Крылья. Сборник русской духовной и патриотической поэзии. Современные поэты Подмосковья. Выпуск первый

Крылья. Сборник русской духовной и патриотической поэзии. Современные поэты Подмосковья. Выпуск первый Ирина Рубашкина В книге собраны избранные стихотворения более 90 современных подмосковных поэтов разных поколений, членов Союза писателей России и Союза журналистов России, лауреатов поэтических конкурсов, как известных широкому кругу читателей, так и мало публикуемых. Для некоторых авторов публикация в сборнике – первая возможность выйти к российским читателям в более широком и значительном издании. Следуя классическим традициям русской литературы, антология поэзии поднимает темы, близкие каждому: духовность, красота видимого мира, творческие взлеты души на «несгораемых крыльях» и семейные ценности. Это не просто стихи – это исповедь, откровения и сомнения, проникающие в душу читателя. Cимвол «крыльев» пронизывает творчество авторов сборника, многие из которых живут в подмосковных городах авиации – Жуковском, Звездном. У тех, чьи родные, герои-летчики, погибли при исполнении служебного долга, тема высокого патриотизма звучит особенно пронзительно. Сборник займет достойное место в коллекции любителей литературы, в городских и школьных библиотеках. Крылья. Сборник русской духовной и патриотической поэзии. Современные поэты Подмосковья. Первый выпуск Составитель И. Рубашкина 70-летию города Жуковского посвящается Здесь гулко летят самолеты, — Откликнется эхом душа, Ведь жизнь – это тоже полеты, Трудна, но, как взлет, хороша! Здесь – дружба – не может быть крепче! Любовь – не бывает сильней! Друзья мои, с вами мне легче — Жуковский ведь город друзей!     Олеся Манолова. «Посвящение городу Жуковскому». 70-летию наукограда Жуковского посвящается Издательский проект Союза славянских журналистов Московской области При поддержке Клуба Героев города Жуковского Господь наградил поэтов даром слова. И мне отрадно осознавать, что творчество наших подмосковных стихотворцев пронизано любовью к Творцу, Его творению и нашей Родине. Впечатляет лиризм и житейская мудрость духовной и патриотической поэзии, чувство благодарности Богу за священный дар жизни, за каждый день и час, дарованный нам свыше. Выражаю надежду, что чуткий читатель найдет в поэтических строках сборника «Крылья» немало доброго и полезного, созвучного своим душевным переживаниям и жизненным устремлениям. Я желаю авторам альманаха крепости, душевных и телесных сил, терпения, вдохновения и дальнейших творческих успехов. С искренним уважением, благочинный Жуковского церковного округа протоиерей Николай Струков В творчестве русских поэтов особое место всегда занимала духовная поэзия. Антология стихотворений подмосковных авторов «Крылья» составлена именно по такому принципу – собрать лучшее, написанное в этом жанре нашими современниками. Без сомнения, сборник займет подобающее место в ряду самых достойных изданий русской духовной и патриотической поэзии. Среди поэтов, представленных в книге, много членов Союза писателей России. С пониманием своего дара как служения Богу и людям работают с поэтическим словом Татьяна Максименко, Анатолий Липин, Маргарита Пермякова, Дмитрий Ярошевский, Надежда Цветкова, Татьяна Стрельченко, а молодой поэт Сергей Золотарёв награжден премией журнала «Новый мир» за лучшую публикацию 2015 года в жанре поэзии. Отдана дань памяти поэтам советского периода – Ларисе Захаровой, известной российскому читателю по книгам педагогической прозы, и Джелалу Кузнецову, переводчику «Сонетов к Орфею» Рильке. Приятно, что наряду с признанными именами в сборнике «Крылья» читатель сможет познакомиться со стихотворениями молодых, подающих надежды поэтов нашего времени. Председатель Союза писателей России Валерий Николаевич ГАНИЧЕВ Дорогие друзья! Искренне рада, что мне дана возможность представить первый выпуск духовной и патриотической поэзии современных авторов из Подмосковья, в том числе из славного города авиации Жуковского, с которым меня многое связывает. Особенно вдохновляет название этого сборника – «Крылья». Оно созвучно с названием одной из первых моих книг «Крылья крепнут в полете», изданной еще в далеком 1965 году. Отдельные мои стихи из той книги, а также стихи моего супруга, члена Союза писателей баталистов и маринистов, поэта и общественного деятеля, генерал-майора авиации Б.А. Жихорева я с радостью согласилась включить в этот новый издательский проект. Замечательно, когда стихи людей самых разных поколений исполнены чувством неподдельного патриотизма и любовью к своей Родине. Нам с Борисом Александровичем особенно дорого, что среди инициаторов этого издания – прихожане православных храмов Жуковского благочиния. Всегда считала, что профессии летчика, космонавта – удел людей не только умных и крепких телом, но и сильных духом и твердых в вере. Желаю новым «Крыльям» долгих лет творческой жизни и благодарных «крылатых» читателей! Марина Лаврентьевна ПОПОВИЧ, Герой Социалистического Труда, военный летчик-испытатель 1-го класса, член Союза писателей России В долготу дней Ужели красок нужен табор, Словесный карнавал затей? Эпитетов или метафор Искать ли горстку поновей? О, если бы строки четыре Я в завершительные дни Так написал, чтоб в страшном мире Молитвой сделались они, Чтоб их священник в нищем храме Сказал седым и молодым, А те устами и сердцами Их повторяли вслед за ним…     Семен Липкин Читая в рукописи этот многоголосный сборник, я часто вспоминал удивительно простые и вместе с тем дерзновенные строки известного поэта, вынесенные в эпиграф моих нехитрых размышлений. Счастливым образом мне довелось быть с ним знакомым еще с тех времен, когда его сочинения публиковались лишь за границей и ходили по рукам в самиздате. Автор этих строк, как нетрудно заметить, был верующим человеком. Он пережил почти весь двадцатый век, близко знал и дружил с такими поэтами, как Осип Мандельштам, Анна Ахматова и Арсений Тарковский… Семен Липкин воевал в Сталинграде, бывал на краю жизни и смерти, знал почет и славу самого значительного в нашей стране переводчика древней народной поэзии. На старости лет поэт пережил и вынужденное забвение, когда в так называемые «застойные» годы, предшествующие отечественным переменам, он выразил свое резкое отношение к несправедливым действиям в отношении молодых литераторов. То есть попросту вышел из Союза писателей. Первый неподцензурный сборник его стихотворений составил за границей Иосиф Бродский, заметив в одном из интервью, что эта работа оказала ему честь… Помню, как уже в 1990-х, возвращенный российскому читателю, собирающий полные залы, выпускающий одну за другой книги, он неожиданно и очень доверительно спросил меня: «Как Вы думаете, останется ли от нас с Инной (Лиснянской – женой, известной поэтессой. – П. К.) хоть несколько стихотворений? Это – серьезный вопрос, поверьте…» Конечно, «Бог сохраняет все». Но мне и по сей день не дает покоя вопрос престарелого поэта. Куда, вообще говоря, уходит все то, что мы называем творчеством? Неужели «все вечности жерлом пожрется, – как говорил старик Державин, – и общей не уйдет судьбы»? И что позволяет нам отделять понятие «поэзии» от «стихотворчества»: вкус, читательский опыт, что? И всякие ли искренние мысли о Боге, Промысле, собственной душе – зарифмованные и овеянные авторской музыкой – переживут свое время, а не останутся лишь частным фактом биографии создавшего их стихотворца? Читая сборник, я думал и о том, как удивительно устроен наш язык. Что именно в нем, кажется, как ни в каком другом, словно бы заложена тяга к стихослагательству, которое, безусловно, возвышает душу любого человека, взявшегося с чистым сердцем рифмовать свои душевные, да и духовные переживания. Но всегда ли они становятся поэзией? Я ни в коем случае не собираюсь оценивать и как-то разбирать прочитанные стихи. Думаю, что составители книги и многие ее авторы догадываются о том, что мера дарования того или иного участника сборника – явление и таинственное, и различимое – разом. Да, тут есть и «домашняя», самодельная лирика; есть и удачи, есть более или менее профессиональный подход к тому ремеслу, за которое они брались и еще возьмутся. Иные стихи трогали меня своей музыкой, другие – мыслью, третьи – темой или неожиданным поворотом сюжета. Если же говорить о непосредственных читательских чувствах, то главное – из пережитых мной, это – благодарное удивление. Не могу не вспомнить в этой связи писателя Михаила Пришвина, писавшего одной из своих знакомых: «Ваша основная ошибка в том, что источником поэзии считаете доброе сердце… Запомните это навсегда, что из доброго сердца выходят добрые дела, но поэзия рождается в иных областях нашей души. Она рождается в простой, безобидной и неоскорбляемой части нашей души, о существовании которой множество людей даже и не подозревает. Настоящая поэзия потому так редка и так в конце концов высоко ценится, что очень мало людей, которые решаются и умеют считать реальностью эту сторону души. Огромное большинство людей в жизни своей исходит от обиды, оскорбления или греха…» Это, думаю, очень важное и парадоксальное заключение, тем более что дальше в этом же письме Пришвин говорит о том, что «в охране» этой части души, этого драгоценного источника «не участвуют ни добро, ни зло»… С этой частью размышлений Пришвина можно, наверное, спорить, но вот определение той части души, которая участвует в зарождении стихов – как «простой, безобидной и неоскорбляемой», – по-моему, замечательно. Я вспоминал эти слова, читая некоторые стихи из нашего сборника, и мне казалось, что Пришвин говорил именно о тех, кто их написал. За последние годы в России вышло несколько весьма представительных поэтических антологий, объединенных духовной темой. Эта тема закладывалась уже в названия книг: «Молитвы русских поэтов». Заглянем еще раз в эпиграф к нашим заметкам и откроем старинную статью одного из самых совершенных поэтов прошлого века – Владислава Ходасевича «“Женские” стихи» Статья была написана в 1931 году. Предваряя свою реакцию на новые книги двух современных ему поэтесс, имена которых сегодня известны лишь специалистам, поэт горячо рассуждал на тему «поэзия и молитва». Зачину этого рассуждения, судя по всему, послужило воспоминание Ходасевича об авторском вступлении Зинаиды Гиппиус к ее первой книге (имя Гиппиус Ходасевич не называет). Так вот в тексте, названном «Необходимое в стихах», Зинаида Николаевна говорила: «Я считаю естественной и необходимейшей потребностью человеческой природы – молитву. <…> Поэзия вообще, стихосложение в частности, словесная музыка – это лишь одна из форм, которую принимает в нашей душе молитва». «…Известное определение “поэзия есть молитва”, – пишет Ходасевич, – при всей своей красоте и даже глубине, не выражает истины, хотя и лежит к ней довольно близко. Оно справедливо, поскольку религиозна сама природа искусства и поскольку всякое искусство есть молитва. Но оно односторонне и потому неверно, поскольку не всякая молитва есть искусство. Стихотворная речь не всегда значит поэтическая, и ни важность предмета, ни сила чувства, которым она вызвана, еще не делают ее поэзией. Молитве, чтобы стать поэзией, надо еще стать искусством. Поэзия есть молитва не всякого соответственно настроенного человека, но непременно – художника, искушенного в своем ремесле. Она располагает особыми, специфически художественными средствами, но зато и подчиняется формальным и эстетическим законам, ненормируемым религиозно. Молитва, вполне оправданная эмоционально и религиозно, – чтоб стать поэзией, должна быть оправдана еще и литературно». Я привел здесь все эти цитаты – и Липкина, и Пришвина, и Ходасевича – только потому, что факт издания нашего сборника – это в любом случае повод для размышлений, и личных, и, возможно, публичных. Завершая свои заметки, еще раз обозначу благодарное удивление от прочитанного. И буду помнить: в наше трудное, разобщающее людей время эта книга – еще одно доказательство того, что мы – живы. Мы объединены храмом, приходом, непреходящим ощущением Господа над нами, нашей неизбывной любовью к поэзии, биографиями, наконец, удивительным городом-наукоградом, – в названии которого – фамилия легендарного русского механика и создателя аэродинамики. Не могу не сказать, что для русского уха, чувствительного к литературной омонимии, в названии сего места невольно слышится имя и того, кого Пушкин почитал своим учителем. Ведь именно Василий Андреевич Жуковский и дал едва ли не лучшее определение искусства, которому преданы многие, овладевшие стихотворной речью: «Поэзия есть Бог в святых мечтах земли»… Павел Крючков, редактор отдела поэзии журнала «Новый мир» Пусть мой стих моей молитвой будет «Когда душа болит и сердце цепенеет…» Когда душа болит и сердце цепенеет, То, глядя вверх, в небесное окно, Я не могу, не смею, не умею Молиться и просить, мне это не дано… И как вложить в слова, достойные молитвы, Противоречия и страх, надежды и мечты? Как раны залечить, полученные в битве С неверием? За жажду красоты Ни враг, ни друг, надеюсь, не осудят, Поставив легкомыслие в укор. И коль молитва – с Богом разговор, То пусть мой стих моей молитвой будет.     Джелал Кузнецов Сонет Почетная задача для поэта Не славить ад, где и мамона и сума Рождают тьму и силу без ума, А в исполнение священного обета Быть провозвестником добра и света, Чтобы исчезли в мире зло и тьма, Чтоб ветхий человек, греша впотьмах, Раскаялся при Свете Назарета. Да, велико поэта назначенье — Людских сердец и душ объединенье, Подобное сплетению сонетов В венок из размышлений, снов и грез, Венок, наполненный благоуханьем роз, Венок, сплетенный из Любви и Света…     Джелал Кузнецов Поэзия Поэзия – как высшая молитва: Чем жизнь труднее – горячей мольба, Идет в груди невидимая битва, Порой висит на ниточке судьба… Когда в гнетущий день изнемогаешь И кажется, что всё… конец настал… Вдруг истину в молитве постигаешь, Как будто мысли кто-то подсказал. И я в часы тяжелых потрясений В поэзию, как в храм святой, вхожу, И красоту, и умиротворение Тогда в простой я жизни нахожу.     Маргарита Пермякова Певице Галине Митрофановой У вдохновенья и любви – одно дыханье, Один восторг, один небесный свет, И в таинствах земного мирозданья Похожих чувств на эти, право, нет. Нет ничего другого, что поднимет Так высоко, что хочется летать. И выше, знаю, только Божье Имя, И Сам Господь, Способный голос дать.     Надежда Цветкова «Нуждается ли музыка в словах?..» Нуждается ли музыка в словах? Поэзии нужны ли восхваленья? До славы ли тому, кем движет страх Не выполнить Верховного Веленья? Всё так. Но если вдруг она сама — Поэзия – сквозь матовое меццо Вливаясь в души, затопляя сердце, — Впускает нас в святые закрома Любви и жизни, вскормленной любовью, О, сколько в них покоя и тревог, И счастья, перемешанного с болью! …Да не постигнет немоты подвох Твои стихи. Не голосом – судьбою Тебе пропеть их – да поможет Бог!     Любовь Якушева О женской поэзии Я – поэтесса. Маленький сверчок. Я так скажу, как не сказать поэту, И голос тих, но мой шесток при этом Подвешен там, где небо горячо. Я не о Солнце, я о высоте, О раскаленной высоте небесной. Тот белый свет, где в будущем воскресну, Внушает мне искать напевы те, Что, как цветы, красивы и просты И, как пески, бессмертны и печальны, — И поиск мой меня не удручает И не дает дыханию остыть. Прощай, стишок! Ты мал и бестолков. Но мне всё можно – я почти у цели. Я – поэтесса, и мои качели Летают у небесных потолков.     