Маг. Школа

Маг. Школа Владимир Геннадьевич Поселягин Маг #2Наши там (Центрполиграф) Граф Арни Ки Сон в чужом незнакомом мире, где идёт 1941 год, начало той самой войны. Западные области и молодой маг на пути нацистских войск. Как он поступит, что сделает, как поведёт себя? Пока это неопределённо, но одно становится ясно: перед захватчиками не разбитые советские части, а всего лишь юнец с чарующей улыбкой и взглядом убийцы, и ещё неизвестно, кто из них страшнее – отступающие русские или этот молодой человек. Владимир Геннадиевич Поселягин Маг. Школа Роман © Поселягин В. Г., 2016 © Художественное оформление серии, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016 © ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016 Новый мир. Ночь, неизвестная местность, летнее поле – Вот чёрт! – прошипел я, растирая ушибленную коленку, унимая боль и пытаясь сплести плетение «Малое исцеление». Но меня отвлекло другое. Была ночь, лунная, поэтому я рассмотрел тёмную массу, с которой столкнулся. Я удивлённо осмотрелся. И глазам своим не поверил: тёмной массой оказался самый настоящий КВ-1, стоявший со всеми открытыми люками и одной расстеленной гусеницей на широком поле, уставленном разнообразной военной техникой, в большинстве своем битой и горелой. Судя по технике, KB тут был один, рядом вообще малыши стояли, видимо, мне «повезло» столкнуться при выходе именно с этим монстром. Погладив пыльную броню танка, о гусеницу которого ударился коленом, я пробормотал: – Кажется, я знаю, куда попал… и это мне нравится. Это по мне. Особо осмотреться я не успел, только расслышал не то далёкий гром, не то артиллерийскую канонаду, да у целой левой гусеницы тёмной кучкой лежал молоденький светловолосый танкист, ребристый шлем при падении слетел с его головы и позволял видеть цвет волос. В расстёгнутом вороте его комбеза я отчётливо рассмотрел петлицы гимнастёрки, на которых было по два треугольника. Отсутствие запаха в довольно тёплую ночь ясно дало понять, что погиб он несколько часов назад. В это время неподалёку вспыхнул прожектор, осветив корпус танка, за которым я стоял, и раздался крик: – Хальт?! Алярм! – Я тебе покажу хальт и алярм, – зло прошептал я и попытался запустить плетение «Глаза» в небо, чтобы осмотреться, но, к моему большому удивлению, как и с «Исцелением», у меня ничего не получилось. Догадка мгновенно пронзила меня. Резко обернувшись к сияющему драгоценными камнями порталу, я только со злостью заскрипел зубами. Маги Торена нашли-таки, как воздействовать на меня. С помощью портала они лишили меня магии. Видимо, подсадили в него жучок, когда я активировал портал и проводил к ним людей из Мёртвого мира, и тот сработал на первого же одарённого, то есть на меня. Но как они это сделали, портал-то односторонний! Артефакт древних? – Алярм!.. – продолжал надрываться неизвестный немец, поэтому мне пришлось прервать размышления и метнуться к погибшему танкисту, на боку которого была кобура. Подскочив к нему и хлопнув по оказавшейся пустой кобуре, я только тихо засмеялся, не обращая внимания на крики немцев вдалеке. Плюхнувшись на пыльную траву рядом с танкистом, я посмотрел на него и пробормотал: – И чего я испугался, с моими-то возможностями? Наверное, от неожиданности. В портале, что мерцал рядом, было до пятидесяти драгоценных камней, и все они слабо светились, то вспыхивая, то тускнея, и только два светились достаточно ярко, подсказывая мне, где именно сидит тот жучок, какие плетения им заражены. – Чистить придётся, – пробормотал я. – Ох и повожусь… Пока я раздумывал, сидя у гусеницы танка, немцы затихли, правда, прожектор продолжал светить, отчего танк отбрасывал длинную тень, да и справа и слева от боевой грозной машины появились покачивающиеся тени, показывающие, что в мою сторону кто-то шёл. Меня это не сильно обеспокоило. Анализом того, что со мной произошло, я решил заняться позже, а пока нужно избавиться от лишних свидетелей, благо у меня было чем. Да, меня лишили магии, но уверен, это временно, с наложенным на мою ауру заклинанием я справлюсь, но вот то, что портал заражён и мне придётся его, скажем так, ремонтировать и удалять жучок, вот это бесило. Бесило по той причине, что я теперь не знал, сколько времени мне на это понадобится и насколько я задержусь в этом мире. Месяц, полтора? Проще новый портал построить, на это у меня пара недель уйдёт. Заготовок-то нет. Пока я об этом размышлял – опять мысли в пока ненужную сторону ушли, – руки уже давно были в бауле, который я бросил перед собой. Достав две деревянные расписные шкатулки – с третьей только маг может работать, – открыл их. Быстро просмотрев, что в них находилось, я зловеще улыбнулся и достал два разных амулета. Первый повесил себе на грудь, это был специализированный защитный, те универсалы, что висели на мне, от этой напасти могут и не спасти. А второй, магическую гранату, активировав, подбросил метров на шесть вверх и закрыл глаза и уши. Раздался хлопок и вспышка, как от светошумовой гранаты, но эффект несколько иной. Неторопливо перебрав остальные амулеты, я ещё десяток повесил на грудь, чтобы сразу можно было использовать, остальные убрал в шкатулки, а те сложил в баул. Пространственная сумка мне, к сожалению, пока была недоступна: чтобы её открыть, нужны магические умения, временно блокированные чужеродным плетением. На самом деле мне стоило бы поторопиться. Нет, не из-за немцев, что сейчас разлеглись под действием заклинания паралича на три километра вокруг, – я использовал амулет средней мощности, – а затем, чтобы избавиться от плетения. Да, я примерно знал, что это такое, читал упоминание в книге одного магистра древних. Там же было описано, что собой представляет это плетение и как от него избавиться. Чтобы избавиться, нужен второй маг, но если его нет, то в принципе помогут и специальные медицинские амулеты, если они есть. У меня, к счастью, имелись и, также к счастью, были адаптированы для использования не магом, то есть с ручным управлением. Не то чтобы я готовился, просто руку набивал на изготовление таких амулетов и артефактов, некоторые потом рассеивал и на этих заготовках делал новые, но всё же медицинские у меня наличествовали в бауле, а не в пространственной сумке. А вот к несчастью могу добавить то, что если я не избавлюсь от плетения в течение пяти дней, то оно закончит свою работу и сделает меня простым человеком. Вот этого не хотелось категорически. Да и поспешить надо, плетение-то работает и уничтожает мою ауру, как бы совсем её не изувечило. Встав и держа баул за лямки, я выглянул из-за танка. Как и ожидалось, буквально в двадцати метрах цепью в разных позах разлеглись немцы, издалека, установленный, кажется, на чём-то вроде бронетранспортёра, продолжал светить прожектор, слепя, но и там была тишина. Довольно кивнув, я подошёл к порталу и коснулся одновременно двух камней, отчего портал перестал светиться и все камешки погасли. Хорошо, что я встроил в портал и ручное управление, а то бы он тут до-о-олго светился, пока накопители не разрядились бы или немцы его не обнаружили. Амулет паралича, что я использовал, накладывал заклинания на всех живых существ на пять часов. Поэтому время у меня было, но всё же следовало поторопиться. Быстро разобрав портал, я убрал его в баул и, повесив последний на плечо, направился к немцам. Пока есть возможность, нужно осмотреться и разобраться в ситуации, да и тех немцев, что меня обнаружили и, что уж говорить, напугали, ликвидировать не помешает. Обе свои сабли я уже достал из баула и закинул за спину, кобуру со «стечкиным» повесил сбоку, до этого он у меня вместе с саблями лежал. Это раньше я сам по себе был оружием, но теперь, лишившись умения убивать, вынужден использовать запасное, скажем так, дополнительное вооружение. Обойдя танк, я направился к немцам. Лежали они рассредоточено, как и шли. Насчитал семнадцать солдат плюс один унтер. Хотя, может, и офицер, в знаках различия вермахта я не разбираюсь, но это вряд ли, скорее всё же унтер. Формой от солдат он не отличался, только нашивок много, МП на груди, два чехла для магазинов на поясе, в каждом по четыре штуки их, да кобура с пистолетом. Но это я уже потом обнаружил. Подойдя к первому немцу, – глаза у него были открыты, и я был уверен, что он меня видел, но пошевелится не мог, – я склонился над ним и расстегнул ремень с амуницией. Я избавил всех солдат и унтера от оружия и разгрузок, древняя система, но у немцев была. Сложив всё это в стороне, документы я тоже не забыл, взял в руки карабин и, подсоединяя штык, направился к ближайшему немцу, рослому голубоглазому гиганту. Посмотрев ему в глаза, я сказал то, что мне первым пришло в голову и что я знал в совершенстве на немецком языке: – Гитлер капут. После этого я воткнул штык ему в грудь, проткнув сердце. Покрутив и выдернув, направился к следующему. Так, работая как крестьянин, что накалывает на вилы пук соломы, я прикончил всех немцев. Повозившись с трофеями, я всё-таки впихнул их все в баул – он хоть и был безразмерный, но всё же и у него могло место закончиться. Да и трофеи были, на мой взгляд, вполне приличные: два автомата, два пистолета и шестнадцать карабинов, не стоит забывать о ремнях с боезапасом и сапогах. А что? Трофеи они и есть трофеи, тоже денег стоят, тем более обувь у немцев оказалась добротной. Я только одну пару оставил на ногах хозяина из-за её сильной изношенности. Я направился в лагерь. Прожектор, что всё это время слепил мне в глаза, из-за чего мне пришлось идти чуть в стороне, позволил осмотреться и определить, что немцы были из трофейщиков. Да-да, передо мной были классические трофейщики. Три грузовика, большой тягач с краном, бронетранспортёр с прожектором и зенитными пулемётами в кузове, пяток палаток. Чуть в стороне стояли два Т-26 с поднятыми над моторами бронелюками, видимо, их пытались привести в чувство. И в разных позах разлеглись пять десятков тел. – О, так тут и пленные работают? – пробормотал я, когда вошёл на территорию лагеря и обнаружил шестерых парней в чёрных комбезах, у двух даже шлемофоны сохранились. Танкисты, без сомнения, и, уверен, те немногие выжившие после боя на этом поле. За лагерем стояла ещё какая-то техника, но свет прожектора дотуда не достигал, луна же позволяла видеть только тёмные угловатые силуэты. По ним я определил, что это не грузовики или другая техника, а, похоже, танки, причём немецкие и, возможно, даже битые. А я ещё удивлялся, почему на поле только наша техника стоит, русская, ну или советская, как тут принято говорить, а здесь вон оно что, трофейщики или даже, возможно, ремонтная рота, которая, вероятно, занималась ремонтом своей техники и собрала в кучу битый и горелый металлолом. Удивляло наличие двух «двадцать шестых», но, скорее всего, поломки у них мелкие. Да и пленные были, вот немцы и решили восстановить пару машин. Постояв пару минут на границе лагеря, осматриваясь и прикидывая свои дальнейшие действия, я вздохнул и направился к пленным. Думаю, они мне пригодятся, по крайней мере, когда немцы начнут искать того, кто тут поработал, то подумают на них, а мне нужно найти такое место, чтобы не быть обнаруженным, и заняться собой, то есть избавиться от зловредного плетения, что сейчас активно расползалось по моей ауре. Пленных немцы держали в кузове отдельно стоявшей полуторки, которую охранял одинокий часовой, причём на ночь немцы их связывали. Видимо, опасались побега. Невысокие борта и отсутствие тента позволили мне заглянуть в неё и определить количество военнопленных. Подойдя к машине, я забрался в кузов и сел на скамейку у кабины. Осмотрев шестерых пленных, я хмыкнул и спросил: – Ну что, братья-славяне, как вы дошли до жизни такой? Молчите? И правильно, под заклинанием паралича особо не пообщаешься. Знаю, что вы в недоумении и в испуге, почему не можете двинуть ни ногой, ни рукой. Нет, парни, они у вас не затекли, это я наложил заклинание паралича, и не только на вас, но и на всех в этом лагере. Я маг, если вы не поняли. Если кто не знает этого слова, поясню по-простому, по-деревенски: я колдун, ведьмак и ведун, но всё же правильно называть меня магом. У меня тут свои дела, но вот столкнулся с немцами, и пришлось их уложить отдохнуть. Значит, так, сразу предупреждаю: я не советский и вырос в другом мире, на другой планете, но тоже русский, русич. Поэтому помогать буду вам, а не немцам. Сейчас я сниму паралич со старшего, и мы с ним пообщаемся, остальным слушать… Хотя куда вы денетесь? Встав со скамейки, я стал обходить пленных, отодвигая ворот и заглядывая под комбез. У троих были гимнастёрки, у одного под комбезом находилось нательное бельё, а вот у двоих даже его не было. По знакам различия я выяснил, что один был старшим сержантом, а второй – лейтенант, тут не спутаешь – по два кубаря в чёрных петлицах да с танчиками. – Ага, ты, значит, офицер, или, как у вас тут принято говорить, командир, – негромко пробормотал я, но, уверен, все меня слышали. Придав тому сидячее положение, я вытащил из ножен на поясе кинжал и перерезал ему верёвки, освобождая от пут. Посмотрев прямо в открытые глаза лейтенанта, тот не мог ими двигать, я сказал: – Сейчас я тебя освобожу, пообщаемся. Не советую нападать на меня или делать необдуманные поступки. Понял? Будем считать, что молчание знак согласия. Сняв с груди амулет, я приложил его ко лбу лейтенанта, отчего тот вздрогнул всем телом и яростно выругался. Голос у лейтенанта оказался мощный, трубный. – Лихо завернул, – в восхищении сказал я. – Успокоился? Готов к разговору? – Готов, – кивнул тот и, покрутив шеей, несколько неуверенно улыбнулся. – Никогда до этого не встречался с магами, а тут настоящий. Раз – и заклинания использует. На себе не почувствовав, никогда не поверил бы. Наблюдая, как он растирает руки и ноги, я кивнул: – Я тут у вас на Земле единственный маг, меня беречь надо. Ладно, давай о серьёзном. Значит, план такой: я вас освобождаю, вы уничтожаете парализованных немцев, которые сейчас нас слушают, но вряд ли понимают, забираете пригодную технику и уезжаете. – А вы? – У меня свои планы. Но чуть позже я собираюсь добраться до русских и, возможно, даже встретиться с вашим лидером Сталиным. Это позже, сейчас я серьёзно ранен. – Что-то незаметно, – окинув меня взглядом, сказал лейтенант и, приняв у меня кинжал, стал резать путы у своих подчинённых или друзей, не знаю, кто они ему. – Если не видно раны, это не значит, что её нет, у меня действительно серьёзное ранение, и требуется время, чтобы вылечиться. – Так, может, мы останемся с вами, будем охранять, а потом сопроводим к нашим? Вместе-то уж мы пробьёмся к нашим, они тут недалеко. – Ваши откатываются всё дальше и дальше, лейтенант, пешком не догоните. С техникой ещё сможете. Я вас и отпускаю, потому что мне нужно, чтобы вы уехали отсюда и шумели как можно громче, уничтожая всё за собой, мосты и встречных немцев. Танки вперёд ушли, тут только пехота, вам нужно опасаться лишь противотанковых пушек. – Вы хотите, чтобы мы увели немцев подальше и вы спокойно лечились? – прямо спросил танкист, возвращая мне кинжал. – Именно так, – согласился я. – Что ж, я согласен, думаю, парни меня поддержат. – Отлично, вот, держи амулет, он уже активен, приложи каждому ко лбу. Лейтенант быстро проделал необходимые процедуры, и танкисты зашевелились, кто со стоном, кто с ругательством растирая кисти рук и ноги. Связали их крепко. Забрав амулет, я спрыгнул с кузова и, осмотревшись, сказал лейтенанту: – Собирайте оружие, боеприпасы и амуницию, до рассвета вас тут уже не должно быть. И найдите мне немецкого офицера, причём живого. – Зачем он вам? – спросил танкист. Он тоже вылез из грузовичка. За ним попрыгали остальные, разбредаясь и собирая оружие. – Немецкий хочу выучить. Это быстро, пять минут – и говоришь не хуже настоящего немца, а офицер ещё знает все уставы немецкой армии и имеет необходимый опыт, я тоже могу его забрать и внедрить в голову, получив новые умения и знания. – Лихо, – присвистнул лейтенант. – Даже не верится… А меня можете научить? – Запросто, офицера тащи. Я и твоих бойцов обучу. Лагерь бы зачищен, к моему удивлению, очень быстро, танкисты перебили всех немцев, кроме двух офицеров, молодого и пожилого. Как пояснил лейтенант, они все были злы на эту роту, занимавшуюся ремонтом и восстановлением битой техники. Были у них причины для этого, и серьёзные. Пленных было больше, но двоих расстреляли за отказ подчиниться и работать на немцев, да и те, кто согласился, неявно саботировали работу. Конечно, мне было любопытство узнать, какой сейчас день и сколько времени идёт война, да и наше местоположение выяснить хотелось, но танкисты очень серьёзно отнеслись к тому, что через несколько часов нужно покинуть лагерь, поэтому даже летёха работал, и работал основательно: заколол, как и я когда-то, штыком десяток немцев, приволок по очереди за шкирки двух офицеров, лейтенанта и капитана. Так что время на расспросы появилось только тогда, когда я достал из баула нужные амулеты и, собрав немного кривую конструкцию, надел её на голову молодого офицера. – А почему ему, а не капитану? Он же явно опытнее, наверняка ещё в империалистическую воевал, – спросил лейтенант. Он стоял рядом, вооружённый пистолетом в кобуре и автоматом на плече, на его голове красовался шлемофон, по бокам на поясе топорщились чехлы с магазинами к автомату. На его ногах красовались новенькие офицерские полусапожки, похоже, у молодого снял, у старого сапоги на месте были. – Именно что опытнее, но закостенелый в своих убеждениях ветеран, по-другому не скажешь. Поэтому знание языка и все новые уставы вермахта берём из головы лейтенанта, а умения по ремонту немецкой техники – из головы капитана, он тут действительно дока, – пояснил я лейтенанту, пришлось немного напрячь связки, так как танкисты перегоняли оба «двадцать шестых», которые мгновенно привели в порядок, в сторону, где формировалась колонна. – Да, кстати, какое сегодня число и где мы находимся? Да и представиться друг другу не помешает, а то всё времени не было. – Да, действительно, всё как-то быстро закрутилось, в спешке, неожиданно… Разрешите представиться, командир танковой линейной роты лейтенант Архимов, Евгений Савельевич. Попал в плен сегодня… а, уже вчера вечером во время встречного танкового боя в районе Луцка. – Луцк, Луцк… – задумчиво пробормотал я и спросил: – Двадцатая или девятнадцатая дивизия? – Девятнадцатая танковая, тридцать седьмой полк, – удивился летёха, – а как вы?