предложила я, – мы ведь, по-моему, живем в одном районе… – А…? – на мгновенье запнулся он, – Вы, правда, считаете, что это будет к месту? – Пойдем, – подтолкнула я его, – иначе промокнешь, а впереди вся сессия. В конце концов, что плохого в том, что мы с тобой проведем еще часик вместе? Миша не спорил. Да и кому был нужен спор в самый разгар обрушившегося на Москву потопа? Переглянувшись, мы синхронно шагнули в дождь и побежали к припаркованной недалеко «тойоте». 7 Вообще-то я отношусь к категории людей, которых негласно принято считать реалистами. Они не льют слез по поводу и без, но и не склонны к безудержному оптимизму. Любое событие, возникающее впереди, они оценивают исходя из опыта. И, как правило, остаются на коне, когда приходится подводить итоги. В тот раз я проиграла по всем статьям, хотя, казалось бы, что могло быть проще? Отбрось сомнения, садись за руль – и через час ты точно будешь дома. Но нет. Дождь вмешался в мой расчет и превратил наше возвращение в пытку. Только представьте, мы потратили три часа, чтобы доехать из университета в Давыдково. К счастью, мы потратили это время не зря, и я, наконец-то, узнала о Хулио Санчесе. Как оказалось, он был автором нескольких философских книг, в которых старательно развинчивал жизнь на детальки. В общем, типичный любитель притч, ярый борец за поклонение истине. В последние годы таких развелось как крыс – вот только мир не спешит становиться чище. Дом Миши находился в паре кварталов от моего, и я на секунду притормозила на перекрестке. Сделала вдох, чтобы набраться сил, и, осмелев, пригласила его в гости. – Вы серьезно? – удивился он, – по-моему, это как-то странно… – Брось. Я всего лишь зову на чай… Хочешь сказать, у тебя есть какие-то планы? – Нет, – виновато признался он, – но все равно… Это против правил. – Тех самых, которые отстаивает твой кумир? – я усмехнулась и включила поворотник. Миша не спорил. А зачем? Любой мужчина ухватился бы за мою идею. Другое дело, обычно я холодна как лед и уж, конечно, не зову их к себе на полдник. Но сегодня… Сегодня все перевернулось вверх дном. Да так внезапно, что увлекло меня за собой. Одно мгновенье – и вокруг непонятный мир, где каждый атом переполнен озорницей-весной. Прямо перед подъездом я едва не угодила в лужу. Спасло лишь то, что Миша вовремя схватил меня за плечо и, как пушинку, снова поставил на ноги. Наверно, при сложившихся обстоятельствах так поступил бы каждый, но почему-то это тронуло меня до самого сердца. – Спасибо, – на секунду я забыла про дождь и в знак благодарности чмокнула его в щеку. Он покраснел, будто узрел в поцелуе неприличный жест, однако сдержался и не проронил ни слова. Консьержка, сидевшая за пуленепробиваемым стеклом, с немым упреком посмотрела на меня и Мишу. Конечно, она не видела, что произошло несколько секунд назад, и, тем не менее, я догадывалась, что творилось у нее в мыслях. – Мой студент, – виновато сообщила я, словно сей факт мог разрушить все подозрения. Анна Васильевна безразлично махнула рукой и, не ответив, демонстративно вернулась к чтению. Вот и все. Теперь обо мне заговорит весь подъезд, буквально помешанный на разного рода сплетнях. «Вы слышали, Верочка с четвертого этажа… Да-да, встречается со своим студентом». А впрочем, плевать. Пусть думают, что хотят, и говорят какие угодно гадости. Я уже взрослая, чтобы решать, с кем спать, а в чьей компании – поглощать чай со сладостями. – Наверно, вы зря пригласили меня домой, – не выдержал Миша, когда мы очутились в лифте, – ваша консьержка… У неё был такой странный взгляд… Будто бы Вы совершаете преступление века. – Так и есть, – иронично улыбнулась я, – в ее понимании – это преступление. Нормальная женщина в возрасте тридцати лет ни в коем случае не должна приглашать мужчину. – А Вы – нормальная? – не сдержался он, и в этот миг перед нами открылись двери. – Вообще-то, да. Но сегодня – нет. В конце концов, существуют исключения. Войдя в квартиру, я зажгла в прихожей свет и с наслаждением избавилась от мокрых туфель. Сняла чулки, поймав его странный взгляд, и поспешила босиком на кухню. – Чай? Кофе? Или, может быть, вино? – спросила я, стараясь казаться проще. – Пожалуй, чай, – задумчиво ответил он. И сел за стол, размякший словно зомби. Последний раз я принимала гостей месяца два назад. Тогда мы с Жанной праздновали ее день рождения. Тем более странно было видеть здесь сейчас чужого мужчину иного поколения. Я торопливо заварила чай и параллельно расстегнула блузку. Готова поклясться, что Миша тайком наблюдал за мной, но, оборачиваясь, я неизменно встречалась с его безразличием. – Bon appetit! – я разрезала купленный накануне торт и, обессилев, рухнула на табуретку, – ты все еще думаешь, что зря не пошел домой? И, сто процентов, считаешь меня сумасшедшей? – Да нет, – неуверенно признался он, – я просто не ждал, что Вы будете столь откровенны… В конце концов, я обыкновенный студент, а Вы… по сравнению со мной – королева. Я рассмеялась и едва не уронила торт. Настолько забавным выглядело его сравнение. Ха! Королева! Живущая без короля. Представьте себе, какое воображение! – По-твоему, королевы