Любовь Якушева «Чтоб выше стать…» Чтоб выше стать, Нам надо чище петь И, выдувая звуки из свирели, Ни разу ошибиться не посметь И ритму не ввернуть ненужной трели. Не украшать, а медленно тянуть, Всё выше, выше – из последней силы. Пускай уже без кислорода грудь, Пускай от напряженья вздулись жилы, — Звени, поэт! До самой той черты, Пока твое дыханье не прервется И, умирая, не услышишь ты, Как в твой напев стихающий вольется Мелодия иная, но в ладу Одном с твоим напевом… Легкокрыло Она твой дух подхватит на лету И в миг последний Вырвет у могилы.     Любовь Якушева «Наступает особенных мыслей пора…» Наступает особенных мыслей пора, За оградой свивается кольцами ветер. Наступает пора, когда росчерк пера По-особому легок и светел. Наступает пора для любви и добра, И надежды, порвавшей дремучие сети, Наступает пора – от утра до утра Петь и плакать о лете. Наступает пора – улетает листва, Из земли выползают лесные коряги. Наступает пора – умирает листва. Начинается жизнь на бумаге…     Любовь Якушева «Вы всё сказали, что могли…» Вы всё сказали, что могли, Бойцы мои, слова… Без промаха вы в цель легли, За труд – спасибо вам. От сердца отдан вам приказ Из крови и огня, Но оказалась тверже вас Упругая броня. И вас потомству сохранит Военных лет музей. – Вот это, – скажут, – монолит, Портрет эпохи всей.     Николай Киселев К Истине Я рву и рву черновики И, от стихов изнемогая, На первый звук живой строки Бесстрастно вето налагаю: Пусть слово чувством обрастет, Мои невзгоды отстрадает, И лишь тогда проистечет Из слова Истина святая.     Нина Синицына Ковчег моих стихов Не я пишу стихи – они живут во мне И только изредка на белый лист нисходят, Когда себя, как в зеркале, находят В моих раздумьях, радостях и сне. Я благодарна им, моим стихам, Что так не громогласно и неспешно, Так снисходительно к моим порывам грешным Они вверяют жизнь мою строкам. Я ощущаю боль ушедших слов И тех, что исповедуют неволю Моих сомнений: «Почему, доколе Нам терпеливо жить в плену оков Беспечной неустроенности, зла, Неистребимой алчности и скорби Изгоев, для которых дыры в торбе, Как россыпи надежд, – им нет числа?!» Мой утлый, но спасительный ковчег Вот-вот уже наполнится словами И поплывет, как сон, над головами Со мною разделивших странный век И далее… Спасут Его слова Прощением греха земных соблазнов! А парам тварей, добрых и опасных, Земные пусть достанутся права… В заоблачной, пустынной темноте Ковчег отыщет чистый свет приюта. А лишних слов неправедная смута Утихнет во вселенской немоте…     Нина Синицына Как тяжело сказать… Как тяжело сказать: – Прости… Глаза в глаза, с оттенком грусти, Когда расходятся пути И ты стоишь на перепутье. Как тяжело сказать: – Прощай… Когда – совсем, а не до завтра, И заблудившийся трамвай Не привезет тебя обратно. Как тяжело сказать: – Забудь Всё то, о чем мы так мечтали, — Того, что было, – не вернуть. И вновь глаза полны печали… Как тяжело сказать: – Вернись, Отринув прошлые обиды, Забыть о том, как падал вниз, Не подавая даже виду. Как тяжело сказать: – Люблю! Чтобы всерьез, чтобы без шуток, Когда шальную жизнь свою Готов отдать лишь за минуту — За ту минуту, на краю, Что не объять и не измерить. Как тяжело сказать: – Люблю! Но тяжелей еще – поверить. Кружит опавшая листва, И тихо шепчет дождь осенний: – Как тяжело сказать слова, Которым придаешь значенье…     Игорь Терентьев Певцы Земли Господь хранит певцов Земли. Они творят, покуда любят, от созидания ликуют, покуда искренни они. И враг страшится их венца, креста святого вдохновенья. Они поют – на удивленье, узрев в творении – Творца. И чудо малого цветка им откровением бывает… Душа не старится, пока поет, прекрасному внимает и к Богу тянется она, и оживает, оживает…     Ирина Мотова «Не смущай моей ласковой лиры…» Не смущай моей ласковой лиры однозначным сравненьем мирским. Мне Поэзия кажется миро и попутчицей душам людским…     Олеся Манолова «Животные боятся шума…» Животные боятся шума. Не говори со мной совсем. Слова, особенно их сумма — Сильней Иерихонских стен. Не только древние инстинкты Глухому ужасу виной: Сердца звериные – пластинки С записанною тишиной.     Сергей Золотарёв «Путь многоскорбен, многотруден…» Путь многоскорбен, многотруден… Пошли нам, Боже, мудрых слов. Сквозь гул веков и звоны буден В глубинах сердца слышен зов. Стекают мысли к изголовью В одну божественную нить: Нелицемерною любовью Как нам друг друга возлюбить? Хоть мудрый Бог скорбями лечит, Но мы привыкли милость брать. Цель нашей жизни человечьей Недосягаема опять…     Юрий Федотов «Стихи, как исповедь на каждый день…» Стихи, как исповедь на каждый день, Не ставлю в ранг заслуженных творений. Когда над городом ночная сень, Душа полна тревоги и сомнений… Боюсь заговорить, когда молчат, Немею в слове, но до кромки чувства: Стихи во мне и плачут, и кричат, Но чувство – в паузах, молчание – искусство. Скупая исповедь на каждый день — Итог моих бесчисленных сомнений. Душа полна, но вновь ночная сень Скрывает жар моих стихотворений.     Елена Андреева Цветаевский костер Нам никогда друг друга не обнять, Не встретиться, не завязать знакомства, И писем нам друг другу не писать, И рук не жать, когда мы расстаемся. И только осенью, когда придет пора И горечью нальется гроздь рябины, В Тарусе у горящего костра Мы будем все гостями у Марины.     Зинаида Афанасьева-Федулкина Счастье Душе всё кажется, что где-то В морском прибрежье на камнях Так много воздуха и света, Что птичьих крыльев видишь взмах, Что всё прошедшее – не вольно Вершить над нами строгий суд, Всё настоящее – привольно, До будущего – недосуг. Что в мире Божьем суть прекрасна И Лика нет светлей Его, Что в Нем ни больно, ни напрасно Не существует ничего. И если всю тщету и боли Мы переплавить сможем в свет, В цвет музыки и звуки моря, То песни петь – Господня воля, На свете счастья выше нет!     Лидия Налбандова Природа творчества Двоюродному брату – художнику С. Кузьмину 1. Противоречие начал — Сильнее формы Совершенной, точной… Где точность — Нет еще Творца! 2. Быть правым — Право же, не много. Ошибка теплая, живая, В которой чувства Спорят, тая, — Дороже сытого успеха, Который важно бродит где-то. 3. Страна неведомая – слово. Послушницей войти готова, Созвучием молитву длить И до Истока звука плыть. 4. Природа творчества – одна. Куда бы ни вела река, Какое б устье ни искала, Истоки – Одного Начала! И в цвете музыку ищу, И краски в звуке нахожу, Поэзией скульптура дышит, Архитектоника ей – свыше!.. А слово лепит образ смело!.. И ритм стиха возникнет – белый! Искусства греются в семье: Мать – музыка, Каркас – отец, Ритм – сын, А живопись… невеста. И счастье понимания… воскресло!     Елена Володина Гусли Посвящается гусляру Любови Басурмановой Как из былины стародавней — Родною вестницей Садко, На гуслях, струн касаясь плавно, Играла девушка легко. И родниками поднимались Мелодии сквозь время к нам, Со всплеском звуков приближались Слова напевные славян… Княгини в обручах жемчужных Несли потомственную речь, Мужья их в панцирях кольчужных Клич рассылали: – Русь беречь! Во имя новых поколений Их зов к единству призывал… С могучей силой гуслей пенье Объединяло чуткий зал. На гуслях девушка играла… Звук в Русь седую уводил, Сердца в ту память погружая, Где голос предков в гуслях жил.     Маргарита Пермякова Речение о слове С ходом времени Бесконечного Притомилося, Призадумалось Слово вещее… Много хожено-перехожено, Много видано-перевидано, Много братьев-слов искорежено От нашествия чужеземщины… Но слова росли – развивалися, Ратной силою наливалися, Славой доброю разбегались вширь По горам-долам да лесам в Сибирь, По снегам прошли в хмурь Камчатскую, Жизнь соленую, ох, несладкую… Всё ж рождалися на земле отцов Корни новые от славянских слов, А в трудах когда да в любви росли, Мастерство свое за моря несли. Слову мудрому дальше б пышно цвесть, Красоту труда на весь мир вознесть, Да напал на Русь снова враг лихой, Благодатный мир жесткой смял рукой… Земли русские опалилися, Воронье над битвами закружилося… По краям родным Слово клич несло, Вышли стар и млад… Вон снесли ярмо! Слово ранено, но хотело встать, Позади удар принудил лежать. От родных удар: деток-семени, Зависть в ком росла с лет безвременных. И, простерши длань, повернулося Слово к чадушкам… улыбнулося: – Жаль слепых умом вас, детинушки, Все вы плоть моя, все кровинушки, Что ж вы матерь-Русь разрываете, Родословную в тлен кидаете?! К чему кладезь слов поразорили, А язык отцов опозорили, Приютив слова чужеземные, Свои вытеснив, как презренные, На весь мир пустив рой слов матерных, Оскорбительных да ругательных?! Братьев с сестрами не жалеете, От чужих монет сатанеете… Вы дурманом люд в корне губите, Сатане с мошной ибо служите, Дабы чрев набить на особицу, Люд стравили на межусобицу. Где затейница, где любимица Буква «ять» в букваре-кириллице? Где же сын мой – i – с главкой-точкою, С миром связанный звездной строчкою?.. Где братья мои: грош с копеечкой, Сирых чем кормил люд, жалеючи? Рубль за пенсы их по делу пьяному Продаете за джинсы рваные… Род свой в алчную пасть кидаете, Гнев Всевышних Сил навлекаете! В Русь доходит стон: смерч-беда идет, Но с сиротских слез вас погибель ждет, Вас погибель ждет неминучая, Ибо гнев растет в рать могучую… Срам такой за вас, что нет силы встать, Впору сгинуть в пыль, В прах времен бежать… Кто отца жалел, те пробилися, Подняв на руки, обратилися: – Ой ты, гой еси, Язык-батюшка Со землей родной, Русью-матушкой, Не гневись на нас, не рассыпься в прах, Не держи в душе ложный стыд и страх. Разве были мы все продажные? Есть в роду славян и отважные. С корнем выполем мы сорняк лихой, Чужеродный здесь, средь красы земной. Нежных слов вернем мы жемчужины Для тепла души в будни нужные, Буквы-символы – связь с вселенною, Для познанья Письма Священного! Гость прославит Русь Хлебосольную, Самобытную и привольную!     Маргарита Пермякова В начале марта Не откровенны светлые леса. Март. Тишина. Стиха первооснова. Друг друга узнаем по голосам, Поздней – по смыслу сказанного слова. Спит ветер на сосне-веретене. Природа ждет, еще ей рано слушать. Нельзя неверным словом о весне Обманывать доверчивую душу. И я могу на цыпочках смотреть, Искать весну, как главное желанье, Но разменяла золото – на медь, На музыку растратила молчанье. В начале марта тихо, как в Раю, Еще продлись заветное вниманье… Но я люблю! Вздохну и запою, Насколько хватит жизни и дыханья.     Ирина Рубашкина Книга лирики Татьяне Максименко, руководителю литобъединения «Крылья» У читаемых книг два крыла И от птицы – блаженство полета Над холстиной родного угла, Над цветным одеялом природы, Над снегами в нелетные дни, Над пенатами библиотеки… Чувство слова деянью сродни: Не ленилась душа в человеке! Зажигали лампадную нить Благовестники, люд невечерний: Приподнять, веселить, обелить! Что им ветер, ноябрьский до черни… У ботвы, огородных дымов, У костров я без вас… Вдруг – свобода! Так отпаивай соком псалмов, Изабель, виноград непогоды! Если сердце, как инок, темно, Стынет в сумерках красное млеко, Я сырое открою окно Вашей книге с крылом человека. В ней для каждого слово нашла Самарянка, пером золотая. Книга лирики – в оба крыла! Ты ее для меня издала?! Так мне кажется. Боже, я знаю! Все стихи-посвященья легли В шапку сердца, объятого слухом. Но, пора, высоко от земли Есть желанная Родина Духа. Выну зренье иного угла, Только будет в крылатой деснице Неприступного Света игла Над лоскутным покровом трудиться. Будут снова Поэзии дни И пенаты библиотеки. Если слово деянью сродни — Прорекут, воспарят человеки!     Ирина Рубашкина «Зачем пускать словесный дым…» Зачем пускать словесный дым, Вязать узлы потоком фразным? Ведь мир останется простым И в простоте своей – прекрасным! Как мамой связанный платок, Как сруб избы с резным карнизом, Он, словно полевой цветок, Бездонно искренен и близок…     Михаил Михайлов Вынашивает песню тишина Вынашивает песню тишина, Томясь, страдая, ожидая звука. Потом уже наполнится струна, И разольется сладостная мука, И захлестнет счастливая волна… Вынашивает песню тишина. Она в себя вбирает листопад, А летом зной, что разгонял прохожих, Весенние прогулки наугад. И, сумму одиночества итожа, Заводит тишина в осенний сад, Как золото, вбирая листопад. И станет мир от немоты больной, Прорвется звуком таинство рожденья, И повторится бренный круг земной. Потом уж мимолетное мгновенье Оставит след, пленивши времена… Вынашивает песню тишина.     Михаил Михайлов На ветру На ветру не скажешь шепотом. На ветру понятен крик. Не ухмылкой радость – хохотом! Боль – рыданьем… Напрямик! Полутоновые тонкости Не ухватишь на лету, — Здесь бы громкости да звонкости, Интонаций чистоту. Есть в покое скуки надолбы, Вязнет в них квартирный слог. Нам проветрить душу надо бы Испытанием дорог. На Земле искилометренной Отыскать свои пути, Вдруг в глазах девчонки ветреной Навсегда себя найти. Нам бы рокота, не ропота, Жизнь не пишет черновик. На ветру не слышно шепота — На ветру понятен крик!     Михаил Михайлов Покуда мы поем псалмы Одни на всех слова молитвы, На всех – небесные огни. И Отчий край, и поле битвы На всех одни, на всех одни. И нам печалиться не надо, Еще не час кромешной тьмы, Покуда теплится лампада, Покуда мы поем псалмы. Душа трепещет и струится. Ее питает жизни нить. Ей жадно хочется открыться И что-то главное открыть. О, это редкая отрада — Найти тепло среди зимы, Покуда теплится лампада, Покуда мы поем псалмы. Уходят ввысь слова пророка, Слетая с наших грешных губ. И радость полнится до срока, Проклюнув толщину скорлуп. И мир спешит в объятья сада, Словами, как росой, умыт, Покуда теплится лампада, Покуда мы поем псалмы.     