… – Книги читал, да ещё был один у меня любитель истории, все уши прожужжал об этих боях… А число сегодня какое? – Двадцать пятое июня, два часа назад настало. – Понятно. – Вы не представились, – напомнил танкист. – Ну да, точно, – согласился я и, встав с колен, представился: – Граф Арни ки Сон, магистр боевой магии. – Граф?… – с непонятной интонацией выделил это слово летёха. – Всем одарённым, которые имеют способности к магии, присваиваются дворянские титулы по окончании академии магии, – ответил я и сел рядом с немцем, продолжив работу. – Правда, я её не окончил, раньше сбежал, а титул просто купил, но всё же он мой, значит, я граф, причём настоящий… Хм, всё, слепок памяти снят, ненужная информация удалена, слепок я перенёс на многоразовый артефакт перемещения. Кто первый? – Давайте это будете вы, – предложил лейтенант. – Согласен, – кивнул я и протянул небольшой серебряный, с мелким драгоценным камушком амулет в виде паука. – Слушай, как его использовать. Я сейчас лягу рядом с молодым немцем, и ты коснёшься этим камушком моего лба. Меня выгнет дугой, но через десять минут я очнусь. Понял? – Конечно, это не трудно, коснуться и подождать. – Точно. Внедрение новых умений на моей ауре никак не скажется поначалу, то есть плетение этому не помешает, поэтому я спокойно лёг на пыльную примятую траву и прикрыл глаза. Через секунду произошло касание, и меня буквально парализовало от боли, но она быстро прошла, и я вырубился. Знания действительно нужные, так что я легко пошёл на это. С немцами мне, возможно, ещё не раз предстоит встретиться, нужно знать язык и письменность своего потенциального врага. Привстав на подножке немецкого грузовика, я наблюдал, как колонна тёмной массой с гулом моторов удаляется в сторону ближайшей деревни, которая находилась в двух километрах от нас в низине, поэтому я её и не обнаружил. Лейтенант принял решение выдвинуться к деревне по той причине, что заклинание паралича будет действовать ещё два часа, значит, у него был шанс освободить своих подчинённых и сослуживцев, которые попали в зону работы моего амулета. Другой, что снимал паралич, я ему не дал, ни к чему, меньше чем через пару часов сам спадёт, а там пусть дальше само крутится. Я пытался ему советовать не использовать его жестяные танки в прямых атаках и не бросать бойцов на пулемёты, бить противника только из засад и только наверняка. Но тот улыбнулся и сообщил, что знания капитана, опытного вояки, уже улеглись и растворились в его знаниях. В курсе он теперь, как воюют немцы, и уже нашёл несколько вариантов противодействия. Один из них – как раз возможности засад. Так что он только поблагодарил за мои советы, но сообщил, что сам разберётся. Ну-ну, посмотрим, какой он герой. Деревня после вчерашнего боя, конечно, сильно пострадала, но строений там хватало, вот в одно такое вчера их и загнали, а когда спустя час начали искать специалистов для ремонта трофейной техники, то их и выдернули, так что лейтенант был уверен в том, что легко освободит людей и сформирует боевое подразделение. Я даже подарил ему два амулета «Среднего исцеления», показав, как ими пользоваться, и предупредив о результатах. Шесть раз каждый использовать можно. По его словам, там были раненые, даже тяжёлые, это был их шанс обрести вторую жизнь, если немцы их ещё не добили. Но это танкисты, у меня же был свой путь. Лейтенант забрал два «двадцать шестых», один трофейный, отремонтированную «тройку», он его вёл сам, два грузовика и бронетранспортёр с зенитными пулемётами. К одному из грузовиков была прицеплена кухня, да и кузовы были набиты трофеями, включая продовольствие. Техника тут ещё оставалась, так что я подозреваю, что лейтенант, усилившись людским составом, освобождённым из плена, сюда ещё вернётся, но он об этом не говорил, видимо, не захотел. Немецкому языку я обучил всех, и танкисты удивлённо стали перекрикиваться на нём, нарабатывая практику, четверым, включая летёху, ещё внедрил знания по ремонту трофейной техники, так что они теперь в этом доки и не думаю, что бросят тягач и другое имущество ремонтной роты. Вернутся, сто пудов. На этом всё, скоро рассветёт, а работы полно, поэтому, попрощавшись с танкистами, я проводил их взглядом и, спрыгнув на пыльную землю, направился к легковому «опелю», на котором ездил командир роты, ликвидированный мной после того, как поделился знаниями. Молодой офицер отправился за ним следом. Заведя мотор, я поехал в противоположную от колонны танкистов сторону. Тут неподалёку, судя по карте в десяти километрах, была речушка, там утоплю технику и спрячусь в камышах на берегу, отойдя подальше. Мне нужно было два спокойных дня, чтобы привести себя в норму и убрать то зловредное заклинание, что не давало доступ к использованию природной магии. На амулетах долго не продержишься, я их вон даже заряжать не могу. Машина едва слышно урчала под прикрытием амулета глушения звука и на второй скорости переваливалась на колдобинах, пока я ехал к речушке. Амулет «Ночное видение», который я надел на лоб, позволял ориентироваться ночью, отчего я ехал с выключенными фарами. Это помогло, я далеко стороной объехал два крупных лагеря немцев. Трижды в открытом поле замечал группки людей, в которых легко определял окруженцев. Кто ещё ночью мимо дорог будет бродить? Ладно, хоть никому не попался на верный выстрел, не хотелось бы, чтобы меня случайно подстрелили. Хотя вряд ли это получится, как-никак три ступени защиты на мне, а вот технику повредить могут. Машину я всё же топить не стал, загнал подальше в камыши, и она села брюхом в грязь, потом вытащу, трофей всё же, и, нарезав камышей, забросал её ими. Маскировка плёвая, но, надеюсь, пару дней продержится, тем более я съехал с дороги и удалился от неё. Оставив опелёк под камышом, придерживая баул, я быстро зашагал прочь. Мне нужно спуститься вниз по реке километров на шесть в сторону и найти удобное место, неприметное со всех сторон, чтобы заняться собой. Такое место я нашёл чуть позже, дальше, в окружении ив, растущих на берегу и склонивших свои ветви над водой. Вот там, в камышах у небольшой речушки, которую переплюнуть можно, я и затаился. Через час на моей голове была очень сложная конструкция из медицинских амулетов и артефактов, ещё через полчаса я провалился в забытьё. Сам себе не поможешь, никто не поможет. – Вот ворьё! – возмутился я, обнаружив, что легковушки нет. На том месте, где я её оставил, были только разбросанные подсохшие стебли камыша да следы в мягкой болотистой земле. – Три дня всего не было. Ничего оставить нельзя, всё упереть готовы. Судя по следам, машину уволокли немцы. Кто ещё будет подгонять грузовик и вытаскивать её тросом? Машину, конечно, жаль, я её уже считал своей собственностью, ну да ладно, их вон по дорогам много катается, причём без магической защиты, ещё затрофею. Я стоял на берегу речушки в километре от места схрона легковушки и осматривался с помощью «Глаза», именно так обнаружив пропажу трофея. Да-да, я вернул себе магические способности, правда, это заняло у меня не два дня, а три, очень сложное вредоносное плетение оказалось, но всё же я снова полноценный маг. Это плетение было действительно заточено, не убивая одарённого, лишать его магии, но, к счастью, много дел оно натворить не успело, лишь начало перекручивать ауру, чтобы порвать её и уничтожить, а то, что искривлено, восстановится за три месяца. Я это самому себе как младший целитель говорю. Вовремя эту гадость с себя убрал, очень вовремя, потянул бы ещё сутки-двое – и всё, ничего бы не смог сделать. Это плетение оказалось сильнее, чем я думал. Достав из пространственной сумки горячий пирожок, я откусил его и продолжил мониторить обстановку вокруг. Через пару минут мне попалась на глаза большая группа окруженцев, что скрывалась в глубоком, поросшем кустарником овраге. Там было порядка двухсот человек. «Глаз» мгновенно подсчитал их и подтвердил мои прикидки – двести восемь. Все три дня лечения я лежал не шевелясь, будучи без сознания, только там, в виртуальном мире, сгенерированном медицинскими амулетами, я мог на равных бороться с плетением, но все эти дни я лежал под солнцем без капли воды и крошки еды, поэтому, когда очнулся, был сильно обезвожен и голоден. Я ещё не восстановился, имелась сильная слабость, но уверен, через пару дней всё пройдёт – маг я или погулять вышел? От серьёзного обезвоживания меня спас плащ, который я догадался набросить на себя, и встроенный в него режим охлаждения, это и дало мне протянуть без серьёзных последствий для себя столько часов. Ещё раз осмотрев группу, я вытер испачканные маслом пальцы о платок и пробормотал, дожёвывая пирожок: – Надо бы с ними встретиться, пообщаться. Чем больше слухов пойдёт обо мне, тем лучше. Когда все обо мне будут знать, тогда можно и через линию фронта переходить… М-да, пообщаемся, подкормлю их, снабжу всем необходимым, а сам побезобразничаю здесь. Складов тут брошено мно-о-ого, всё моё будет. Встав, я пошатнулся и плюхнулся на задницу. Утерев выступивший на лбу пот, только глухо выругался. Всё же я оказался истощён куда сильнее, чем мне казалось, и три километра от своей лёжки почти до места, где спрятал машину, похоже, прошёл на одной силе воли. Нет, физически со мной было всё в порядке, иначе я бы ещё раз использовал «Малое исцеление», как в тот момент, когда очнулся и обнаружил, что всё тело затекло. Усталость моя была астральная, а вот она уже сосала силы из физического тела, заполняя использованный мной резерв. Именно поэтому была слабость и головокружение. Когда я боролся с тем гадским плетением, то под конец был вынужден щедро использовать энергию своего астрального тела, другого выхода уже не было. Остальные запасы к тому моменту уже закончились, и вот сейчас я пожинаю плоды. К сожалению, плетений, чтобы восстановиться, не существовало, астральное тело было цело, не было лишь энергии. В принципе всё было не так уж и плохо, астральное тело не нужно было восстанавливать, повреждений оно получить не успело. У меня имелось в этом случае два выхода: или дожидаться, когда энергия пополнится естественным путём, но это я буду ходить неделю как сонная муха или использовать для подпитки смерть существа, лучше всего человека. С учётом идущей вокруг войны, это как раз не проблема. Чтобы подпитать астральное тело, нужно пять-шесть жертв, а лучше десять. Достав из пространственной сумки алюминиевую флягу с морсом, я жадно припал к ней, потом снова достал пирожок: пока сижу, можно и подкрепиться. – Чёртовы маги, – пробурчал я, жуя. – Восстановлюсь, приведу себя в порядок, портал отремонтирую и навещу вас, уродов. Сделаю алаверды. Убивать не буду, но сделаю так, что вы все, твари, лишитесь магии и станете простыми людьми. Посмотрю тогда, как запрыгаете. Восстановиться-то уже будет нереально… Бурча, я продолжил сидеть, прислонившись спиной к тонкому стволу берёзки, и осматриваться. «Осматривался» я не своими глазами, а «Глазом», что позволяло видеть на много километров вокруг. На три, если быть точным. Мельком осмотрев ту большую группу окруженцев, которую заметил первой, я продолжил сканировать округу. Чуть позже мной были обнаружены ещё три группы окруженцев, в одной было двое, в двух других – не больше, чем по десять человек. – О, а это ещё что? – удивился я. В двух километрах от меня находился лес, и довольно солидный. Через него проходила тонкая лента железной дороги, и на ней стоял поезд. Судя по красным крестам на крыше в белом круге, санитарный эшелон. – А как ты там оказался, милок? – пробормотал я и продолжил изучение. Дальности «Глаза» уже не хватало, я видел только конец состава, его последние вагоны, поэтому, подняв плетение повыше, смог разобраться, что там происходило. Похоже, санитарный поезд попал то ли под бомбёжку, то ли под обстрел авиации, паровоз был серьёзно повреждён, но, видимо, ещё мог двигаться и, пыхтя паром, загнал эшелон с основной дороги, которая находилась дальше, километрах в пяти, на запасную ветку… Хотя нет, не запасную, эта ветка вела к лесопилке, вон её корпуса виднелись чуть в стороне. Там же были целые склады с брёвнами. Хм, надо будет навестить их, похоже, они полные. Пригодятся. Присмотревшись, я заметил, что один из машинистов возится с остывшим котлом и пытается его отремонтировать подручными средствами, он явно решил, что шансы есть. Ему помогали пятеро легкораненых. У вагонов лежали носилки с ранеными, ходили и бегали медсёстры и врачи. Это хорошо, значит, персонал не бросил их, заботится о раненых. К сожалению, я знал, что их ждёт – уничтожение, поэтому, подумав, кивнул себе, решив, что помогу, но сначала необходимо привести себя в порядок. Это сделать довольно просто, нужно лишь выйти на большую дорогу. А по дорогам тут катаются одни немцы да немногие окруженцы из особо наглых, сохранивших технику и имеющих горючее. Доев пирожок, я ещё раз пробежался «Глазом» по округе и, опираясь о ствол берёзки, встал. Двое окруженцев минут через пять выйдут к речке в ста метрах от берега, у которого я сижу, и, без сомнения, разглядят меня. В принципе помощники мне были нужны, но эта парочка не внушала доверия. Одна винтовка на двоих, оба расхристаны до некуда, грязные, так ещё у того, что повыше, рука в бинтах. Как бы не самострел. – Нет, парни, мне с вами не по пути, – пробормотал я и, глубоко вдохнув, с трудом переставляя ноги, направился к дороге, по которой доехал сюда на «опеле». Хорошая машина была, мародёры чёртовы. Когда я удалился от берёзы метров на четыреста, два окруженца обнаружили меня и залегли в камышах. Я за ними неотрывно следил с помощью «Глаза» и видел, как они, переговариваясь, наблюдали за мной. Настроив магический направленный микрофон, прислушиваясь к их беседе, я продолжил идти к дороге. Тут километра три до неё осталось. Услышанное мне не понравилось: мешая украинские или белорусские слова, я не понял какие, раненый уговаривал своего напарника не стрелять мне в спину. Мол, немчура набежит. Тот говорил, что я немец, деревенские так не одеваются и уж тем более не носят шляпы с белыми перьями и чёрные плащи до пят. Что есть, то есть, одежда у меня была из мира Тории, переодеться у меня пока не было возможности. Вернее, сил не было тратить на такую чепуху. А одежда вон, в бауле была, «цифра» из Мёртвого мира, советская униформа цвета хаки времён войны с Афганистаном… Всё по моему размеру, включая обувь. Лейтенант, да и остальные танкисты тоже рассматривали меня и мою одежду с любопытством, но без особого удивления, наверное, в их понимании маги именно так и должны одеваться. Но эти окруженцы правы: я слишком привлекал внимание своей одеждой. А другой было у меня не так много, нужно поберечь, так как той же формы цвета хаки – несколько сотен тысяч комплектов на местных складах. Так что переоденемся. Всё-таки вооружённый окруженец стрелять не стал и с напарником озаботился тем, как переправиться, изредка бросая мне вслед взгляды, пока я не скрылся за очередным холмом. Эта парочка меня больше не интересовала, обычная махра, да и странные они были, поэтому шагал я к дороге, удаляясь от санитарного эшелона всё дальше и дальше. Дважды я отдыхал, но наконец впереди показалась полевая дорога, и, добредя до неё, я расстелил на обочине плащ и банально лёг на него, тяжело дыша и ожидая немцев. Лежу на виду, пусть они сами мной заинтересуются и остановятся, я слишком устал, чтобы устраивать засаду. Никогда я себя таким беспомощным не чувствовал, вроде и сила есть, и умения, это я о магии, а устаю как трёхсотлетний, доживающий последний год старичок-маг. Отдышавшись, я снова приложился к фляге и достал очередной пирожок. В этот раз с начинкой из яиц с луком. К сожалению, проживая в Мёртвом мире, я подъел практически все запасы, что наделал в Тории, это было моё НЗ, и я его как раз добивал. Как ни смешно это звучит, у меня осталось в запасе два пирожка и один пирог с малиной. Всё, больше ничего, даже пива не было, только вот этот разведённый из варенья морс в пяти, нет, уже в четырёх флягах. – Эх, бедный я, бедный, – закручинившись, пожалел я себя, доедая пирожок. Повернувшись на бок и завернувшись в полу плаща, я накрыл голову шляпой и стал подрёмывать. Будут немцы, сами остановятся. Дорога оказалась не такой уж и наезженной. Пока шёл к ней, заметил с помощью «Глаза» три небольшие колонны и пяток одиночек на мотоциклах, причём два раза проехал один и тот же – сперва в одну сторону, потом вернулся. Посыльный, наверное. Пролежать на обочине я успел буквально минут пять, когда «Глаз» засигнализировал, что в зону его контроля въехала одиночная движущаяся механическая тележка аборигенов. Приоткрыв глаз, я вошёл в управление плетением и рассмотрел, что это такое движется со стороны немецкого тыла в сторону фронта. Это оказался самый настоящий немецкий танк. Прищурившись, я опознал в нём «четвёрку». Это было хорошо, пять человек экипажа позволит мне вернуть полную силу и подпитает астральное тело. А то как бы местные демоны не почуяли мою слабость и то, что защиту можно пробить. Посадят «пиявку», чтобы она ещё больше сосала из меня силы, потом замучаюсь её сковыривать. Правда, с местными демонами я ещё не сталкивался, но уверен, что они есть. В люках башни танка, покачиваясь в такт движению тяжёлой машины, сидели двое танкистов в чёрных комбезах и таких же чёрных пилотках. У одного были наушники на голове, видимо командир, у другого в руках автомат, и он пристально оглядывал обочину. Танк двигался по дороге ко мне с довольно приличной скоростью. Откуда он тут взялся, не знаю, вполне возможно, после ремонта догоняли своих, но и люди и техника мне пригодятся. Через пару минут стал отчётливо слышен рёв мотора, чуть позже к нему присоединился звук лязга траков, и, наконец, на дороге показалась сперва башня танка с двумя членами экипажа, а потом выехал из низины он сам. Бока танка блестели от воды – танкисты только что преодолели неглубокий брод речки и катились ко мне. Заметили они меня, естественно, издалека, тут