преподают французский? – спросила я, вдоволь насладившись смехом. – Возможно, – Миша сделал несколько глотков, но почему-то не осмелился прикоснуться к торту. – Мне кажется, ты идеализировал всех подряд: начав с меня и закончив беднягой Санчесом. Но в действительности… Неужели он похож на пример для подражания, а я – на наследницу какого-нибудь престола? – Вы – нет, – нехотя согласился он, – но Хулио Санчес – кумир для целого поколения. И если Вы думаете, что можете насмехаться над ним, то лучше давайте немедленно сменим тему. – Comme vous voulez, – простодушно сказала я и, изогнувшись, впилась в него губами. Миша отпрянул, словно поцеловавшись с льдом, и от волнения подавился чаем. – Вы… Вы специально затащили меня сюда, чтобы устроить это испытание нервов? – Не знаю, – с сомнением пробормотала я, – а что, я не нравлюсь тебе как женщина? Подобных поступков я не позволяла себе никогда. Вот так, прямым текстом, обозначить свои желания. И, что ужасно, я утратила над собой контроль. Теперь за меня говорило мое подсознание. – Но это же глупо! – в отчаянии воскликнул он, – кто я такой, чтобы целоваться с Вами? – Мой лучший студент, – ответила я ему и в ту же секунду обхватила его руками. То, что творилось в последующие пять минут, можно назвать проявлением животной страсти. Мозг отключился, провалившись во тьму, а все мое я очутилось в чьей-то власти. Мы быстро разделись и прямо на полу в нелепой позе отдались инстинктам. Чудной финал не менее чудного дня. А впрочем, так обычно и бывает в жизни… 8 Если кто думает, что у меня было много мужчин, спешу огорчить – это далеко от истины. Почти десять лет, проведенные с Ильей – львиная доля моей взрослой жизни. И я, настоящий ангел во плоти, все это время хранила верность мужу. Не потому, что боялась потерять семью, а потому, что другой мне был не нужен. Так получилось, что до знакомства с ним в моем архиве завалялось только два романа. И оба – с мужчинами, которые на тот момент вполне сгодились бы на роль гуляющего с дочкой папы. Так что, признаться, я была не сильна в общении с юношами двадцатилетнего возраста. И близость с Мишей – не рядовая глава, а исключение из однообразной повести. Наш секс затянулся на пару часов: сначала – в ванной, потом – в кровати. Я будто вырвалась из сдерживавших меня оков и улетела в неземные дали. Мне было стыдно, но хорошо до слез, и я рыдала, содрогаясь от оргазмов. И вдруг все кончилось. И превратилось в дождь. И я опомнилась. В одно мгновенье. Сразу. – Вам плохо? – Миша побелел как снег, – у вас такой вид, будто Вы вот-вот умрете… – Тьфу на тебя, – через силу улыбнулась я, – просто я вспомнила, что завтра еще зачеты. Он тут же поник и, тяжело вздохнув, неловким движением избавился от одеяла. Что ж, мне хватило двух часов, но для него этого было мало. – Ты куда? – рассеяно спросила я, едва оторвав голову от подушку. – Домой, – машинально ответил он, – уже почти семь, и меня ждут на ужин. – Позвони и скажи, что задержишься до утра. В конце концов, ты достаточно взрослый мальчик. – Не надо. Мне кажется, ты сама должна понимать, что не стоит углубляться дальше. Я с изумлением приняла обращение на «ты», а про себя отметила свою победу. Тем более, в целом Миша был совершенно прав – нормальные люди не остаются у любовниц в среду. – Ты позвонишь? – пожалуй, неуместный вопрос. Но как промолчать, когда внутри – затмение? – Да. Если хочешь… – тихо промолвил он. И снова уставился на меня с удивлением. Странное утро, странный день и – о, всевышний! – не менее странный вечер. Закрыв за ним дверь, я прижалась к холодной стене и только тогда осознала бессмысленность этой встречи. Да, наконец-то я получила секс. В полном объеме и в соответствии со своим желанием. Но, черт возьми, что мне делать с Мишей теперь? И как вообще вести себя на втором свидании? На данный момент нас связывало лишь одно – Хулио Санчес, лежащий в больнице в коме. Возможно, я даже сумею познакомить их. Но в этом случае придется обратиться к Оле. И тогда… Меня охватила дрожь. Что скажет подруга, узнав о моих похождениях? Да, ее опыт еще более «хорош»… Но все же – она встречается со своим поколением. Нить размышлений оборвал телефонный звонок. Такой же пронзительный, как и ранним утром. Только сейчас мне было уже все равно – я сделала шаг и машинально схватила трубку. – Алло, – прогремело у меня в ушах, – Вера, ты дома? А почему отключен мобильный? – Так получилось, – обреченно вздохнула я. Своими расспросами Жанна запросто сведет в могилу. – Понятно, – резко обрубила она и неожиданно переменила тему, – надеюсь, ты сегодня одна? Мне очень плохо и требуется твоя поддержка. – А…? – не сразу сообразила я. Обычно у Жанны немного другие просьбы. – Так что? – нетерпеливо спросила она, – я собираюсь и приезжаю в гости? – Угу, – промычала я в ответ, прекрасно зная особенности ее поведения. Если хоть раз категорично сказать Жанне «нет», потом до смерти не допросишься у нее прощения. – Тогда жди меня через полчаса, – она подобрела и положила трубку. Я застонала, накинула халат и полумертвая пошла на кухню. Вообще-то, Жанна бывает у меня