Импотент поневоле

Юрий, мой сосед по гостиничному номеру, поселился в гостиницу почти в полночь, когда я находился в объятиях Морфея. Утром будильник собирался меня разбудить очень уж рано, даже по местному времени. Но моему новому соседу всё это было, мягко выражаясь, до лампочки. Разобравшись со своими вещами, он оперативно накрыл стол и достаточно вежливо, но настойчиво, предложил мне составить ему компанию:
- Добираться из-за непогоды пришлось долго, я жутко проголодался. У меня с собой бутылка коньяка, но пить один я не привык.
У меня также для подобного случая была припасена бутылка настойки на хрене (хреновуха), но Юрий протестующе замахал рукой:
- Сегодня я угощаю.
Мы с ним быстро познакомились и вскоре перешли на «ты». Он, как и я, часто ездил в эти сибирские края, и у нас нашлись даже общие знакомые, геофизики. Нам несколько дней предстояло провести здесь вместе, коротая вдвоем дождливые вечера.
Юрий оказался очень интересным собеседником. Говорил, в основном, он, но слушать его было очень интересно. Он говорил о разных событиях и разных людях, но в последний перед отъездом вечер напомнил о «хреновухе», но сказал при этом, что есть у него еще бутылка и что везти ее обратно он не намерен. Этим вечером он стал рассказывать о себе, но вначале, испытующе глядя мне в глаза, спросил:
- У тебя какая жена – вторая или третья?
Я, смущаясь, ответил, что пока что – первая, а свое смущение объяснил Юрию тем, что когда спустя ряд лет после окончания школы один из моих одноклассников задал мне тот же вопрос, то после моего ответа заключил:
- Ну, понятно. Ты всегда был в этом деле человеком ограниченным.
Юрий, хохотнув, неожиданно для меня подтвердил, что до недавнего времени был «таким же». Но потом… Чтобы рассказать о том, что было потом, Юрий начал с рассказа о своей женитьбе в студенческие годы.
От других студентов Юрий отличался тем, что ночами не играл в преферанс, не имел по учебе «хвостов» и регулярно занимался спортом. Хотел еще заняться музыкой, даже купил себе гитару, но времени для этого не нашлось. А вот на концерты и в музеи он ходил регулярно. Его любимым композитором на всю жизнь стал Фредерик Шопен.
Со своей будущей женой Катей Юрий познакомился на одном из студенческих вечеров. Она вполне соответствовала его стереотипу: голубоглазая, светловолосая, с длинной косой. Он учился на дневном отделении, она – на вечернем отделении другого факультета, а днем работала лаборанткой в этом же вузе.
Через год поженились, Но их отношения в течение этого года складывались непросто. Все праздники они отмечали вместе, а в новогоднюю ночь ему пришлось у нее остаться до утра. Разместились, сидя на одном кресле. Под утро он посадил ее к себе на колени, она и не сопротивлялась. Но когда он, едва справившись с застежкой, проник рукой к ее груди, ее начала бить дрожь. «Страсть», - решил он, но большего себе не позволил. А когда они под вечер встретились, чтобы пойти на какой-то концерт, Катя Юрию объявила, что встречаться с ним больше не хочет. Дрожь ее, оказывается, била от возмущения тем, что он себе позволил ночью. Попытался ее обнять и успокоить, но она сбросила со своего плеча его руку, заявив, что это ей неприятно. Они на этом расстались, но через неделю она его разыскала в студенческом общежитии и стала ему горячо объяснять, что она воспитана в строгих правилах и что поэтому не любит, когда «так делают»: «Вот когда станем законно утвержденными, тогда – пожалуйста, а всё другое у меня будет вызывать лишь омерзение». Он ее успокоил, заверив, что намерения у него по отношению к ней «только серьезные».