метров триста было до брода, но не остановились, только командир что-то пробормотал в микрофон, и его сосед поправил автомат на плече. Было видно, что меня с интересом разглядывают, наблюдая, как я принимаю сидячее положение. Отряхнув шляпу, я с трудом встал и также отряхнул плащ, включив на нём режим очистки, отчего пыль и высохшая трава, налипшая на него, разлетелась в сторону, заставив меня чихнуть. Особо мудрить я не стал, нужное плетение уже было сформировано, поэтому, когда немцы приблизились до пятидесяти метров, запустил его в них. Как я уже говорил, у меня астральной энергии не было, а обычной маны – полно, энергии разные и взаимонезаменяемые, к сожалению. То, что немцы получили ударную дозу паралича, было видно сразу. Один выпал из люка и, скатившись по броне, упал на пыльную дорогу, подмяв под себя автомат, а второй исчез в люке безвольной тушкой. – Так-то, – довольно кивнул я и тут обнаружил, что никем не управляемый танк движется прямо на меня. До меня оставалось метров пять, и я понял, что не успеваю. Это в прошлом, когда был здоров, мне хватило бы доли секунды, чтобы пять раз убраться с пути танка, сейчас я просто не могу это сделать, поэтому просто лёг на землю и пропустил технику над собой. Земля дрожала, когда танк промчался надо мной, коснувшись днищем ягодиц, и помчался дальше. Встав, я заковылял следом. Танк двигался не особо быстро, но всё же куда быстрее меня, и, наблюдая за удаляющейся кормой, я мог только хрипло материться. Догнать бронетехнику у меня не было никакой возможности. Как же тяжело было чувствовать себя таким беспомощным и слабым! Вернусь на Торию – все маги попляшут и взвоют от моей мести! Скорее всего, от отчаяния мне в голову пришла интересная идея, иначе я давно её использовал бы и уже набрал сколько надо немцев для ритуала пополнения энергией своего астрального тела. Вытащив из кобуры «стечкина», я наложил на него шесть плетений заклинаний левитации и управления и, подняв пистолет на три метра и крепко держась за него, на приличной скорости направил его за танком. Буквально через несколько секунд мои сапоги коснулись пышущей жаром надмоторной бронерешётки. Убрав пистолет в кобуру, покачиваясь в такт движению танка, тот уже съехал с дороги и мчался по полю, – я нырнул в люк, упав на что-то мягкое, и, пробравшись на место мехвода, убрал скорость и заглушил танк. Благо, у меня были знания по ремонту и уж тем более по вождению подобной техники. Столкнув механика в сторону – сил нормально вытащить не хватало, – я занял его место и, развернув боевую машину, помчался туда, где свалился на дороге один из танкистов. При приближении я обнаружил, что там стоит мотоцикл и его водитель, вероятно курьер или посыльный, склонился над танкистом. Он мельком посмотрел, как танк возвращается, и продолжил возиться с танкистом, но тут уже упал от плетения паралича, брошенного мной. Открыв люк, я с некоторым трудом выбрался наружу, у меня на это ушло немало сил, подошёл к двум лежавшим на пыльной дороге немцам и, осмотревшись, вздохнул: – М-да, тех четверых из танка я просто не вытащу. Придётся делать два обряда, сперва подзарядиться от этих двух, наберусь сил, а потом и ту четвёрку можно принести в жертву. Да, так и сделаем. К счастью, пока я возился с первой двойкой, на дороге никто не появился, да и обряд занял всего пять минут, после чего высохшие, как мумии, тела я отнёс на обочину, каждый теперь весил килограммов семь-восемь. Уже лёгкой походкой подойдя к танку, я вытащил из боевого отделения остававшуюся четвёрку. Ещё через пять минут к двум первым мумиям присоединилось ещё четыре, а моё астральное тело было почти полно энергии, я даже защиту усилил, наложив дополнительно три астральных щита. Ещё два, а лучше три или четыре немца – и всё, у меня астральное тело будет даже переполнено энергией. Больше нельзя, опьянею и буду пребывать в эйфории, а это плохо, мысли путаются. Энергией я был почти полон и, можно сказать, восстановил себя во всех ракурсах, так что из оставшихся последствий только портал мной был не починен, но это не горит, потом займусь, сейчас же меня занимало другое. Пока тут такая анархия и немцы тылы не стабилизировали, нужно прибрать к рукам склады, брошенные отходящими советскими войсками, а их тут великое множество. Искать их с помощью «Глаза», конечно, можно, чистой гребёнкой пройдусь, и охраняют их немцы или нет, меня совершенно не волнует, но лучше найти у окруженцев или немцев человека, знающего координаты с ценными складами, лучше корпусными. Они большие и складывать их и сворачивать легче. Посмотрев на мотоцикл, я снял с руля автомат, а с его бывшего владельца – запасные подсумки и убрал оружие с боеприпасом к остальному оружию, тому, что принадлежало танкистам, в танк. Мотоцикл я поднял левитацией и положил на моторное отделение, закрепив за башней. К сожалению, пока убрать их на свои склады не представлялось возможным. Трофеи небольшие, чтобы разворачивать склад или гараж. Потом, раздевшись донага, я убрал всю одежду, шитую в мире Тории, в пространственную сумку, а оттуда достал комплект формы цвета хаки. Сперва натянул бельё с синими расплывшимися от времени штампами части, а потом и саму форму. Надев на голову «афганку», я поправил туго затянутый ремень, сгоняя складки назад, проверил, как вытаскивается из тактической кобуры на бедре «грач», «стечкина» я убрал и, пару раз ударив костяшками пальцев по кевларовому жилету на груди, хмыкнул и полез в танк. Пора навестить санитарный эшелон. Если и есть знающие командиры, раненые естественно, то их можно найти только там. А за выздоровление, думаю, мы сговоримся, всё равно склады остались под немцами, чего скрывать? Запустив мотор, я развернул танк и вдоль реки направился обратно, только не по своим следам, а повыше, где земля была посуше, не болотистая. Когда я проезжал то место, где оставил двоих окруженцев, те уже перебрались через речку и так же прятались в камышах, то один толкнул другого и, наставив на него винтовку, велел подниматься. Охренеть, он вывел своего товарища к танку, махая свободной рукой с зажатой в ней белой тряпицей. Когда я остановился метрах в двадцати от парочки, увидел, что раненый, баюкающий руку, с некоторым страхом смотрел на танк и со злостью косился на напарника, что-то ему выговаривая. Видимо, подобной подлости он от него не ожидал. Открыв люк, я вылез и бросил в того, что был вооружён, плетение паралича. Красота, это плетение не особо сильное, даже слабенький амулет может защитить от него, а тут – пользуйся не хочу. Да ещё можно делать точные «выстрелы», то есть не по площадям его пускать. Вот и сейчас боец с винтовкой осел, а раненый остался стоять, исподлобья разглядывая, как я покидаю негромко урчащий на холостом ходу танк. – Что, братишка, сдал он тебя? – спросил я его. – Наш?! – ахнул тот. – Можно и так сказать. Что с напарником делать будешь? – Сука он, сам предложил отходить, когда немцы на нашу линию обороны навалились, меня как раз осколком зацепило, и предложил отвести в тыл, в медсанбат, а тут, гнида, решил сдаться и меня заставил. – Понятно, – кивнул я и, наклонившись, поднял винтовку. Вытащив штык и закрепив его на дуле, я перевернул оружие и воткнул штык в грудь окруженца. Оставив винтовку покачиваться в теле, я отошёл в сторону и, осмотрев раненого, спросил: – Серьёзно ранен? – Фельдшер сказал, кость задета. Болит, зараза. – Могу вылечить, я маг, небольшое заклинание – и у тебя даже шрама не останется. Тот, косясь на своего напарника, – на его губах пузырилась кровь, но было видно, что он ещё жив, – нервно сглотнул и неуверенно спросил: – А не врёте? – На, поешь пока, – протянул я ему предпоследний пирожок и, сформировав плетение «Среднее исцеление», наложил его на руку раненого. Диагностику я до этого сделал, действительно осколочное ранение и перебита одна кость на кисти. Боец, жадно заглатывая пирожок, не сразу заметил, что рука больше не болит. Но когда доел, неуверенно покосился на меня: – Не болит. – Естественно, уже всё зажило. Сам-то ты кто, из какой части? – Красноармеец Вихров, сотый стрелковый полк… Только нет теперь полка, весь раскатали танками. – Граф Арни ки Сон, магистр магии, – коротко представился я. – Ладно, красноармеец Вихров, пора прощаться, у меня ещё много дел. – А он как же? – неуверенно показал боец на гниду напарника. – Сам сдохнет через пару минут, – безразлично ответил я. – Товарищ граф, можно мне с вами, я пригожусь. – Да я к раненым еду, к эшелону, – махнул я рукой в нужную мне сторону, но, посмотрев в умоляющие глаза двадцатипятилетнего парня, вздохнул и указал на танк: – Лезь на корму. Тот выдернул винтовку из груди раненого напарника, наклонился и собрал по чехлам боеприпасы, как я рассмотрел, всего шесть патронов, после чего полез на танк. Сидора у напарника не было, но он был у бывшего раненого. Вернувшись на своё место, я стронул тяжёлую машину, и мы покатили дальше. Оставшийся путь до эшелона нам никто не мешал, правда, когда мы въехали в лес и прямо по нему, лавируя между крупных стволов и подминая молодняк, направились дальше, то красноармеец вынужден был забраться ко мне в боевое отделение, иначе его смахнуло бы, мы и так чуть мотоцикл не потеряли. Теперь он сидел на месте наводчика и, изредка поглядывая в смотровые щели, разматывал бинт на руке. Через пару минут я расслышал его удивлённый возглас, видимо, он добрался до раны и обнаружил, что её действительно нет. Двигались мы по лесу напрямую к эшелону. Я, не отвлекаясь от управления, наблюдал за ними с помощью «Глаза», поэтому видел, что наше приближение обнаружилось только тогда, когда танк, подминая кустарник, выехал к полотну и остановился, покачиваясь на катках, буквально в паре метров от носилок с одним из раненых. Тот не мог пошевелиться, поэтому, когда на него, лязгая траками, стало надвигаться бронированное ревущее чудище, только крепко зажмурился. Да и для других, кто находился у эшелона, появление танка с ненавистными крестами было полной неожиданностью, поэтому все замерли, глядя на него расширившимися глазами, не зная, как на это реагировать. Поэтому я сразу же после того, как заглушил «четвёрку», велел Вихрову: – Посиди пока внутри, мне с местными пообщаться надо. Открыв люк мехвода, я выбрался наружу и, спрыгнув на траву, привычно поправил форму и осмотрелся. Раненых у эшелона хватало, на носилках или просто на шинелях они лежали у полотна. Со стороны паровоза доносились лязг и удары кувалды по железу, но шум быстро стих. «Глаз» показал, что там прекратились работы, слух о нас и дотуда докатился. Поправив ремень, я направился к одному из медиков, под белым халатом которого виднелась командирская форма. Надеюсь, он здесь старший и может принимать решения. На ходу достав из пространственной сумки флягу с морсом, в танке было жарко и хотелось пить, я сделал пару глотков и, убрав её на место, подошёл к врачу, который отдал пару приказов двум девушкам в белых халатах и хмуро посмотрел на меня. – Кто таков? – спросил он, в его голосе слышались командные нотки. – Ух ты, голос какой! – искренне восхитился я. – Так и хочется вытянуться во фрунт и отдать честь… Вы тут старший? – Да как вы?!. – Тот аж запыхтел от возмущения. – Всё ясно, нормального диалога не получится, – констатировал я и, развернувшись, громко крикнул: – Есть тут кто, кто может принимать решения и не солдафон?! – Что вам нужно? – услышал я вопрос. Повернувшись, я посмотрел на женщину-военврача, которая стояла в тамбуре ближайшего вагона. – Прежде чем начать договариваться, хотелось бы узнать, кто вы? – У меня тот же вопрос, но на ваш отвечу. Старший военврач второго ранга санитарного эшелона Лютова. – Граф Арни ки Сон, магистр боевой магии, к вашим услугам, мадам Лютова. – Поклонившись и махнув перед собой, согласно этикету, «афганкой», я водрузил её обратно на голову. – Что? – не поняла та. – Я говорю, что я путешественник, путешествую по мирам и заглянул к вам. У вас тут война идёт, меня она совершенно не волнует, это ваша война, но всё же я рассчитываю с неё что-то получить. Сам я славянин по происхождению и помогаю вам, Советам, как вас тут называют, но против немцев воевать не буду, мне за это никто не платит, а пока не платят, я не работаю. Только ради своего интереса. У меня такой есть. На оккупированных немцами территориях осталось множество складов, брошенных вами при отступлении. Мне нужны координаты этих складов с примерным их содержимым, кто-то из раненых командиров их знает, а я за это всех ваших раненых лечу и полностью восстанавливаю. Как вам предложение? – Бред какой-то, – пробормотала военврач. – Понимаю неверие с вашей стороны, но готов продемонстрировать чудесное исцеление любого тяжелораненого, у которого нет шансов. Но только одного, у меня не благотворительная организация, бесплатно не лечу. А то вылечишь так, и остальные на шею сядут и попросят всех на халяву лечить. Не выйдет. – Извините, я вам не верю, – твёрдо сказала Лютова, похоже приняв какое-то решение и посчитав меня психом. – Верю не верю, вы раненого укажите, которого нужно вылечить, а потом сомневайтесь. Кстати, я одного уже вылечил, в танке у меня сидит. Вихров! – Заметив, что в люке показалась голова бойца в пилотке, я махнул ему рукой, чтобы тот подошёл. Тот подбежал и встал рядом, повесив винтовку на плечо. Попросив объяснить, как он был ранен и о причинах его выздоровления, я иронично посмотрел на воен врача и напомнил о демонстрации. Вихров не подвёл и дополнительно показал продырявленный край рукава гимнастёрки, заляпанный кровью. Тогда вынесли раненого. Это был практически превращённый в головешку танкист, лейтенант, как пояснила военврач. Подойдя к носилкам, я посмотрел на чёрный, с трудом державшийся обрубок, из многочисленных ран которого сочилась сукровица, и попросил собравшихся медиков дать мне свободного пространства. Быстро сформировав плетение «Малое чудо» из арсенала целителей – я всё же был малым целителем, – запустил его в лейтенанта, и на глазах ахнувших зрителей тот за пять минут снова стал человеком, но невообразимо худым. С виду – явная жертва концлагерей. Но так и должно быть, вся масса ушла на восстановление ног и кистей рук. Когда он открыл глаза, я достал последний пирожок и, протянув ему, велел: – Ешь, сейчас ещё дам. Тебе массу наращивать надо. Танкист схватил его и стал с жадностью жевать. Медики вокруг были… скажем так, ошарашены, но быстро пришли в себя, и некоторые даже начали проявлять чисто академический интерес к раненому. – Проблем с желудком не будет? – задала профессиональный вопрос Лютова, изумлённо разглядывая и трогая кожаные покровы лейтенанта. – Нет, всё в норме. Волосяной покров сам восстановится. – Невероятно, – пробормотала военврач и посмотрела на меня. – Теперь я вам верю, вы действительно можете вылечить раненых. – Ну я-то в этом не сомневался, однако хотелось бы поговорить о моём интересе. Повторяю: мне нужны координаты складов. – Игорь, – посмотрела Лютова на того врача-солдафона, – сходи в командирский вагон и расспроси всех, кто что знает об этих складах. Такого шанса поднять всех на ноги мы упустить не можем… Это чудо, это просто чудо! – Хорошо, – кивнул тот и, прихватив двух медсестёр или санитарок, не знаю, кто они были, скрылся в тамбуре ближайшего вагона. – Вы можете и мышечную массу восстанавливать? – спросила военврач, наблюдая, как лейтенант облизывает испачканные маслом пальцы. Пирожок он уже съел и взял протянутую мной флягу, жадно приникнув к горлышку. – Всё могу, лишь бы голова была на месте и с момента гибели прошло не более трёх минут. О лейтенанте могу сказать так: он может восстановить массу естественным способом, или я могу ему помочь, но еды много надо. – Это понятно. Для такого дела и НЗ не жалко использовать. Хочу посмотреть на результат. Ежова, бегом в моё купе и принеси сидор, он лежит на верхней полке. Санитарка рванула к вагону, а военврач повернулась ко мне и извиняюще пояснила: – Продовольствия у нас очень мало, но, чтобы увидеть результаты, я готова его потратить. – Ясно, – кивнул я и, пока санитарка бегала, присел рядом с лейтенантом, который слушал нас с живым интересом. Флягу он уже осушил, и я, достав из своих запасов последний пирог, нарезал его и кивнул танкисту: – Ешь. Того упрашивать не надо было: схватив в обе руки по куску, он стал жадно есть, а я изредка проводил руками над его телом. Результаты было видно невооружённым глазом. Когда он доел пирог, то выглядел уже не дистрофиком, а просто очень худым. Так как я использовал все запасы, что он наел, а лейтенант оставался всё таким же голодным, то встретил санитарку с сидором облегчённым взглядом. – Потрясающе! – пробормотала военврач и снова склонилась над танкистом. Она начала над ним колдовать: выудила из кармана градусник, поставила, прослушала грудь… и всё тому подобное, даже встать ему велела, а меня отвлёк тот врач Игорь. Он оказался хирургом и имел довольно непростой, жёсткий характер. Он доложил мне, а рассказ действительно был похож на доклад, что шесть командиров имеют нужную мне информацию. Причём один из них – старшина. – Отлично, – обрадовался я и, велев Вихрову встать на часах у моего танка, – а то мало ли, оберут его, вон сколько легкораненых ходят, десятка два, – направился следом за хирургом в вагон. Лютову трогать сейчас не следовало, она вся ушла в исследование танкиста. Большая часть командиров знали один, максимум, два склада, с которых получали вещевое довольствие. Я быстро записал координаты. Но последний раненый, в звании майора и без обеих ног, который колыхался на грани сознания, был начальником одного из таких корпусных складов и мог многое рассказать, но не хотел это делать. Хирург его убеждал и так и эдак, поэтому, отодвинув врача в сторону, я жёстко сказал: – Слушай, майор, пока тут ты кисейную барышню изображаешь, твои боевые товарищи умирают от ран, только что две души начали возноситься. На хрена ты скрываешь координаты, если они уже у немцев? У тебя есть шанс спасти своих сослуживцев, товарищей, за уже ненужную информацию, а ты тут ни мычишь ни телишься. Чтобы тот не потерял сознание, я наложил на него пару «Малых исцелений», и он какое-то время чувствовал себя вполне нормально. – Это