Михаил Михайлов По мотивам псалмов Пойте Ему на десятиструнной псалтири… Пс. 32 Пойте любимому, пойте ребенку, Пойте на гуслях, пойте вполголоса, По волосам проводя гребенку, Утром, вечером – с шелестом колоса, С моря рокотом, пчел гудением, Пойте – как ветер, как поле – шепотом… И предстанет чудным видением Ангел с тысячелетним опытом. Собираются, притаиваются, наблюдают за моими пятами, чтобы уловить душу мою… Пс. 55 Никого не боюсь, ибо что сделают мне человеки? Наблюдают за моими пятами, чтобы уловить душу мою. Но душа моя под присмотром Твоим навеки, Я – Тебя по дыханию узнаю. Ты – мой щит, а это значит, Ты от бед защитил меня; Увидев, что раба Твоя плачет, Каждую слезинку в сосуд положил, как жемчуг храня. Да ликуют все дерева дубравные… Пс. 95 Посмотри майским утром на эти дубравы, На поля, на зеркальные реки! Ими Бог любовался… Стоят величавы Храмы наши, стучат дровосеки, Возводя то часовню, то княжеский терем… Богомольцы согнулись в поклоне… Нет числа ликованьям и горьким потерям… Зрим светящийся крест на небесном амвоне! Что унываешь ты, душа моя, И что смущаешься? Пс. 42 Душа жива. Душа осталась прежней: Вечерний свет, незамутненность вод. Душа моя – и океан безбрежный, И Млечный Путь, и в звездах небосвод. Но ведь болит! И боль всё круче, крепче, Как в синеве предутренний мороз. И вновь разлука обнимает плечи И освежает ливень горьких слез… Кто враг тебе, кто друг, скажи на милость, Ты отчего волнуешься, душа? Ты так во тьме светилась, так томилась, Хлебнув пьянящей влаги из ковша, Что вот теперь – бессмертна и крылата, Неуязвима – ловишь воздух ртом! Душа моя, вот и пришла расплата За безмятежность в веке золотом. Я заблудился, как овца потерянная… Пс. 118 Я, грешница, покаяться хочу: Хочу припасть к родимому плечу И прошептать: – Прости, грешна я, Боже… Я не желаю ни обиды множить, Ни зависти чадящий уголек Бросать в поленья… Путь мой так далек — Теряется в глубинах мирозданья. Я, искренне идя на покаянье, Блаженна духом, ибо дух мой нищ. Я отсекаю те из корневищ, Что причиняют боль и беспокойство: Гордыню, Божьим миром недовольство… Я, блудная овца, имею свойство Теряться… Но когда меня найдет Мой пастырь, радость встречи возрастет! Он, на плечах неся овцу до дома, От молний защитит ее и грома. …С тех пор я кротко следую за Ним: И что мне лета зной и холод зим! Ты избавил душу мою от смерти, Очи мои – от слез, Ноги мои – от преткновенья. Пс. 114 Что слезы? Их ручьи уже иссякли. Душа бессмертна – Бог ее хранит! Но падает, как дождевая капля, Слеза на отшлифованный гранит. На нем видна за датою рожденья Другая дата – страшная, одна… И вот, теряю я земное зренье, На небеса любви вознесена. И вновь – на землю… Охнула, вздохнула: Жива ли? Не устану повторять: Я лишь на кущи райские взглянула — И молодые глазоньки опять! Человек подобен дуновению: дни его, как уклоняющаяся тень… Пс. 143 Чем жизнь длиннее, тем короче тень… И человек подобен дуновенью: Вчера еще персидская сирень Цвела в саду, Сегодня – легкой тенью Ушла от нас еще одна душа… И соловьи умолкли, и прохлада Напоминает: нужно чуть дыша Цвести, А после уходить из сада На цыпочках… Один протяжный вздох, Такая малость – шелест, дуновенье… И я исчезну… Как бы ни был плох Мой век, Но в нем царило вдохновенье! Татьяна Максименко Светлый день Светлый день на крыльях к нам спустился И мою надежду разбудил, Родником по камушкам струился, Полный вдохновения и сил. Черпаю и свет, и вдохновенье: Их вовек не вычерпать до дна! Снова напрягаю слух и зренье: Рядом пела птица – где она? Улетела в тайное гнездовье. Ну, а я шагаю по стерне. Пела птица – искренне, с любовью, Как – дай Бог! – пропеть стихи и мне.     Татьяна Максименко Черновики Черновики – отставники! Что вы для будущих стихов? От совершенства далеки, Как угли от огня костров. Чтоб угли хладные разжечь, Чтоб запылал костер в стихах, Частицу сердца надо сжечь, Порыв души вдохнуть в меха…     Виталий Калерин Мелодия По снегу иду не спеша. Рябина мне веткой кивает. Как будто волна наплывает — Мелодию слышит душа. Мелодия эта знакома, И кажется, кто-то поет О том, что родимого дома Свет к сердцу из детства идет. Становишься как-то спокойней, Надежней и даже сильней. И хочется жизни достойной С мелодией этой своей. И хочется встречи сердечной С товарищем верным в пути. И думаешь даже, что вечно Так можно идти и идти.     Олег Волошин «Внутри тишина…» Сергею Никитину Внутри тишина… В глубине под ресницами Незримым смирением тихо свечусь. От всепожирающей, липкой, дотошной, Постылой дневной суеты я лечусь. С тончайшею грустью Столь редких мгновений Тебе, одиночество, гимны пою; Тебе, о молчанье, опять, во спасенье Вверяю я хрупкую душу мою. И волны прозрачные стихотворенья Мной правят легко, как приливом Луна. И брезжит желанное выздоровленье, Отрадна печаль, и внутри тишина…     Елена Стюарт Почти манифест Опять зовет осенняя дорога, Где те же тополя… размытый путь… Раскинув руки, птицей возле стога, Споткнувшись, упаду когда-нибудь. Под шум дождя и шорохи туманов, Добавив горлом где-нибудь на треть, Средь рифмачей, шутов и графоманов Я мог бы хором плакать, жить и петь. И знаю ведь – почетней и полезней Шагать со всеми, не жалея ног, Но, видно, чисто русскою болезнью Я с детства безнадежно занемог. Мне ведомо, как, следуя за строчкой, Рождаешься, чтоб снова умереть. И знаю, как в бессоннице полночной Внезапно синим пламенем гореть. И в том моя тревога и отрада, Печаль, томленье, радость и борьба, И в том – мой крест, и в том – моя награда, Привычка, блажь, спасенье и судьба.     Сергей Щенников Лосиный Остров Размышления на обочине МКАД Скользнув по лезвию Кольца, Затормозив на кромке острой, С лицом озябшего мальца Приду к тебе, Лосиный Остров. Ведь я навечно обручен Кольцом асфальтовой дороги И возвращаться обречен В твои ольховые чертоги. Лосиный Остров! Допусти В свои осиновые кущи, Природной мудростью прости За глухоту грехов грядущих, За суету свершенных дел, Бесплодность помыслов и мыслей, За наш наследственный удел — Страдать, не постигая смысла… Я – твой кусочек и ручей, Здесь мои корни и истоки, Где крик испуганных грачей Касается небес высоких. Позволь испить твоей тиши, Не сломленной моторным лаем… Я этим утром согрешил, Непогрешимым стать желая. Унизив праведную боль Холодным окриком рассудка, Я торговался сам с собой, Сложив из грусти самокрутку. Я знаю – в лоне тишины Растает исповедь признанья, Слова всё менее слышны, И всё мучительней незнанье… Не потому ли поутру Душа цепляется за строчку, И рвется в небо на ветру Сухим осиновым листочком?..     Сергей Щенников «Когда тебе уже не тридцать…» И. Лунькову Когда тебе уже не тридцать, Когда полжизни на излом И песня раненою птицей О землю бьет больным крылом, Когда, за звук цепляясь, слово Безумно жаждет тишины, В тебе я ощущаю снова Бойца невидимой страны, Где смысл и грубая условность Свой вечный диалог ведут И где привычная греховность Штурмует совести редут, Где правы все, но лишь отчасти, И крутишь за витком виток… И лишь одна тоска по счастью — В сухом остатке, как итог. Итог чему? – и сам не знаешь, Но понимаешь – надо жить, Держась за то, что потеряешь, Творить, бороться и… служить. И верить, сомневаясь, верить, Что в каждом миге есть резон, Что у Любви бывают двери Во тьму сердечных нежных зон. И что придут благие вести, И что святым не страшен Суд, И что соломинкою песни Твои кого-нибудь спасут.     Сергей Щенников Ангел песен О, сколько раз небесный ангел песен Слетал в мой дом! Усаживаясь в пыль старинных кресел, Он пел о невозвратном, о былом. Мои глаза молили о молчании, И таял звук Во вспыхнувшей надежде и в отчаянии, Впитавшем боль разлук. Но ты меня покинул, ангел милый. О, знаю, отчего! Ни нежностью, ни ласкою, ни силой, Увы, не тронешь сердца моего…     Елена Царевская Поэт при дворе Анны Иоанновны Государыня царица красотою не взяла, Зато ростом взяла – выше среднего. Страсть любила палить из ружья она, На охоту Анна Иоанновна ездила. Вечерами царица метала банк, А шуты – чудо, что за веселье! Во дворце по торжественным случаям – бал, Ночь – попойка, а утром – похмелье… Не чуждалась царица и других забав, Например, изящной словесности. Так, пиит Тредьяковский, стишки накропав, Удостоен был аудиенции. Государыня пииту велела читать, Позабавь, дескать, стихотворением. Тредьяковский без умиления не мог вспоминать, Чем закончилось это чтение. – На коленях стоял у камина я Пред Ея Императорским Величеством. Превзойти, стало быть, в песне хотел соловья, Хоть не качеством колен, так количеством. От волнения в голосе дрожь не унять, Государыня всласть наслушалась. А как кончил я вирши Им эти читать, Высочайшую получил оплеушину!     Сергей Мелиоранский Ушел поэт… Поэт во сне качался на качели, Над ним сплетали рифмы кружева, А ритмы распевали птичьи трели, В строках-обоймах строились слова. Поэт проснулся радостным и бодрым, Спешит чудесный сон свой записать. День обещает быть сегодня добрым, Война – войной, но с рифмой не доспать. Пошел поэт к церквушке деревенской, В ее тени уселся на траву, Достал блокнот бумаги белой, венской И обозначил новую главу. Перо привычно по листу бежало, Мысль воплощалась в стройные слова. Но небо над деревней задрожало. Внезапный шквал. И кругом голова… Качнуло крест волною от фугаса, Осколков дробь часовню посекла. И смерть клюкой с крылатого Пегаса На Божий Суд поэта повлекла, На грань миров, где призрачна граница В иной простор без «завтра» и «вчера». Из рук поэта выпала страница, Застыла мысль на кончике пера… Казалось, в поле разбежались рифмы, Не в силах строки удержать слова. Но всё, чем жил он, восстановят ритмы, И в смерти ты, поэзия, права!     Борис Жихорев «Стихом болеть не запретишь!..» Стихом болеть не запретишь! Да и болезнь ли, в общем, это — Когда от сердца ты творишь, Любовь не делая секретом, Когда ты искренен в добре И честен сам перед собою, Когда при утренней заре Ты продолжаешь быть звездою. Порой сомнения гнетут — А так ли всё на самом деле, Не подхватил ли где недуг Здоровый дух в здоровом теле? Но сомневаться нет причин — Раз есть вопросы – есть ответы! От Бога власть – тем выше чин, Тем меньше страх, тем больше света! Стихом болеть не запретишь — Как ни лечи, не выйдет это! Когда от сердца ты творишь, То и зимой бывает лето.     Олег А. Вдовин «Ну что, сладкоголосый сын и внук?..» Ну что, сладкоголосый сын и внук? В твоей груди земного сердца стук Перегоняет кровь, а не вино… И в Доме Бога не был ты давно. Участник и слуга земных забот, Живущий словом, что в тебе живет, Ты вспоминаешь Бога лишь на миг, Когда тебя не согревает стих. Когда уводит в пустоту перо И зло несешь в суме или добро — Душа не в силах разобрать сама. И пред тобой – Великая стена! Ах, сколько стен ты в жизни проломил При помощи бумаги и чернил! Судьба твоя качалась на весах, Но, как всегда, молчали небеса… И снова осень, серые дожди По стеклам бьют, и холодно в груди, И серость мыслей, книг и лучших строк… И ты не веришь в то, что это Бог Твою гордыню тушит злым дождем, И осень заполняет окаём И душу так, что нечему гореть. Пусть угли продолжают тихо тлеть, — Огонь в душе до времени погас. …И в этот миг ты слышишь Божий глас!     Кирилл Ривель Чистый лист Любовь, страданье, боль и страх, Желанье жить и умирать — Всё отражается в стихах, Когда не можешь не писать. Но, исписав последний лист, Осознаёшь в какой-то миг: Он до сих пор остался чист, А ты уже… почти старик.     Дмитрий Ярошевский «Опять исписанный листок…» Опять исписанный листок Разорван в клочья по причине: «Не оправдал себя, не смог», И вот набросок мой в корзине. И снова с чистого листа Я начинаю путь исканий. Моя задача непроста: Поймать потоки созерцаний, На поле белом расплескать Благие рифмы осторожно, Такие, чтобы разорвать Их стало просто невозможно!     Алексей Изюмов «Я сегодня в поднебесье…» Я сегодня в поднебесье Новые стихи развесил. Завтра поднимусь, поправлю, Где замажу, где исправлю. Свежей мыслью обласкаю, Пусть томятся, вызревают. Пусть впитают неба вечность, Ветра вольную беспечность, Свет луны и звезд колючесть, Белых облаков летучесть. Пусть получат одобренье Господа, и в то мгновенье С радостью сочту за честь Вам стихи свои прочесть.     Алексей Изюмов «В стихах и песнях изливая душу…» В стихах и песнях изливая душу, Я окунаюсь в Мир Иной. Не хочешь слушать, так не слушай, А хочешь, окунись со мной… Останови свое дыханье, Осмысли чувством каждый слог, Пройди со мной все испытанья, Сумей понять – что между строк: Здесь есть любовь, и есть разлука, Людская радость и печаль, Успех, надежда, вера, мука, Понятья: «здорово» и «жаль». Средь красок жизненной палитры Здесь суета есть и покой. Добро пожаловать в Мир Рифмы, А это, право, Мир Иной!     Алексей Изюмов «Тебе Творцом дано летать…» Тебе Творцом дано летать, В полете проживать мгновенья, Крылами небеса ласкать Назло земному притяженью. Под облака! Под облака! Ты поднимаешься всё выше, На нас взирая свысока, Всю многогранность жизни видишь. Я не завидую тебе, Твоим полётам и пареньям. Я сам летаю по весне На белых крыльях Вдохновенья.     Алексей Изюмов Исканий всех моих итог Кто? Кто разлил на зеленую ниву Голубую пастель незабудок И дыханьем своим терпеливым Каждый день колыхать ее будет? Кто на небо плеснул алым цветом, Горизонт зажигая зарею? Кто вращает всю нашу планету И несет облака над землею? Кто нас манит в туманные дали, Увлекая путями морскими?.. – Мы Его никогда не видали, Но шептали всегда Его Имя.     Владимир Мелешкин «Пока последний лист не вздрогнет…» Пока последний лист не вздрогнет, Срываясь вниз, Еще не стынет – только мокнет В дождях карниз, Пока круги рисуют птицы В тугих ветрах, И солнце долгий день искрится На куполах, Пока лишь грусть – подруга сердцу, А не тоска, И до заката можно греться В тепле песка, Пока со мной, меня кто любит, Кто мной любим, — Мне каждый день из серых будней Необходим. Пока не впущена тревога В глаза и в стих, Я верую в раденье Бога О днях моих.     Нина Синицына «Не приведи, Господь, солгать…» Не приведи, Господь, солгать своим духовным идеалам, уверовав, что смысла мало их преданно оберегать. Сегодня совесть не в чести, ей в Action не найти работы — вершит такие обороты ворьё, что, Господи, прости! Но ей, бедняжке, уголок в судьбе моей всегда найдется, где лучик праведного солнца мне – поминутно – копит срок. И знаю я, с его концом из всех богатств возьму с собою лишь совесть под святым венцом, обожествленную судьбою.     Нина Синицына Зимнее Зима тоща и сера, Как нищий у ворот, С одной единой верой, Что всё же срок придет, Когда на подаянье По милости Христа Проступит красота В лохмотьях одеянья, И мир в любви замрет… У сирого порога Вдруг станет света много — То Бог с небес сойдет!     Нина Синицына «Вдохновенье приходит нечасто…» Вдохновенье приходит нечасто, Открывая слепые глаза. К откровеньям Святого Причастья Мне дорогу Господь указал. Он спросил: «Заблудилась в сомненьях… Путеводную видишь звезду? Я в великой любви всепрощенья К твоему покаянью сойду».     Надежда Цветкова «Сегодня свет не погашу всю ночь…» Сегодня свет не погашу всю ночь — пусть со звездой полночною поспорит. Свеча сиянью золотому вторит и гонит грусть мою из дома прочь. С иконы долго смотрит на меня Святая Дева… я молюсь и плачу, что в жизни этой так немного значу… но ни на что ее не променять.     Надежда Цветкова «А в окошке моем ни звезды…» А в окошке моем ни звезды… Знаю я, что поймешь ты однажды: Сколько б ни было в море воды — Утолить невозможно ей жажду. Может, нужен всего-то – глоток, Но водицы живой, родниковой. Человек на Земле одинок, Если к Небу родством не прикован.     Надежда Цветкова Откровение «Восстаньте под Мои знамена!» Услышал он призывный глас и ринулся – освобожденный — под иго жизни в тот же час. Пустая плоть вскипела мощью, унесся гибельный дурман, померкшие прозрели очи. О, Вера – жизни талисман! Необоримо Свято Слово, непостижим Его устав. Всё бесконечно, стройно, ново, когда над миром – глас Христа! «Предай себя для жизни вечной, любовью страждущих согрей, будь строг, спокоен и беспечен, не чти кумирами людей. Стань нищ, освободи дыханье, познай Меня, питайся Мной. Я говорю – лишь упованье спасет от бренности земной».     Олеся Манолова «Христос в пустыне» По картине И.Н. Крамского Твой Хлеб отдал тепло. Ладони как стекло. Богатый праздник щедростью прославлен. Не двинутся уста. Молчанья соль чиста. В молитвенном смиренье мир оставлен. Прозрачный холодок Сквозь рубище потек. Усталые глаза светлы любовью. О, сила сжатых рук! Ты б всё, желая, мог! О, жизни хлеб, искупленный Тобою!     Олеся Манолова. 31 декабря, Рождественский пост «Человеку можно и грехи простить…» Человеку можно и грехи простить, Если образ Света смог в себя вместить!     Елена Володина Солнце Я понял солнце! Я постиг: То каждый день из века в век Восходит светом для других Какой-то светлый человек. Мне б только утречко синей… Когда все спят, не на виду, Я разбегусь, толкнусь сильней И, может… может быть, взойду! Покуда сердце горячо, Пока душа не верит в смерть, Взойти! – не Солнцем – так лучом, Но обязательно успеть. Я понял солнце! Я постиг, Что каждый день из века в век Живет, сгорая для других, Тот светлый человек.     