раз в квартал. А то и реже, в зависимости от обстоятельств. Но неизменно каждый ее визит кончается ссорой и потоком отборных ругательств. С завидным упорством вот уже несколько лет она пытается сделать из меня человека. С ее точки зрения, моя непутевая жизнь никак не укладывается в широкую поступь века. Возможно, в чем-то она права – общение с Ильей не прошло для меня бесследно. Но эти упреки, перетекающие из года в год, скорее не помощь, а раздражитель нервов. Впрочем, я все равно благодарна ей. Что бы я делала, если б не она и Ольга? Наверно, попала бы в сумасшедший дом. Или, что хуже, подсела бы на наркотики… В правилах Жанны – не опаздывать никогда. Пусть даже весь мир провалится в преисподнею. Поэтому где-то через полчаса из коридора донеслась мелодия. Пронзительно грустная, доводящая почти до слез, она наполнила мою квартиру стоном. Я обомлела и дослушала ее до конца, прежде чем щелкнуть открывателем домофона. Через минуту Жанна была у меня, слегка растрепанная, с синяком под глазом. Такой несчастной я не видела ее никогда. Даже в больнице после инцидента в Глазго. – Ну… Что стряслось? – виновато спросила я, будто сама наградила ее фингалом. – Так… Ничего… Банальный семейный скандал. Господи, Вера, ну зачем я выходила замуж? – У-упс, – меня словно окатили водой в десятый раз за эти сумасшедшие сутки. Я поперхнулась и, не чувствуя под ногами пол, стала гадать, что произошло у нее с супругом. – Дурак, – озлобленно процедила она, вложив в одно слово необъятное море гнева, – только подумать, он поверил своей сестре, по мнению которой, я продажная стерва. – А повод? – Повод? – она опустила глаза и рассмеялась раскатистым нездоровым смехом, – скорее зависть и нежелание признать, что женщины тоже способны достичь успеха. – Понятно, – печально проговорила я, забрав ее плащ, промокший до последний нитки, – что ж… Ты можешь пожить у меня… – она закивала и ответила мне улыбкой. Спустя пять минут мы сидели вдвоем в темноте, немного подавленные этой странной встречей. Она тихо плакала, прикрыв руками лицо, а я – по-родительски обнимала ее за плечи. – Дурак, – обиженно повторила она, дрожа как листик в моих объятиях, – ну, почему? Почему опять? Я что, заслуживаю таких проклятий? – Т-с-с, – я прижала ее к груди, пожалуй, впервые ощутив себя старше Жанны, – не надо. Все еще впереди. А так… ты только расковыряешь рану. – Я знаю, – мрачно отозвалась она и со всей силой впилась в меня ногтями, – но почему? Почему мужики – козлы? Или… на самом деле, проблема – с нами? – Да брось ты. Нет никаких козлов. Скорей, глупцы, профукавшие остатки счастья. Главное – не уподобляться им, – сказала я, сжимая её запястье. – Да. Ты права, – прошептала она в ответ, – катись все к черту. И куда подальше. Вот только обидно, что в который раз я не смогла докопаться до сути раньше. – А, ерунда! Повезет потом! – меня охватило какое-то новое чувство. Будто вся жизнь промелькнула фальшивым сном. Жалкой пародией на венец искусства. За окнами снова началась гроза, и вспышки молний прорезали стену мрака. Я сжалась в комок и, прикрыв глаза, поглубже запряталась в воротник халата. Наш мир – бесконечное кино, где каждый финал – предвестие новой сцены. Но иногда, когда иссякает запал, ты обязательно разбиваешься головой о стену. И тогда… Я не знаю, что бывает тогда. В моей истории все намного проще. А Жанна… Что ж, попытаемся ей помочь. Мы ведь подруги. И я люблю ее… Очень. 9 Уже третий год я неизменно просыпаюсь одна. Совсем одна и весной, и зимой, и летом. Иду на кухню и, борясь с остатками сна, минут пятнадцать листаю купленную вчера газету. Да, это глупо. За окном двадцать первый век. Вчерашняя новость – как привет из другой эпохи. Но лучше так, чем влезая в Интернет, прыгать по сайтам, изучая блоги. Впрочем, в то утро я была не одна. Возле плиты уже копошилась Жанна. Она улыбнулась и, поцеловав меня, легким движением просочилась в ванну. На сковородке дымился непонятный объект: то ли яичница, то ли омлет с беконом. Типичный завтрак заядлых холостяков, но, извините, я создание другого пола. Увы, в холодильнике не нашлось ничего: ни сыра, ни масла, ни десерта с вишней. Оно и понятно. Весь вчерашний день я без остатка посвятила Мише. Что ж, пришлось взяться за ее омлет и с удивлением обнаружить его съедобным. Признаться, общаясь с ней столько лет, я и не думала, что она так способна. Обычно с утра Жанна завтракала в кафе, в обед сидела в корпоративном баре, а вечером в шумной компании друзей вовсю веселилась в каком-нибудь ресторане. Покончив с омлетом, я выглянула в окно. Над головой сияло голубое небо. Луч света пронизывал насквозь стекло… И дома тут же запахло летом. Какое различие с минувшим днем! Какая идиллия после бури! Я улыбнулась, ощутив небывалый подъем, и… задышала. Полной грудью. Жанна вернулась через пять минут. Села напротив и взялась за чашку. Я еле сдержалась, чтобы не задать вопрос и не испортить это ощущение сказки. Вчера мы общались всего ничего. Вчера нами владело отчаяние. Но… Продолжаться так не могло, и нам пришлось разорвать молчание. – Хороший денек, – блаженно произнесла она, сделав