так? – спросил он у хирурга Игоря. – Да, есть шанс, – кивнул тот. – Своими глазами видел, как он вылечил полностью обгоревшего лейтенанта, вон он, за окном босиком по траве ходит и приседает, как ему Лютова велит. – У меня под койкой сидор, там планшет. В нём координаты не только моих складов, но и всех соседних нашего края. Там почти две сотни обозначений. Большую часть формировали за счёт запасов с моих складов, – наконец ответил майор и добавил: – Ты обещал, парень. Я достал из сидора планшет, с интересом просмотрел указанную на карте информацию и кивнул: – Я всегда выполняю свои обещания. – Повернувшись к хирургу Игорю, сказал: – Вы свою сторону договора выполнили, всё, что нужно, я получил, теперь моя очередь, но есть одна проблема. – Какая? – насторожился тот. – Вы лейтенанта после того, как он восстановился, видели? – Продовольствие?! – ахнул тот. – Чёрт, у нас нет продовольствия! – Ну почему нет, – помахал я планшетом. – В шестнадцати километрах отсюда находятся дивизионные склады одной из частей второй линии, а это восемь длиннющих бараков, набитых продовольствием и вооружением. Могу предложить вам вот какую идею: я восстанавливаю всех раненых, у которых последствия лечения не будут такими, как у лейтенанта, потом формирую из них небольшую боевую группу и двигаюсь к складам. С охраной я разберусь сам, бойцы мне нужны исключительно как грузчики, и то только для продовольствия, которое отправится к вам, а я забираю оружие. Мы возвращаемся, я восстанавливаю особо тяжелораненых – и всё, моя сторона договора выполнена. Что вы будете делать дальше, ваши проблемы, а я навещу все остальные склады, указанные на карте. – Предложение интересное, но нужно разрешение Марии Игоревны. – Это уже вы между собой решайте. Кстати, тут, в пяти километрах от эшелона, в овраге прячутся окруженцы в количестве двухсот человек. Там много раненых. Думаю, они согласятся поучаствовать в захвате складов и лечении своих людей. Только нужно кого-нибудь послать за ними. – Нужно подумать, – кивнул врач. Повернувшись к майору, который продолжал нас слушать, да и другие раненые командиры, лежавшие на соседних полках, активно грели уши, я сказал: – Часов через восемь будете плясать, можете быть уверены… – И обратился к другим: – Так, кто из вас имеет лёгкие ранения? Будем лечить. Для меня лёгкие – это когда руки и ноги на месте… Не молчим, отзываемся. – Лучше, наверное, я покажу и объясню, где какой командир или боец лежит и какие у них ранения, – предложил хирург. – Идёт, время тратить на диагностику не буду, – кивнул я. – У вас тут и тяжёлые есть, я их подлечу, чтобы Богу душу не отдали до нашего возвращения со складов. Шли по вагонам мы недолго, мне быстро надоело смотреть на раненых, что с такой надеждой провожали нас взглядами, – слухи о лейтенанте-танкисте мгновенно расползлись, почти все ходячие раненые видели это действие из окон, а много ли надо раненым, чтобы поверить в магию? Когда пуля в животе или ожег вполтела, волей-неволей хочется верить в такое спасение. Во втором же вагоне – тут были простые бойцы и младший комсостав – я махнул рукой и велел Игорю: – Вытаскивайте всех, у кого руки ноги целы, из вагона, скопом лечить будем. Если поодиночке, я тут на полдня застряну. Время к вечеру подходит, а мне через полчаса на складе нужно быть. – Сделаем, – кивнул тот, – но… Просьбу хирурга я выполнил и поднял на ноги три десятка раненых, которых можно назвать легкоранеными, не девушкам же носилки вытаскивать наружу, хотя до этого в основном они этим и занимались. Пусть мужики поработают. Пока вылеченные мной раненые с изумлением двигали исцелёнными конечностями или телами и между ними бегал Игорь, проверяя их состояние, я на выходе из вагона столкнулся с Лютовой. – Скажите, – прямо спросила она, серьёзно взглянув мне в глаза, – если бы вы не получили что хотели, вы так и ушли бы, никого не вылечив? Почесав затылок, я честно ответил: – Да лечил бы, почему нет. Только представьте себе: то, что вы наблюдали с тем лейтенантом, произошло бы со многими тяжелоранеными… Что бы вы делали? – Да-а, – протянула военврач, зябко передёрнув плечами, и честно ответила: – Хреново было бы. – Какой, однако, ёмкий ответ, ну да ладно. Я там ещё три десятка поднял: трёх командиров, остальные солдаты. Сейчас они примут как данность, что уже здоровы, и помогут вам вынести всех раненых на эту насыпь, и я вылечу их одним заклинанием. Не хочу возиться со множеством, это долго и муторно. Спрыгнув на примятую сапогами траву, я мельком посмотрел на десяток самолётов, шедших над нами куда-то в сторону отступающих советских войск, и услышал новый вопрос: – А этими заклинаниями только вы можете пользоваться? Лютова, видимо, давно его прокручивала в голове, потому что выдала его быстрой тирадой, показывая свой явный интерес к этой информации. – Да любой может, – пожал я плечами. – Я же, можно сказать, маг-универсал, хотя, конечно, по основной специальности боевик, но и артефактчик. А специальные амулеты, которые могут использовать обычные люди, делать, в принципе, не так и сложно. – Их действие можно продемонстрировать? – тут же заинтересовалась та. – Можно. – А сколько такой амулет стоит? – задала правильный вопрос военврач. Осмотрев её с головы до ног – она несколько нервно переступила с ноги на ногу, – я на секунду задумался и переспросил: – А что у вас есть? – Ну-у… – протянула Лютова и задумалась. Я подсказал: – Для магов наивысшей ценностью являются драгоценные камни. Самые обычные, природные. Не искусственные, драгоценные. – Есть! – обрадованно подскочила она. Развязав пояс халата, достала из нагрудного кармана портмоне, а из него – золотое колечко с камешком. С сомнением на неё посмотрев – кольцо явно было дорого женщине, – я вздохнул и, варварски выдрав из кольца небольшой брилиант, осмотрел его, проверил и убрал в карман. – Что вы хотите? – А что у вас есть? – задала она мой же вопрос. Почувствовав, что меня сейчас будут грабить, я улыбнулся: – У меня около сорока амулетов и артефактов медицинской направленности, но только шесть из них могут использовать люди без дара, там встроенная система управления. – Хотелось бы их осмотреть и испытать. Пока разговаривали, мы отошли в сторону и не мешали трём десяткам бывших раненых, которые частично привели себя в порядок, у многих форма была повреждена, поэтому бегали в галифе и с обнажённым торсом, ну, или наоборот. Один из командиров, оказавшийся подполковником-танкистом, – у него были обширные ожоги на спине и вытекший от жара глаз, – сейчас восстановленный, общался с лейтенантом, и, судя по тому, как тот тянулся, подполковник – его непосредственный командир. Да и я узнал случайно, что раненые – в основном танкисты и мотострелки, пехоты было мало, но встречались, как и артиллеристы, пограничники и даже один военный моряк. Откуда он тут взялся? Сам лейтенант сначала сверкал обнажённым телом, его это мало волновало, он ещё не пришёл в себя, но он смущал девушек-медичек, поэтому по приказу Лютовой ему принесли старые застиранные кальсоны. А чуть позже Ветров уже по моему приказу достал из танка комбинезон, сапоги и пояс с кобурой, так что летёха, споров немецкие нашивки, среди бывших раненых смотрелся подтянутым орлом. Подполковник тоже был только в кальсонах, поэтому я разрешил использовать из танка всё, что в нём находилось, да и саму технику забирать. Даже из баула достал сапоги и вооружение, прихваченное с места моей первой встречи с нациками. Пригодилось – хоть вооружённую охрану выставили и выслали дозоры в разные стороны. Достав из баула большой платок, я расстелил его на траве. Многие девушки, что бегали по своим делам, глаза не могли отвести от такой роскоши. Ещё бы, работа мага-портного, сияние красивых узоров и линий так и бросалось в глаза, даже военврач замерла в восхищении. Я выложил на него шесть амулетов и артефактов и, беря в руку по одному, стал пояснять, для чего каждый предназначен, а Лютова, зарисовывая образец магического конструирования, записывала пояснения по применению. – Заколебали тут летать, голова уже болит от гула. – Подскочив, я посмотрел на завывающих моторами в небе немецких бомбардировщиков и, подняв руку, выпустил шесть самонаводящихся фаерболов, по числу аппаратов, что пролетали над нами. Ровно через семнадцать секунд все шесть германских машин рассыпались в воздухе огненными искрами, перестав существовать вместе с экипажами. Фугасные самонаводящиеся фаерболы – это сила. Естественно, особо самолёты мне не мешали, я играл на публику, а то раненых уже всех вынесли, и большая часть тех, что я уже восстановил, топтались неподалёку, наблюдая, как мы негромко общаемся с главврачом. Та после моих пояснений, как и говорила, пожелала провести испытания и под моим присмотром провела комплексную диагностику восьми раненым, и шестерых из них вылечила, причём у одного были серьёзно обожжены ноги. Не танкист это был, водитель топливозаправщика. Ну а я, «выведенный из себя» шумами в небе, ликвидировал ближайшую группу люфтваффе, чтобы не мешала нам общаться. После полученных результатов Лютова засияла, от радости она, по-моему, даже пропустила фейерверк в небе, да и не интересовало её это. А я к тому же сообщил, что зарядки накопителей хватит ещё максимум на пятьдесят раненых, и показал, как проверять уровень маны в кристаллах кварца, предупредив, что они недолговечны и могут рассыпаться. Да и сами амулеты не были особо навороченными. Один артефакт «Среднего исцеления», два диагностических амулета, один амулет «Малого исцеления», один «Возвращатель» – это типа дефибриллятора, его задача после смерти раненого запустить сердце и вернуть душу, если больше трёх минут не прошло, конечно, ну и амулет искусственного выращивания утерянных конечностей. В паре с артефактом «Среднего исцеления» им можно поднимать и тяжелораненых. Как их совмещать, я тоже показал Лютовой. Эти двадцать минут общения и практики у раненых, где я обучал Лютову пользоваться магическими предметами, нам старались не мешать, с огромным любопытством следя за каждым движением со стороны, но, когда мы закончили, ко мне подошёл, прочищая горло и тем самым привлекая внимание, тот самый подполковник. Обернувшись к командиру, я отметил, что на нём был новенький комбез немецких танкистов, полусапожки и тяжёлая кобура с «парабеллумом» на боку. Нашивки были спороты. – Подполковник Дружинин, комполка, – представился он. – Разрешите вас на минутку. – Да, пожалуйста. Мы отошли в сторонку, и танкист смущённо посмотрел на меня, видимо, прикидывал, как ему разговаривать с парнем, которому на вид вряд ли больше семнадцати, да ещё обладающим такими необычными способностями, поэтому пришлось пойти ему навстречу. – Представлюсь, раз никто это не сделал из медперсонала: граф Арни ки Сон. Можете называть меня по титулу, можете по имени. Я не обижусь. – Хорошо… Арни, – кивнул тот и, набрав в лёгкие воздуха, сказал: – Спасибо вам за моего лейтенанта и за тех, кого лечите, но всё же поговорить я с вами хотел по другому поводу. Немцы не могли не видеть, как сбили их самолёты. Судя по карте, до развилки дорог тут километра четыре. Вполне возможно, скоро можно ожидать гостей, а у нас всего один танк, мотоцикл, восемь автоматов, шестнадцать карабинов и ещё множество раненых на руках. Как командир, я должен вас поблагодарить за уничтожение бомбардировщиков, но как бывший раненый, который помнит, что такое беспомощность, всё же остерегаю. На мне теперь ответственность за них, и хотелось бы избежать подобных эксцессов в дальнейшем. Поясню: как старший командир, я принял на себя охрану раненых и санитарного эшелона. – Похвально, – улыбнулся я. – Но вы немного запоздали: три минуты назад к нам свернула колонна немцев. Четыре танка, два бронетранспортёра, семь грузовиков с пехотой и одной пушкой на прицепе, их сопровождают три мотоцикла. – Усиленная моторизованная рота… – протянул подполковник. – Нужно уходить, танк не сможет надолго их задержать. – Этого не требуется, я специально сбил самолёты, ожидая такую реакцию, и она меня не подвела. Обычно фаерболы на лету не оставляют длинный дымный след, а тут пришлось постараться, чтобы его было видно со стороны. – Но зачем?! – зло спросил танкист. – Техника и вооружение нужны, – пожал я плечами. – К вечеру мы навсегда расстанемся, и не хотелось бы оставлять вас с голым задом. Кстати, униформу целой получите, а то, я смотрю, запасов у вас не имеется. – Вы с ними справитесь? – удивился Дружинин. – Без проблем. Я – боевой маг. Тем более никакой защиты у них нет, работай не хочу. Вы пока готовьте людей. Я наложу на немцев паралич, и они не смогут пошевелиться, но сама техника движется и, неуправляемая, может повредиться. Подготовьте команды, которые на ходу запрыгнут на неё и остановят. Пять минут вам на всё про всё. Людей расположите по обочине лесной дороги, я ударю узконаправленным лучом, их не зацепит, но так, чтобы немцы их не рассмотрели, а после моего сигнала, как пущу фаербол в небо, пусть они смело бегут и останавливают неуправляемую технику. Кстати, все немецкие офицеры и унтеры мне требуются живыми, остальных можете добить. Лучше штыками, я так делал. Всё, идите. Оставив полковника в задумчивости, правда, он сразу из неё вышел и стал раздавать команды, я вернулся к Лютовой. – Просто восхитительно, – прошептала она, изучая прямо на глазах исчезающий шрам от ранения у очередного раненого. Стоявший рядом с ней хирург Игорь и ещё одна женщина, наверное тоже врач, были с ней полностью солидарны. – Кристаллы кварца, что вставлены в приёмники накопителей, проживут максимум год, да и то при бережной эксплуатации, а при постоянной, то полгода, – предупредил я их. – Да и самих зарядов с такой эксплуатацией надолго вам не хватит. – Но они ведь заряжаются, я правильно понял? – спросил Игорь. – Правильно. У меня есть специальный прибор, заряжающий сразу три кристалла накопителя, собирая природную ману вокруг себя, правда, зарядка длится около десяти дней. – Мы уже поняли, что бесплатно вы не работаете, да и вы намекнули об этом раз… пять, – разогнулась Лютова. – Мы уже подготовили шесть драгоценных камней. Что вы можете за них предложить? Собирал я эти камни не от хорошей жизни. Мне реально их не хватало: с теми тратами, которые предполагались, мне нужно было их очень много. Да-да, вы не ошиблись, тратил я их постоянно. На каждый склад и гараж уходило по одному камню. Причём только бриллианты подходили маленькие, остальные камни требовались крупные. Ведь все те склады и гаражи, что я сворачивал, имели накопители, полные маны, иначе я в жизнь их не свернул бы и не держал в таком положении довольно продолжительное время. Сейчас у меня на руках было порядка сотни подходящих камней и двухсот небольших, но на артефакты и амулеты которые годились. Складов я собирался поднять с этих территорий много, вот мне и требовались драгоценные камни. Да, понимаю, что грабить медиков не стоило, а я этим и занимаюсь, но бесплатно я не работал, и мне нужны были драгоценные камни. Самим же потом всё окупится. Осмотрев, что мне приготовили врачи, похоже сбрасывались в складчину, я согласился на бартер. И в это время из леса, где виднелся туннель лесной дороги, выскочил один из бойцов и замахал руками, да и так немцев было слышно. Деревья, конечно, скрадывали звук, но рёв моторов стал доноситься отчётливее. Я следил за немцами с помощью «Глаза», поэтому, как только последняя техника въехала в зону поражения, а на дороге уже стали показываться покачивающиеся и дымящие выхлопом коробки, то запустил заклинание и выпустил в небо фаербол, где он расцвёл оранжевым цветком. Это не метафора: действительно, в небе пару секунд висел цветок, лилия не лилия, но что-то похожее. Самое сложное было сделать направленное излучение всей колонны, причём так, чтобы не задеть готовых к атаке бойцов и командиров. А с учётом того, что колонна растянулась и извивалась по отнюдь не прямой дороге, задача ещё более усложнялась. Но я справился. Всё, как ни странно, получилось почти благополучно. Я-то всё видел сверху, а на глазах раненых и медиков, что занимались их обслуживанием, из леса выкатился явно неуправляемый мотоцикл с бессознательными немцами, который тут же подмял двигавшийся следом танк, на нём уже мелькали двое наших бойцов, один в кальсонах, другой в галифе на голое тело. Один страховал, другой нырнул внутрь через башенный люк. Видя, что танк, после того как превратил мотоцикл с двумя немцами в лепёшку, явно неуправляемый, двигается на лежащих раненых, я поморщился и, приподняв его левитацией, развернул и отправил в лес. Тот не доехал и, остановившись, заглох. В принципе особых потерь не было. Два мотоцикла с седоками подавило, тому, что следовал позади, лишь люльку и крыло помяли, да ещё один боец не удержался на корме танка и свалился под другой, который шёл за ним. В результате Лютова убежала к нему, боец отходил, его танк пополам, по животу переехал, а я принялся торговаться с остальными врачами. Игорь оказался очень неплохим торговцем и за шесть драгоценных камней, три из них спокойно пойдут в накопители складов, выторговал ещё три амулета, двенадцать запасных кристаллов кварца, переделанных в накопители, и заряжающий прибор. Так что пока бывшие раненые под командами командиров вытаскивали из захваченной техники немцев – подполковник буквально лучился радостью, – я инструктировал медиков, как пользоваться магическими приборами. Под конец к нам подбежала счастливая Лютова и похвасталась: – Он уже умер, когда я прибежала. Пришлось работать «Восстановителем» и шесть раз использовать «Среднее исцеление». Раненый уже в порядке и сейчас вернулся к службе. Правда, от переноса раненых я его устранила, всё же позвоночник был повреждён и часть грудной клетки. Дружинин его в охрану определил и выделил часть трофейных пайков на восстановление. – Продовольствия много? – тут же поинтересовался я. – Не знаю, ещё считают. – Ясно. Я уже объяснил, как пользоваться приборами. Вы пока осваивайтесь, а я военных посещу. Пару вопросов задать нужно. Я оставил медиков трястись над своими только что купленными богатствами, а по местным меркам – это серьёзное оборудование, хоть и медицинского направления, вон два особиста