Родители жены выделили молодоженам малюсенькую комнату, в которой, кроме двуспальной кровати, больше ничего не помещалось. Часть комнаты занимал встроенный шкаф, дверь в который находилась в соседней комнате. У тещи была привычка подслушивать, и Юрий, выходя в соседнюю комнату, иногда заставал тещу в странном виде: она стояла, изогнувшись и прижавшись ухом к задней стенке шкафа. Информацию о том, что в соседней комнате происходило, она получала исчерпывающую. Однажды утром, когда еще толком не проснувшийся Юрий вышел из супружеской «берлоги», как он называл их с женой спальню, тёща позвала его на кухню и назидательно сказала:
- Ты вот только учишься, а Кате еще и работать приходится. Ей и так достается, а тут ты еще с ней занимаешься любовью вместо того, чтобы дать человеку отдохнуть. Пожалел бы ее.
Юрий в то время был довольно гиперсексуальным человеком. И у него в ответ на предложение тещи невольно вырвалось:
- Так что, любовницу мне предложите завести?
- А ты этот вопрос сам решай. Заботливые мужья, которые своих жен берегут, именно так и поступают.
Рассказал он об этом разговоре одной из своих знакомых, которая давно и безнадежно его любила, но он был к ней равнодушен, называя, однако, ее надежным человеком и «своей в доску». Услышав из уст Юрия эту доверительную информацию, она стала его гладить и даже невзначай обняла. Затем сказала:
- Юрочка, а давай твою Катю мы вместе будем беречь, а?
Но Юра был неумолим, и ей время от времени оставалось поглядывать на него с надеждой – а вдруг он переключится-таки на нее. Но Юра не переключался.
Катя же свои «супружеские обязанности» выполняла, но делала это без всякого желания. Когда они гасили в своей комнатке свет, а во встроенном шкафу шуршала чем-то тёща, Катя ему с легкой досадой вполголоса говорила:
- Знаешь что. Если ты собираешься что-то делать, то делай это поскорее, мне рано утром вставать.
Когда Юрий закончил учебу в вузе, Катя еще продолжала учиться. Ему приходилось подолгу отсутствовать, а в разлуке он скучал по Кате. Возвращаясь, он, как голодный, набрасывался на нее, но она его обычно осаживала: «Ну, ну, успокойся. Твоя я, твоя». Взаимности, однако, особой не было, и когда он с досадой как-то ее пожурил и назвал ее «сухой», она отшутилась:
- А что, я должна быть мокрой?
Шли год за годом, и Юрий понял, что он живет с холодной женщиной. Она, ссылаясь на авторитетные литературные источники, считала это вполне нормальным и утверждала, что фригидность ее пропадет, когда родит ребенка. Он и в это поверил. Она забеременела, и он терпеливо дожидался наступления того счастливого момента, когда ей так же будет приятно, как и ему, и что у них всё будет «как у людей». Их сын рос, они тратили много времени на его воспитание и на совместные хозяйственные дела. А когда наступала ночь, он снова и снова слышал от Кати, что она устала и что «совесть надо иметь», а не думать о каком-то сексе. У Юрия появились проблемы со здоровьем. Но первым врачом, к которому он пошел, был уролог, поскольку влечение к Кате пропало у самого Юрия. Катя объясняла это тем, что у него «тараканы в голове», имея в виду его напряженную умственную деятельность и продолжительную работу перед компьютерным монитором. «Сейчас это происходит со многими, особенно с бизнесменами», - успокаивала она его и рекомендовала чаще отдыхать. Но это не помогало.
Уролог Юрию попался классный. Он задал Юрию массу вопросов, касающихся его семейной жизни, и назначил его на анализы. Через несколько дней последовал вердикт: «Ты, батенька, можешь стать импотентом. Времени у тебя немного. Разводись и заводи себе другую, нормальную, жену или заведи себе любовницу, но только не фригидную».
К этому времени у Кати уже был готов свой ему диагноз: она считала, что Юрий стал импотентом и что никто ему уже не поможет. Тем более - она, это ей стало ясно окончательно.
После одной из командировок Катя встретила Юрия как-то странно. День рождения Юрия прошел в командировке, и она свой подарок ему по этому поводу решила вручить, когда он только вошел и еще не разделся. Глядела она при этом куда-то в сторону. На прямой его вопрос – не изменила ли она ему, Катя расплакалась. Она стала говорить ему массу приятных слов, убеждая его, что, кроме него, никто ей не нужен. Всю ночь она проплакала, но когда под утро он спросил – с кем она ему изменила, услышал:
- Я не буду тебе говорить, чтобы тебя не расстраивать. Если захочешь развестись со мной, я тебе держать не буду!