глоток, превративший печаль в улыбку, – самое время наконец-то сбежать из сна и ринуться в бой, исправляя свою ошибку. – Подашь на развод? – осторожно спросила я, не очень приветствуя обращение к крайним мерам, – а если он против? Что тогда? Опять разногласия и трепка нервов? – Плевать, – Жанна махнула рукой и с наслаждением распрямила плечи, – я не желаю, чтобы он жил со мной. А значит – развод. И снова гуляй как ветер. – Но… – возразила я и осеклась, испуганная ее взглядом, – ладно. Как хочешь. Это твоя игра. Если решила, видимо, так и надо. Семь сорок пять. До зачёта – два часа, а у меня – состояние отпускницы. Мне бы на море, на тихий пустынный пляж, а в перспективе – бурлящая как вулкан столица. Ах, да. Накануне мы говорили про ЮАР. Пожалуй, я всё-таки поеду с Ольгой. Но ещё месяц, целый месяц здесь… Мамочка милая, я не осилю столько. – Вот разведусь, и… прощай, Москва! – на полном серьезе заявила Жанна, – сразу в Майами и в круиз. Кстати, не хочешь поехать с нами? – С вами? – робко переспросила я, – прошу прощения, а кто же третий? – Карл. Я рассказывала про него. Мы вместе учились в университете. – В Париже? – с пристрастием уточнила я, будто бы это имело какой-то смысл. – В Париже. Четырнадцать лет назад. Еще до того, как в России случился кризис. Тогда у отца был достаточно крупный банк. Мы круглый год мотались по заграницам. А после… Впрочем, ты знаешь сама… – она замолчала, словно сказала лишнее. История вновь перемоталась на прошлый век. В холодный ноябрь, пропахший насквозь зимой. Тогда, попав под нешуточный пресс, Жаннин отец в отчаянии покончил с собой. Страховка покрыла его долги, избавив родных от общения с мафиози. А яхта… Яхта осталась в семье. Этакий символ короткой, но грустной эпохи. – Прости, – я растрогалась до слез, – ты не должна отвечать на мои вопросы… – Да нет. Все нормально. Только не вешай нос, – она улыбнулась, поправляя волосы. – А Карл… Он женат? – окончательно осмелела я, пытаясь понять, что связывает их сегодня. – Да. Ты не думай… Мы – друзья. Здесь и не пахнет никакой любовью. Парадоксально. Еще пару минут назад я поклялась бы, что знаю о Жанне многое. Слишком уж часто ее беспокойный нрав толкал отношения в совершенно другую сторону. И вдруг… все разрушилось, обратившись в прах. О, боже! Подруга умеет дружить с мужчиной. И как! Их знакомству четырнадцать лет. Что ж. Вероятно, на то есть свои причины. – Он что, некрасив? Или предан жене? – я, как ребенок, сгорала от любопытства. – Ни то, ни другое, – улыбнулась она в ответ, – да и неважно… Мне стало очень стыдно. – Прости. Не хотела лезть в твою жизнь, но… для меня это как-то странно. Обычно ты сразу соблазняешь мужчин, а тут… – Все иначе, – согласилась Жанна. Я покраснела и взялась за чай. Ну надо же, снова сказала глупость! И дался мне этот несчастный Карл. Хотя, может быть, он был просто трусом? – Так что, – повторила она вопрос, – ты с нами? Или боишься Карла? – Не знаю. Сначала получи развод, – мне не хотелось вмешиваться в ее планы. Минуты три мы провели без слов. Она – в раздумьях, я – в отчаянии. Уж если Жанна не может найти любовь, то это все… Конец мечтаниям. Да, я не слишком зависима от мужчин, и мне как птице нужна свобода. Но… Пройти жизнь без нормальной семьи – в моем представлении это тяжелая ноша. – Смотрю, ты не в духе, – констатировала она, – опять неудачи на личном фронте? – Да нет, – я не стала говорить про вчера, – так, ерунда, относящаяся к работе. – Знаешь, на днях мы общались с Ильей. Он сожалел, передавал приветы… – Ага. Ну, конечно. Какой герой! Кстати, как у него со Светой? – Никак. Отношения без перспектив. По-моему, дело идет к разрыву. – В общем, ведет себя как кретин… Боже, зачем я его любила? – Не знаю. Наверное, чтобы жить, – Жанна вздохнула и скрестила руки. – Возможно. Хотя если посмотреть… По-моему, это произошло от скуки. Вот так… Столько времени борьбы с тоской и ничего в качестве результата. Разве что опыт пребывания чьей-то женой и осознание бессмысленности растраты. Что дальше? Я в панике искала ответ, но неизменно наталкивалась на преграды. Эх, возвратиться бы в двадцать лет. Я собрала бы тогда все награды. 10 На этот раз я приехала в университет без опозданий и как обычно успела заглянуть на кафедру. Напрасно. Там не оказалось никого из коллег, а потому пришлось обойтись без кофе. Невелика потеря для человека, предпочитающего чай, но я расстроилась – мне требовалось общение. Какой-нибудь совершенно пустой разговор, который отвлек бы от невеселых размышлений о жизни. Или история, способная рассмешить до слез и зарядить растраченным накануне позитивом. Увы. Пришлось посидеть пятнадцать минут одной, тупо листая страницы забытого кем-то «Космополитена». И, разумеется, сразу наткнуться на статью с кричащим названием «Развод по-русски». Ну надо же. Только задумаешься о своей судьбе, тебе немедленно подкинут пищу для размышлений. И какую! Оказывается, для семидесяти процентов россиян развод – неотъемлемая часть жизни, своеобразная школа, воспринимаемая как дополнительное высшее образование. А собственно брак, заключаемой парой «до» – вступительный