уже заинтересовались этим и, несмотря на то что ещё ранены и лежат на носилках, заставили Дружинина поставить рядом с ними пост из двух автоматчиков. Со мной они тоже желали пообщаться, но у меня просто не было времени, и я постоянно отмахивался. – Как у вас? – спросил я подполковника. – Просто отлично! Раз – и техника наша, – ответил тот довольным тоном, пристально наблюдая, как из леса к насыпи выгоняют машины и ставят их ровными рядами. – Хорошо. Теперь по моим планам. Вам они известны? – О складах? Я же в купе был, когда вы с Виктором разговаривали и насчёт координат его пытали. Слышал, конечно. Только если до этих складов шестнадцать километров, как мы до них доберёмся? Я тут подумал, раз техника и форма захвачены целыми, то на ней идём. – Нет-нет, это чисто для охраны эшелона и эвакуации всех к вашим. Поезд дальше не пройдёт, немцы уже далеко отбросили ваших, так что только на колёсах под видом немцев или пешком. – Тогда как? – Это мои проблемы. Я смотрю, офицеров и унтеров, как я просил, отдельно складываете? Это хорошо, – направился я к пленным. – Зачем они вам? – догнал меня подполковник. Общаясь со мной, он одновременно не отрывался от наблюдения и отдавал команды громким голосом. – Мне они не нужны, это, так сказать, прощальный подарок вам. Кроме лечения я ещё могу переносить знания из одной головы в другую. Предлагаю все знания и военный опыт немцев переместить в головы ваших бойцов. Те свою технику знают от и до, а офицеры – опытные командиры, думаю, вам их опыт пригодится. Бонусом обучу писать и разговаривать на немецком языке. – Разве такое возможно? – хриплым голосом спросил явно поражённый Дружинин. – Конечно. Причём я уже применил на практике. Освободил ваших, тоже, кстати, танкистов, и те знания усвоили моментом и использовали трофейную технику, будто десять лет на ней воевали. – Хорошее умение, да и предложение стоящее, – задумался подполковник. – Поторопитесь, нам уже отправляться пора, а обучение займёт не менее получаса, – поторопил я. – Вы нас ещё ни разу не подводили и не обманывали. Я согласен, но я буду первым. – Первым так первым, – согласился я. За десять минут я обошёл и скачал знания из шести офицеров и двенадцати унтеров, после отсева остались умения самых опытных. После чего я стал внедрять их в головы красноармейцев и командиров. Те восприняли это с немалым удивлением, но в принципе спокойно. Конечно же я не стал сразу всех учить. Первым делом настроил «Малое чудо» и, фактически использовав половину своей маны, выжав до предела два накопителя, отчего они рассыпались в прах, – к счастью, это были накопители из кварца, так что особых потерь я не понёс, – облучил всех, кого отметил. «Чудо» вылечило не только тех раненых, что находились у поезда, но и внутри его, пайков немцев по минимуму, но хватило, чтобы утолить их лютый голод. Потом я учил около двухсот пятидесяти человек новым знаниям, и они их усвоили. Всё проходило штатно: я касался кристаллом лба обучающегося, того сводило в судороге, и он терял сознание, потом я шёл к следующему, а над бессознательными склонялся один из медиков. Когда обучение прошли все, даже хирург Игорь пожелал получить навыки водителя и гренадёра, ко мне подошёл Дружинин. – Даже странно: смотрю на технику немцев, и у меня всплывает новая, неизвестная мне раньше информация… Например, надо гусеницу у того танка подтянуть, ослабла, – прищурился подполковник. Ему и ещё трём командирам я внедрил навыки ремонтника, а также знания ротного командира. – Это нормально, так и должно быть, в течение часа все новые знания усвоятся, и вы не будете различать, где старые, а где новые, – ответил я на немецком. – Я вас понял, – кивнул тот, ответив на том же языке. – Кто сейчас у вас тут старший? – Я. – Тогда выделите мне трёх человек, я отправляюсь на склады. – Но… – Мы вернёмся через некоторое время с продовольствием, на этом наши договорённости будут выполнены. Что вы будете дальше делать, как я говорил, мне всё равно, у меня своих дел хватает. Пока подполковник отбирал трёх бойцов, одного командира и двух красноармейцев, я отошёл в сторону и, достав детали одного из сборных телепортов, собрал его и, активировав, сделал настройку. Когда я встал с корточек, то услышал незнакомый голос за спиной, в нём явно преобладали нотки интереса: – Что это такое? Обернувшись, я увидел одного из особистов. Это был один из двух наличных. Как я понял, он был из дивизии авиаторов. – Телепорт. – Телепорт? – приподнял бровь особист. В петлицах у него были лейтенантские кубари, но вроде звания у них подсчитываются по-другому. Лейтенант был в своём френче, но галифе уже немецкие, его пострадали при ранении, пулемётом кто-то прошёлся. Да и многие из раненых уже обзавелись немецкой формой с разрешения Дружинина, альтернативы-то пока нет. – Способ перемещаться на большие расстояния. – О, – завис тот на секунду. – То есть вы можете прямо отсюда отправиться в Москву. – Нет, – засмеялся я. – Мне нужно сначала до неё добраться, установить там такой же телепорт, и только тогда можно перемещаться. Тем более до Москвы не доберёмся, зона действия небольшая, чуть меньше тысячи километров. У меня, конечно, более совершенные телепорты, усовершенствованные, дальность в два раза больше по сравнению с поделками магов Тории, но всё же не беспредельно. Не-е, до Москвы точно не хватит. – Но всё равно восхитительно, – оценил особист такую новинку. – А что ещё у вас есть? – Много чего, но болтать с вами у меня времени нет, я на склады отправляюсь. – Разрешите к вам присоединиться? – поправив висевший на плече ремень немецкого автомата, попросил тот. – Доберусь до складов, присоединитесь. Подполковник уже отобрал людей, и те переминались с ноги на ногу неподалёку, поэтому я их подозвал и указал на лежавшие у вагона пустые носилки. На тёмном брезенте были видны свежезастиранные следы крови. – Садитесь, сейчас пойдём на взлёт. Мы вчетвером расселись на носилки, которые приподнялись левитацией на полметра, а потом на десять метров. Набирая скорость, наше странное средство передвижения полетело в сторону складов. Первую минуту я сам держал в воздухе носилки, но, пролетев пару километров, сделал отверстие в одной из ручек, подсоединил держатель, вставил в него кристалл кварца, превратив носилки в амулет, и теперь уже плетение левитации двигало их, а я только управлял. Парни, что сидели рядом, крепко вцепились в наше транспортное средство, двое так вообще закрыли глаза, а один подвывал в ужасе, но в принципе держались. Внизу сперва мелькали верхушки деревьев, потом промелькнула набитая немцами дорога, те, наверное, минут десять ещё стояли с открытыми ртами, а мы летели дальше по прямой в сторону складов, и буквально через пять минут вдали показались нужные строения, а я снизил скорость и высоту, но не остановился. «Глаз» уже в течение минуты докладывал мне об обстановке на складах и подсчитал, сколько немцев там находится. Было их сорок семь. Причём треть принадлежала не новой охране и интендантам складов, а колонне из семи машин, что загружалась у явно продуктового склада. В руках грузчиков были ящики с консервами и мешки с крупами. – Вот сволочи, моё добро вывозят! – возмутился я до глубины души. – Что делать будем? – спросил выделенный мне командир. Он был в немецком френче, но, как мне стало известно, звание у него было старший лейтенант, а должность – командир мотострелковой роты. – Да ничего, всё уже. Все немцы спят, рядом никого. Есть небольшая группа окруженцев, но они в двух километрах севернее. Вон там. Шесть человек, несут раненого на самодельных носилках. – Помочь надо. – Расстояние и где они находятся, я сообщил, – пожал я плечами, направляя носилки к отдельному административному зданию. – Егоров, слышал? – Да, – кивнул один из бойцов. – Сейчас на землю вернёмся, беги к окруженцам и веди их сюда. – Есть. Как только мы приземлились, боец вскочил и на негнущихся ногах направился к выходу, у которого лежал в пыли часовой, но потом размялся и побежал, не тронув немца. Кстати, интересная особенность: те танкисты, которых я освободил из плена, немцев кололи штыками охотно и с огоньком, а вот восстановленные раненые, когда я велел ликвидировать их, замялись. В их понимании стрелять и убивать врага через прицел винтовки в бою – это одно, а беспомощных – совсем другое. Может, с моральной точки они были и правы, война ещё не дошла до того беспредела, когда немец становится абсолютным ВРАГОМ, но мне они были не нужны. В общем, я оставил всё на совести Дружинина, думаю, особисты надавят на то, что их требуется убрать как свидетелей. – Значит, так, – стал я командовать двумя оставшимися бойцами. – Я пока разворачиваю портал, чтобы сюда перешло около сотни помощников от санитарного вагона, а вы зачищаете помещения… Ясно, не хотите, да? Тогда вон оборону займите да оружие немецкое соберите отдельной кучкой. Это мои трофеи, не ваши… Моралисты хреновы. Быстро собрав портал, я запустил его, синхронизировал со вторым, тем, что находился у поезда, и, дождавшись, когда появится зеркало перехода, перешёл на ту сторону, застав картину «Не ждали». Двое автоматчиков, которые охраняли портал, и стоявший рядом особист смотрели на меня выпученными глазами. – Ну и чего ждём? Там со складов многое вынести нужно, бегом за мной! – скомандовал я, развернулся и нырнул обратно в портал. Отойдя немного в сторону, я понаблюдал, как сперва неуверенно, а потом уже стройно потянулись командир и красноармейцы. Перешедший шестым Дружинин сразу же стал отдавать приказы, а я, махнув на них рукой, – разочаровали, честное слово, – направился в административное здание. Нужно было изучить документацию и снять слепок памяти с местных интендантов. Мне требовались координаты складов не только тех, что оставили отходящие советские войска, но и немецких. Особист и трое бойцов с трофейными автоматами не отходили от меня, то ли охраняя, то ли конвоируя, главное, не мешали, а то, что с интересом изучали, что я делаю, меня не волновало. Когда я закончил и вышел из отдельного строения, – туда притащили всех офицеров, обнаруженных на территории складов, – то обнаружил, что появились новенькие, видимо, те окруженцы, которых я засёк неподалёку, и что наглые бойцы Дружинина вынесли почти целый склад, бегая через портал с ящиками и тюками новенького обмундирования. – Всё, хватит грабить мои склады! – возмутился я. – Вас там всего триста, а вы на два батальона натаскали! Выбросите же всё! – Больше нас, ещё двести человек присоединилось из тех окруженцев, на которых вы указали, – сообщил подкравшийся со спины особист. – Да и вот новенькие появились. – Ну-ну. – Не желаете ли их вылечить, там трое раненых? – Не желаю. Лютова вылечит, пусть руку набивает. – Позвольте вопрос… граф… Куда вам столько вооружения и имущества? – Да оно мне сдалось, как собаке пятая нога. Продовольствие пригодится, а вот остальное… Вам же и продам. – Не понял, – мотнул головой особист. – Могу пояснить, мне не трудно, – пожал я плечами. – Зная историю и как примерно будет идти эта война, я уверен, немцы до Москвы дойдут, хотя саму её и не возьмут, сил уже не хватит. По идиотскому приказу ваших генералов-предателей все запасы вооружения и боеприпасов, включая продовольствие, складировано здесь, у границы, включая вооружение для мобилизации, и оно всё досталось немцам. Вооружать вам формирующиеся из ополчения дивизии нечем уже сейчас. Со складов ещё царского режима им раздаются древние японские винтовки и берданки. О пулемётах и пушках уж и говорить не стоит. Всё современное и новейшее вооружение у вас или погибло в приграничных боях, или досталось трофеями, как эти склады, немцам. Вам нечем воевать, а тут я утащу складов как можно больше и приду к вашему лидеру… – Товарищу Сталину, – кивнул лейтенант. – Ну да, к нему. Так вот, приду и скажу: вооружения у меня много, хотите купить – отдам за полцены. Плату возьму драгоценными природными камнями. Думаешь, он откажется? Ещё благодарить будет, уверен. Это вооружение, форма и боеприпасы вам на войне ой как пригодятся!.. О, смотри, здесь на полках и тюки с зимним обмундированием есть. – Хм, интересная информация. До Москвы немец никогда не дойдёт, не верю я в это, а вот остальное следует обдумать. – Вот и обдумайте, когда прорываться к своим будете. Всё, разграбление закончилось, идём. Указав на последних запоздавших и на трёх часовых, что уже снялись с постов и бежали к порталу, у которого стоял Дружинин, последовали и мы туда же. Благополучно перешли через портал и оказались у поезда. Там я разобрал телепорт, убрал его в баул и, заметив, что особист подаёт бойцам какой-то знак, просто перешёл на склады, используя своё умение телепортироваться. Там я оставил метку, так что теперь могу перемещаться сюда сам. У поезда народу действительно прибавилось, и было там около батальона, порядка шестисот человек, так что, заметив тот странный взгляд и жест, поспешил ретироваться. Мало ли что особист сделать хотел, да и чуял, что просто так отпускать меня не хотели и собирались впрячь в ещё какие-то их дела. Пусть сами их решают, у меня свои есть. Лютова вон уже освоилась с медицинским магическим оборудованием, пусть лечит. Если не шиковать, его надолго хватит. – Ну что ж, приступим. – Потерев руки в предвкушении, я посмотрел на все шесть складов, стоящих с открытыми воротами, да на десяток грузовиков, у которых разлеглись в разных позах немцы. – Где тут продовольственный склад, пора пополнить свои запасы. Продовольствия-то у меня как раз и нет, надо ликвидировать этот недостаток. Москва, кабинет наркома НКВД Берии Лаврентия Павловича Восемь дней спустя После вышедшего секретаря в кабинет к наркому прошёл невысокий, но крепкий командир госбезопасности. При каждом его движении под формой перекатывались бугры мускулов. Да и по движению было видно, что он очень серьёзный и опасный боец, однако занимал должность отнюдь не боевика, а аналитика. Видимо, наркому не доводилось ранее видеть на лице этого командира столько озадаченности, поэтому он удивлённо поднял брови: – Что случилось, Сергей? Новый прорыв, или ещё один из армейцев, «проверенных революцией», к немцам переметнулся? – Нет, Лаврентий Павлович, тут другое. В последнее время участились случаи перехода линии фронта окруженцев, которые несли всякую чушь. Они все говорили, что встречались с магом из другого мира и тот их наделил разными способностями. Устало слушавший подчинённого нарком, красные глаза которого показывали, что он не спит уже продолжительное время, спросил: – Померещилось? – В том-то и дело, что нет. Я отправил запрос всем частям, не многие смогли ответить, сами понимаете, как сейчас со связью при отступлении, но получил ещё несколько дополнительных фактов. Я их зачитаю… «Двадцать шестого июня под вечер к нашим пробилась на трофейной технике моторизованная группа лейтенанта Архимова, после допроса у особистов, несмотря на то что лейтенант и часть его бойцов были опознаны, он сам и двенадцать его подчинённых были расстреляны как немецкие агенты. Ситуация там так сложилась. Был получен сигнал на отход, две дороги порезаны, а что с этими делать, не знали, вот и расстреляли. Те утверждали, что немецкому языку и знаниям немецкой техники они обучились у мага из другого мира». – Это единичный случай расстрела свидетелей? – К сожалению, нет, первый из трёх. – Продолжай. – «Следующие несколько дней среди окруженцев не встречалось никого, кто бы сообщал о маге, а вот после двадцать девятого июня они пошли валом. По примерным прикидкам, линию фронта перешло около ста двадцати групп, которые встречались и, главное, общались с неизвестным магом. Общая численность красноармейцев и командиров около двенадцати тысяч. Что странно, теперь все они говорят на немецком языке не хуже самих немцев и знают их уставы и технику. Были проведены множественные проверки для опознания, и в большинстве случаев всё подтвердилось. Простые бойцы и командиры, которые и русский-то не очень хорошо знали, – это о тех, что из Азии и Кавказа, – начали говорить на немецком или проявлять буквально чудеса военного искусства. – Но это ещё не всё. – Тридцатого июня через линию фронта прорвалась и влилась в одну из отступающих колонн группа окруженцев под командованием подполковника Дружинина». Пока ещё идёт проверка, но, по утверждению наших людей, что находились в группе Дружинина, маг действительно был и продал врачам санитарного эшелона, который волей судьбы оказался на оккупированной территории, магические предметы и вылечил всех раненых. Он же снабдил их техникой, продовольствием, вооружением и униформой. – Где сейчас эти врачи? – Нам удалось их эвакуировать, и сейчас они летят под прикрытием звена истребителей к нам. Через час должны сесть на нашем аэродроме под Москвой. Все магические предметы находятся в опечатанном сейфе. – Что они делают? – По сообщению наших людей, лечат. Лечат всё. Был случай, по бойцу проехал танк, фактически разделив его на две половинки, так этими амулетами, как их называют, его вылечили, и уже через пять минут он вернулся в строй. Свидетелей этому больше двухсот человек. Более того, один из наших сотрудников заснял этот момент на свой фотоаппарат и везёт снимки. Он сопровождает медиков. – По прибытии провести полное расследование, опросить врачей и провести анализ этих, хм, магических предметов с практикой, потом доложите мне. – Кхм, – прочистил горло командир. – С практикой не получится, практически все магические предметы разряжены. Во время четырёхдневных отступлений с колоннами окруженцев под ударами авиации противника, пока мы не смогли их эвакуировать, врачи использовали все возможности выкупленных ими у мага средств для лечения. Их тогда взял под своё крыло начальник медицинской службы фронта и, осознав, что попало ему в руки, заставил лечить раненых. Причём только командиров, из-за их острой нехватки. – И как? – Восемьдесят шесть командиров в тот же день вернулись в строй, но магические предметы разрядились. Сейчас происходит зарядка, на это требуется ещё пять дней. Всё это было в рапорте на ваше имя от нашего сотрудника. – Его данные? – Лейтенант Волошин, особист в истребительном полку двенадцатой армии генерала Червиченко. Был ранен