Николай Киселев Вернуться к Богу – Если б Вы знали! Ах, если б Вы знали! — О, как Вы тихо мне это сказали. Знаю я, знаю, Всё понимаю, Всё по глазам невольно читаю. Знаю кручину, Знаю причину, Знаю, как трудно нынче мужчинам. Знаю, как сложно. Знаю: жить – можно. Но не безбожно, друг, не безбожно! Ниточке тонкой Сколько ни виться — Всё же придется остановиться. И улыбнуться, И оглянуться, К Богу Отцу издалёка вернуться…     Лина Иванова В раздумьях о Боге Оксане Гарнаевой, основательнице благотворительного фонда «Русская береза» Расскажи мне, волнуясь, о Боге: Вечно слушать тебя я готов. Предо мной бесконечность дороги, Мир жестокий, оставленный кров… Ты безмолвно стоишь у дороги: Вижу тяжесть заплаканных век. И застыл я в раздумьях о Боге: Неужели Он впрямь – Человек? В чем оно – назначенье Мессии? Страстно верить Христу я хотел. Неужели и впрямь Он всесилен, Каждой жизни отмерив предел?! Выпал снег и под утро растает… Сколько Божьих на свете чудес! Неужели и впрямь прилетает Херувим белокрылый с небес?! Не затем ли часы ожиданья Посылает Господь нам в пути, Ждет от нашей души покаянья, Чтобы Свет негасимый найти?! Ах, как вьюга поет, завывая… Из чудес – только храм вдалеке. Мы с тобой расстаемся, родная, Где не тронулся лед на реке, Где петляет дорога в потемках, Где цветут только розы ветров. Золотая моя незнакомка, Я ведь сам еще тот богослов, — Расскажи мне, волнуясь, о Боге! Вечно слушать тебя я готов. Предо мной бесконечность дороги, Мир жестокий, оставленный кров…     Александр Евсеев «Белый храм стоит стеной…» Белый храм стоит стеной, Высока ограда, Я всегда всему виной, Да так мне и надо. Бог Владыка, Ты прости, Что к Тебе явился, Лишь по-Божьи отпусти, Как бы в дверь ни бился. Ах, печаль – моя вина, Нелегка дорога. У меня душа одна, А у Бога много. Я и, вправду-то сказать, Права не имею Перед Господом роптать, Вот, стою, не смею. Свечи белые в огне В белом-белом храме… Я поверил бы судьбе, Как не верил маме. Ну и пусть, что жизнь прошла Где-то стороною. Только крест, что ты дала, Он всегда со мною.     Александр Евсеев На грешной земле Тропинку к Господу молитвой протоптала, Терпела и, надеясь, не роптала. И, наконец, увидев ясный свет, Сказала: – Здесь неверующих нет — На нашей грешной и многострадальной Земле, под сводом церкви госпитальной, Где люди, побывавшие в бою, Марию – Богородицу свою — Благодарят и Ей мольбы возносят, Не для себя – для павших славы просят.     Татьяна Максименко Наедине с Богом Но, потеряв Отчизну и свободу, Я вдруг нашел себя…     М.Ю. Лермонтов Не будучи подобным Богу, Нельзя соединиться с Ним. Поэтому ищи дорогу, Молитвой Господа храним. Ищи к себе дорогу, значит — Всесовершенному Ему. И пусть беда вдали маячит, Но ты взывай к Его уму. Его глаголом жги ленивых, Его руками строй и сей, И пожинай хлеба на нивах, И умножай число друзей. С Его заклятыми врагами Борись, их силы не боясь. Прославь себя не кулаками, Найди другую ипостась. Дари любовь, храни как символ Бессмертия своей души! «Нет, я не раб, а блудный сын Твой!» — Ему наедине скажи.     Татьяна Максименко Материнство Материнство жертвенное свято, Вечна мысль: живи, сынок, живи! Но Господь соединил утрату С таинством Божественной Любви. Теплит на иконах Русь Святая Материнства негасимый свет. Поддержи нас в горе, Всеблагая! Верой зябкий мир души согрет. Твой святой Младенец верно знает, Для чего Он послан в мир земной. У Марии сердце замирает: – На всё воля Божья, мой родной! Тучею нависла неизбежность: Сердце к испытаниям готовь. Взгляд Марии – боль, любовь и нежность, Жертвенная Матери любовь. Поддержи нас в горе, Всеблагая! Верой зябкий мир души согрет. Теплит на иконах Русь Святая Материнства негасимый свет.     Татьяна Максименко В День Белой Трости Быть зрячим – руку помощи тянуть Тому, кто зрение теряет. Быть зрячим – выбрать милосердья путь: Ведь что там впереди: кто знает? Избавь нас от душевной слепоты, Господь, и дай нам внутреннее зренье, Восстанови сожженные мосты, Соедини разорванные звенья! И зрячий, и незрячий, на Твою Любовь мы безрассудно уповаем… Сегодня важно выжить, как в бою: Спасем друг друга – благодать познаем.     Татьяна Максименко Молюсь Такое древнее «молюсь». И не прибавить, не отнять… Ее, твое, мое: – Молюсь… Хоть Бога нам не увидать. Такое давнее: «Молюсь». И кто впервые прошептал? Кому, зачем, когда? Молюсь… И ветру, и сединам скал, И тишине, и мгле: – Молюсь… Чтоб звук пронзил простор собой! Такое… чистое: – Молюсь… А скажет вовсе не любой. Такое краткое: – Молюсь… Вздохнешь – и кто-то повторит, Как поцелуй всему: – Молюсь! И затихает боль обид… Такое светлое: – Молюсь… И по щеке слеза сползла… Любви и радости молюсь, И всё вместилось! Кроме зла.     Мария Фокина «Говорят: задумайся о Боге…» Говорят: задумайся о Боге, Подведи молитвою итог… Все твои стремленья однобоки… Не иссохнет истины исток. Занесло песком да илом устье. Боль в душе уже не столь резка. Отчего ж в дремучем захолустье Бродит беспробудная тоска? Гонит ветер облака и тучи. Луч ласкает церкви купола. Мысли непорочные летучи, Не страшна обетов кабала. Чтобы жить в затерянной берлоге, Прошлые заслуги не важны, Не нужны причины и предлоги, Поводы пустые не нужны. Разве так зализывают раны? Разве так уходят на покой Непокорных строчек ветераны, Путь мостя надеждою благой? Кланяются ковыли раздолью. Льется в степь полыни фимиам. Жизнь – юдоль с протянутой ладонью, Просто – поле по дороге в храм. Будет день – там будет мелочь нищим. Не ропщи, унынья не буди, Потому что мы, блуждая, ищем То, что где-то рядом – на пути.     Гор Ангор Молитва Как жизнь болезную ни трогай, Слова ласкаешь наизусть: Пусть будет вам любовь подмогой В делах, опорой будет пусть. Как между строк, сомнений между Решаешься сквозь бури плыть. Пошли вам, Господи, надежду, Дай Бог вам волю сильным быть. Начнешь с нуля судьбы премьеру, Свет не померк, взгляд не потух. Свою оберегайте веру, Пусть вера укрепляет дух. Уйти из замкнутого круга, Трудясь не покладая рук, Пусть будет с вами помощь друга, Пусть рядом с вами будет друг.     Гор Ангор Мое кредо Вся измордована, Исполосована, Перекалечена, Перекорежена, Наземь повержена Судьба моя… Но не смиряется, Не унижается, Не замыкается, Не озлобляется И не ломается Душа моя… А жить старается, Взлететь пытается, И вырывается, И расправляется, В мир устремляется Мечта моя!     Маргарита Пермякова Возвращение к жизни Боль дарит радость исцеленной плоти, А в скорби очищается душа… Я падала, подстрелена на взлете, В крушении незримом, чуть дыша. Всевышний Гнев иль, может, это Милость Коснулась, выбивая клином клин. И суета житейская затмилась Явлением божественных глубин: Сквозь дух больной в минуту ослабленья В холодной отрешенной тишине, В невыразимых муках искупленья Свет Истины приблизился ко мне…     Маргарита Пермякова Жалоба бездомной сестры Плащ над горами суровый — Кто-то там скачет в плаще? Ветер взыскующий слово высек из молний подковы и зависает в плюще: – Тише! – сердечками губ. Ветер скиталице люб: – Ветер мой, любо любить, нитью из пуха ночного вывязать лучший узор, тихое вывязать: – Жить! В лике голубки летаю, горный листаю Завет. Зло – там, где доброго нет, собственной нет в нем основы. В семьях, где каждый – гора, мстили мне камнем за слово, вечное слово «сестра». С песенкой на серебре: – Славься Христос на горе! некая бродит жена, благословений полна.     Ирина Рубашкина Где ты, моя Византия? Берег турецкий, берег апостольский, берег сивиллы… Здесь я – рентгеновский снимок, горючая личность. Цвета индиго мой сон, тектонической силы, С неба растет сталактитом воздушным античность. В барах туристы российские – винные мушки — горько питаются вязью зеленого змия. Сладко бубнит мой заветный бубенчик на ушко песню, им чуждую: – Где ты, моя Византия?! Все ли погибли ликийцы? Из винного меха явится турок, учившийся где-то в России: – Чести лишенные, вам от себя не уехать. Поздно, Ирина, последняя дочь Византии! Град Константина в руинах, и преданы Миры. Брошены львам христиане Восточного Рима. Гибельный берег ромеев – империя лиры… Имя Романовых – мой барабан! Громче, Ирина! Выну стихи из огня, пожалею иконы, брошу романы со властью и всё, что имею. Только империя лиры достойна поклона, только икона имен! Россияне, ромеи…     Ирина Рубашкина «Высокие созвездия светил…» Высокие созвездия светил, Пронзающие темное пространство, Любви моей приносят постоянство, Борьбе моей – полёт победных крыл. Я выхожу из пепла и огня, От слабых слез – к созвездьям поднимаюсь, Я на дороге радости и мая — Жива душа бессмертная моя.     Любовь Якушева «Хотя любовь является сама…» Хотя любовь является сама, Ее должны мы выстрадать. И всеми силами ума, Души и сердца Выстроить. А если повернется, чтоб уйти, Должны мы перекрыть ее пути И – выстоять!     Любовь Якушева Сквозняк Подчас Судьба, закрыв пред нами дверь, Распахивает настежь вдруг окно… Не бойся сквозняка, в себя поверь, И дверь откроется сама, ветрам назло! Всему виной Божественный Сквозняк, Он выдувает то, что ложно… Как ни крути, а это верный знак Того, что в Жизни всё возможно!     Олег А. Вдовин Молитва Моя молитва так проста, молюсь я без затей. За одиноких стариков и за больных детей. О, поддержи, Господь, всех тех, кто верой обделен, и освети любовью путь тому, кто не влюблен. И в том краю, где нет разлук, куда нам всем идти, всех разлученных на Земле перекрести пути. Терпенья дай нести свой крест и быть самим собой, и суесловьем не марать уста перед толпой. И, малое творя добро, уметь о том молчать, и как награду принимать безвестности печать. И в том, что нам трудней всего, наставь, прошу Тебя: как в суете не ранить тех, кто верит нам, любя. И времени отмерь еще, чтоб я могла опять дарованный Тобою день с молитвы начинать.     Елена Стюарт «Я верю в святое далёко…» Я верю в святое далёко, В Любовь без сомнения тени: И День будет долгий, высокий, И птиц будет чудное пенье! Ценою земного страданья Мы платим за вечное счастье, — То грех сквозь души опозданье Пленяет осенним ненастьем. Но творчество рвет цепи ада: Господь вместе с нами рыдает И шлет за слезою – усладу, Нежнейшую музыку мая! Надежду свою дарит лето: Просторы откроются, дали!.. И знает душа: в мире этом Наградой даны нам печали.     Лидия Налбандова Духовная музыка Есть звуки, как тень обещанья: В них вера и велия тайна Всего, что еще не случилось, Того, что уже позабылось… И Лика Христа созерцанье! Дух Истины пел в мирозданье.     Лидия Налбандова Цель жизни Дрема заполнила время Утренним плотным туманом, Шепчет мне: «Жизнь твоя – бремя С чувственным летним обманом». Но, просыпаясь, я вижу: Жизнь – лишь заданье на время, Чтоб подготовить нам душу К вечности для поселенья. Чтобы Господь душу принял, А не отправил на муку, Знойных соблазнов пустыню Надо пройти с твердым духом, С чувством любви и прощенья И лишь себя осуждая, С Горним небесным стремленьем И всех святых призывая, Чтоб помогали в напастях Выжить, приблизиться к Богу, Чтобы земные все страсти Умерли перед порогом Вечности светлой и доброй, Вечности Рая бессмертной, Что уготовил Господь нам Светлой любовью заветной.     Лидия Налбандова «Помолитесь за всех…» Помолитесь за всех Пред Царицей Небесною, Помолитесь за тех, Кто свой крест тяжко нес. Вот рождается снова Небесная песня, В этой песне основа: – Да воскреснет Христос! Помолитесь за бедных, Нездоровых, обманутых, Помолитесь за деток, Потерявших семью. Помолитесь за всех Убиенных, распятых… И покайтесь за грех, Обагривший страну! Помолитесь соборно Пред Царицей Небесною, Чтобы Русь просияла Куполами церквей, Чтоб над ней поднималась Молитвенно песня О Небесной Заступнице Православных людей!     Татьяна Стрельченко «Я – Твой образ и частица…» Я – Твой образ и частица, И Тебе подобен, дескать… Мне бы Света причаститься Невечернего и детства, Распознать мираж насеста Власти и условность плена; Возрасти умом и сердцем До вершины искупленья. Непонятный, Нелюбимый, Неприкаянный… Но мне бы Обрести свои глубины, Отыскать в глубинах Небо! Но пока мой жребий Бьется Воробьем в зубах У ночи, Вам – не ведать остается, Мне – молчанием пророчить…     Игорь Потапов Догадка Расскажу слезами на ветру, Напишу дыханьем на снегу — Не могу без Божьих вечных рук, Не меня зовущих, не могу. И восславит, и ославит люд, И в знамена, и растопчет в пыль… Отчего ж так сердцем я люблю Эту мне приснившуюся Быль? Зыбкий разум что в себе таит? Память Бога или ком земли? Почему в глазах моих стоит Никогда не явленный мне Лик? И любовь Его – в моей крови, Потому и догадаться смог: Видно, от Отеческой любви И лепил меня из глины Бог! Блудный, я и явью и во сне Болью и тоской Его обвит — Потому что Он Нуждается во мне, Потому что Он Нуждается в любви!     Игорь Потапов Молится отрок Как церковь Между домами Прячется, Оставаясь на месте, Покуда петляю я по реке… Как мать, Что повсюду с нами, Остается всегда в невесте, Да и все мы – в Божьей руке… Как дух Из тоски по воле и сини Подчиняется плоти на – раз, Оставаясь святым внутри, Так верный Отцу и Сыну Молится отрок. И образ, сияя, Делится На два И на три… Игорь Потапов Понедельнички Гаснет уличный свет, зажигается Свет в глазах недоспавших домов. Понедельник не всем улыбается, И не хочется праздничных слов. Вечер звезды разбрасывал веером, Снег струился неоном у ног. Как любилось, мечталось и верилось!.. Дотянуться б! Да только не смог… Поутру растворяются сумерки, Проясняются серость и хмарь. Померцали надежды и умерли, Словно перегоревший фонарь. Пустота оглушающей ватою, Ослепляющим белым пятном. Что разорвано – скрою заплатою, Что протоптано – скроет снежком. Прогуляюсь окраинным ельничком Меж крестов, и бесцветен, и тих… Всё же славно, что есть понедельнички И желанье воскреснуть из них!     Михаил Михайлов Письмо в несбывшееся С давних пор этой странностью маюсь, точно что-то себе не прощу: если надо грустить – улыбаюсь, надо радоваться – грущу. Убегает дорога в нежданность, наполняя копилку дней. Всё меняется, только странность всё сильнее заботит друзей. Вместе с нею состарилась мама и привыкла к причуде жена… За горою житейского хлама вроде стала она не видна. Что же, милые, милые люди, часть души, что не здесь парит, вас касаясь, да не остудит, мало ль кто среди нас чудит! Стук врывается из ниоткуда, кровь толкая, вселяется в нас. Достучится ли сердце до чуда, до святого, что дремлет сейчас? В каждом есть этой странности малость. Как бы круто в пути ни пришлось, если сердце на свет отозвалось, значит, главное всё же сбылось!     Михаил Михайлов Я не устал, но это осень За всё Тебя благодарю, Что дал мне жизнь на этом свете, И за любовь, которую я встретил, Дал устоять и не сорваться на краю, За всё Тебя благодарю. За то, что мне в мужском строю Доверил воинскую доблесть, И голос Твой – он наша совесть, Я с ней живу, лечу, пою, За всё Тебя благодарю. Я не устал, но это осень, И мнется сердце, плоть – она же тлен, И оставляет нас дурных привычек плен, И у Тебя здоровья и прощенья просим. За всё Тебя благодарю. За то, что предан был не раз, И падал вниз, и вляпывался в грязь, И за вину я отдувался не свою, За всё Тебя благодарю. За то, что в одиночестве живу, Не открывая двери на случайный стук, И самолеты прикормил, давая с рук, Что тошно мне прислуживать – служу, За всё Тебя благодарю. Благодарю Тебя за эту осень, А без нее ну как узнать весну. Не оборвать Твоей любви строку, И завтра – в путь. Мы вновь прощенья просим. Я не устал, но это осень Как время года, а за ней зима — Мы отоспимся, а потом весна. И на работу завтра точно в восемь. За всё Тебя благодарю.     