взнос за право отучиться на этих курсах. Теория, мягко говоря, походила на бред, но, как ни странно, зацепила мою душу… По сути, я тоже относилась к тем, кто создал семью отнюдь не по воле чувства. В общем, я пришла на зачет не в духе и принялась отыгрываться на студентах. Благо, в тот день была самая отстающая группа, с которой весь год складывались напряженные отношения. Их поведение характеризовалось единственным словом – «кошмар». Сплошной беспредел и неуважение к преподавателям. И, что обидно, никаких механизмов воздействия на задир. Черт бы побрал пресловутый социальный статус… Но сегодня все перевернулось вверх дном. Мадам благодушие неожиданно превратилась в монстра. Только представьте, за неполные полтора часа каждый второй был отправлен на пересдачу. Мое поведение повергло студентов в шок. Кто бы подумал, что я взорвусь как бомба? Что ж, им стоило преподать урок и хоть частично выплеснуть свою злобу. Последним ко мне подошел Кирилл – сын депутата, кандидата в мэры. Все без ошибок… Молодец. Но странно – обычно он отвечает первым. – Зачем? – спросил он, получив зачет, – вам что, не хватает приключений? – Это угроза? – Нет. Вопрос. Я улыбнулась. Кажется, с облегчением. – Считай это местью за целый год. Имею я право на свою защиту? – Наверно. Но это опасный ход, – он усмехнулся. Стало очень тихо. Вот уж, действительно, смелый шаг. Но… почему-то я была спокойна. Возможно, для многих теперь я враг. И что с того? Начнутся войны? – По-моему, ты получил зачет. Не понимаю, в чем проблема? – Да так… Ни в чем. Но у меня вопрос. Вера Андреевна, почему вы превратились в стерву? Дожили. Неужели я так стара, что меня нужно называть по отчеству? И так издевательски смотреть в глаза, будто смеясь над проклятым одиночеством. – Простите, – он отвел от меня свой взгляд и с подозрением посмотрел на двери, – но… вы же знаете, что у ребят масса возможностей повлиять на кафедру. – Да. Знаю, – спокойно сказала я, – и что с того? Мне дрожать от страха? – Ну… Не дрожать, но иметь в виду. Вам же не хочется потерять работу? – С чего ты решил? – удивилась я, – считаешь, что здесь я нашла призвание? – По-моему, да. Или я не прав? – он помрачнел. И опять молчание. Наверно, во многом Кирилл был прав. Мне интересен сам процесс работы. Иначе, учитывая мой амбициозный характер, я бы давно переключилась на другую сферу. Зарабатывала бы несколько миллионов в год, купила бы домик по примеру Жанны… А может, и яхту, чтоб в любой момент взять и отправиться в какое-нибудь кругосветное плавание. – Что-то не так? – насторожился он, – у вас такой вид, будто вы не в духе… – Да нет. Все нормально. Ерунда. Так… Предложение от одной подруги. – И все же советую не лезть на рожон, – он попрощался, прежде чем добавить, – я не хотел бы, чтоб с сентября у нашей группы сменился преподаватель. – Спасибо, – я скромно улыбнулась в ответ, – мне, правда, так лестно, что я нужна кому-то… Он молча кивнул и быстро вышел за дверь. Ну вот… Ещё одно странное утро. 11 Весь путь домой, который занял примерно полчаса, я посвятила размышлениям о разговоре с Кириллом. Да, на меня, действительно, нашло какое-то затмение, и у несдавших была причина предъявить мне ультиматум. Впрочем, они вряд ли опустятся до общения со мной, и, скорее всего, просто пожалуются на кафедру. Подобные прецеденты случаются из года в год, и чаще всего потерпевшим оказывается именно преподаватель. На моей памяти так уволили пять или шесть человек… Что ж, наступила пора разделить их участь. Но если раньше такая перспектива повергла бы меня в шок, то сегодня я воспринимала ее как острую жизненную необходимость. Забыть про все и отправиться с Жанной в круиз. Что может быть лучше для измотанной до предела женщины? Плеск волн, мелодично разбивающихся о борт… И плевать, что с нами поедет Карл. Уже рядом с домом меня настиг телефонный звонок. Определитель высветил номер Ольги. – Привет, – бодро сказала я, – ну… как Париж? Утопает в солнце? – Здесь дождь, – проворчала она в ответ, – а я, как на зло, оставила зонт в отеле. Я улыбнулась. Похоже на нее… – И что теперь? Будешь ждать до вечера? – Придется мокнуть как мы вчера, – мой телефон издал подобие вздоха. – Эх, ты… И ведь так всегда… – Вера, не надо. Мне очень плохо. Приплыли. Похоже, у Ольги стресс. Неужто опять нагрянули воспоминания? Прошло уже семь… или восемь лет. Пора бы привыкнуть… Не впадать в отчаяние. А впрочем, кто я, чтоб судить ее? Ребенок фортуны, избежавший драмы. Не видевший смерти и двадцать лет проживший под строгим наблюдением мамы. А Ольга… В двенадцать осталась одна. Шесть лет находилась под опекой тети. Потом институт, по три дня без сна… И целая юность, отданная работе. – Прости, – прошептала я сквозь плач, невольно вырвавшийся из глубин сознания, – я не хотела… Что с тобой? – Да так… Очередная проблема с Санчесом. – Ему еще хуже? – К счастью, нет. Он оклемался, позвонил в милицию… – Зачем… – Я могу попросить тебя? – О чем? – Проведай его в больнице. Я чуть не выпустила телефон из рук. Вот так сюрприз! Ну и предложение… – Ты понимаешь… Он совсем один. – Но причем здесь я? Тишина. Удивление. – У