во время прорыва немецких мотоциклистов с бронетранспортёром к КП полка. Прорыв был ликвидирован, всех раненых, включая Волошина, отправили в тыл, ему посчастливилось попасть в этот эшелон. – Выяснили, почему этот маг исчез на столько дней? – Да. Ещё от расстрелянного Архимова, потом Волошин подтвердил. Он был ранен и лечился. Раны не физические, что-то у него там своё было. – Описание имеется? – Даже несколько снимков, сделанных незаметно для мага, но их ещё везут, будут чуть позже. Словесное описание такое. На вид лет шестнадцать-семнадцать, невысокий, стройный, черты лица правильные. Короткостриженый шатен, карие глаза, полные губы. По словам двух бойцов осназа, которые оказались среди вылеченных раненых, по движениям очень опытный боец. Ходит в странной униформе со множеством карманов и явно армейской панаме, имеет оружие на боку неизвестной системы, но пистолет – точно, представляется всем графом Арни ки Соном, магистром боевой магии. По докладу подполковника Дружинина, он сбил яркими светящимися шарами шесть немецких бомбардировщиков, которые летели над ними в сторону фронта, и помог захватить моторизованную колонну немцев из нескольких единиц бронетехники и десятка грузовиков. В плен попало около двухсот немцев. Тот их просто парализовал, так что они не могли пошевелиться. Маг велел уничтожить всех немцев. Но его приказ не был выполнен. Выжившие и восстановленные политруки говорили, что это неправильно, убедив большую часть бойцов и командиров, что испортило их отношения с магом, и тот просто исчез. Только чуть позже по приказу Волошина немцы были ликвидированы. – Это всё было в одном рапорте? – В тридцати трёх, я проанализировал все доклады, что шли наверх, и приказал доставить их ко мне как можно быстрее из штаба фронта. Но более полный и развёрнутый был доклад именно Волошина. Он смог его передать через подбитого лётчика-истребителя. Тот сел из-за небольшой поломки в поле и чинился, когда на него наткнулась одна из наших отходящих колонн. К тому моменту я уже отправил запрос сообщать обо всех подобных случаях, так что через два дня рапорт лейтенанта был у меня на столе. В докладе Волошина также сообщается, что планы мага распространяются на те наши армейские склады, что остались на оккупированной территории и не были уничтожены. – На что они ему и как он их собирается вывозить? – Как вывозить, пока неизвестно, но для чего они ему, Волошин в курсе. Тот хочет все эти склады продать нам, лейтенант дважды подчеркнул, не передать, а продать. Единственное средство для обмена, который он принимает, – это драгоценные камни, и чем крупнее, тем лучше. Врачи то медицинское оборудование купили именно за свои камни, которые выковыряли из драгоценностей – из перстней, колец и серёжек. Плату он принял и честно продал некоторые магические предметы. – Что лейтенант говорит о самом маге? – Себе на уме. Пока не заплатишь, не пошевелится, но раненым в случае нужды поможет без платы. В рапорте была приписка, что, со слов мага, если бы он хотел, то уничтожил бы наступающие немецкие армии в течение одной недели, но добавил, что у нашего государства просто нет столько камней, чтобы заплатить за разовую работу. – Цену набивает? – Думаю, намекает, что разбираться со своими проблемами мы должны сами, по мелочи поможет, в остальном же… у нас средств не хватит. – Ясно. Значит, так: как только прибудут врачи и эти предметы, доставите их сюда. Хочу сам пообщаться со свидетелями. – Хорошо. Кстати, Волошин тоже прошёл обучение у мага и, кроме знаний немецкого языка, он и раньше на нём говорил, но плохо, получил знания офицера – командира моторизованной роты с опытом ведения войн и командира танка. Все три умения он во время отступления, как и другие обученные магом окруженцы, применял неоднократно, отчего они несли минимальные потери, а противник довольно существенные. Работали они из засад. – Как проходит обучение? – заинтересовался нарком. – В рапорте Волошина этого не было, только количество прошедших обучение, но в рапортах других окруженцев имелось подробное описание этого процесса. Маг касался магическим амулетом, в который вложены знания, лбов наших бойцов и командиров. Их скручивало, и они теряли сознание. Приходили в себя через десять минут, за час знания осваивались. По словам одного из окруженцев, майора, командира стрелкового полка, его группа из ста тридцати бойцов и командиров, причём половина была из тыловых подразделений полка, после обучения навели шороху на дорогах, уничтожая транспортные колонны противника и благополучно уходя в леса. Так вот, он утверждал, что с таким обучением теперь не требуется тратить месяцы и годы на подготовку пехотинцев, артиллеристов, танкистов и лётчиков. Неделя на взаимодействие – и всё. – А он что, и лётчиков учил? – Да, у него были знания от немецких лётчиков, истребителей и бомбардировщиков, вероятно, отлавливал со сбитых. Двенадцать наших лётчиков, что вышли из окружения, теперь знают технику пилотирования немецкой авиации, как и её саму. Пока применения для их новых знаний не нашлось. Всех отправили в тыл, в запы[1 - Запы – запасные авиаполки.]. – Подожди, если он ничего бесплатно не делает, то почему помогал окруженцам? – Он не бесплатно помогал и лечил. Правда, взять с окруженцев было нечего, и он зачастую брал или пуговицы в качестве платы, или, охотнее, красноармейские звёздочки из пилоток. Уж чего-чего, а этого добра на складах много. Как выяснилось чуть позже, он из них делал амулеты. – Ещё что-то? – Это всё, что мне удалось получить из рапортов с фронта. – Ясно, оставьте мне папку, я сам изучу их на досуге. Если будут какие новости или появится этот маг, немедленно сообщите мне. – Есть. Секретарь уже несколько раз сообщал, что на приём просится один из замов со срочным сообщением, поэтому, отпустив аналитика и убрав папку в ящик стола, нарком велел пригласить его. Польша, район Люблина 5 июля Моя летающая самоделка из носилок оказалась на удивление удобным транспортом. Минимальные затраты по мане во время пользования, удобная лежанка из брезента, хоть сидя лети, хоть лёжа, я даже подушку приспособил, а уж с плетениями «Невидимость», «Отвод глаз» и защиты она вообще стала незаменимым средством передвижения. Кстати, об «Отводе глаз» и «Невидимости». Есть люди, дважды мне такие немцы встречались, которые полностью невосприимчивы к магии, и плетение невидимости тут не помогает. Один раз меня обстреляли. Повторяться я не хотел, поэтому и наложил очень сложную штуку, плетение «Отвод глаз», как раз для таких, на которых магия не действует. Больше не стреляли. В этот раз я летел сидя, свесив ноги, и ел отрезанный от каравая длинный кусок хлеба, который покрывал толстый слой тушёнки. В левой руке у меня была жестяная кружка с горячим сладким кофе, из которой я периодически отхлёбывал. Ветер трепал мои слегка отросшие кудри. Двигалось моё транспортное средство со скоростью пятнадцать километров в час, быстрее нельзя, поток воздуха становился нетерпим, и автоматически включалась защита, что заметно увеличивало потерю маны в накопителях. Тем более я не торопился, спокойно летел в Люблин, да и поесть можно было нормально. Хлебом и кофе со мной «поделились» немцы, встреченные три минуты назад, а тушёнка у меня была своя, и у меня её было завались. Десяток армий можно кормить целый год. Запасы Советов, однако, впечатляли, и радовало то, что я прибрал их к рукам. Да и кто мне помешает? Нет тут ещё таких сил, способных на это. Так вот, десять минут назад я заметил у озера обедающую группу немцев, те, видимо, остановились передохнуть. Я спустился, наложил паралич и с сожалением констатировал, что, кроме хлеба и кофе, ничего и не осталось, не успел всего минут на пятнадцать. Потом привычно перевёл фашиков в разряд мёртвых, испортил технику и, прибрав часть трофеев, полетел дальше. Люблин мне был очень нужен. Как оказалось, там на складах сосредоточена чуть ли не треть всех продовольственных запасов армий немцев. Я не только собирался их прибрать, ночь мне поможет, но и поискать пустые пакгаузы. Нехватка складов у меня была катастрофической. Да-да, я посетил большую часть тех складов, что были указаны на карте, однако половина их, то есть имущество, хранилась прямо под открытым небом. К тому же семнадцать складов перестали существовать ещё до моего появления, то ли немцы во время наступления спалили, то ли наши при отступлении. А вообще приключения, что начались с того момента, как я покинул санитарный эшелон, мне понравились, не зря я перебрался в этот мир, с небольшими проблемами правда, но не зря. Тогда я поступил по-умному: левитацией освободил один склад, как чувствовал, что пригодится, складировав всё в другой, где тоже находилось продовольствие. Размеры ворот складов позволили мне загнать внутрь технику, правда, недалеко, дальше стеллажи не давали. Также я прибрал оружие немцев и даже их униформу, добив вражин. Потом я свернул все шесть складов и убрал их в хранилище. Хранилище – это такой ящик с множеством мелких ячеек, где и лежали теперь у меня пакетики свёрнутых гаражей и складов. Я даже картотеку ещё в Мёртвом мире завёл, чтобы не запутаться. Так вот, свернув их, я полетел по следующему адресу, на лету модернизируя понравившиеся мне носилки. Предполагая, что мне могут встретиться окруженцы, я предварительно освободил и набил баул и пространственную сумку продовольствием и боеприпасами, оружие у окруженцев должно было быть своё. Даже по ящику гранат взял, противотанковых и оборонительных. Правда, первая встреча вышла боком. Наткнулся на спаянную группу из сорока пограничников, которые несли четверых раненых, но они сразу стрелять начали, так что я ушёл в сторону, активировав защиту. Не хотят помощи, ну и не надо, пусть сами с ранеными мучаются. Вот следующая группа из двенадцати человек во главе с капитаном-артиллеристом, оказалась более спокойной и не так нервно отреагировала на спускающегося с неба на носилках незнакомца. Лишь один прыгнул в речку да двое обделались. Когда капитан разобрался в ситуации и перестал костерить меня на чём свет стоит, мы перешли к конструктивному диалогу. Чем я могу помочь окруженцам и чем они мне заплатят? Брать ничего не хотелось, бойцы и так были серьёзно изношены, а трое ранены. Раненых я излечил, выдал два комплекта формы и одну пару сапог совсем уж износившимся, два цинка патронов, ящик тушёнки и мешок ржаных сухарей. Гранат тоже отсыпал. За это я взял шесть красноармейских звёздочек и три пуговицы. Фигня, конечно, а не плата, но больше у них ничего не было. Но я выяснил, что ещё нужно запасти: патронов к личному оружию командиров, а то у капитана и у второго, младшего лейтенанта, ни в нагане, ни в ТТ уже патронов не было, и, самое главное, чая да табака. Это вообще дефицит. У капитана было две сигареты в трофейной пачке, так они курили по очереди. Пообещал им это учесть при встрече с остальными окруженцами. Сам я не курил, вот и не подумал об этом. С этой группой я потерял почти двадцать минут и, оставив их готовить похлёбку, – теперь было из чего, а то они уже сутки не ели, – посмотрел на садившееся солнце и полетел дальше. До следующего склада добрался за сорок минут. Нет, лететь до него было меньше пяти минут, просто я повстречал ещё три группы окруженцев. В одной было шесть бойцов, в другой – около двухсот, в третьей – чуть меньше пятидесяти. К счастью, приняли меня все хоть и настороженно, но от помощи не отказались, часть так даже обучение согласились пройти, поэтому к складу я подлетел совершенно с пустыми запасами, всё раздал. Нужно ещё пяток баулов из пространственной сумки достать, так я больше запасов утащу, видно, что они пригодятся окруженцам. Следующий склад, к сожалению, был как раз под открытым небом, более того, это был склад ГСМ. Там содержалось огромное количество разнообразных бочек и даже цистерн, отдельно стоял десяток новеньких топливозаправщиков. Немцы уже навели здесь порядок и несли службу. Облетев склад по кругу и вырубив всех часовых, я накинул плетение паралича на тех, кто находился в палатках. Немцев было всего два десятка, видимо, этот склад ещё не включили в график пополнения наступающих войск, поэтому работал я спокойно. Добил немцев, мне тут живые не нужны, поднял их управляемыми зомби, после чего развернул свой склад, уничтожив часть окружающего леса, и велел им таскать в него бочки. Сам я поднимал левитацией цистерны и тоже убирал их на склад. Он был огромный, длинный, с пустыми стеллажами, которые большей частью пришлось убрать, да нет, всё убрали. Однако уместились только часть топлива и горюче-смазочных средств да все десять топливозаправщиков, это вроде дефицит. Свернув склад, я задумался, поглядывая на три стоявшие немецкие палатки. Пустых хранилищ у меня больше не было. Идея пришла, когда я стал рассматривать трофейную карту с нанесёнными обозначениями. Совсем рядом находился узел железной дороги Владимир-Волынский- Ровно. Уж там-то складов хватало, надеюсь, мне и пустые попадутся. Оставив зомби на охране, – эти теперь никого не подпустят, даже ещё живых, – я полетел к железной дороге. Там действительно оказалось три десятка пакгаузов, складов, да и просто штабелей ящиков, укрытых маскировочной сеткой. Быстро ликвидировав охрану, а также в сторожке тех, кто скоро должен был её сменить, опросил интенданта – он спал в квартире в ближнем селе, – узнал, что где находится, и кроме складов прибрал те самые штабели с ящиками, в которых были артиллерийские снаряды разных типов. Пустых складов оказалось всего пять, да и то бывших продовольственными, всё, что там хранилось, ушло с наступающим немецким войском. Забив эти склады ящиками с боеприпасами, зомби из охраны помогли, я дал им установку убивать всех, у кого такая же форма, и отправил в село. Пять дней некроэнергия их продержит, и если их не уничтожат сразу, то сами уснут, и тела уже окончательно разложатся. Думаю, две сотни зомби наведут здесь шороху. На самом узле скопилось три эшелона, и мне пришлось их уничтожить, ну топливный-то ладно, хоть и плакать хотелось, поджёг фаерболами, а другие загорелись чуть позже. Один так взорвался, там были артиллерийские снаряды. Как бы то ни было, с задачей я справился, у меня ещё полтора пустых склада и пакгаузы. Поэтому, вернувшись, я на месте ямы, где ранее стоял склад, развернул один полупустой пакгауз и совсем пустой склад. Пакгауз к имеющимся там снарядам до конца набил топливом, а вот склад – только наполовину. Ещё найдётся что там складировать. Свернув и убрав получившиеся пакетики в хранилище, я подумал и достал три других склада. Развернул, набил баулы и пространственную сумку боеприпасами, продовольствием, предметами амуниции с формой, не забыв пачки табака и патронов для ручного оружия. Теперь четыре баула находились в пространственной сумке, а один, как всегда, был при мне, и в нём лежало ещё три плотно набитых баула. Так я больше вещей могу набрать и перевозить, как матрёшки. Ещё когда летел к железнодорожному узлу, я встретил шесть групп окруженцев, но помочь ничем не мог, только раненых вылечил, да и то дистанционно, не спускаясь. Эх, даже плату за это не взял! Кстати, те пуговицы с обмундирования и красноармейские звёздочки я тоже использовал. Во время полётов, когда делать было нечего, изготавливал разнообразные амулеты, вводя управление для обычных людей. Мелкие драгоценные камни шли на накопители, впаивал их в структуру с другой стороны. Так что у меня теперь была почти сотня амулетов и артефактов «Среднего» и «Малого» исцеления. Правда, накопители были пустые, своей маны для зарядки я не использовал, мне для следующих работ она была нужна, могло и не хватить, поэтому установил на одном краю носилок магический заряжатель, вроде того, что продал Лютовой, и там сейчас заряжалось три амулета. Дней за пять зарядятся, накопители-то маленькие. До следующего склада я добрался часа в три ночи, да и то потому, что изрядно растряс свои запасы со встречей с окруженцами, теперь полторы тысячи человек были здоровы, имели запас боеприпасов и продовольствия. Я до того наблатыкался с ними общаться, что на каждую группу уходило меньше десяти минут, тут главное – напор и уверенность. Да и командиры окруженцев, видя, как я спускаюсь с неба, лечу раненых и принимаю плату сущей для них мелочью, приходили в себя, только когда я улетал, на прощание махая рукой. Кроме этого, я сообщал обстановку на фронтах, где рядом стоят на постое немцы, ну и как лучше выходить к своим. Может, часть и не прислушается, но главное, и офицерам, и солдатам я давал нужные знания и опыт немцев по завоеванию Европы. Надеюсь, он им пригодится, а то ведь многие вообще салажата первого года службы. А тут хоть будут знать, что делать под огнём противника. Командиры большей частью давали согласие, когда я спрашивал, нужно ли их и остальных за пару минут обучить немецкому языку и знаниям ведения войны. Конечно, попадались и сильные командиры, с жёсткой волей. Там было сложнее, знаний они не хотели, но продовольствие и боеприпасы принимали охотно, а я летел дальше. Насильно мил не будешь, не хотят – как хотят. Я с помощью амулета наложил на себя специальное лекарское заклинание, которое позволяло не спать десять суток и при этом всегда быть бодрым. Немцы, естественно, сообразят, что кто-то прибирает склады и уничтожает их солдат, но пока разберутся, пока от пленных выяснят, что появился я, я должен прибрать к рукам как можно больше запасов. И у меня получалось. Следующий склад был также под открытым небом, прикрытый лишь маскировочной сеткой, натянутой на столбах. На нём было тяжёлое вооружение, миномёты и крупнокалиберные пулемёты, одних ДШК на зенитном станке больше сотни, а уж боеприпасов к ним так вообще длинные штабеля. Моя жаба просто танцевала лезгинку, поэтому я уничтожил за десять минут охрану, полный взвод, и, развернув то строение полупустого склада, где находились бочки с топливом и горюче-смазочными материалами, велел только что поднятым зомби всё грузить. Немного понаблюдав, как они бегают с ящиками, отдых им не требовался, рядом я развернул первые захваченные в этом мире склады, поэтому штабеля с боеприпасами потянулись в них, укладываясь в проходах между стеллажами. В общем, всё