Сергей Тресвятский Быть может, мы одни во всей Вселенной Что Господа подвигло на создание, как этот мир сумел Он сотворить и, зерна жизни бросив в мирозданье, Собою человека наделить? Какую цель перед твореньем ставил? Что ожидал в итоге получить? На путь какой Адама Он наставил, чему его стремился научить? Как нам познать разумность вне живого, и есть ли в мире то, что не живет? Как Рай понять из уровня иного? «Для Рая создан человечий род»! Быть может, мы одни во всей Вселенной несемся вдаль в зеленом корабле, и разум весь под оболочкой тленной скопился лишь на матушке Земле… Тогда зачем космические дали и почему нас манит звездный свет? Мы на Луне и Марсе побывали, но не нашли духовный свой ответ. Лишь верится, что жизненные зерна и разума прекрасные ростки хоть где-то отыскали больше дерна свободы без соблазна и тоски. В Твоих владеньях, средь бескрайних далей, где нам не счесть величие Твое, достаточно божественных скрижалей, чтоб дать Завет на должное житье! Узнаем ли? Ведь время быстротечно и расстоянья очень велики, да и Земле не суждено жить вечно, что человеку вовсе не с руки… Но жив Господь – Любовь и Созиданье! Так не оставь теперь нас на краю, Ты, заложивший в душу и сознанье иную роль и Божью цель Свою!     Борис Жихорев «Спаси и сохрани, Господь!..» Спаси и сохрани, Господь! Я знаю, слишком много просьб на каждый гвоздь израненного тела. Но Ты скажи, ну разве это дело, то, что творится на Земле?! Бардак. Нет! Хаос. Беспредел. Сейчас Ты оказался не у дел, а между тем давно пора б вернуться. Ты слышишь! А не то совсем свихнутся люди, человеки. И будет поздно. Я знаю, слишком грозно звучат мои слова, и слишком много просьб на каждый гвоздь израненного тела. Но Ты скажи, ну разве это дело, то, что творится на Земле?! От этого не по себе, я вижу, даже тем, кому всё нипочем. И даже там, где жизни бьет родник, рыдает мать и смерти ждет старик, как избавленья от страданий. Господь, пойми, давно пора назначить день Второго Появленья, но действуй Ты без промедленья, ведь люди ждут и верят еще, пока, в Тебя…     Эдуард Семенов Притча Село как село – есть управа, кабак, По краю дорога ведет на большак. Вдоль леса и поля, оврагов крутых Шагал человек, призывая святых. Хоть жил он, признаться, довольно убого, — Исправно молился и веровал в Бога. Глядит, на дороге большая сума, Открыл и едва не лишился ума: Монеты и серьги, и кольца, и брошь, Потертый пятак и поломанный грош. – Господь Вседержитель! Небесная рать! Мне так пригодится Твоя благодать: Построю я храм и приют с церковушкой, Монеты снесу в монастырскую кружку. Вернусь – попощусь, не зарежу овечку, Николе поставлю огромную свечку… Случилось, шагал (через год или век) По той же дороге другой человек. Делами земными он был озабочен. Хоть в Бога и верил, но только не очень. Сума на дороге, открыл: – Вот, те на! Казною богатой находка полна, Монет золотых, серебра и так далее… (Об этом мы раньше уже рассказали.) – О, Боже, беда! Не могла же сума На месте пустом появиться сама. Суму потеряли разбойник и кат? Невиданный куш обронил казнокрад? А где же мораль? Так ведь нету морали. Большая Россия, и ту – обобрали. К тому же была переметной сума, И как появилась – исчезла сама.     Альберт Мареев На Троицу 1945 года Монашенки в светлых нарядах, У каждой – березки росток, От наших назойливых взглядов Краснели, как маков цветок. Взлелеяны школой родною, Мы строго смотрели на них: Искали в их ликах святое, А видели девок простых. В те годы – что знали о Боге?! Но всё же сильней и сильней В сердца проникала тревога, Как холод церковных камней. Казалось, всё просто и ясно: Вот – солнце, земля, небосвод… Но помнились взрывы фугасных, Война, оккупация, фронт, Подвала бетонная чаша, Икона и крест, и свеча. Молитва нескладная наша Была, как слеза, горяча. Казалось – от этой молитвы Уходит панический страх, И меньше на фронте убитых, Отцы побеждают в боях… Монашенки юные в храме С березками тонкими в ряд… С тех пор на меня временами С укором их очи глядят.     Анатолий Липин «Подхожу к этой двери…» Подхожу к этой двери, Как и все – три поклона. И легко мне на сердце, Я пришла – и я дома. И для слуха и взгляда Мило всё и знакомо. Здесь сам воздух – отрада, Я пришла – и я дома. А ведь столько напастей Где-то там, за порогом. В том, наверное, счастье: Я пришла – и я дома. Песни райского сада Слышу под небосводом, Со святыми я рядом, Я пришла – и я дома… Мы в прекрасной здесь власти, Под защитой у Бога, В этом сила Причастья. Я пришла – и я дома.     Татьяна Кузнецова Когда молитва глубока Мы говорим, что внемлем Богу, Читая строки наизусть Молитвы праведной и строгой, А сердце пусто, в сердце – грусть… Всё потому, что, пусть невольно — Грехам не говорим мы «нет», Ведем себя порою вольно, Не чуя совестный запрет. Тому хочу я поклониться, Кто душу чистую сберег И в ней – желанье раствориться В прекрасном смысле чудных строк! Молитва – труд порою тяжкий. Когда молитва глубока, — Слова бегут, как бы в упряжке, И правит Божия рука. Пусть многократны сожаленья О нашей слабости, но вновь Я поклонюсь Тебе с моленьем: – Да будут правда и любовь!     Татьяна Кузнецова «Случайно или неслучайно…» Случайно или неслучайно Всё происходит – не пойму. Жизнь наша – трепетная тайна, Что не подвластна ни уму, Ни воле и ничьим желаньям, Ни обстоятельствам, ни дням: Всё – по душевным нам стараньям, По Божьей милости всё нам!..     Татьяна Кузнецова «Храни меня как можешь, Боже мой…» храни меня как можешь, Боже мой. пусть я была вода – а стану камень… гляди, гляди, как я иду домой, к ветшающему берегу в тумане, в распахнутое поле серебра иду твоим смеющимся посыльным — домой, домой, в сырые руки трав, в босую нежность придорожной пыли. в раю стоят большие корабли и города, умолкшие под тенью, но я из очарованной земли несу Тебе терновник и репейник. домой, домой, где дальше и теплей, где медлит сердце, вставшее по слову, где воды расступаются во мгле и небеса раскрыты – до седьмого; под солнечный полуденный ожог, с живых ветвей стекающий на плечи… …всегда кто ранил – тот и бережет. и кто покинул – охраняет крепче.     Екатерина Перченкова «Такое небо: кто глотнет – утонет…» такое небо: кто глотнет – утонет: ни выходных ему, ни новостей. Господь, как очарованный фотограф, глядит на разбежавшихся детей в лесу дождливом, где любое тело хватает ошалевшая вода: запечатлеть любимым, черно-белым, в дыму и против света, навсегда.     Екатерина Перченкова Роняют мысли облака… Роняют мысли облака, благим дождем взрыхляя землю. Вослед Незримая Рука в бразды вкрапляет Веры семя. Надежду Сеятель дарит и вразумляет человека, что Духа Истины взрастит лишь пот труда земного века. Солен бокал напитка «Жизнь», но сладок миг – ростка явленье. На милость Неба умились слезой улыбки, рук моленьем!.. Запей разлуку на челе и горе на плечах усердных глотком молитвы милосердной о всех живущих на земле…     Виталий Краснов Уметь прощать – божественный завет Сонет …Средь мук ночных рождается восход: так пост рождает духа воскресенье. О, Родина, роди же Крестный ход, сплоти в Народ немое населенье! И день и ночь веди хоть сто годов народ с задатком Богочеловека, пусть не умрут, кто с Богом жить готов, кто презирал в себе соблазны века. А соблазненный люд, Господь, суди — оставь пастись под грешный звон монеты. Звон проклянут – так по-людски прости. С молитвою душа творит сонеты. Ведь тьма сильна, пока далек рассвет. Уметь прощать – божественный завет.     Виталий Краснов «Чтоб молился Тебе в сотый раз…» Да веселятся небесная, да радуются земная.     Тропарь. Глас 3 Чтоб молился Тебе в сотый раз, голос Твой – звук дождя нескончаемого… Имя Твое в формах любых, для меня отчаянного — льющийся с неба стих, третий глас. Он звучит во мне чудным запахом, умру с ним, как с ямбом, как с яблоком, сок которого снится губам моим, и вкус его неповторим…     Василий Ахрамеев Надежда Дивны дела Твои, Господи! Яко чудно имя Твое по всей земли! Яко взятся великолепие Твое превыше небес!     Ветхий Завет. Псалтирь. Псалом 8 И вот я вновь, надеждой окрыленный, Свой курс держу вовек, и не сойду С пути к Тебе. Как заново рожденный, Я по стезе судьбы моей иду. Как горн, звучит в груди надежда светлая, Надежда лучшая, апостольский призыв! И не осталась позади Любовь заветная, Души моей чистейший порыв. Не всё, увы, не сразу всё понятно. Порывы сердца чудны, не ясны. Но радость обновления приятна: Надежда – с ощущением Весны. На всё получим Свыше мы ответы. Над нами чистый лунный небосвод. Есть у Весны духовные приметы И радостное пенье полных вод. Что впереди?.. С надеждой – не столь важно! С ней важен путь, куда бы ты ни шел. Иди путем зерна, и будь отважным, В святой надежде Счастье ты нашел! Как горн, звучит в груди Надежда светлая, Надежда лучшая, апостольский призыв! И не осталась позади Любовь заветная, Души моей чистейший порыв.     Василий Ахрамеев «Вне жизни возможно ль желанье?..» Вне жизни возможно ль желанье? Вне смерти возможно ли быть? Вне тела возможно ль старанье? Без лодки возможно ли плыть?.. Душа быть с тобой захотела Без страха, без всяких границ, Как птица к тебе улетела… Пред Богом же падаю ниц! О, Господи! Дай же мне силы Без меры, чтоб мог я хранить Любовь и тепло до могилы И долго чтоб мог я прожить, Чтоб людям открыть свое сердце, Без тени лукавства любить, Все силы отдать и усердьем Дорогу к Тебе проложить, Чтоб греть и светить – всем и всюду, Чтоб чистою душу хранить. Не дай же мне жребий Иуды, Чтоб мог я к Тебе возопить: – О, Господи! Я, как разбойник, Безмерно повинен в грехах. Сказать, чтоб я был Твой угодник, Не смею… В душе и в делах Стремлюсь к суете повседневно, Стремлюсь и туда, и сюда, На немощь же сетую гневно, И льются года, как вода… Без срока прожить невозможно, Но сколь нам отмерено, знать, Гадать и считать – непреложно. Мы можем лишь Духа стяжать, На грани надежды и веры По морю житейскому плыть, Любить всех без страха, без меры, У Бога – прощенья просить…     Василий Ахрамеев Чудеса Нам говорят: «Чудес на свете нет». Ну как же нет, когда они повсюду! Вот солнца луч пролил на землю свет И одарил теплом, ах, это ли не чудо? А семицветной радуги краса? А с неба звезд осеннее паденье? Не это ли сплошные чудеса?! Не это ли – Господнее творенье? Раскаты грома, солнечный восход, Туман в полях и грозовые стрелы, Сугробы снега, звон подземных вод, Затменье солнца и весны напевы!.. А словно лебеди, на небе облака, Плывущие, зовущие куда-то? А снег, а дождь, а ветер, а пурга?!.. Природа-матушка на чудеса богата! Так кто сказал, что их на свете нет? Неправда, чудеса – они повсюду! Их просто надо замечать, любить в ответ: Любовь, по сути, это тоже Чудо!     Алексей Изюмов Из Франциска Ассизского О, дай мне, Господи, душевного покоя, Без ропота принять, что должно быть, Смиряться с тем, что велено судьбою… И с тем, что я не в силах изменить! О мужестве, Господь, мое моленье! Пошли мне, добрый Боже, – храбрым стать, Чтоб смог я изменять по разуменью Всё, что могу в сей жизни изменять. Я слаб, Господь мой, а границы – зыбки, Так дай мне мудрости, чтобы в мои года Я мог бы без сомненья и ошибки Одно с другим не путать никогда.     Джелал Кузнецов Сонет 16 Беспрестанно раздираем нами, Цел Господь. Он – место, что целит. Мы пытливы, знанье – наше знамя, Он же в каждой сущности разлит. Жертвоприношеньям нашим доступ К Господу нелегок, даже им, Как свободе, что нам не по росту, Противостоит Он, недвижим. Только мертвый жажду утолит Из ручья, чей шум нам слух доносит. Молча Бог кивнет – и тот напьется. Нам же только шум и достается. Верный тишины инстинкту просит Ангел в колокольчики свои.     Райнер Мария Рильке. Из «Сонетов к Орфею». II часть. Перевод с немецкого Джелала Кузнецова Сонет 29 Тихий друг пространства, грудь наполни Воздухом, испей небес глоток, И меж темных балок колокольни Дергай за канат, звони! И то, Что крепит тебя, накопит силы. Слышишь медь в звучании ином? Что последней каплей в чаше было? Коль питье горчит, стань сам вином. Этой ночью от избытка сил, В перекрестье чувств, подобно чуду — Озаренье, Встреча, Радостная Весть. Даже если мир тебя забыл, Ты прильни к земле: с тобой пребуду; Зачерпнув воды, скажи: Я Есть.     Райнер Мария Рильке. Из «Сонетов к Орфею». Конец II части. Перевод с немецкого Джелала Кузнецова Бог и бомж Не забывай меня, мой Боже, Простого грешного раба, И сделай так, чтоб пьяный ножик Скользнул бессильно вдоль ребра. Не за себя прошу покорно, А больше за того бомжа, Что в пальцах скрюченных и черных В безумстве ржавый нож зажал. Ведь только Ты на свете волен Сменить сценарии судьбы, Где мы с листа играем роли, Как театральные рабы. Коль по заслугам воздаянье, Случайно встретившись с бомжом, Покинуть мир без покаянья В подъезде темном и чужом, Даруй в полвздоха от могилы В тот роковой нелепый час Нечеловеческие силы Спросить прощения для нас. Мы жили оба зло и грешно, Вкушая без молитвы хлеб, И приближали безнадежно Скрещенье страшное судеб. Мы оба жили так, как будто Нам не придется умирать, Забыв, как в детстве ранним утром Учились в ножички играть.     Сергей Щенников Даруй мне, Боже Даруй мне, Боже, безмятежный сон Средь запахов хмельных курорта Сочи И легкое дыханье в унисон Дыханью женскому прибрежной южной ночи. Где море ластится, вздыхая, возле ног, Как беспризорная лохматая собака. Я по зиме, похоже, снова занемог Многоэтажностью бетонного барака. Пусть легкий бриз, знакомый парусам, Наполнит свежестью мои больные ноздри, И возвратится пристальность глазам, И мысли, что любить еще не поздно. В конце концов, коль нам дано хотеть И видеть небо в телескоп стократный, Когда душе захочется взлететь, Куплю билет на самолет обратный. Но прежде утром чаечный клаксон Меня разбудит теплым воскресеньем… Даруй мне, Боже, безмятежный сон, Как добрый знак прощенья и спасенья.     Сергей Щенников Ему Сегодня Рождество, родился Бог, О ком века не сгладили страницы. Своим огнем и правдою Он смог Заставить сердце у народа биться. О Нем, к Нему в душе своей всегда Мы обращаемся, когда нам больно, И незаметно Он, весь мир любя, Нас выручает, и душе спокойно. Не видим мы Его в святых местах, — Изображений много всюду, Но чувствуем присутствие Христа И обращаемся к Нему, как к другу. И оттого, что Он недалеко, Что Он у нас, Он в добром сердце с нами, Вдруг крест нести становится легко И видим жизнь духовными очами.     Александр Казимиров «Сегодня Божий храм я посетил…» Сегодня Божий храм я посетил. Задеты струны сердца, как на лире. Мне кажется, душою я ожил И побывал в богоподобном мире. Я Бога возлюбил и всей душой Уверовал – Он есть, Он свят безмерно! И Он сейчас во мне – Глас для меня живой, Теперь и я с Ним – слово достоверно. Мы в Пасху возгласим: – Христос воскрес! И с Ним умершие воскреснут. Грядут святые на небесный съезд, И Бога мы прославим вместе. И скоро, скоро к недостойным нам Они сойдут, чтобы побыть с родными, Отдать поклон и волю дать слезам, Целуя тех, кто помнит их живыми.     