шефа хватает других забот. А кроме него мне не на кого положиться. – Но… Оля, это же полный бред! О Хулио Санчесе знает вся столица. – Откуда? – растерянность превратилась в шок, и ее голос задохнулся в трубке, – ты шутишь? – Нет. – Но за этот срок… – Послушай. Я не фанатка шуток. Мой довод заставил ее остыть. Сосредоточиться и вернуться к теме. – Ну… Хорошо. И все же, Вер. Ты не пожертвуешь драгоценным временем? Первым желанием был отказ. Причем исполненный в жесткой форме. Но поразмыслив, я сдалась. Слишком уж подло – чихать на Ольгу. – И? Что я должна ему сказать? Что я без ума от его творений? – Вера… – Прости. Но мне надо знать. – Скажи, что угодно. Без оскорблений. Невероятно, но в сотый раз она прочитала меня как книгу. Вернее, как небольшой рассказ. Лишенный замысла вкупе с интригой. – Я не смогу, потому что я… – Своим упрямством победишь барана? – Примерно так. – А, ерунда. Делай, что хочешь. Я согласна. Я колебалась секунд пять. Потом вздохнула и дала согласие. Что ж, оставалось лишь узнать, не принесу ли я несчастья. 12 Неожиданные идеи всегда приходят тогда, когда, казалось бы, у тебя готово совершенно иное решение задачи. Я заскочила домой, попробовала приготовленный Жанной суп и чуть ли не пулей понеслась в больницу к Хулио. Мне казалось, что чем скорее я выполню данное Ольге обещание, тем спокойнее пройдет остаток сегодняшнего дня, с пугающей скоростью превращающегося в подобие вчерашнего водоворота. Страшно подумать, но я поставила под угрозу все: гармонию в душе, репутацию и работу. Если студенты решат идти до победного конца, готова поспорить, у меня нет шансов. Пара звонков в деканат и ректорат – и прощай жизнь, которой отдано столько времени. А значит, спешные поиски другой работы, чужой коллектив и туманные перспективы на отпуск. Боже, стоит ли эта возня того, чтобы сегодня чувствовать себя королевой? Мысль разлетелась, будто ударившись о невидимую стену, и в ту же секунду я вспомнила о вчерашнем разговоре с Мишей. С каким восторгом он отзывался об этом несчастном Санчесе и как отчаянно защищал его от моих нападок! Можно подумать, их связывало нечто большее, чем тонкая нить сочиненного испанцем сюжета. Хотя… Неожиданно для самой себя я поняла, что могу не видеть главного. Ведь если что-то объединяет двух далеких друг друга от людей, это не повод считать их психами, помешанными на какой-то мути… Рука машинально схватила телефон и набрала выученный накануне номер. – Алло, – голос Миши пронзил меня насквозь, как свежий ветер в знойный июльский полдень. – Привет. Это я… – мне не хватало слов. – Вера? Но ты… – Слушай меня внимательно. Все-таки с юношей неполных двадцати лет общаться попроще, чем с мужчиной далеко за тридцать. Им, молодым, далеким от королев, при встрече с такой ничего не стоит влюбиться. А тем, кто постарше, уже не до нас. Их доконал прагматизм и стрессы. Поэтому в сорок у многих сейчас не королевы, а принцессы. Наш диалог уместился в семь фраз и завершился моей победой. – Я выхожу, – согласился он. А я – устремилась к его подъезду. Спустя пять минут он был со мной. Мы обнялись, поцеловавшись в губы. – Ну, что? Ты по-прежнему сам не свой? Все еще кажется, что это глупость? – Поездка к Хулио или наш… роман? – Миша запнулся на последнем слове. – Второе, – о, боже, какой болван! – Не знаю, – сказал он, нахмурив брови. Мы ехали молча все полчаса. И каждый витал на своей орбите. Лишь у больницы, закрыв глаза, я начала сомневаться в Мише. Быть может, я зря позвала его на встречу с пришедшим в себя кумиром? Да, он нормальный… Но все равно. Кто знает, пройдет ли их встреча мирно? – Послушай, – я сжала его ладонь, – ты обещаешь быть тише мыши? Не забывай, что он больной… – Я понимаю, – согласился Миша. Внизу нам пришлось терпеливо ждать. А мне – набирать на мобильный Ольге. И только когда наступило пять, нас допустили до заветной койки. В огромной палате царил покой. За занавеской копошилось солнце. Хулио Санчес – вот герой! – писал, чуть склонившись над блокнотом. – Привет, – простодушно сказала я, с трудом вспоминая свой испанский, – Ольга просила нас зайти… Он улыбнулся. Как-то очень странно. – Вы – Вера? – блокнот полетел на стол, и я ощутила себя в ловушке. А он симпатичный… Чересчур. Вот так подарок от подружки. – Да, Вера, – неловко призналась я, – а это мой друг. Ваш поклонник. Миша. – Поклонник? – Угу, – ну и дела. По-моему, я снова болтнула лишнее. – Рад видеть, – промолвил писатель в ответ и предложил подойти поближе, – вот уж не думал, что сейчас я популярен и в России. – Ну… Вы же знаете… Интернет, – слегка смущенно пробубнил мой спутник. – Да, – согласился оппонент, – хотя, возможно, так и нужно. – Простите, – вмешалась я в разговор, – лучше скажите, как у Вас здоровье? – Нормально. Я чуть потупила взор. – Когда на свободу? – Говорят, в субботу. – Так рано? – мне стало не по себе, – но вы же едва отошли от комы. – Ну… За окном двадцать первый век. К тому же, мне будет комфортней дома. В смятении я села на табурет. Нет, здесь творилась чертовщина. – Вы что, собираетесь лететь назад? – Через неделю… Вот мужчина! Пожалуй, мне