прибрал, заодно пополнил пустые баулы и, отправив охрану гулять по лесу в сторону ближайшего городка, где стоят немцы, полетел дальше, то и дело спускаясь к обнаруженным окруженцам и в меру сил помогая им. Так прошли у меня первые сутки, остальные семь были фактически похожи на них. Брал склады, теперь только те, где были постройки, минуя хранилища под открытым небом, которые оставлял на потом, хотя пяток всё же забрал, накопив пустых складских строений. В общем, около двухсот складов уместились у меня в хранилище. За это время я побывал в Ровно, Луцке, Владимир-Волынске, Львове, на всех складах железной дороги, выведя последнюю окончательно из строя. Всё, что мог, присвоил, но… около пятидесяти складов, находившихся под открытым небом, пока мне были неподъёмны. Грузить и сворачивать было не во что. Поэтому я решил двинуться дальше, в Польшу. Пощипать тылы немцев, а то они что-то особо на себе это не почувствовали, хотя около двадцати тысяч зомби и бродит по их тылам. Ну и заодно по пути набрать пустых складов. Сомневаюсь, что много мне таких встретится, но надеялся, что уж говорить. Бросать своё – а те хранилища разнообразного армейского имущества я считал своими – не намерен. Склады мне нужны. А лучше пустые. Конечно, у меня ещё были причины, чтобы лететь в Люблин. Как я узнал от одного из пленных интендантов, он перед войной покупал там в ювелирном магазине кольцо жене, и я надеялся, что этот магазин на месте. Да-да, у меня заканчивался запас драгоценных камней, что шли в накопители для складов, а с учётом того, что на большие строения нужно было по два накопителя, расход был большой, а в запасе у меня было всего три подходящих камня. Я, естественно, немного пополнил его трофеями, немцы брюлики любили, но это была сущая солдатская мелочовка. Основной навар – с интендантов, но я его почти весь уже использовал. О зомби скажу так: в тылу мёртвые солдаты бросались на всех, кого встретят из своих же армий, кусая и пытаясь добраться до горла. Уроды тупые, даже оружием пользоваться не могли, я ими руководил при погрузке, отдавая устные приказы, а тут единственное, что они могли, – это кусать. Надо было умертвий поднимать, те хоть зачатки разума имели, но для цейтнота, в котором я пребывал, это довольно сложное и затратное по времени дело, отчего я и остановился на зомби. Хоть что-то. Немцы быстро разобрались, как с ними бороться: выстрел в голову – и готово, так что, кроме пары тысяч серьёзно искусанных, погибло всего около сотни, да панических слухов разнеслось по армиям множество, мои зомби больше ничего не сделали. Правда, выяснилось, что наступление на этом участке фронта замедлилось, что позволило советским войскам наконец перегруппироваться и начать создавать более плотную оборону. Может, это и моя заслуга, ведь часть транспортных артерий я им парализовал, и, видимо, наступающие войска стали много что недополучать. Вот и получалось, эти восемь дней я не сомкнул глаз, наращивая свои богатства. И сейчас летел в сторону Люблина. Время, судя по наручным часам, было полвторого дня. До города оставалось всего около восьмидесяти километров, за пару часов доберусь. Со временем я не ошибся, успел пообедать, поваляться на носилках, поглядывая на землю внизу, и немного побезобразничать. Как? Да очень просто. Ещё у границы мне на фермерском хозяйстве на глаза попался огромный амбар с сеновалом на втором этаже. Чем не склад, тем более большая часть приватизированных мной складов сложены из брёвен? Я вырубил хозяев, выбросил изнутри всё ненужное, включая запасы сена, и свернул амбар. Так вот, пока летел, то использовал все пять камушков из своих запасов на амбары, придирчиво отбирая самые большие. Пригодятся для хранения разнообразного имущества, я в этом уверен. Когда впереди показался пригород Люблина, я снизился и стал с любопытством разглядывать дома, улицы, людей. Военных хватало, немцев естественно. Найдя нужную улицу, тот интендант очень хорошо описал подходы, я спустился на землю во дворе довольно большого дома, на первом этаже которого и находился ювелирный магазин. И дом, и магазин, похоже, принадлежали одному хозяину, поляку, не еврею. Открыв дверь, я вошёл в парадное, покосился на поднимающуюся на второй этаж девушку – как волнительно колыхались её бёдра под платьем! – и набросил на неё паралич. Прошёл к двери, что вела в магазин. Войдя в него, увидел хозяина и семейную пару. Парализовав покупателей, я наложил на старика заклинание подчинения и велел ему принести изделия с самыми крупными драгоценными камнями. Тот понимал, что что-то не так, но поделать ничего не мог. – Всего тринадцать? – скривился я и, указав на часть украшений, приказал старику: – Из этих извлеки камни, сами побрякушки мне не нужны. Тот сделал это быстро и с немалой сноровкой, после чего я поинтересовался, есть ли в городе ещё ювелиры? Да, был ещё один. Старик также назвал адреса держателей крупных состояний, вложенных как раз в такие вот брюлики. И я покинул магазин и сам дом, с сожалением посмотрев на девушку, лежавшую на лестнице. У меня женщины не было почти девять месяцев, я давил свой гормон, а сейчас почувствовал, что если не уйду, изнасилую её прямо здесь. Видимо, или рассыпалось плетение удержания гормона, или заряд закончился. Нужно амулет проверить. С этим надо было что-то делать. Пару раз можно сбросить его, в городе были доступные женщины, которые торговали своим телом, но, во-первых, я брезговал, а во-вторых, хотел, чтобы под боком всегда была готовая. То есть мне нужна была рабыня для сексуальных утех, а лучше – две. Раз я в Польше, то почему бы не найти себе таких наложниц? Надо обдумать, хорошая идея. Я, конечно, против рабства, если сам могу попасть в него, но не против того, чтобы иметь дополнительную собственность, хочет та этого или нет. Всё, решено, будем искать себе наложницу. Да, кстати, амулет действительно разрядился, отчего моя «хотелка» и подскочила на небывалую высоту… Посетив две местных семьи, одна была еврейская, я опустил их на сорок три единицы крупных драгоценных камней, да и не крупные брал, оставляя оправу. Потом побывал во втором магазине и, наконец, добрался до складов железнодорожного узла. Пора прибрать их к рукам. Тем более их тут было около двадцати, десяток явно свежей постройки. Ох, развернусь! Дальнейшие планы у меня были такие: вернуться к тому имуществу, что хранится под открытым небом, прибрать его, метнуться в Белоруссию, прогуляться там и тогда уже отправляться на территории, занятые советскими войсками. Там дальше по ситуации. А пока нужно заняться люблинскими складами… Хмыкнув, я надорвал пачку с трофейными галетами и откусил от первой, что-то голод не на шутку разыгрался. Эх, где мои пирожки ненаглядные?! Где можно купить или заказать тыщу-другую? В этот момент я на высоте тридцати метров пролетал над железнодорожным вокзалом, к которому только что подошёл пассажирский поезд, и с интересом разглядывал двух блондинок-близняшек лет двадцати, что шли рядом с офицером в звании полковника. Они имели очень аппетитные фигурки, а с учётом того, что декольте платьев у обеих были приличные, сверху я рассмотрел восхитительные колышущиеся полушария моего любимого третьего размера, и у меня просто снесло голову спермотоксикозом. Всё, хватит терпеть, надо решать эту проблему, и, кажется, те, кто может эту проблему решить, вышагивали, как королевы, по перрону вокзала. Заставив всех вздрогнуть и заозираться, над вокзалом раздался зловещий хохот, который в конце подавился и закашлялся. Москва. Подвалы Лубянки 10 июля – И как это работает? – заинтересованно спросил нарком Берия, разглядывая несколько странных предметов, лежащих на столе. Некоторые из них были настоящими произведениями ювелирного искусства, другие – вроде щепки, где между двумя заусенцами были вставлены мутные стекляшки кристаллов. – По проведённым исследованиям… – неуверенно начал отвечать немолодой, гладко выбритый мужчина, по виду – один из специалистов закрытых институтов, которые ещё называют «шарашками». – Я читал доклад, профессор, своими словами, если можно, – перебив мужчину, велел нарком. – Так вот, по проведённым исследованиям кругом специалистов, включая медиков, – тот не обратил внимания на слова Берии, – выяснилось, что эти предметы работать не могут. Это просто невозможно. Но они работают. Управление ручное, при активации всплывает сенсорная голограмма, как её записала Лютова со слов изобретателя, и можно устанавливать на ней те программы, выполнение задач которых требуется. На эти же голограммы выводятся и показания. Были проведены практические исследования в одном из госпиталей до выработки зарядов. С помощью этих инструментов были подняты на ноги шестьдесят три командира, от младшего до старшего начсостава. Даже тяжёлые случаи вылечены, например спокойно локализована и заживлена газовая гангрена, и буквально через пару минут тяжелораненый подопыт… пациент уже вполне бодро встал с койки. У некоторых пациентов присутствовал острый голод, но это зависело от ран. В основном самый сильный голод испытывали командиры, лишившиеся в боях ног или рук. У них отросли ноги, у них отрасли руки, но всё это за счёт резервов организма. Только эти пациенты продолжают проходить лечение в госпиталях, им поставили диагноз «дистрофия», но они идут на поправку. Это практические результаты, однако по остальным мне добавить нечего. Проведённые исследования – был использован даже рентгеновский аппарат – ничего не дали. Это по виду простые вещи, в которых совершенно ничего нет, но они работают и лечат. В данный момент собрана конструкция зарядки, и накопители – вот эти мутные кристаллы кварца – проходят зарядку. Военные врачи, которые участвовали в испытаниях, буквально требуют, чтобы им предоставили эти предметы в как можно больших количествах. Так что вывод очевиден: специалисты ничем помочь не могут. Техника за уровнем нашего понимания, но она работает. – Это всё? – Могу только добавить, что один из специалистов предложил для ускорения лечения не полностью вылечивать раненых, а убирать особо тяжёлые ранения. Например, гангрены, проникающие в грудь, от которых умирают, ожоги, а дальше раненые сами восстановятся, что до минимума снизит безвозвратные потери в госпиталях и, что уж говорить, поможет нашей стране. По примерным прикидкам, для этого требуется чуть больше пяти тысяч таких комплектов, которые следует распределить по госпиталям, медсанбатам и больницам. – Спасибо, профессор, я, конечно, ожидал большего, но, похоже, вы действительно тут помочь не можете. Когда профессор вышел, снаружи помещения его ждал конвой, нарком обернулся к стоявшему за его спиной аналитику: – Ну а ты, Сергей, что скажешь? – Интересные предметы и очень полезные. – Да уж, генералу ногу отрастили, и он уже рвётся в бой, пять полковников, семь майоров, лётчики, танкисты, артиллеристы. Все опытные, все повоевавшие, и все жаждут вернуться в строй… Ладно, что там с опросом свидетелей, общавшихся с магом? – взяв в руку одну из щепок, спросил нарком, с интересом разглядывая её. – Удалось получить много новых подробностей, что открывает более широкую сферу для анализа поступков и стремлений мага. Его поведение выдаёт, что ему гораздо больше лет, чем можно дать по внешнему виду. Хоть он и старается вести себя как подросток. Лютова, общаясь с ним, заметила несколько нестыковок и сообщила мне о них. По основной специальности она терапевт, но серьёзно занималась психологией, поэтому уверена в своих выводах. Ему в действительности лет тридцать, может, чуть больше. Импульсивен, азартен, но азартен не в играх, а в своём интересе-исследованиях, не любит сидеть на одном месте, предпочитая постоянное движение. О таких говорят – шило в заднице. Договориться с ним можно, давить на жалость, на большие потери и перевести разговор о помощи, но пережимать не стоит, может озлобиться, и тогда мы совсем потеряем его доверие. О его способностях ничего сказать не могу, но Волошину он как-то обмолвился, что универсал, то есть владеет несколькими направлениями в магии, но по основной – он именно боевой маг. После анализа и изучения всех его действий у меня появилась мысль попросить его, именно попросить, организовать на территории Союза магическое учебное заведение и учить в ней магии наших людей. Но из-за отсутствия информации я не могу предположить, сколько на это потребуется времени, да и согласится ли маг. К тому же Волошин сообщил, что он имеет незаконченное образование, по его словам, потерял интерес к учёбе и бросил её. – Это всё? – Чтобы провести более развёрнутую аналитику, товарищ нарком, мне нужно с ним встретиться, у всех свидетелей своё мнение. – Что о нём сейчас слышно? – Он в Белоруссии, вчера через линию фронта перешло три группы, чуть позже ещё шесть. Все встречались с ним, получили существенную помощь в боеприпасах и продовольствии. И даже получили знания и опыт немецких солдат. По тому, что он делает со складами, тоже удалось получить некоторые сведения, с самолётов-разведчиков была произведена аэрофотосъёмка, да и наши бойцы пробежались по местам бывшего нахождения складов, он их как-то забирает вместе со строениями, оставляя круглые ямы разной глубины, но в основном двух метров. Даже там, где армейское имущество хранилось под открытым небом и не было никаких строений, находили пустырь, а в лесу рядом – знакомые ямы. Пока этот феномен разгадать не удалось, но некоторые предположения есть. – Сколько же он этих складов собрался себе забрать? – положив артефакт на стол, недовольно пробормотал нарком, но аналитик, видимо, подумал, что вопрос предназначался ему. – С учётом того, что он и по Польше прошёл, а это, значит, его интересуют также и немецкие склады, то много, сотни, если не тысячу. Довольно продолжительное время работал, около месяца, я думал, он быстро угомонится, а нет, всё грабит немцев. – Да, кстати, что там за слухи о живых мертвецах? Действительно слухи или правда? – К сожалению, правда. Сперва мы получили первые сведения о них от пленных, взятых в боях, один из офицеров оказался медиком и владел некоторой информацией. По его словам, пострадавших не так много, да и убить мертвеца легко, нужно лишь выстрелить ему в голову. На остальное он не реагирует. Пострадали чуть больше трёх тысяч человек, около сотни сошли с ума, но, самое главное, что эта страшная и пугающая информация молниеносно распространилась в армии. Думаю, это один из факторов, почему наступления на некоторых участках ослабли, а кое-где и вообще встали. Особо пристально мы эти сведения не изучали и не анализировали, но после того, как к нам вышли две группы окруженцев, которые встречались с этими восставшими мертвецами, они заставили нас по-другому посмотреть на эту информацию и собрать её, используя другие источники. Это работа мага, нет сомнений. – Вы можете предположить его дальнейшие действия? – Мало информации, но могу с уверенностью сказать, что больше всего его интересуют склады с продовольствием и горючим. В Польше он проигнорировал запасы вооружения и боеприпасов, а вот горючее и продовольствие исчезли. Мне поступила информация, что на перегонах начали пропадать составы. Как сообщил наш агент на немецкой железной дороге, между некоторыми полустанками странным образом пропали два состава с топливом и три с продовольствием. С учётом того, что ранее такая информация нам не поступала, думаю, маг не умел похищать составы, или у него просто не было на это времени. – Хм, м-да, информации действительно немного. Ладно, я к товарищу Сталину, очень уж он заинтересовался этим магом и всем, что с ним связано, а вы, Сергей, в любое время по поступлении новой информации немедленно извещайте меня. – Хорошо, – кивнул аналитик и посторонился, пропуская наркома к двери. Через минуту в помещении никого не осталось, только пару раз мигнули неяркими звёздами два кристалла и, вспыхнув, рассыпались пылью в своих держателях. Белоруссия. Окрестности Минска 6 июля «…Не кочегары мы, не плотники…» – доносился из наушников приятный баритон, воспевающий высотников-монтажников, и я, покачивая ногой в такт музыке, даже изредка подпевал. Внизу медленно проплывали поля, впереди отчётливо виднелся город, который недавно был оставлен советскими войсками. Минут шесть назад я встретил сборную солянку из окруженцев – кроме пограничников, там даже трое моряков было – и раздал им последние припасы. Что там пару ящиков тушёнки, шесть цинков с патронами, двенадцать пачек галет, полмешка сухарей и пол-ящика гранат на сорок бойцов и командиров? Но они обрадовались, как дети, у них, кроме оружия, вообще ничего не было, да и от новых знаний они не отказались, тем более я постоянно пополнял свои запасы. Вон, три часа назад самолёт-разведчик сбил, так что в памяти моих амулетов теперь три новых специальности имеется: пилот, штурман-наблюдатель и стрелок-радист. Я уже разобрался, чему учить окруженцев, и даже подобрал, можно сказать, создал несколько амулетов обучения. Обучение проходит в три этапа: немецкому языку обучаю всех, как и умению водить и ремонтировать автомашины, дальше уже по специальностям: простым бойцам – знания пехоты или мотопехоты, сержантам – знания унтеров, командирам – знания офицеров от ротного и выше. Пока всё шло без боёв. Конечно, меня, бывало, встречали горячим приветом, выпуская оставшиеся патроны, но в основном встречи проходили нормально, и мы расставались довольные друг другом. Так было и с шестой группой, на сегодня последней, поэтому я и отдал им крохи, что у меня оставались. Сейчас я отправлялся в Минск, на его склады и в лагеря военнопленных. А что, я уже десятка три освободил, усыплял охрану, а дальше парни сами действовали. Правда, к ним я уже не спускался спасителем, только оставлял у казармы охраны по двадцать ручных пулемётов, боеприпасы к ним и продовольствие для пятисот человек на неделю. Дальше пусть действуют сами. И пленные бежали, яростно добивая охрану, ещё как бежали! Забирали, что возможно, и уходили, кто в леса, если они были, кто в степи. В первые месяцы войны немцами были взяты в плен около трёх миллионов советских бойцов и командиров. В Минске содержались от шестидесяти до ста тысяч человек. По моим прикидкам, сейчас по тылам немцев