Александр Казимиров «Всему свое начало и конец…» Всему свое начало и конец. Откроется ли тайны постиженье? Ведь в жизнь великий смысл вложил Творец. Успеть исполнить бы предназначенье. Ты помолись тихонько у икон И испроси благословенье Бога. Взгляни на небо ночью из окон: Там звезд, как судеб человечьих, много… Где он, тебе назначенный удел? Жизнь проживешь, а до конца не знаешь… И только Бог – опора и предел, Когда о главном с верою мечтаешь.     Ирина Мотова Зарница Воспоминание о чуде, явленном после крещения Расцветали бессонные ночи, в своей келье растила их я, не смыкая за думою очи, всё искала исток бытия. Подскажи мне, заветная память, где я встретилась с Этим Лицом? Снова осень расшила без пялец свой узор над хрустальным прудом… Где подслушала тайные речи и молитвы озябшей листвы?.. И у осени жаркие свечи заняла я для этой поры. Как монашка по саду гуляла, оттеняя цветочный ковер… Что томишься, душа, посылая грусть мою в одинокий дозор?. И я вспомнила! Осень и лица… Мы крестились все трое тогда. Полыхнула над нами зарница в виде алого в небе Креста!     Ирина Мотова «Дождь натянет струи косые…» Дождь натянет струи косые, Точно струны загадочной арфы, И навеет песни простые О призваньи Марии и Марфы. Звучный голос всё выше стремится, А другой – как жемчужины с неба… Один призывает до пота трудиться, Другой – непрестанно молиться, молиться…     Ирина Мотова «Ангел по небу летел…» Ангел по небу летел, Сотканный из облаков. Что объяснить он хотел Без человеческих слов? То ли мне путь указал? То ли благословил? Только печаль он отнял, Радость в душе поселил.     Ирина Мотова «Чаю, Боже, чаю Воскресенья!..» Чаю, Боже, чаю Воскресенья! Это вера нас животворит. Бог воскрес и наше воскресенье Он по вере нашей сотворит. Чаю, Боже, чаю Воскресенья! Жизнь тогда не так уж и трудна. Крещены мы Духом во спасенье, Бережем святые имена. Чаю, Боже, чаю Воскресенья! Наша Пасха вечная – светись! В светлом ожиданье и терпенье Ты, душа скорбящая, молись.     Ирина Мотова «Как коротко осеннее мгновенье…» Как коротко осеннее мгновенье, как миг отсчета… Далее считать? Не лучше ли принять предназначенье всего себя для Господа отдать! Под золото украшенная роща и храма белого подчеркнутая стать… А в храме свечи – чем светлей, тем проще… Как им пред Богом весело сгорать!..     Ирина Мотова Покаяние Стою у храма на коленях, душа беззвучных слез полна, ей худо в узах светотени… О, Господи, прости меня! Душа всё знает, понимает, но семя брошено в бурьян, и чуть пробьется – зарастает живое… средь чужих семян… Хотела я свой дом построить, как ни копну – опять песок… Что жизнь моя пред Богом стоит? Дан на земле ей краткий срок — для покаяния урок. Господь, услышь мой голосок!     Ольга Яковлева Одуванчик Посмотри на это, Божий одуванчик, С противоположной стороны — Всё что задувает, было раньше Милостью для голосеменных. Вы же в терракотовых пещерах Армией засохших Лао-цзы Просидели, если бы не вера В силу ветра и его резцы. Что же возроптал ты, коль приходит Время передать сигнал огнем, Тем, кого сподобил промысел Господень Продолжать рассказывать о Нем.     Сергей Золотарёв Длительность Длительность живет в моем саду. Неочищенная, просто длится, длится, длится… Я не помню, на каком году Всё на свете стало заграницей. Можно не вставать и не ложиться. Можно быть себе невмоготу, Но эфемериды и таблица Элементов выросли в саду! Ночь стоит. Растительность постится И не шелохнется на виду. Длительность ее, как небылицу, Шепчет червякам в моем саду. Страх греха, осознанный в страду, Мне дает отличную пшеницу. И, обмазав радугой тандур, Больше не рискую отравиться, Съев непропеченную беду. На щеколду дверь в моем саду Запирают суслики и птицы. И сознанье, словно на спирту Настоявшись, хочет сохраниться Первозданным в центре Помпиду. Всё, что может, пусть еще продлится! Время дует пусть в свою дуду, В старости начавшую крошиться. Всё, что может, пусть еще продлится, Не впадая сразу в простоту. Всё, что может, пусть еще продлится… За забором – взрывы и зарницы, И годов мелькающие спицы. Нам с тобой осталось помолиться За покой и длиться, длиться, длиться, Улыбаясь – яблони в цвету!     Сергей Золотарёв «Судьба – Суд Божий – не жестока к нам…» Судьба – Суд Божий – не жестока к нам, Бьет больно, но, я верю – справедливо. И выживаем всем на диво, Идя наперекор грехам. Чтоб не было у нас душевных драм, Чтоб оградить от бедствия порог, Ковровая лежит дорога в храм, Беги по ней! И да поможет Бог!     Павел Саморуков «Грубым словом можно душу ранить…» Грубым словом можно душу ранить. Добрым словом можно исцелить. А душа в стихах – на острой грани, С верой в Бога учится любить.     Павел Саморуков Горит свеча Пускай сгорит в огне свечи Всё, что мешает видеть ясно… Ее целебные лучи — Мое надежное лекарство. Пускай сгорят в огне свечи Все нечестивые желанья, И слезы будут горячи Осознанного покаянья. Пускай в душе горит всегда С молитвою свеча святая, Как путеводная звезда Для грешных, изгнанных из Рая.     Ирина Дрогина Образ Видишь образ? Ты не бойся Посмотреть Ему в глаза! Разве полон взор угроз?! Ну а то, что скулы – скалы, Это ж просто стены, дамбы Океаны держат слез.     Александр Апрель Капля добра К чему искать для долга оправданье, Когда дано мне Господу служить. Я узкими путями состраданья Пойду, чтоб Божьей славой дорожить. В мой краткий век – терпенье мне отрада, За зло – добром мне хочется платить. Пусть капля блага будет маловата, Но ближний мой сумеет ощутить. Двум господам по истине не служат, Из них лишь одному дано радеть. Добро и зло заведомо не дружат: Не мир, но меч… дай Боже их узреть. Пусть будут и паденья, и сомненья, И взлеты, и гоненье – всё приму. Я соберу отрадные мгновенья, Стихами разбросаю и… умру. Но в век земной – терпенье мне отрада, За зло – добром мне хочется платить. Пусть капля меда будет маловата, Пчела радеет Богу сослужить.     Анатолий Терещенко Помолимся миром Братья и сестры, Помолимся миром За всех, кто болеет, За тех, кто в могиле. Принявших мученья, Безвинно убитых, Прощенных, проклятых, Всеми забытых. За бедных и сирых, Отцов и детей, За наших врагов И любимых людей. За всех, кто страдает, За тех, кто унижен, Родными, друзьями Напрасно обижен. За тех, кто к постели Болезнью прикован. Помолимся миром, Облегчим им долю! Да будут услышаны Верные души, Да снизойдет На людей благодать! Будем пред Богом Смиренны, послушны, Будем спасенье В молитве искать!     Елена Усачева «Прости, о Боже, что гневлива…» Прости, о Боже, что гневлива, Глупа, жестока и сварлива… Со злобою всех обвиняла, Долг христианский забывала, Высокомерна и тщеславна, Горда, заносчива, коварна, Блудлива, мстительна и зла …До покаяния была!     Елена Усачева «Ты научи меня, Господь…» Ты научи меня, Господь, Не сотворить себе кумира И жить в ладу с собой и миром, Ты научи меня, Господь. Ты научи меня страдать, Долготерпенью и смиренью, В минуты горького прозренья Твою увидеть благодать. Ты научи меня, Господь, Дарить обидчикам прощенье И жадно не алкать отмщенья, Ты научи меня, Господь. На злобу злом не отвечать, Не быть мишенью для проклятий И сладость дружеских объятий От мертвой хватки отличать. Ты научи меня, Господь, Не следовать за верой ложной, Не стать пустою и безбожной, Ты научи меня, Господь. На жизнь напрасно не пенять, Унять в груди сердечный ропот И даже самый тяжкий опыт Как Твой урок душе принять.     Наталья Арсенина Я всегда любила Бога Мама прятала иконки В верхнем ящике стола. Мы молились потихоньку, И молитва нас спасла. Был в стране такой законник, Был поборник ярый зла. Вот и прятали иконки В верхнем ящике стола. Триедин Господь наш в вере: Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух. Только в детстве мы не смели Говорить об этом вслух. Я всегда любила Бога Без начала, без конца, И вела меня дорога — В руки Сына и Отца.     Зинаида Афанасьева-Федулкина Руководи моею волей …Руководи моею волей и научи меня молиться, верить, надеяться, терпеть, любить и прощать. Аминь.     Из молитвы Оптинских старцев Сорокадневный минул срок, Но скорбная душа теплится… Так научи меня молиться! И воля чтоб – не поперек… Любить и жить, пока Всевышний Не взыщет долг, что не отдать… Покуда Мать Земля кружится, — Надеяться, терпеть, прощать!..     Леонид Попов …Плачьте с плачущими… (Евангелие, Рим. 12, 15) Знайте: огонь – символ святости. Зябнущих вы им согрейте. Бойтесь, прошу, теплохладности, Духом всегда пламенейте. Милость даруйте всем алчущим, К нищему в душу входите, Плачьте, проникнувшись, с плачущим… Скорбь его в сердце примите. Будьте простыми, как голуби. Мудростью змей поражайте. Дай вам прозрения, Господи! Веру и кротость стяжайте.     Елена Василькова Не проходите мимо нищих… Не проходите мимо нищих, не подав. Не оскудеет пусть рука ваша вовеки. Не обмелеют ваши души, словно реки. Не проходите мимо нищих, не подав… Вы не разглядывайте пристально их лиц, Но если вдруг на миг скрестятся ваши взгляды, Поймете вы, какая бездна боли рядом, — Вы не разглядывайте пристально их лиц… Хоть малой толикой помочь, но не предать. Пусть в кошельке звенит последняя монета. Ведь души их на перепутье где-то… Вам не постичь их, вам их не догнать.     Елена Василькова Доля Где тревога – там волненье. И смятенье… Боже мой! Дай дожить до Воскресенья, Душу словом успокой. Под незримою защитой Легче ей полет вершить. Обозначь мой путь размытый, Помоги Судьбу сложить! Но пронзительны до боли Сына Божьего глаза. «Не беги тяжелой доли», — взглядом Он душе сказал…     Елена Василькова Молитва – Господь Иисусе! Отмерь полной мерой Мне чашу страданья. Приму ее с верой. Мой путь озари Немерцающим светом Живого глагола Святого Завета. Что жизнь у души — Без конца и без края — Я знаю об этом. О, я это знаю! Любовью проникнуты мысли Твои, Чтоб я возносилась на крыльях Любви. Мы, люди, грешны и пугаемся Рока. Греховная пропасть страшна и глубока. Я так же, как все, о спасенье молю, Боясь оступиться на скользком краю: – Господь милосердный! Призри на голодных, На сирых, на нищих С душою свободной. Мы – странники в мире. Юдолью земной Веди нас к бессмертью, Веди за Собой!     Елена Василькова «Грехов – немыслимо…» Грехов – немыслимо, А души – ранами. Пути тернистые, Брега туманные… Страданье – вот оно. Любовью греемся. С семейством Лотовым Спастись надеемся. Пути тернистые Еще не хожены. В молитве истовой Мы все похожие. Тем, Боже, крепости — Кто духом падает. Да минет смертных нас Дыханье адово!     Елена Василькова «Явственно слышится тихое пенье в ночи…» Явственно слышится тихое пенье в ночи, Видится сквозь полумрак Немерцающий Свет, Ввысь устремляется пламя горящей свечи, Я повторяю, волнуясь, Священный Завет. С верой коснусь, замирая, иконы святой. Встану с колен и знаменьем себя осеню: – Божия Матерь, прошу, будь незримо со мной, Полни надеждами бедную душу мою…     Елена Василькова Вера Господи, спаси меня, помилуй! От мирских соблазнов сбереги. Ниспошли терпение и силы, Душу мне очистить помоги… Я жила, не ведая, не зная, Сколь молитва действенна Твоя. Тихий уголок земного Рая Называла Родиною я… Я вернусь к Тебе, я стану лучше, Сбросив груз сомнений и тревог. Вера – вот мой самый светлый лучик И исканий всех моих итог.     Елена Василькова «А я выживу – верой выживу…» А я выживу – верой выживу. Все греховные мысли выброшу. Заслужу для души измученной Долю светлую, долю лучшую!     Елена Василькова Святые силы Святое Подмосковье Простор Святого Подмосковья Богат красою древних мест, Велик историей родною, Людьми и милостью Небес. И если взор направить остро Туда, где Бронницы, Жуковский, Угрешский монастырь в Дзержинском, В Удельной храмы и в Ильинском, И Боровской курган в Чулкове, Места Баженова в Быкове, Коломны древний монастырь, Приокский вид – и вглубь, и вширь, А также Раменское, Гжель, — То виден Ангел тех земель!     Николай Самохвалов Пресвятая Дева Богородица Это Кто с рассветом к нам торопится? Пресвятая Дева Богородица. Она ждет с зарей пробуждения, Сыну Божию поклонения. Это Кто же днем к нам торопится? Пресвятая Дева Богородица. Она шлет душе вдохновение И в трудах благих воскрешение! Кто же вечером к нам торопится? Пресвятая Дева Богородица. Она ждет от нас умиления, Покаянных слез и смирения. Кто же ночью к нам опять торопится? Пресвятая Дева Богородица. Она молится во спасение, Чтобы сон послать в исцеление. Пресвятая Дева Богородица К любящим Христа всегда торопится. Да покроет амофором Дева нас — Стрелы вражии сломаются тотчас!     Лариса Бирюкова «Вспыхнули клены, как свечи…» Вспыхнули клены, как свечи, Ясени в багреце. Тихий таинственный вечер Скажет о Боге Отце — Ясную притчу о Свете, Звезды на небе зажжет… Ангела облик так светел, Ангел о Боге поет. В горней светлице сияют Праведных души-огни. Новое время настанет — Бога прославят они.     Татьяна Стрельченко Часовня Ксении Блаженной На кладбище Смоленском запустенье, Среди дерев – разбитые кресты. И век минувший, в этом нет сомненья, Явил вандалов злобные черты. Мне жутко там бродить среди развалин, Где памяти ушедшим места нет. Вот так земная призрачная слава Не оставляет свой летучий след. И лишь часовня Ксении Блаженной, Отдавшей жизнь в юродстве за Христа, Влечет к себе как образ совершенства, В котором неземная чистота.     Татьяна Стрельченко Голубь Голубь, раненный в грудь широкую, Летел сбивчиво и чуть скованно. Люди скверные и жестокие Погубили мир, им дарованный. Голубь мира, ты – голубь вечности, Как последний раз летишь по небу. Жаль, что был ты таким доверчивым, Жаль, среди людей мало пожил… Приласкали тебя, приманили Мягким хлебушком и водицею… Думал искренне, что любили, Обманулся ты небылицею. Ты без устали в небесах парил. Прочь от места сего постылого! Сердце тронулось, порвалась душа Друга верного, сизокрылого… Голубь, раненный в грудь широкую, Летел сбивчиво и чуть скованно, Опьяненный вновь чистым воздухом, Вольной волею чуть взволнованный…     Андрей Ивашкин Николай Чудотворец А поверить в бессмертье души Мне помог Николай Чудотворец. Я стою пред иконой в тиши, И в душе моей плещется море. Море жизни, где зло и добро Бой ведут за бессмертную душу. Я дышу. Мне опять повезло: После шторма взбираюсь на сушу. И, незримую связь обретя С небесами, где изгнаны бесы, Я – России родное дитя, Не приму чудотворство прогресса. Чудотворец мой прост и смирен. То пастух он, то пастырь-ревнитель. За стояние в вере – не тлен, За смирение – всем утешитель. Дух есть жизнь, что дается лишь раз. Дух соборный – молитва, сила! Звезды с неба, как тысячи глаз… Мой святой, помолись за Россию!     Татьяна Максименко Дамиан и Косма Настоятелю жуковского храма Святых Космы и Дамиана о. Александру Топорову Бессребреники, мученики, святые Врачеватели – Дамиан и Косма! Растекаются медом зори златые, И звучит сокровенная строчка псалма. Именем Спаса изгоняли хвори, К прокаженным спеша за версту… На толпу язычников вас только двое, Да суровый стукач на своем посту. Император римский – богоборец гневный, Вашу веру грозил выжечь огнем, Но с лицом перекошенным в час полдневный Возвратил целителей в собственный дом. Чудеса исцеления! С искренней верой В Бога нашего Иисуса Христа! Исцеленный правитель со своей мерой Приближался к Истине, растворяя уста. Страстотерпцы Христовы, братья наши живые, Дамиан и Косма! Я вхожу в сей храм, Лица щедрых святых вижу будто впервые, Зажигая свечи по вечерам.     