Любовь потерянных душ

Любовь потерянных душ Арина Ломтева Главные герои Антон и Мышка любят друг друга, их души созданы только друг для друга и ни для кого больше. В определённый момент между ними происходит разрыв. Через некоторое время они погибают при трагических обстоятельствах. Они снова встречаются на Небесах для того, чтобы спасти свою любовь и воссоединиться в следующей жизни. Основная часть событий происходит в Санкт-Петербурге – родном городе главных героев. Также описываются их жизнь после смерти и показаны их размышления на предмет того, как сложилась бы их судьба, если бы они вовремя поняли и простили друг друга…. Повесть «Любовь потерянных душ» – шанс двух влюбленных обрести друг друга. Навсегда. Арина Ломтева Любовь потерянных душ The potency of a soul is measured by how much it can trust and love; its impotency by how little. I Мышка проснулась от того, что кто-то тихонечко гладил её по лицу. Прикосновения были нежными, ненавязчивыми. Не открывая глаз, можно было определить, что это прикосновения любящего человека. Мышка открыла глаза и увидела склоненное над ней лиц того, кого она любила, кто любил её, но с кем она по каким-то причинам резко оборвала общение. Что это были за причины, она не помнила, помнила только, что её жестоко обидели, обидели подозрениями и недоверием… Мышка осмотрелась по сторонам. Она лежала в просторном, залитом солнцем помещении, как будто на какой-то огромной террасе, а вокруг неё было много-много цветов. Все они росли в больших и маленьких вазонах. Те, что были побольше, стояли подальше, те, что поменьше, впереди. От каждого растения исходил свой собственный аромат: от одного – сладкий, от другого – мятный, от третьего – душистый, как от лесных трав… Мышка была в кровати. Всё было белоснежным: простыня, одеяло, небольшая подушечка. Такая белоснежная постель была типична для большинства европейских отелей – Мышка это знала, потому что в своё успела попутешествовать. В последний раз она была в Брюсселе. Она туда уехала очень спонтанно и пробыла там достаточно долго. Поездка была грустная. Что вынудило её предпринять эту поездку, она не помнила. Не помнила она и подробностей пребывания в Брюсселе. В памяти всё было темным, как ночью. Помнила только, что эта поездка была для неё последняя… – Я в больнице? – Спросила Мышка, оглядываясь по сторонам и не особо обращая внимание на того, кто сидел рядом и смотрел на неё с улыбкой. – Нет, ты уже не в больнице, – ответил он. Почему же они так долго не общались? Из памяти было вытерто всё. Мышка поморщилась, пытаясь хоть что-то вспомнить. – Если я не в больнице, то где? В санатории? – Нет, ты не в санатории. Ты там, где намного лучше, где хорошо так, как нигде больше. – Где же тогда? – Придёт время, я всё тебе расскажу. – А ты разве не в Москве? Ты же собирался туда, – Вспомнила вдруг Мышка. – Я уже был там… – Он вдруг поник. – Так что, ты опять в Питере? – Мышка, мы с тобой не в Питере и не в Москве. Мы очень-очень далеко, – грустным и каким-то уставшим голосом ответилон, – Я тебя дождался, и для меня это самое главное. – А почему ты светишься? – Вдруг обратила внимание Мышка на приятное, неяркое свечение, которое исходило от него и как будто согревало. – Ты тоже светишься, – заметил с свою очередь он. Машинально Мышка глянула на свои руки – они и в самом деле светись таким же приятным, ненавязчивым светом. Мышка отбросила одеяло и оглядела себя с головы до ног – она светилась вся, даже от розовой ночной рубашки исходило свечение. У неё в голове сразу же зароился беспокойный рой вопросов, а он, словно желая предвосхитить их, уложил её на подушку и укрыл одеялом. – Спи. Тебе нужно восстанавливаться. Ты потеряла много сил. Мышка собиралась спросить, зачем ей восстанавливаться, но внезапно её сморил сон. Веки сомкнулись сами собой. Он какое-то время смотрел на неё, затем