гуляли порядка ста тысяч освобождённых мной военнопленных. Вот и в Минске был такой лагерь, большой, тысяч двадцать военнопленных там охраняется и медленно вывозится. Условия там жуткие, пленные мрут как мухи. Так что сделаем два дела: и их освободим, и склады приберём. Об этих минских лагерях я узнал от одного из офицеров, который отвечал за содержание военнопленных, от него же получил и координаты большей части лагерей в Белоруссии, вот мимоходом их и освобождал. Да уж, пять дней прошло с момента моего путешествия по Польше, и все вспомнить приятно. Нет, тех девчат я не тронул, слишком чистые и девственные были их души. С возрастом я ошибся, им было по семнадцать лет, и, судя по ауре полковника немецкой армии, что шёл рядом, это был их отец. Но напряжение нужно было сбросить, и я отправился на охоту. Летал над городом, на окраине, и смотрел на женщин, вернее, на их ауры. Это ведь оттенок души, сразу понятно, кто есть кто. Моё внимание привлекла девушка лет двадцати семи, что шла с гордо поднятой головой и надменно поджатыми губами, однако её аура буквально полыхала от желания, и я понял, что она идёт на встречу к мужчине. Дальше было просто: бросил в неё специализированное плетение, которое било по самым чувственным местам, и та остановилась, оглядываясь с явным желанием кого-нибудь изнасиловать. Улочка была тихая, рядом заросли кустарника и виднелись закопчённые стены какого-то сгоревшего дома. В общем, на глаза женщине попался только я, и та направилась ко мне, ускоряя шаг, чтобы схватить и не дать мне убежать. Ага, так прям и собрался. В общем, она затащила меня в кусты, где и произошло взаимное соитие, длившееся порядка шести часов. Ещё непонятно, кто кого насиловал, но старались перебороть друг друга оба. В общем, ничья получилась. Особо моральными страданиями я от свершённого не страдал, во-первых, захотелось, во-вторых, девушка была слаба на передок и хоть удивилась своему резкому желанию, но не противилась и сбросила благодаря мне сексуальное напряжение, причём не только своё, но и моё. После бурного секса, который длился с лёгкими передышками, она первой пришла в себя, сообщила мне свой адрес, потребовав, чтобы я навестил её сегодня же ночью, и, одевшись и поправив деловой костюм, в котором была, гордая, направилась дальше. Держать она себя умела, и походка такая, что глаз не оторвать, да и в… этом просто чудо. Правда, сейчас походка была не очень уверенная… В себя я пришёл ещё через полчаса, бормоча адрес, чтобы не забыть, собрался, использовал амулет «Малое исцеление», залечив глубокие множественные царапины на спине, и, запрыгнув на носилки, полетел к складам. Нашего бурного веселья никто не заметил, хотя мы оба особо и не понижали голоса, так как я наложил нужные заклинания тишины и отвода глаз. Да мы бы могли расположиться прямо на улице, а не в кустарнике, и никто ничего не заметил бы. Польского я, естественно, не знал, и адрес просто запомнил на слух, панночка его очень чётко продиктовала, так что нужно было найти того, кто поделится со мной знаниями местной речи, и можно заняться наконец делами. Такой мне встретился буквально через пятьсот метров. Это был пожилой мужчина профессорской наружности и одетый соответственно. Парализовав и накинув на него плетение «Невидимость», затащил его на носилки и полетел к складам, надевая на голову донора артефакт скачивания памяти. Через пару минут я был где нужно и у меня на руках имелся требуемый амулет. От тела, – кстати, он жив и через несколько часов придёт в себя – я избавился у складов. Их сворачивание заняло у меня порядка сорока минут. Сперва я все их облетел, не обращая внимания на снующих туда-сюда немцев, наложил на все склады необходимые плетения, установил на них полные энергией камни-накопители, некоторые требовали по два из-за большого размера. Потом разом отдал приказ на сворачивание, и немцы вдруг обнаруживали, что находятся на огромном пустыре с большим количеством котлованов на том месте, где находились эти склады. В трёх местах котлованы были особенно большими, это в тех местах, где склады были двухэтажными, с подвалами. Конечно же всё было не так просто. С камнями тоже не было у меня столько маны, чтобы их все наполнить, по две трети, пока не оставил в своём собственном природном накопителе всего пять процентов маны, но и этого хватило. К тому же на некоторых складах были люди, и мне, прежде чем забрать строения, требовалось от них избавиться, именно это я и сделал, парализовав и выбросив из них, – убивать их у меня времени не было. Глядя на забитый эшелонами железнодорожный узел, я только горестно вздыхал – жаба душила всё это оставлять у немцев. Об этом я думал, когда сворачивал склады, об этом подумал, когда очнулся от обучения польскому языку, об этом думал всю ночь, развлекаясь с панечкой и её замужней сестрой, благо мужа до утра можно не ждать. Именно панечка помогла мне найти решение: во время определённого процесса я подумал о длинном и глубоком туннеле. А что, если сделать хранилище прототипа баула? То есть не такое маленькое, где вмещается всего кубов десять груза, а огромное пространственное помещение, и свернуть его? Правда, накопителей на это уйдёт… Утром, оставив обеих удовлетворенных до предела дам в спальне, – высосали они меня полностью, даже к магии пришлось прибегнуть, чтобы не опозорить род мужской, – я быстро оделся и, поднявшись на крышу и забравшись на носилки, полетел обратно на Украину, занимаясь своими делами, то есть пополняя свой источник маной и заодно обдумывая, как совместить несколько абсолютно несовместимых плетений в одно и как заставить всё это работать. Идея пришла чуть позже, отчего я снизился, как раз роща внизу была, и, устроившись на крохотной полянке, стал доставать из пространственной сумки с моими личными вещами заготовки, камни-накопители и плести плетения. Пришлось один из своих баулов пожертвовать на благое дело. Его я совместил с деревянным ящиком из-под патронов и заставил совместно работать плетениями. На всё это ушло шестнадцать больших камней, которые я медленно наполнял маной. Конечно, получившийся артефакт был уродцем и особо не смотрелся, древние маги Тории плевались бы, увидев его, но, главное, он функционировал и делал то, что я хотел. А работало всё так. Баул с виду был как баул, однако теперь он мог увеличиваться до размера высотки и принимать в себя около двадцати эшелонов вместе с рельсами. Конечно, баул был из материи, и даже при увеличении рельсы на неё не закрепишь, волнами пойдут, поэтому мне и пришлось устанавливать внутри ящик, который теперь был связан с баулом и также увеличивался и уменьшался, и именно в этом ящике я и собирался хранить эшелоны. Запутанно, да? Объясню проще. Увеличиваю в размерах баул и ящик, что внутри его, в открывшийся зев загоняю эшелон, предварительно положив там рельсы, пока не заполняю весь ящик эшелонами, после уменьшения баулом хоть в футбол можно играть, грузу и ящику, которые внутри его, ничего не будет, они это не почувствуют. Классно я придумал? Надо побольше таких баулов наделать, мне теперь и склады не нужны, можно всё из хранилищ, что находятся под открытым небом, всё в такие баулы погрузить, по примерным прикидкам, в один баул уместится около десяти открытых складов, сказка, а не баул. Но это всё теория, требовались практические исследования. Они прошли удачно, с некоторыми косяками, о которых не подумал, но удачно. Взлетев над рощей, я полетел к ближайшей железной дороге. Положив баул на полотно, развернул его в большой приёмник, тот теперь был размером с гору, и начал снимать рельсы и крепить их внутри. Шестнадцать километров снял и сделал двадцать два тупика до противоположной стенки. Тут как раз вдали появились дымы, и я обрадовался. Обрадовался повторно, потому что это из Румынии шёл топливный эшелон. Быстро избавившись от машинистов и сопровождения, я загнал его в баул-хранилище и сразу понял свою первую ошибку. Топку надо гасить. Выгнал, погасил, проветрил и загнал снова. Так, пока я летел на Украину и перемещался между разными железными дорогами, то прибрал шестнадцать эшелонов, ещё шесть уже на самой Украине. Конечно, всё это было не так просто, и это я не об экспроприации, тут вообще без проблем, просто все шестнадцать накопителей баула во время процедур кражи, разворачивание-сворачивание, теряли очень много энергии, и мне приходилось постоянно их подзаряжать, а силовые линии тут были слабые, мне их не хватало. Мне только один раз у границы попалась нормальная магическая струна, и я зарядил все накопители, и даже сделал ещё два таких баула-хранилища. Потом, использовав украденные у фермеров амбары и мои баулы, заполнив их имуществом с баз хранения на Украине, я перебрался в Белоруссию, где работаю вот уже третьи сутки. Ах да, десятидневный срок моего бодрствования вышел пару дней назад, и мне пришлось поспать, на что ушло двадцать два часа тридцать семь минут, но проснулся я бодрым и выспавшимся. После чего снова наложил на себя это заклинание и приступил к разграблению тылов вермахта уже в белорусских лесах и, что уж греха таить, особо нагло в городах и на железнодорожных узлах. Да у меня одних артиллерийских боеприпасов столько… столько… Много, в общем, очень много. Сливки за эти два дня я снял, сутки, отведённые на отдых, не считаются, так что в принципе можно закругляться. Но тут мне пришла одна очень интересная идея, и я решил, что отправляться в Союз пока рано. Что, если пообщаться с немцами, причём не простыми, а с их идейным руководителем? Именно об этом я и думал, направляясь к Минску, приберу последние жирные склады, часть, правда, сгорела в боях за город, но много осталось, ну и пленных освобожу по привычке, а там уже можно и в Берлин податься. Идея мне всё больше и больше нравилась. Примерно так всё и вышло: я прибрал немногочисленные, но уже используемые немцами склады. Парализовал охрану в трёх лагерях и выпустил пленных, которые моментально разбежались по городу. Часть спряталась у местных жителей, часть пошла на прорыв в сторону фронта. Также я освободил военнопленных из шести лагерей, которые находились в пригороде. Общее количество освобождённых в Минске и окрестностях, на мой взгляд, перевалило за пятьдесят тысяч. Солидная цифра. Правда, в этот раз я не помогал, не подготовился заранее. Так что уходили пленные только с оружием, которое захватили у парализованной охраны. Кстати, охрану перебили до последнего человека во всех лагерях. Тревога была поднята, но вышедшие роты из казарм тоже были мной облучены и пополнили вооружение беглецов. Но это уже их дело, что мог, я сделал, поэтому, с удобством устроившись на носилках, полетел на предельной скорости в сторону Германии. Восточная Пруссия. Растенбург. Ставка Гитлера «Волчье логово». Зал для совещаний 7 июля. Вечер – Докладывайте, – хмуро приказал Гитлер, поставив сжатые кулаки на край стола и склоняясь над картой, где были нанесены боевые действия на Украине и теперь уже в Белоруссии. Генерал Гальдер, начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии, взял указку и ткнул в точку, где было написано «Минск», сообщив: – Последнее странное явление было зафиксировано в Белоруссии, в Минске… Гитлер всё время доклада стоял молча, с непроницаемым лицом, только изредка переводил взгляд на обозначения на карте, обдумывая то, что говорил генерал. Докладывал Гальдер долго, под конец сообщив, что взятые подразделениями вермахта некоторые группы окруженцев после допросов рассказывают удивительные вещи: к ним с неба спускался посланец от их командования и обеспечивал всем необходимым, и с их слов получается, что у русских появились… маги? Не верить в это нельзя, слишком много фактов. Стоит только вспомнить о зомби, которые бродили по дорогам тылов наступающих войск. К сожалению, ни одного целым доставить не удалось, захвачено было около сотни, но они сами умирали и начинали быстро разлагаться. – Вы несколько раз сказали – маг, а не маги. Вы уверены, что он один? – спросил Гитлер. – Мои аналитики утверждают, что потерь у нас было бы куда больше, если бы их было несколько. Он один, я согласен с ними. – Один не один, но потери от него просто катастрофические. Что нам ещё от него ждать? – С учётом того, что перемещается он неизвестным нам способом, сведения о носилках я считаю чушью, он может оказаться и в Германии. Тогда нужно ждать катастрофических последствий. Противопоставить мы ему ничего не сможем. – Ну почему не сможете? У вас есть чего, – вдруг раздался из ниоткуда юный, можно сказать, мальчишеский голос. Все генералы и даже охрана замерла в шоке, когда у стены проявилась фигура парня в странной, явно военной зелёной форме с панамой на голове. Отлипнув от стены, он проворчал: – Чуть все ноги не отдавили, слоны, а не генералы. Восточная Пруссия. Растенбург. Ставка Гитлера «Волчье логово». Зал для совещаний 7 июля. Это же время Найти, где укрывается Гитлер и его штаб, мне труда не составило: отловил пару… десятков офицеров высокого ранга, и ниточка привела в это убежище. Интересное, надо сказать, место, но незаметно проникнуть в само логово и попасть как раз на совещание – вообще везение. Надо сказать, именно Гитлер первым пришёл в себя: – Вы хотите меня убить? – Зачем мне это? Я работаю только по стопроцентной предоплате. Нет, я решил заключить с вами договор. Вы мне заплатите, за это я больше не буду трогать ваши тылы и солдат, если они первые не нападут на меня и не обстреляют. Как вам такое предложение? Ах да, войну с Союзом нужно закончить, иначе договор перестаёт действовать. – Покосившись на одного из охранников, что старался незаметно извлечь оружие из кобуры, я сказал задумавшемуся Гитлеру: – Меня невозможно убить, это может продемонстрировать ваш охранник. Пусть он откроет по мне огонь, я разрешаю, ему за это ничего не будет. Охранник в форме офицера СС вопросительно посмотрел на фюрера, тот разрешающе кивнул, и офицер, достав пистолет – это был «вальтер», – сперва произвёл в меня один выстрел, после чего серию, пока не опустошил магазин. Показав на висящие рядом со мной пули, я поднял указательный палец: – Защита. Переполох со стрельбой быстро прекратили, а то охраны набежало… И Гитлер спросил: – Что именно вы хотите, вернее, что вам не хватает? Вы и так оставили мои войска без припасов. – Это мои трофеи, и рот на них не разевайте. Я решил с вами встретиться не только из-за договора о ненападении и о невмешательстве в войну, но и чтобы спасти Германию, ведь с вашим уничтожением последует её крах. Не верите – почитайте эту книгу. Это «Падение Берлина» Энтони Бивора. К сожалению, единственная, что у меня есть из будущего на немецком языке и касается этой эпохи. Книга замелькала в руках передающих её генералов и достигла фюрера. – Так вы из будущего? – открыл тот книгу и, пролистав её, стал что-то изучать на последней странице, видимо, смотрел год и место издания. – Родился в параллельном мире, потом побывал в других местах, многому научился, включая магию. Ваш мир идёт по идентичному пути, и Германию ожидает крах. Несмотря на первичные победы вермахта, Советы скоро научатся воевать и погонят вас до Берлина, тут ещё в спину ударят англосаксы и американцы, и война будет закончена капитуляцией в Берлине. Вы отравитесь вместе с женой и собакой, и ваше тело ваши же люди сожгут в воронке авиабомбы рядом с вашим бункером. В книге, кстати, всё есть, я полистал её на досуге. – Для чего вам всё это? – В своём мире я был русским, жил в Москве и хорошо помнил историю и знаю будущее, которое, возможно, наступит у вас. Что вы скажете, если в две тысячи четырнадцатом году, в год моей смерти, Германией будет руководить дающая негру баба, на её территориях будут военные базы чужих государств, она будет платить репарации евреям, и на улицах немецких городов будут проходить официально поддерживаемые властями гей-парады? – Этого не будет! – буквально взбеленился фюрер. Генералы, что слушали меня очень внимательно, поддержали его гулом возмущённых голосов. – А в моём мире это было, и было в Германии. Да, ещё забыл: из-за идиотской эмиграционной программы Германию и ряд соседних стран, включая Францию, наводнили эмигранты, арабы и негры. Они стали гражданами Германии, но работать не хотят, плодятся, как кролики, занимая всё больше и больше территорий, и требуют у правительства деньги на содержание, а если им не дают, бунтуют, поджигая всё, что можно, и им платят. Всё это ведёт к скорому уничтожению Германии как страны и к её переводу в ещё одно исламское государство. Именно это и ждёт ваших потомков. – Доказательства? – хмуро спросил Гитлер. – Они есть, но для этого нужно развернуть мой дом и покопаться в видеоархиве. Уже кое-что я подготовил как раз на этот случай, когда в библиотеке эту книгу искал, досталась от одного переселенца, а пока давайте поговорим, даже обговорим мои требования. – Что вы хотите? – Вы прекращаете войну с Советами, отходите до границы с Германией и оставляете русским всю Польшу. Это будет достойной платой за ваше нападение и потери, понесённые Советами. За это они не будут вмешиваться в то, что вы перемешиваете с землёй и захватываете Британию, кто и был инициатором этой войны, а вы всего лишь марионетками. Для общественности о войне с Советами можно найти удобную отговорку. Например, ложные разведданные адмирала Канариса, а русские в действительности – братья навек. Он всё равно с британцами сотрудничает. Причём плотно. – Доказательства? – В книге есть, да и так можно найти. Конечно, вы всё это будете обсуждать с дипломатами Советов или с самим Сталиным, я обучу вас русскому языку, но это платная услуга, а мои требования другие. Вы уже знаете. Я их озвучил: я не трогаю вас, вы мне за это платите. – Что вы хотите? – А что у вас есть? – тут же заинтересовался я. – Хотелось бы конкретики. – Меня интересуют только природные драгоценные камни, и чем больше в них карат, тем лучше. Мелочь тоже беру. Так вот за то, чтобы я вас не трогал, вы платите мне драгоценными камнями в сто килограммов по весу. Как вам? Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/vladimir-poselyagin/mag-shkola/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. notes Примечания 1 Запы – запасные авиаполки.