Начавшиеся размолвки пришлись на дачный сезон. Юрий чаще стал ездить на дачу, где отдыхал душой и телом. В один из дней он шел с дачи на электричку пешком. Успел пройти совсем немного, и рядом с ним затормозила машина. Сидевшая за рулем женщина предложила его подвезти к станции. Он с удовольствием согласился, чтобы не топать в жару по пыльной дороге. В салоне машины работал кондиционер, и пахло духами. Какое-то время ехали молча, но вскоре у женщины зазвонил мобильник, причем мелодия звонка была хорошо знакома Юрию – «Фантазия-экспромт» Шопена. У него невольно вырвалось: «О, Шопен!..» Женщина, быстро закончив разговор, слегка развернулась к нему:
- А вам нравится Шопен?
- Я его обожаю, - ответил он.
Дальше разговор переключился на музыкальную тему, но они уже подъезжали к станции. Стелла (так звали незнакомку) предложила ехать до Москвы с ней, а не в душной электричке. Юрий с радостью согласился, и через час дороги они уже общались, как старые добрые друзья. Стелла польстила Юрию, назвав его «замечательным рассказчиком». Юрий довольно неуклюже сделал Стелле комплимент относительно ее непривычной внешности:
- Вы мне понравились с первого взгляда. Но в вашей красоте мне видится что-то нездешнее.
Стелла расхохоталась:
- Ой, угадали. Во мне столько намешано!.. Даже итальянцы на этом поприще поработали. Но формально я, конечно, русская. И язык мой родной – русский. Правда, благодаря мужу я знаю неплохо еще три европейских языка.
- А где он?
- Погиб три года назад при выполнении боевого задания где-то за рубежом.
Какое-то время ехали молча. Вскоре показались окраины столицы. Оказалось, что живут они в одном и том же районе Москвы, почти по соседству. Еще немного, и они бы расстались. Но Стелла вдруг сказала:
- У меня вчера был день рождения, он прошел на даче. Забыла туда взять с собой торт. Приглашаю вас ко мне на чай. Вино по такому случаю также найдется.
Юрий что-то невнятное пролепетал насчет отсутствия у него подарка, но она его прервала:
- Вот вы и будете сегодня моим подарком. Обещаю вас слушать, не перебивая.
Квартира у Стеллы оказалась просторной и не забитой, как у Юрия, мебелью и книжными шкафами. В одной из комнат стоял рояль.
Стелла с Юрием справились с половиной торта, и больше есть ничего не хотелось. Указывая на рояль, он спросил:
- Вы играете?
- Да. А еще даю уроки музыки.
- Шопена мне сыграете?
- С удовольствием.
Стелла начала с ноктюрнов, причем с ноктюрна № 20, его любимого. Он вскоре не выдержал, подошел к ней и положил руку на ее плечо. Она повернула к нему голову, пристально так посмотрела ему в глаза, а затем прижалась щекой к его руке и спросила:
- Очень похоже на то, что, как в песне поется, «встретилось два одиночества»?
- Это так. Но, благодаря Шопену, наш костер может всё-таки разгореться?..
- Попробуем.
Ночевать Юрий остался у Стеллы. К утру ему стало ясно, что в его жизни появилось то, о чем мечтать он мог лишь во сне. Последующие встречи показали обоим, что вместе им быть гораздо интересней и приятней, чем врозь.
Когда Юрий объявил Кате о предстоящем разводе, она восприняла это вполне спокойно. Ее контакты с тем кем-то, о котором она категорически отказывалась говорить Юрию, наверняка продолжались. Не удержалась она, правда, от вопроса:
- А что ты будешь делать с новой женой?
Юрий отшутился:
- Кандидатский свой стаж у нее я уже прошел, и она меня не забраковала. За это тебе мое отдельное спасибо. Как говорил поэт, полюблю другую «всей жаждой неотвеченной души».