поднялся и вышел. Он так долго ждал её, свою девочку. Он так боялся, что не встретит её, ведь здесь всё подчинено своим законам, и ему могли не разрешить её увидеть. Разрешили, в порядке исключения, видя, как он её любит и мучается болью потери. А могли не разрешить, ведь она не простила его, и у него оставалась большая вина перед ней… Второй раз Мышка проснулась, когда уже начало смеркаться. В помещение, где она лежала, проникали бархатистые сумерки. Казалось, им хотелось, чтобы она всегда была спокойна и никогда ни о чём не переживала. Растениям, видимо, хотелось того же самого. Мышке чудилось, что они в участливом молчании наблюдают за ней, сочувствуя тому, что она пережила – чему именно, вспомнить она не могла никак. Растения тихонечко шелестели стеблями – казалось, они о чем-то переговариваются, не переставая при этом наблюдать за Мышкой. Сама Мышка лениво повернулась на бок и поймала себя на том, что ей не хочется вставать. Поначалу её посетили легкие угрызения совести – нужно готовиться к занятиям, а она спит, но эту мысль затмила другая, неожиданная: занятий никаких нет и больше никогда не будет. От этой мысли Мышке почему-то стало не по себе. Она завернулась одеяло и уселась. Мысли её обратились к нему. Ей вдруг очень захотелось, чтобы он был здесь, рядом с ней. Она чувствовала к нему щемящую нежность и бесконечную жалость. Она будто тоже была в чём-то перед ним виновата. В эту же минуту он, словно на расстоянии прочитав её мысли, пришёл на её немой зов и, улыбаясь, уселся к ней на кровать. Оба подались друг к другу, как при сильном взаимном притяжении, и обнялись. В следующий же миг встретились их губы. Это был настоящий поцелуй душ: нежный трепетный, очень долгий… Через какое-то время Мышка нехотя оторвалась от его губ и обвила лёгкими, как крылья птицы, руками его шею. Его руки обняли её чуть ниже талии, а губы целовали её между шеей ушком. Затем они снова встретились губами. Точно также они целовались впервые, когда только начинали дружить и любить. Казалось, это было совсем недавно. Вместе с тем это было очень давно… В какой-то момент Мышка начала задыхаться и рефлексивно прервала поцелуй. Он понимающе улыбнулся. Почему она мысленно называла его «он»? Ведь у него было имя. Его звали Антон. Оба они, он и Мышка, были из Санкт-Петербурга. Они очень друг друга любили, но почему-то свели отношения на нет. По какой причине, Мышка вспомнить не могла. Она помнила только, что причина эта была очень веской. А потом какое-то обстоятельство забросило её в Бельгию, и связь с Антоном оборвалась вообще. Возобновилось общение здесь… – Мне надоело лежать. Чувствую себя больной или калекой. Я бы пошла погуляла, – заметила Мышка, чтобы поддержать разговор. – Хочешь, вместе пойдем? Я как раз хотел предложить тебе куда-нибудь пойти. – И куда же мы пойдём? – А куда ты хотела бы? – С интересом спросил он. – Я много куда хотела бы… В Петергоф, на Марсово поле, в какой-нибудь парк… – Начала оживленно перечислять Мышка, – У меня такое впечатление, будто я не была там очень давно. – Так и есть. Ты не была два месяца в местах, которые ты любила, – констатировал он, неторопливоделая после Мышки глоток кофе, – Но сегодня мы побываем везде, где ты захочешь, тем более, что в Санкт-Петербурге начались белые ночи. – Я поняла! Мы в каком-то санатории и сейчас едем в Питер! – Сделала попытку догадаться о своем местопребывании Мышка. Он с улыбкой покачал головой: они были не в санатории. Мышка хмыкнула: снова она не угадала, а он умолчал о том, где они находятся. – Итак, откуда начнем прогулку? – Спросил он. – С Петергофа, – деловито сказала Мышка, спрыгнула с кровати и вплотную подошла к зеркалу, которое до этого не заметила. Она и сама удивилась, как это не увидела его, когда два раза просыпалась и осматривалась по сторонам. Оно словно возникло из ниоткуда, огромное, в