стоило сойти с ума. Откуда у Хулио дом в столице? – Что-то не так? – удивился он. – Нет. Все в порядке. Вот так птица! – Ольга сказала, что у вас лежат ключи от ее квартиры… Ну я и дура. Вот те раз… Он едет к ней. Эх, перспективы… За диалогом я и он совсем забыли о присутствии Миши. Тот незаметно вышел вон, будто решив, что третий – лишний. – А где Ваш друг? – прозвучал вопрос, и я в смятении рванулась к двери. Уф… Все в порядке. Pas d’exces. – Что-то не так? – Послушай, Вера… Он потупил свой ясный взор и подытожил фразу вздохом. Я приняла его укор. – Все хорошо? – Увы. Все плохо. – Но… Что случилось? Что не так? Там, за стеной, твой небожитель. – Он? Небожитель? А для Вас? Что я могла ответить Мише? Обычно в обществе мужчин я чувствую себя прелестно. Тому есть несколько причин. Перечислять их – неуместно. Сегодня же все пошло не так. И что бы дальше ни случилось… Увы, во многом Миша прав. Да что «во многом»! Я влюбилась! – Прости, – сказала я ему сквозь боль, сжимающую душу. – Простить за что? Я не пойму… – За то, что больше ты не нужен. – А-а-а! Ерунда, – промолвил он, – нашли причину извиниться… Не понимаю одного. Зачем везли меня в больницу? Вопрос загнал меня в тупик. Хотя ответ был очевиден. – Ну… Этот Санчес – твой кумир… – мне почему-то стало стыдно. Должны ли мы бояться чувств, вдруг пробудившихся от спячки? Наверно, нет, но все равно… меня пружинило как мячик. На полусогнутых ногах я через страх вернулась к койке. А Миша… Миша – молодец. Вошёл за мной и встал в сторонке. – Вы смущены? – спросил больной, чуть приподнявшись на подушках. – И да, и нет, – о, боже мой! Еще момент – и я в психушке. – Тогда позвольте вам сказать, что вы прекрасна слово фея… Что он несет? Упасть – не встать. – Спасибо. Вы… Он стал наглее. – Могу ли я Вас пригласить на ужин вечером в субботу? Ну и финал. И как мне быть? Сказать, что у меня работа? Миша напрягся. Для него творилось светопреставление. И тут… Померкшее окно стало еще одним знамением. – В субботу? Можно. Где-то в семь, – я растворилась в искушении. А Ольга? Как признаться ей? Решу потом. Долой сомнения. – Договорились, – он вздохнул и снова рухнул на подушки. Что я сказала? Караул! Но поздно. Я уже в ловушке. – Тогда… Я завезу ключи, и мы обсудим все детали. – Согласен. Вот и все. Молчи. Довольно попранной морали. Но как молчать, когда тебя смятение крошит на кусочки? Забыв про страхи, я опять ринулась в бой, цепляя кочки. И… чуть не рухнула на дно, столкнувшись с его томным взглядом. Это конец. А… Все равно. Другого мне, увы, не надо. – У Вас такой разбитый вид, – промолвил он спустя мгновенье, – Вы точно в норме? – Oui, oui, oui. Французский? Это от волнения. – Позвольте мне у Вас спросить, – вмешался в нашу сцену Миша. – О чем? – О книгах… И вопрос. Который был едва мне слышен. – Вы собираетесь писать второй роман из цикла «Холод»? – Да, собираюсь. В тридцать пять. – ??? – Сейчас я еще слишком молод. Мои герои ведь растут, а не стоят как столб на месте. И догонять их – тяжкий труд… – Но вы же гений! – Хватит лести. Писатель – тоже человек. А на идею нужно время. К тому же, это знают все, нельзя творить без вдохновенья. – Но Вы творили столько лет без перерывов на три года… – То было раньше. – А теперь? – Теперь… пропала та свобода. Свобода мысли и души, свобода совести и чести. Теперь… я слишком знаменит. И это минус. Уж поверьте. – Поверю, – Миша помрачнел, словно узнав о смерти друга. Его кумир ушел от дел. Вот она – творчества наука. – Позвольте, – не сдержалась я, – а чем Вы занимаетесь ныне? – Ищу основы бытия. В Европе, в Азии, в России. – И как успехи? – Да никак. Весь мир летит куда-то к черту. – Вы полагаете, нам конец? – Угу. Причем довольно скоро. Он посмотрел на нас с тоской, и я как будто бы проснулась. Да что такое? Что со мной? Откуда этот странный ужас? – Но… если скоро нам конец… – у Миши лопнуло терпение, – Вы… не напишете роман. И не найдете вдохновенье. – О том и речь, мой юный друг. Прости, но все мы только люди. – Вы что, берете на испуг? – Нет. Говорю о том, что будет. – Но вы не дьявол и не Бог. Не Вам решать судьбу вселенной. – Не мне. Однако мир засох. Спалить его – вопрос мгновений. – Какой-то бред, – сказала я, став чуть решительней и строже, – наверно, мы пойдем домой. А с Вами… разберемся позже. – Да. Вам, действительно, пора. Спасибо за внимание, Вера… – Что ж. До свидания. – Пока. – Миша, идем. Я вышла первой. В молчании и в немой тоске мы погрузились в майский вечер. Мне было тягостно вдвойне – не так я представляла встречу. Влюбиться будто в первый раз в талант, известный всем настолько… Ну как так можно? Это крах. И что сказать? Спасибо, Ольга? Возле машины Миша встал и… твердым голосом простился. – Доедешь сам? Он промолчал. Потом кивнул и извинился. – Тогда – удачи, – я ждала, что его гнев поглотит милость. Увы, все это было зря, и ничего не изменилось. Он растворился за углом, а я покинула парковку. Какой-то сумасшедший дом. Мне стало стыдно и неловко. А впрочем… что теперь рыдать и сожалеть о неизбежном? Меня ждёт Жанна. И опять… Круговорот… И ноль надежды. 