Татьяна Максименко «Москва засыпает в объятьях реки…» Москва засыпает в объятьях реки. И дышит Москва материнским теплом. Я чувствую, словно пожатье руки, Удачу за каждым углом. Когда ты в Москве начинаешь с нуля Нелегкую жизнь, свято веришь в добро, Тебе помогают и звезды Кремля, И Чистых прудов серебро. Но главное – лица, глаза москвичей! Даря им улыбку, ты ловишь в ответ Признанье и веру, и всё горячей Любви проникающий свет.     Татьяна Максименко У образа святого Серафима Бегут деньки заветные земного бытия. Ну что ж, Земле положено вращаться. Мир на меня не сетует, не сетую и я, Вот только трудно иногда прощаться. Но вы, печали светлые, подаренные мне, Айда в мой дом, не проходите мимо: На полочке молитвенной разместитесь вполне У образа святого Серафима. Обида ли, предательство пронзают жизнь мою, Копя прогорклость разочарований. От тех, кто дорог, и дорог порою устаю, Верней, от беспредельности исканий. Но вы, минуты темные, пришедшие ко мне, Куда ж без вас, унылых пилигримов: С печалями разместитесь на полочке вполне У образа святого Серафима. Не все желанны странники у моего огня, Но каждому согреться бы вестимо. Потери безвозвратные преследуют меня, И их число растет неудержимо. А всё же, время черное, одолженное мне, Пускай земля с тобой непримирима, Найдешь и ты пристанище на полочке вполне У образа святого Серафима. Я знаю, будет белая предвечная пора, Когда роднее скрип знакомой двери, Искать земного счастья станет наша детвора И километры на секунды мерить… Взгляну я на собрание холодных темных дней, А там тепло и свет неугасимый — Сверкают драгоценности на полочке моей У образа святого Серафима.     Михаил Михайлов Сон под Рождество Храм, алтарь, иконы светятся, Молод я и полон сил, Свечи, лик Владыки вечности, Надпись древняя: «Проси». Мрак в углах, застывший комьями, Тишина, лампадный дух… Перед древнею иконою На колени упаду: «Не ценю, Владыко грозный мой, Деньги, власть и их устав, Ты мне долюшку дорожную Да любви чуть-чуть оставь. И оставь мне ночи мглистые, Жуть лесную, волчий вой — Встречу дождь и небо чистое С непокрытой головой. На обиду б не обидеться, Жизнь прожить – не скоротать, И пускай всегда мне видится В непонятном – благодать. Никому не быть помехою…» Попрошу и знаю – дашь Хлеба черного краюху мне, Лист бумаги, карандаш… «Пусть дано мне будет слышаться То заветное, одно: Легко ходится и дышится». Ах… и так уже дано! Просыпаюсь, В стекла радужно Сквозь мороз блестит звезда. На душе легко и радостно, Тишина и благодать…     Игорь Потапов Ангелы-хранители Два Ангела и спросят, и простят — Пред смертью мать и малое дитя. Угасшей, не допущенной в покой (Параличом наложенное вето), Страдание, прощенье И такой Во взгляде отблеск — Из иного света: Предтечи страх, Пришедший к ней из снов, Молитвы стон, благословенье высей, В нем то, что не объемлешь смыслом слов, — Исход начал, Суд во спасенье Высший! И до конца я чувства сберегу — Раздвоенность, Где ты и царь и нищий, Когда душа ее Движеньем губ Твоей руки как благодати Ищет. И у дитя, что всуе наказал — За шалость шлепнул Или сдвинул брови, Такое небо вспыхнет вдруг в глазах, И губы Руку для защиты Ловят. Ты – блага раб, И зла ты – господин, И крест свой – сам Определил И поднял. И с хаосом, И с Богом ты един. И всюду мрак, И всюду знак Господний: Знамением вдруг вспыхнут у лица Два Ангела — Начала и Конца.     Игорь Потапов «Дорасту до Рождества Христова…» Дорасту до Рождества Христова, Вознесусь над милым и постылым. Всё берет начало из простого, Лишь потом всё зарастает илом. Что же, Причащение – надежда? Очищенье и спасенье духа? Ах, души истлевшая одежда — Брать без спроса и войти без стука… Ближе к празднику другое настроенье, Сон унынья слеп и неприемлем. Празднует народонаселенье! Вновь горит звезда над Вифлеемом.     Гор Ангор Рождественский лес Стройных елей хор церковный воспевает небосвод. Золотистый луч сквозь чащу проникает в снежный грот. И в холодном бриллианте, что на кончике луча, Освещая своды грота, загорается свеча. Луч упал на шапку ели, тихо вздрогнул зимний дом. Веером алмазной пыли разорвался снежный ком. Ярких бликов переливы вдоль стволов седых берез, Синева небес в оправе россыпи хрустальных слез. Льется музыка в застывшей, первозданной тишине, Где-то громче, где-то тише. Вдруг на избранной волне Стал полет снежинок слышен. Безупречный унисон. Сон? Нет, явь. Но явь, как сон. Ликованья миг проходит, и заката паруса Золотой каймой багрянца проплывают в небесах. Сумрак мягким покрывалом Наплывает вал за валом. Ветер в снежной колыбели Убаюкивает ели. Луч прощальный замирает на разнеженной сосне. Звуки тише, звезды выше. Лес рождественский во сне.     Анатолий Зубцов Крещенская ночь Январь. Мороз. В сугробах пригород. Часы – торжественно к полуночи. Пора. Из дома тихо выйду я. Скрипят заснеженные улочки… А в бездне неба – света борозды, Витиеватые созвездия. И зябко мне сейчас, и боязно, Как будто жду с небес Возмездия. Часы священные назначены: Один раз в год это случается. Все водоемы в миг означенный В Купель Вселенскую сливаются. А Иордань бурлит, почувствовав В теченье силу троекратную! И вновь за образом Иисусовым Идет людское войско ратное. Спешит людское войско славное Омыть грехи в купели Господа. А на знаменах – Православие, А в сердце – проповедь Апостола! Сам Иоанн-Креститель истово Перст простирает с высей к нам, Чтобы хранили душу чистою, Чтоб не сдавались в плен грехам! …Я ускоряю шаг уверенно. Всё решено – чего же более?! Отныне в Вере нет сомнения, Но отчего-то всё же боязно… Чудесна ныне гладь озерная, Во льды январские закована. На ней – полоска сине-черная: К обряду прорубь уготована. А рядом с ней – столпотворение! И настоятель Храма местного Молитву, полный вдохновения, Вершит волнительно, торжественно. В руке сияет крест серебряно: – Аминь! – Крест в прорубь погружен… Всё стихло. И, сначала медленно, Вдруг быстро – колокольный звон! На снег одежды! Легкой поступью Спускаюсь в воды благодатные: – Прости грехи, помилуй, Господи! Отныне я навек раба Твоя!     Елена Василькова Ода «Скорой помощи» Осенняя слякоть размыла дорогу. Накрапывал дождь, Незаметно смеркалось. И, сея в сердцах и округе тревогу, Машина по сонному городу мчалась. Сирена протяжно ревела и выла, И глаз светофора застыл, не мигая. Представить, наверное, страшно ей было, Что будет, когда она вдруг опоздает. А рядом в подлунном неистовом мире Молилась душа за болящее тело. В нетопленой, старой и тесной квартире Уже распахнулись иные пределы. Знакомые тени кружились, как в сказке, Маня за собою в родное далёко. И Лик Осиянный приблизился с лаской, Внимая молитве души одинокой. Вдруг дверь распахнулась, И двое в халатах, Белее, чем девственный ствол у березы, Метнулись к постели… И Ангел крылатый Взлетел, утирая хрустальные слезы. Шумело ненастье, деревья качались, Блестела дорога натянутым нервом. Машина и Смерть по дороге той мчались. И «Скорая помощь» сумела стать первой!     Елена Василькова Больничному Храму Прекрасный Храм как бы с холма Вознесся к Небу куполами. Как солнце, их златое пламя, А выше – только синева… У перекрестка двух дорог По воле Господа воздвигнут, Благоговением проникнут. Ты величав, спокоен, строг. Сквозь городскую суету — Колокола и звоны, звоны… Врата и нищий отрешенный. А рядом яблони цветут. Белеют здания больницы. Утихни, боль, исчезни, страх! К раскаянью в своих грехах Душа смятенная стремится И слезно молится в ночи — Светлей вокруг от той свечи… И Богородицы Покров Распростирается над нами. Храни нас, Мати, от врагов, Сияй, свечей живое пламя!     Елена Василькова И небо плакало, скорбя… На день кончины Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II (6 декабря 2008 г.) Свершилось. Времени разведены мосты. Земному Пастырю – небесный путь отныне. Осиротели. Нас оставил ты. Как велика утрата для России! Стеной прощальной встала вся Москва. И стар и млад сошлись в едином горе. И даже Храм Спасителя Христа Не смог вместить наплыв людского моря… Гроб Патриарха утопал в цветах. Псалмов звучание на всех наречьях, Летя под купол, трепетало там, Где сонмы Ангелов раскрыли Вечность… А небо плакало, по-своему скорбя, Три дня, вплоть до минуты погребенья. Тот дождь зимой, в начале декабря, Был знак Господнего благоволенья. Крепились седовласые мужи, Не в силах скрыть терзавшие рыданья. Ты умер, чтоб, воскреснув, вечно жить На небе, в горних далях Мирозданья. Твоя душа пред Господом сейчас, О Патриарх, к стопам Христа припавший. Достойный Пастырь, вспоминай о нас, Земной молитвенник, Небесным ныне ставший…     Елена Василькова «В особый день в твоей судьбе…» В особый день в твоей судьбе Проникнись мыслями о Боге. К Нему сойдутся все дороги, Что предстоит пройти тебе. Его Смирением силен, Его Любовью ты очищен — Ликуй же ныне, духом нищий, И веруй: будешь ты спасен. Сияет радугою Крест, Волнуют душу песнопенья… Весна! Христово Воскресенье! Цветы, огни и Благовест!     Елена Василькова Страстная седмица Гордыня? Господи, откуда? Ведь только прах в моей горсти Да жжется поцелуй Иуды, Да на губах горчит: «Прости!» Но надо мною солнце светит, И на рассвете – пенье птиц. И кажется, что я в ответе За всполохи ночных зарниц. Вопросами тревожу полночь, Ищу ответы до зари. И лишь Господь придет на помощь, И лишь Его свеча горит — Одна – во тьме земной юдоли, Но столько света льет она, Всё озарив в душе и в доме, Что разрушается стена Меж мной и высшим проявленьем Небесных сил и звездных тайн, Открытых для непротивленья И покаяния. С креста Иисуса мысленно снимаю — Так не должно быть! Не должно! Гордыня? Господи, не знаю… Гляжу в рассветное окно.     Надежда Цветкова Именины Запылали клены и осины, Словно свечи, контуры берез… У осенней матушки России День святой – святые именины. Лета жаль и листьев жаль до слез. Жаль тепла, ушедшего так рано, И дожди заморосили вновь… Я стою в дверях святого храма За Надежду, Веру и Любовь. И куда бы жизнь ни заносила, Чем ни волновала бы мне кровь, На просторах матушки России — За плечами крылья – Божья сила — Вера, и Надежда, и Любовь!     Надежда Цветкова К истокам Памяти моего деда, Дмитрия Ивановича Лисицкого, сельского священника …И выхожу на полустанке дальнем, Где раньше не бывала никогда. Маршрутом, мне расписанным детально, Я побреду неведомо куда. А вдоль дороги потянулись избы. И дым из труб, и дети у ворот… Деревья вековые встали. Лишь бы Найти на Луговое поворот. А там, мне говорили, и до церкви — Рукой подать, за церковью – село. А купола от времени померкли, Крест покосился, стены повело… Вошла, перекрестясь. Святые лики. У Богородиц скорбные глаза. Сегодня Пост кончается Великий, От тонких свечек свет на образах. Служил здесь дед мой Богу и России, Отсюда был на казнь препровожден. Я у старушки шепотом спросила: Быть может, помнит кто-нибудь о нем? «За семьдесят годков-то столько люду Загинуло, что страшно вспоминать! Не стал христопродавцем и иудой — День каждый поминаем, как не знать!» Зажгла свечу и помолилась Богу За упокой – и деда, и отца… И собралась в обратную дорогу, Благодаря за Благодать Творца.     Надежда Цветкова Молитва Ангел мой, возьми меня на крылья, Над бедой грозящей пронеси! Без тебя мне от нее не скрыться, Я прошу, спаси меня, спаси! Ангел мой! У Господа прощенье Для меня, греховной, испроси. Ты со мною с моего крещенья Странствуешь по матушке-Руси. Ангел мой — Хранитель — Стражник Божий! Ни на миг меня не оставляй! Светлый мой! Мне образ твой поможет Тьме кромешной противостоять. Ангел мой! Мой Свет! Моя Надежда! От беды и зла убереги — На меня накинь свои одежды, Чтобы не заметили враги.     Надежда Цветкова Страстной бульвар Луна на Страстном бульваре Скользит в ледяных дорожках, Как будто над городом старым Дрожит маячок «неотложки». Как будто послан в спасенье Влюбленным и одиноким, Не верящим в Воскресенье, Мистический синий доктор. Беззвучной струны дрожанье — Холодного света звуки — Вне времени и расстоянья, Вне радости и разлуки… Распят перекрестьем улиц В гудящем машин угаре, Разъят на фотоны, лунный Рассвет на Страстном бульваре…     Елена Романова Путешествие в Ферапонтово Я тебя обнимаю глазами. Тихо дремлешь на краешке сна. Лунный лик наблюдает за нами Из-за леса, за гранью окна. Километры дорог. Расстоянья От души – до окраин небес, От предчувствия – до осязанья Костромских и московских чудес. За окном остается Россия, Провожая досужих гостей. Ферапонтово. Держит Мария Покрова над страною моей. Купола в ослепительном блеске. Звонкий март и снега – в горизонт. Монастырские стены и фрески. Дионисий. Святой Ферапонт… Равноденствие, солнцестоянье — Крестный ход от земли до небес. Вольный Север. Сакральное знанье Охраняют озера и лес. Мы с тобой колесим по России В кружевах вологодских дорог. Может, встретится завтра мессия И укажет, где Бог, где порог… Может, ветер весной отзовется И зальются свирелью ручьи… Сладко дремлется. Просто живется. Я любуюсь на кудри твои.     Елена Романова Звенигород Ты очами не сыщешь этот образ звенящий. Купола. Колокольня. Врата. Эти древние стены. Это тихая радость и свет восходящий, От простого, земного – попирающий бренность! Тишиной восходя к колокольному звону, За огнями свечей воспарив к куполам, Как молилась душа! Как светлели иконы, Словно в ликах святых потаенная радость жила. Эта древняя гавань – обитель тысячелетий, Словно летопись, нам доверяла свои письмена. Открывались глаза, мы смотрели, как малые дети, Постигая простое величье, как судьбу, и свои имена.     Елена Романова «Преддверье Пасхи – вход в Иерусалим…» Преддверье Пасхи – вход в Иерусалим, И кажется, что многое возможно: Народ ликует, и Христос – любим! Но это путь последний и тревожный… Духовный путь и вечные слова — Народ не смог, к несчастью, разобраться. Но Крестный Подвиг светит сквозь века, И жив Христос! И ходим причащаться.     Татьяна Кузнецова «Христос распят. И свет померк…» Христос распят. И свет померк… Как дальше жить – никто не скажет… Самодовольный человек Своим грехом себя накажет. И в каждой пятнице, смотри, Напоминанье нам отныне: Придут философы, цари, Но Бог – Один был в этом мире. С тех памятных, далеких лет «Христос воскресе!» – вновь поется. Христос воскрес! И с Ним Завет Духовной силой отзовется.     Татьяна Кузнецова Пасха Тот день весенний повторится Воспоминаньем каждый год: Вновь в сердце Ангел постучится, Открыв нам Божий небосвод. Опять услышим в поднебесье, Как хор поет: – Христос воскресе! И у кого есть мир в душе — Тот счастлив на Земле уже. А где-то в Царствии Небесном Смиренных ждет та благодать, Где вечный свет и радость вечна, И Бога можно увидать!..     