серебристой оправе. Оно странно манило к себе, завлекало в себя. Мышке невольно хотелось переступить раму и шагнуть туда, в него. Зато её не впечатлило своё отражение. Из зеркала на неё смотрело маленькое щупленькое создание с запавшими глазами и каким-то странным шрамом в области шеи. Мышка рефлекторно стала ощупывать шею, пытаясь вспомнить, что с ней могло произойти, после чего у неё на всю жизнь на самом видном месте остался т такой некрасивый шрам. В это время подошёл он. Мышка повернулась к нему с взглядом, полным ожидания слов утешений или… пояснений. – Всё хорошо, – успокоил её он, присаживаясь перед ней на корточки, – Ты у меня красавица. – Ты так говоришь, чтобы не расстраивать меня, – покачала головой Мышка. – Я никогда не говорю так, чтобы не расстраивать. Я люблю тебя любую, вот и всё, – он улыбнулся и поднял к ней лицо, – Поцелуй меня. Мышка, слегка сбитая с толку этой просьбой в то время, когда они говорят о её незавидной внешности, склонилась к нему и прильнула к его губам. Он закрыл глаза, как закрывал их всегда, когда они целовались. В зеркале на фоне притихших в темных сумерках растений отражались светящиеся спокойным светом силуэты двух любящих друг друга душ, слившихся в трепетном поцелуе. II Мышка так и не поняла, как они оказались в Петергофе. Зеркало, перед которым они целовалось, стало ещё больше в размерах. В конце концов, оно словно растворилось, испарилось в воздухе, а они оказались в открытом море. Их ноги едва касались воды. На секунду Мышка испугалась, что вода затянет их в свои глубины, и они пойдут ко дну. Она ойкнула и боязливо посмотрела под ноги, а он крепко прижал её к себе. – Ничего не бойся, – прошептал он, касаясь губами её маленького уха. – А мы не утонем? – Мышка продолжала с опаской коситься на покрытую золотистой рябью поверхность чистой прохладной воды. – Не утонем. Такие, как мы с тобой, не тонут, не горят, и не падают, – улыбнулся он, – Если тебе страшно, смотри не под ноги, а вперёд. А впереди разлился розовый дымчатый закат, на фоне которого, важно рассекая морскую гладь, плыл огромный корабль. Сонные после ночи чайки лениво перекликались между собой, то качаясь на волнах, то взмывая в небо, то присаживаясь на мачты и трубы корабля. Мышка сразу же узнала в нём знаменитую «Аврору». – Интересно… «Аврора» плавает, в то время как она должна стоять на ремонте в Кронштадте. – Она там и стоит, – загадочно улыбнулся он. – Вижу я, как она стоит! Рассекает по морю! – Возвращается домой с ночной прогулки, – пояснил он, – Ночью ей скучно стоять одной на морском заводе, и она пускается в самовольное плавание. Сейчас она, судя по всему, была в Швеции. Во всяком случае, возвращается оттуда… – Чудеса! – Хмыкнула Мышка, – А если ей и днём захочется попутешествовать? – Нельзя, – покачал головой он, – Если «Аврору» не застанут на месте, будет большой скандал. На заводе решат, что её украли. – Как мило! «Аврора», которая гуляет сама по себе! – Каждая вещь живёт своей жизнью, только обычные люди этого не замечают, – задумчиво сказал он. – Наверное, мои тапки тоже живут своей жизнью. Я каждый вечер ставлю их возле кровати, а утром они оказываются у окна, – вспомнила Мышка, – Им, наверное, летать охота! Он улыбнулся и ничего не ответил. Через несколько мгновений Мышка увидела знакомый с детства берег Финского залива в Петергофе. Она не знала, который час, но догадывалась, что ещё очень рано, потому что туристов и отдыхающих до сих пор не было. – Петергоф откроется только через три часа, поэтому сейчас в нашем распоряжении весь парк, – словно прочитав её мысли, пояснил он. – Тогда нам здесь нечего делать! – Пожала плечами Мышка, – Сейчас даже фонтаны не работают! – Ты уверена в этом? – хитро улыбнулся он и потянул её к Большому каскаду. В ту же секунду Мышка почувствовала обжигающую свежесть водяных струй фонтана «Самсон». Золото бронзовых скульптур и хрустальные водяные струи искрились, переливались, слепили глаза. Мышка была в восторге. Ей одновременно было необычно, страшно и весело. Он тоже смеялся и пытался затащить её в воду с головой. – Что это за дурь вы тут устроили?! – Раздался вдруг у них над ухом зычный голос. Оба подняли головы вверх. Судя по всему, с ними разговаривала статуя Самсона, раздирающего пасть льва. Во всяком случае, голос исходил с её стороны. – А что, нельзя? – Вырвалось у Мышки. Он незаметно дёрнул её за рукав, а она досадливо отмахнулась. – Можно, конечно! Только я мог ещё три часа спать, а не развлекать вас, бездельников! – А Вас никто не просит нас развлекать! – Снова огрызнулась Мышка, – Спите себе, сколько влезет! – Если я буду спать, то спать здесь будут все, и чёрта с два вы попрыгаете в фонтанах! Весь парк на уши поставили! – Ревел Самсон. – Да уж… Мы бы тоже могли постоять в тишине и довольствии… Хватит с нас невоспитанных туристов, – картинно вздохнули скульптуры Юноны, Венеры и Галатеи, а Юпитер недовольно нахмурился. Одна из бронзовых лягушек проснулась, сонно квакнула и снова заснула. – Извините нас, пожалуйста, – Мышкин спутник густо покраснел, – Моя Мышка очень вредная, со всеми любит ссориться, но плохого не сделает. – Ладно уж, идите… – Махнул рукой Самсон, – А я дальше буду одолевать своего Льва. – Удивляюсь твоей способности переругаться со всеми, с кем можно и с кем невозможно, даже со скульптурами! – Вменял он Мышке, когда они спустились к водам Морского канала по направлению к заливу. – Их никто не трогал! Пускай стоят и молчат! – В своём запальчивом духе ответила Мышка и осеклась. До неё только сейчас дошло, что она вела весьма милый диалог со скульптурами Большого каскада. – Умничка моя… Ты ещё и не такому научишься, – опять, будто прочитав её мысли, сказал он и обнял её за плечи. – Точно чудеса… – Пожала плечами Мышка и тут же переключилась мыслями на другое, – А я вот никогда не была в Большом дворце. – В Большой дворец попадём в другой раз. Там сейчас идёт ремонт, и ничего, кроме пыльных чехлов и лесов, мы там не увидим. – Ну, а в Монплезир можно попасть? Или там тоже ремонт затеяли? – Не могу сказать… Сейчас узнаем. В этот же миг внезапный порыв ветра отнес в сторону, и они оказались перед любимой резиденцией Петра Первого. В уютном саду, раскинувшемся перед дворцом, пышным цветом цвели красные и розовые тюльпаны и тёмно-синие ирисы. Мышка вдруг почувствовала усталость и присела на широкую зелёную изгородь из аккуратно постриженных кустов самшита. Он присел рядом с ней. – Мыша опять хочет спать… – Он сочувственно улыбнулся и склонил её голову к себе на плечо, – Мы можем прикорнуть в Монплезире на каком-нибудь диванчике. – Здесь тоже неплохо: солнышко, тепло… – Мышка зевнула и не заметила, как уснула. Она спала минут пять-семь, но за этот короткий промежуток успела увидеть сон, что на пересечении Марлинской и Монплезирской аллей её встречает сам Пётр Первый, она делает ему реверанс, а он добродушно ей улыбается и галантным жестом приглашает в свою любимую резиденцию, куда она так хотела попасть. Проснулась Мышка в обители Петра – дворце Монплезир, и не где-то, а в царской спальне. Спальня ей понравилась: небольшая комната в спокойных зеленоватых тонах, с высоким лепным и расписным потолком, с белым вычурным камином и, конечно же, с кроватью. Последняя была не очень большая, но уютная, с балдахином. Мышка была укрыта старинным расшитым покрывалом. Пару минут она ломала голову, как могла уснуть здесь, во дворце-музее, да ещё и под покрывалом… Интуиция подсказывала Мышке, что на этот раз о ней позаботился не тот, кто привёл её в Петергоф по волнам Финского залива. Его Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/arina-lomteva/lubov-poteryannyh-dush/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.