13 Многочисленные опросы, проводимые среди жителей столицы, показывают, что автомобильные пробки – главный источник стресса для тех, кто регулярно пользуется личным или общественным наземным транспортом. Оно и понятно – кому понравится перемещаться со скоростью десять километров в час, когда под капотом – целый табун рвущихся на свободу жеребцов, в мгновенье ока способных доставить вас из Коломенского в Отрадное. Тут уж невольно начинаешь проклинать весь белый свет: от градоначальников до водителя ползущего перед тобой «хёндэ». И так каждый день на протяжении двенадцати с лишним лет – ну чем не пытка для измотанного жизнью разума? Впрочем, сегодня расклад был совсем другой. Сегодня поездка могла продолжаться вечность. И наглецы, протискивавшиеся передо мной, казались не более, чем сопровождавшей меня процессией. Мне не хотелось возвращаться домой сейчас и не хотелось погружаться в проблемы Жанны. Но, как случается у большинства из нас, реальность не стала исполнителем моих желаний. Звонок от подруги настиг меня в тот момент, когда я созрела, чтобы заглянуть в кафешку. – Ты скоро? – А что? – Так… Есть пара проблем. – Опять из-за мужа? – Ну… Все вперемешку. Я не умею скрывать своих чувств: будь то восторг или возмущение. В школах подобному виду искусств нас не учили. Увы… Упущение. К тому же, когда тебе тридцать два, поздно лепить из себя актрису. И подло изобретать слова, в которых нет никакого смысла. – Ты знаешь, – честно призналась я, – сейчас я не в силах играть подружку. – Понятно. Видимо, не судьба. – Ты злишься? Она рассмеялась в трубку. – Конечно же, нет. Да и к чему? Я понимаю, у всех проблемы… – Тогда подожди, когда я приду. – Да ладно. Андрей поживет у Лены. Черт побери, что за дерьмо! Как можно забыть о такой детали? Нам, бессемейным, подчас все равно, а им, матерям… Меня словно распяли. – Не надо. Пускай остается с тобой. Квартира большая – проблем не будет. – Не шутишь? Мы едем к тебе домой? – Не шутишь. О, господи, что за люди! Впрочем, у Жанны был ряд причин. Я с подозрением относилась к детям. Их непослушность, озорство и крик нередко действовали мне на нервы. Но это ли повод считать, что я само воплощение врага ребенка? Что мне неприятно понятие «семья» и что я могу покурить в сторонке? Однако я все же зашла в кафе. Взяла себе чай и кусочек кекса. Я не чудовище. Я как все. И мне нужен способ уйти от стресса. Как получилось, что за два дня мой мини-мир разодрали в клочья? Что вместо идиллии – стена огня, а вместо расцвета – глухая осень? Вот она плата за райскую жизнь и за глумление над собственным чувством… – Кхм… Извините. Здесь можно присесть? Я обернулась. Брюнет или русый? Обычно меня донимают они, но незнакомец был чистым блондином. Высоким мужчиной лет тридцати, недурно одетым и, в принципе, милым. Я колебалась пару секунд. Нужны ли мне новые потрясения? Потом улыбнулась: – Садитесь тут. – Спасибо. Молчание. Смущение. Сомнение. – Олег, – наконец, представился он, – простите, что вторгся в ваше пространство. – Да, пустяки… – в ушах стоял звон, – здесь тесновато почти постоянно. – Любимое место? – В общем-то, да. – А я, если честно, заехал впервые. И снова молчание. Черт! Ерунда… – Вы знаете, я редко бываю в России. – Живете в Европе? – Уже восемь лет. С тех пор, как купил особняк под Парижем. – Ого. Так Вы, видимо, миллиардер. – Да что Вы. Отнюдь. Целым рангом пониже. – И все же зашли в столь простое кафе. Зачем? Чтобы вспомнить юные годы? – Вам тоже не двадцать… Вот комплимент! – Но я-то, пожалуй, поближе к народу. – По Вам не заметно, – он покраснел. Едва уловимо для беглого взгляда, – Вы – бизнесвумен? – Нет. Я не у дел. – А раньше? – А раньше… Кому это надо? – И все же, – какой же настойчивый тип. Неужто в Париже теперь все такие, – Вы по специальности… – Просто лингвист. – Лингвист? Разве это престижно в России? – Не знаю и, честно, знать не хочу. Работа – для сердца, а не для престижа. – Выходит, у Вас богатенький муж? – Ну… Мы в разводе. – Простите. Я вижу. Признаюсь, что я – не любитель колец. Ни с бриллиантами, ни обручальных. Меня раздражает их праздничный блеск, а от ношения чешутся пальцы. Но кто мне Олег, чтоб делиться таким? Случайный знакомый на пару мгновений… – Мы уже век как расстались с ним. – Да, понимаю… Миллион извинений. Как странно… Прошло всего пять минут, а я принимаю его за друга. За человека, с которым мы тут – пришельцы из совершенного иного круга. Увы, в этом мире мы старики. Здесь большинству едва стукнуло двадцать. Для нас они – средство от вечной тоски, а мы – те, кого они сторонятся. – И как Вам Москва? Грустите по ней? – Вообще-то не очень. Привык к Европе. Я здесь проездом на несколько дней. – А дальше – назад? Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=41218234&lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Наш литературный журнал Лучшее место для размещения своих произведений молодыми авторами, поэтами; для реализации своих творческих идей и для того, чтобы ваши произведения стали популярными и читаемыми. Если вы, неизвестный современный поэт или заинтересованный читатель - Вас ждёт наш литературный журнал.