Татьяна Кузнецова Там, где благодать Воспоминания о посещении женского монастыря в Шамордино Вот монастырь. Здесь всё в порядке, Всё чисто, прибрано вокруг: Дорожки, огороды, грядки — Трудолюбивые живут. Рассказывает нам монашка, Из-под платка на нас – глаза, В них мир душевный нараспашку, И радость в них, а не слеза. И светится лицо особо. Что за улыбкой скрыто той? Отделена, живя у Бога, Она духовною чертой. И есть уверенность во взгляде, И в том, о чем нам говорит, Как будто знает: с нею рядом — Хранитель ангельский стоит… Она идет своей дорогой, Иной, меж небом и землей, Она, конечно, ближе к Богу, Чем те, кто в суете земной. Путь выбран – нет стези обратно. Свидетель – Бог, судьба – одна. Проходит время невозвратно, За годом год, зима, весна… Здесь дел спокойное теченье, Особый мир – над суетой. И главное – в душе смиренье, И правит Бог Своей рукой. Живут в обители с молитвой, И, говорят, она во всём, Помощница в делах и в битве Духовной, с ней и хлеб печем… Стоим и слушаем безмолвно, Всё интересно, ново нам: Их быт и мысли о духовном, И та, кто это рассказал. Мы здесь – простые экскурсанты, Домой отправимся опять… А после вспомним, что когда-то Мы были там, где благодать…     Татьяна Кузнецова Пасхальный рассвет На свете чудес немало, Одно из них видела я — Сказочно солнце играло На зорьке Пасхального дня. В утренней дымке купалось, Багрово светилось слегка. С миром земным волновалось, Дрожа, словно от ветерка. Волнами шли друг за другом Там радужные ободки И исчезали за кругом — Торжественны, хрупки, ярки. Очаровало светило. Всё замерло в ранней тиши. Глаза оно не слепило, И Ангел коснулся души. Рос не спеша, как знаменье, Огромным стал огненный шар. Светлое Воскресенье Со звонницей провозглашал. Каждый был счастлив и весел, Скрыть радости в сердце не мог. Звучало: «Христос воскресе, И с нами Сын Божий – Бог!» Минуту или подольше Ликует так солнечный свет. Чудо иль промысел Божий? Но только в Пасхальный рассвет.     Евгения Вавилова Радуйся, мир! Ранняя Пасха – апреля начало, И без отчета зима убежала. Так бесконечно снег падал с небес, А за неделю растаял, исчез. Вербы цветущей пуха комочки; И на сирени проклюнулись почки; Первая бабочка – вдруг, ниоткуда… Светлая Пасха – великое чудо! Вновь загорелся необъяснимый Чудный огонь – в Иерусалиме, Людям надежду даря на спасенье: Праздников праздник – Христа воскресенье! От суеты и забот оторвись, На колокольню ты поднимись, Звоном пасхальным наполни эфир: Радуйся, радуйся, радуйся, мир! В колокол, в колокол ты позвони, Сердце свое для любви распахни. Звон чудотворный наполнил эфир: Радуйся, радуйся, радуйся, мир!     Ирина Дрогина Святой царь Николай Фотографии 1903 года Молодые прекрасные лица. Одна тысяча девятьсот третий год: Государь и Императрица, И честной православный народ. Ангел держит кровавую чашу — Он, незрим, за плечами встает И честной православный народ К жертве новой и страшной зовет! Простодушие русов известно, Простодушны и царь, и народ. Одна тысяча девятьсот восемнадцатый год: Царь земной, но навек – царь небесный!     Елена Царевская «Блестят кресты на солнце золотые…» Блестят кресты на солнце золотые, Горят, как солнце, храмов купола: Россия молится, жива моя Россия, Молитвой сыновей и дочерей жива. До срока сыновья на Небеса взойдут, Небесные дожди святой омоют крест, Но зазвучит в иные времена: – Христос воскрес! – Воистину воскрес!     Елена Царевская «Вижу свет на горе Фаворе…» Вижу свет на горе Фаворе, Ослепительный белый свет. Сам Христос здесь оставил след, Поражающий мрак и горе. Вечный город Иерусалим, Свет души христианской с ним: Божий Сын здесь ступал – земное Оставляя врагам своим. И звучала проповедь Сына, И толпы ходили за Ним. И лилась Его речь у колодца С самарянской простой водой, И слушала самарянка, Желая воды живой. Вечный город Иерусалим, Ты – предтеча Святой Руси. За века до созданья Кремля Здесь рождалась Святая земля.     Елена Царевская «Август. Яблок перепляс…» Август. Яблок перепляс. Благодатный праздник Спаса — Время щедрого запаса И прекрасных женских глаз, Ожиданья позолот… Предвкушаем бабье лето! Холодеющего света Миг из вечности грядет. Он пронижет высоту Поднебесья – легким вздохом И, ниспосланную Богом, Нам укажет красоту. И что свято на веку Я от тленья сберегала, Соберу в запас – не мало! Август… Яблоки в соку…     Нина Синицына Где-то там, вдалеке… Где-то там, вдалеке, за леском на горе, Светло церковь средь облак сияет: То в лучах золотых, то в луны серебре, Снега бела белее бывает. Незнакомой тропой я туда побреду, Гулкий колокол грянет навстречу, А тропа, словно жизнь, через дождь и беду Всё бежит сквозь сгустившийся вечер. Перестану быть тем, что под небом я есть, От заката свечой пламенея, И пройдет, может быть, небывалая весть, Только я ни о чем не жалею. Мне б до церкви дойти, до ее куполов, Где, от мира уставши, укрыться, Вспоминая священные строки псалмов, Чтоб с пути не свернуть и не сбиться. Где-то там, вдалеке, за леском на горе…     Раба Божия Ирина Ферапонтово Костер горел, И падал прах костра. Стояли дни тихи, А жизнь была остра. И голоса коров Будили утром нас, И тело куполов Хранил суровый Спас. Озер степная гладь, Слепые вечера, Земная благодать — Души моей сестра. Так этот тихий свет И этот строгий Спас, Светя из давних лет, Спасали что-то в нас.     Любовь Якушева Песня о добром мире Я по-доброму каждый свой день начинаю, Я целую тебя и тебе говорю: «С добрым утром тебя, с добрым утром, родная, Я тебе этот мир, словно розу, дарю!» Если грустно тебе, оглянись на мгновенье, Сколько в мире есть добрых людей, посмотри, Доброта правит миром со дня сотворенья, И ты людям свою доброту подари. Вот моя доброта, забирай, мне не жалко, Ею тоже кого-нибудь в мире согрей, И я знаю, распустится где-то фиалка, И планета огромная станет добрей. Припев: По-доброму на этот мир взгляни, В нем есть цветы и яркие огни, В нем есть любовь и звонкий детский смех, И этот мир всегда открыт для всех.     Наталья Арсенина Рождество В белоснежном убранстве сверкает столица, Вся природа ликует по воле Творца, В этот день по-особому светятся лица, Верой в чудо наполнены наши сердца. Главный праздник для всех и такой долгожданный, В мир явился Спаситель на все времена. Всё, чего ищем мы на Земле неустанно, Рождество нам подарит, подарит сполна. Этот трепет священный ничто не нарушит, Словно Ангел нас бережно тронул крылом, Рождеству широко распахни свою душу, И войдет благодать в твое сердце и дом. Припев: Рождество, Рождество, Рождество, Любви, добра и света торжество, И верится, что будет жизнь чиста, Как светлый лик рожденного Христа.     Наталья Арсенина «Как больно… как тяжко… мне плохо…» Как больно… как тяжко… мне плохо… Ну где же ты, где же ты есть? Откликнись, мой Ангел Небесный, Скорее дай добрую весть. Ты послан мне с Неба на помощь, С рожденья ты рядом со мной, Хранителем был и опорой, Чтоб вместе пройти путь земной. Мне больно! Опять умираю?! Дано ли дожить до утра? Не знаю, что делать, не знаю… Иль в путь собираться пора? Откликнись, мой Ангел Небесный, Воскликни скорее: «Я здесь! От Бога несу я прощенье, За тем и спустился с Небес! Помолимся вместе, родная, Вдвоем мы осилим врагов! Тебе я дарю утешенье Из святоотеческих слов».     Елена Усачева Ангел Идешь ты тихо, незаметно В жару и холод будних лет, И лишь порою предрассветной Ты шлешь мне мысленно совет: Не вспоминай недобрым словом, Не отвергай любви признанья, Не осуждай судьбы суровой — В ней Высшей Воли начертанье!     Лидия Налбандова Шествие Царя-страстотерпца Оковы сна, уж полночь через край, как вдруг… Я испугалась бы виденья, мне голос был, сказавший: – Николай! — в высокой тьме за миг до пробужденья. Движенье мнилось там, где он умолк. Во всем великокняжеском убранстве он вел на смотр святой имперский полк и нищих звал: – Молись и веруй в Царство!.. То Божья милость мне, посмевшей спать под отдаленный стук большого сердца: мне снилась Николаевская рать за год до прославленья Страстотерпца.     Ирина Рубашкина Часовня «Живоносный источник» в Быкове Стояла часовня одна, над источником сложена. В ней старая Зоя служила по имени Жизнь, и для освящения времени нашего – в Божие, читала Часы и молилась: – Иисусе, явись! И часто в часовне вода веселилась плесканием, воркуя, журча, обновляя крещальный обет. И каждый хвалил ледяную купель покаяния, где сердце рванулось со дна – в заповеданный свет!.. Под кровом часовни я тоже боролась за чудное, за Имя Твое над моей, над овечьей судьбой. В воде мои канули муки. И новая буду я ногами веселыми бегать зеленой тропой, той узкой тропой до часовни одной у подножия Господнего лета… Увижу ли Зою зимой, где для освящения времени нашего – в Божие всё плещется Слово… И смысл не придумать самой.     Ирина Рубашкина Архангелы Любви Где ты, любовь? Где чистая, святая? Когда мне нет пощады от людей, Я не жалею слез, я уповаю На ангела из Божьих лебедей. Иду на имя, но в вечернем свете Для нас загадка – пламенная суть. Ни словом, за которое в ответе, Ни зрением, что может обмануть, Не стать роднее с молнией такою. И голос был на жалобы мои: – Хвали языкознанье неземное За имена Архангелов Любви, Архистратигов мысленной вселенной! И глас умолк – сияло торжество: Гляжу на семисвечник драгоценный, Земное забывая естество… – Прославь Архистратигов силы Божьей, Любовью вхожих в Неприступный Свет С зерцалом жизни – драгоценной ношей Молитв святых за Церковь смутных лет! __________________________ До ревности любя, кто ищет мира? За верных чад, за Вифлеемских крох Воинствует смиренье Михаила И вопрошает имя: – Кто как Бог?! И вижу в храме – легкий, по левкасу, На самой благолепной из икон Бег Гавриила с лилией атласной И Девы Богородицы поклон. Архангел добрый Рафаил-Азарий — Слепому врач, попутчик жениха. «Товит» читаю новыми глазами. Врачуй нас, дух библейского стиха! Влюбленность в числа, преданность науке Не накажи, Господь, змеей могил! Возьми мой ум кичливый на поруки, Архангел-просветитель Уриил! Моей молитве слабой дай терпенье: Нет сил, а надо восходить до звезд, — На лествицу молитвенного пенья Салафиил зовет в Великий пост. Гуди, Иегудиил! Возьми скрижали, Трехрядный бич возьми на Ханаан И злат-венец, чтоб тени исчезали От царственного вида христиан, Чтобы, когда благословений ворох Варахиил семействам раздает, Хватило благ для всех, кто был мне дорог. Всех благ по вере в ангельский полет! Я знаю: вознесенье – наша участь! И я прошу прощенья у людей, Чтоб легче было на плече очнуться У Ангела, из Божьих лебедей.     Ирина Рубашкина Мой ангел Клочками память прорывалась И в теле болью отзывалась, Такой, что мне порой казалось, Что легче умереть, чем жить. Сестра в застиранном халате Летала ангелом в палате, А я, прикованный к кровати, Пока что продолжал служить: Бежал в атаку с автоматом, Что было сил, солдат солдатом, И под разорванным закатом Внезапно обретал покой… Сестра ко мне склонялась низко, Ее лицо я видел близко, Но мне тогда казалось риском Коснуться ангела рукой. Струились в ней частички света, Как снегопад в разгаре лета, А за спиной порхала где-то Моя несчастная душа. Как будто с телом распростилась И в мир иной переместилась, Но жизнь во мне сильней забилась, Хотя не стоила гроша… Как долго это продолжалось И что во мне за жизнь сражалось? Но только верю, всё держалось Лишь на любви сестрицы той. С такими хрупкими плечами, Она бессонными ночами, Заботой, лаской и речами Сумела выиграть тот бой.     Борис Жихорев Прощеное воскресенье Не долгий, но важный путь, Как всё в этой жизни грешной, До слова – от мысли поспешной — Бессмысленного «Забудь!». Легко, если честен с собою. Голгофа – в глаза. И в поклон: – Простите! Седой головою — В пояс, глотая стон. Коль легче вам – осудите. Коль в тягость – навек прокляните И, что не исчез, простите… За боль и презренье – поклон. И если спиною ко мне, То всё равно: – Простите! Простите, простите, простите! Молчишь? Я прощаю тебе!     Сергей Тресвятский Так хочу быть В грехах раскаивайся, друг, Не потому, что хочешь хлеба — Чтоб разорвать порочный круг, Чтобы с тобою рядом – Дева, А не коллекция подруг. Чтобы от неба и до неба От Девы – обережный круг С тобою рядом, где б ни был, Иль на распятье, иль на дыбе — Не почернеть душой от мук. Пусть искушения разлук На этом избранном пути Не затворят от счастья дверцу. Не отвернуть, простить, дойти — Воскреснуть от любимых рук, Чтоб грудь не выбросила сердце…     Сергей Тресвятский Любовь – Живая вода Баллада Я опоздал на крик. Как быстро он затих. И, затворив глаза, ладонь скользнула вниз… Я знал, как он родился, и знал, когда он рос, От чуба на макушке и до седых волос. Я тряс его за плечи, твердил: «Она придет!» И лепетал о вечном, наивно, но всерьез. Еще живые губы кривились от пощечин. Какие бабы дуры! Я не хвалил их очень. Водою, горстями – водою, Ладонью, водою живою — Еще не застывшие веки, Морщинки живые, как реки, Отметки прощения боли, Любви безответной и поздней. И небо, и поле… И счастье, и горькая доля, С любовью – живою водою… Я вздрогнул, как мгновение – перед глазами Лик! Я верю, но с святыми общаться не привык. Но где-то за живое Его укор задел: – Что смотришь как икона? А сам куда глядел?! И Он достал воды нам, и в рот ему дышал! Явился скоро третий, и тоже помогал. Меня поднял на крылья Его глубокий вздох. Мы все от счастья – в небо! Неужто с нами Бог?! Водою, горстями – водою, Ладонью, водою живою… Любви оживляющей руки… Уйти и воскреснуть в разлуке, И ждать, и хранить свою верность, И жить, улетев в бесконечность… И небо, и поле… И счастье, и горькая доля, С любовью – живою водою… Мы, свесив ноги с облака, сидели вчетвером. По «соточке» – не лишнее. Я сбегал, и потом Мы долго жали руки, смеялись с облегченьем, Не мысля о разлуке, болтали вновь о вечном. Но третий как-то тихо: «Мне, мужики, пора. Она меня просила помочь тебе вчера. Вдруг, если будет нужно, я вам махну рукой. Мы ангелы, но тоже нас кто-то ждет домой…»     Сергей Тресвятский Десять тысяч Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь, Дальние пещеры Я б и меньшего не сумел. Мне ли мериться с ними вровень?!! Десять тысяч нетленных тел, Охраняющих крест Господень! В полумраке пещерных стуж, Пред Творцом дерзновенно правы, Десять тысяч прощенных душ В ореолах надмирной славы… Не узреть золотых корон, Не увидеть того сиянья! Десять тысяч таких, как Он, Разделивших Его страданье. Возжелаю… и не пойму, Чем платить за такую вечность. Десять тысяч – вослед Ему, В назидание нам, беспечным. Там, за тьмою пещерной – свет, Суетливое царство наше. Век закончился… Краток век… Что теперь положить на чашу? Инок в черном сказал: – Молись… Всё, что было с тобой, — Пустое! Десять тысяч, ушедших ввысь, Не оставят тебя в покое…     Дмитрий Ярошевский г. Печоры, октябрь 2003 г. Звезды знали… Стихотворная ассоциация на работу графика Петра Сацкого из цикла иллюстраций к «Житию Иоанна Шанхайского» Звезды хлопали в литавры, Не боялось тело стужи, Благодать великой Лавры Школярам стучалась в души. Золотил соборный камень Полумесяц осторожно, Мир застыл на самой грани Перед бездной невозможной. Небосвода лик пречистый К храму высветил тропинку, На лицо семинариста Пала белая снежинка. …В кельях иноки не спали, Труд молитвенный вершили. Звезды пели, звезды знали, Что за отрок перед ними. И сиял Покров незримо Божьей грамотой охранной Над студентом Михаилом И… Владыкой Иоанном.     Дмитрий Ярошевский «В царстве сем, где нет давно закона…» Старцу иеросхимонаху Сампсону (Сиверсу) посвящается В царстве сем, где нет давно закона, Где сердца изъедены тоской, По холмам второго Вавилона Мы течем безвольною рекой. Позабыв про дедовскую пашню, В странную играем мы игру, Норовим опять построить Башню (Ту, что так Творцу не по нутру). Сыты-пьяны, всем уже довольны, С юных лет войдя в такой искус, Глухи мы к набатам колокольным, Тем, что вновь оплакивают Русь. Значит, время вновь идти нам в гости Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/sbornik/krylya-sbornik-russkoy-duhovnoy-i-patrioticheskoy-poezii-sovremennye-poety-podmoskovya-vypusk-pervyy/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.